«Медведь» sesli kitaptan alıntılar
Эти умники все такие глупые, что не с кем поговорить.
Мы друг перед другом нос дерём, а жизнь знай себе проходит
Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И все, что так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти, вот как пух, который носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!
Гаев: А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? ... Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? Можно было бы и юбилей отпраздновать. Предмет неодушевленный, а все-таки как-никак книжный шкаф.
Пищик: Сто лет... Вы подумайте!...
Гаев: Да... Это вещь... (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Иной раз, когда не спится, я думаю: "Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами..."
Нужно быть бесчувственным балбесом, чтобы устоять против ее улыбки, против неги, которою так и дышит ее миниатюрный, словно выточенный бюстик. Ах, какою надо быть деревянной скотиной, чтобы не чувствовать себя на верху блаженства, когда она говорит, смеется, показывает свои ослепительно белые зубки!
Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама!
Где читальни? О них только в романах пишут, на деле же их нет совсем, Есть только грязь, пошлость, азиатчина.
Двадцать два несчастья!!
А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего.
