«Живи и помни» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 20
Хорошо еще, что ей не надо было ничего объяснять, не надо было вообще разговаривать; как по заказу, на удивление удобно и удачно ему подвернулась женщина, у которой бог отнял слово. Сказать ему нечего было даже самому себе.
Мало что понимая, она вдруг спохватилась: а муж ли? Не оборотень ли это с ней был? В темноте разве разберешь? А они, говорят, могут так прикинуться, что и среди бела дня не отличишь от настоящего. Не умея правильно класть крест, она как попало перекрестилась и зашептала подвернувшиеся на память, оставшиеся с детства слова давно забытой молитвы. И замерла от предательской мысли: а разве не лучше, если бы это и вправду был только оборотень?
Здесь, на войне, мирная жизнь, кому она выпадет, чудилась вечной, странно было думать, что она может длиться год за годом десятки лет, как у деревьев или камней: время здесь имело другие измерения.
«Близок, близок суд – людской ли, господень, свой ли? – но близок. Ничего в этом свете даром не дается.»
«Человек в постели, на ходу ли, случайной, поспевшей ли смертью, но должен умирать непременно на земле, когда под ногами привычная твердь, а в легкие просится воздух".
«Потому что мужик воюет, а баба кормит, мужик ненавистью на врага исходит, а баба за тыщи верст сердце его собой да семьей мягчит, чтоб не взялось то сердце камнем.»
«Он-то, конечно, недостоин и Тани, но этот грех он бы на свою душу принял. Таня и без того обижена, а потому можно обижать ее дальше. «А доведись – зачем бы тебе ее обижать?» – спросил он себя. Затем, что вина требует вины, пропащая душа ищет пропасти поглубже. Он бы, наверно, не сумел иначе, ему постоянно нужны были бы подтверждения, доказательства, что он превратился именно в то, что есть. Так он чувствовал бы себя уверенней.»
Без дела, без того, чтобы в нём нуждались, человек жить не может. Тут ему и конец.
Путаник он несусветный, человек твой. Других путает - ладно, с его спросится. Дак ить он и себя до того запутал, не видит, где право, где лево. Как нарошно, всё наоборот творит. Чё не хочет, то и делает. ... Ему смеяться совсем неохота, ему, может, плакать надо, а он смеётся, смеётся... И говорит... Он хитрит на кажном слове, он не то хотел сказать. А чё сказать просится - не скажет, промолчит. Надо идти в одну сторону, он поворотит в другую. Опосле опомнится - стыдно станет, обозлится на чебя, а раз на себя, то и на весь белый свет. И тошней того поперёк, хужей того наперекосяк. ... От так и все мы. По прибитому бьём. Человек сотворён, жить пущён, а ему, ишь, другого себя подавай. Запутался, ох, запутался, вконец заигрался.
Пуп вы щас надрываете - че говорить! Его-то вы берегете. А что душу свою потратили - вам и дела нету. Ты хошь слыхал, что у его, у человека-то, душа есть?
