Kitabı oku: «Вся жизнь по Летову. Выхотьной, дрыходной и сбреда»
Жизнь по Чащину
ОБ АВТОРЕ
Александр Чащин. Он попросил меня написать для его новой, как он предпочитает выражаться – крайней или даже финальной, книги предисловие «Об авторе». Когда-то в мою книжку «#Тукталышки» он написал подобный текст, теперь с меня “ответочка” о нём…
Итак… Александр Чащин… Кто он такой? Что нас объединяет?
Основная работа? Мы работали на одном и том же проекте, иногда пересекались, но почти не общались, пока моё любопытство не заставило зайти на его страницу в одной из соцсетей. И что же я увидела? Хмурую фотку с сигаретой в зубах, кучу постов, сотню контактов в разделе «Друзья» и тексты…
Тексты напрягали, заставляли шестерёнки в голове шевелиться, и от их скрипа сводило скулы. Тексты были интересные, повороты мыслей напоминали моток спутанной пряжи разных цветов и оттенков, и они были такие… Такие трудночитаемые тексты, что просто атас! И вот при прочтении одного из них пост в соцсети просто исчез у меня на глазах! Он просто удалил текст, засомневавшись в нужности его написания и существования! Пришлось напрямую написать, чтобы вернул «кота на место», как у нас всегда выражались дома! Знаю, что это было нахальностью с моей стороны, но я же не дочитала! Текст он вернул. Дочитывала его долго, мысленно переводя каждую фразу на понятный мне язык. Аж мозги вспотели тогда…
А дальше… Дальше пошла переписка по обсуждению прочитанного, завязался диалог, который не прекращается с декабря две тысячи тринадцатого года и который дал жизнь не одной книге! Обсуждение ранее написанных стихов, перепалка в мессенджерах, ибо между Москвой и Казанью семьсот восемьдесят к/м, написание общего из кусочков мыслей, образов, а иногда и просто снов… Подсказки Вселенной в виде найденных на улице игральных карт, спонтанно нарисованных на клочке каракулей, или «случайно» найденных «в тырнетах» картинок. Он начинал фразу, я её заканчивала… Всё указывало на какую-то мистику этого общения. Всё в потоке пересекалось, дописывалось, компоновалось в общий текст и шлифовалось, сначала от явных ляпов и нестыковок, потом от мелких заусенцев, неточностей и просто «апечаткоф». И так до тех пор, пока от прочтения не переставало «царапать на душе» у обоих.… Так родился проект «Зосима Тилль» и книги Зосимы. Впоследствии кто-то присоединялся к написанию, кто-то уходил…
Потом он начал писать сольно. Он выработал свой неповторимый и легко узнаваемый стиль – прочтение текстов, как и прежде, переполнено сконцентрированными мыслями, но читается легко, с иронией, иногда сарказмом и всегда заставляет задуматься о многом, оставляя в голове своеобразное послевкусие…
На выходе его очередная книга. Всё написанное он скидывает «на почитать» сначала мне и тексты прямо при чтении, на ходу начинают дальше дополняться и переписываться, обрастая образами и мыслеповоротами. Выдаю порцию критики или восхищения, молча расставляю запятые… И всегда я удивляюсь только одному… Откуда он берёт эти мысли? Как компонует текст? Как дополняет их своими или чужими стихами и как… Как это всё сходится из разных слов в его голове и складывается, как из пазлов, в одну яркую и красивую картинку?
Моё ощущение от прочитанного? Для меня его тексты, как многотоновый парфюм… Сначала бьёт в нос терпкий запах острого юмора и сарказма, освежающего твою голову морской свежестью и сквозняком. Потом он мягко переходит в горько-полынные запахи философских заметок, размышлений и зарисовок о реальности и происходящих вокруг событиях… А уходящим шлейфом – нежно-травяной запах свежескошенной травы, переходящий в еле уловимый пряный запах полевых цветов нежности и любви к написанному тексту и его читателям.
А в жизни он просто хмурый, почти всегда в чёрном или же, наоборот, в офигенно-ярком. Вся жизнь, как фраза из песни: «Он против шерсти живёт». На фотках почти всегда с сигаретой в зубах или с очередной чашкой кофе в руках. Но мало кто подозревает, что скрывается за этой мрачностью…, знают только близкие, кому он открыл свою душу, и кто хотя бы однажды увидел бесовский огонёк, мелькнувший в его глазах…
Кто читал его тексты, тот только на маленькую йоту заглянул в этот многогранный мир…
Вот такой он, Александр Чащин.
Просто человек.
Просто писатель и поэт.
Просто гений.
«…Позвольте представиться, ман и голик, голик и ман. Довожу до оргазма методом подзатыльника…» Александр Чащин. И этим сказано всё.
Марина Кажарская
Вся жизнь по Летову. Выхотьной, дрыходной и сбреда
В каждом настоящем мужчине скрыт ребенок, который хочет играть.
У самой приятной женщины есть горьковатый привкус.
Часто лицемерие у нас называют правилами приличия.
Будь осторожен, чтобы, изгоняя своего демона, ты не изгнал лучшее, что есть в тебе.
Фридрих Ницше.
Как жаль, что редко мне до сна…
Ко мне во сне приходят звуки,
Я просыпаюсь впопыхах.
Но кто обрёк на эти муки —
Искать спасения в стихах?!
Ко мне во сне приходят фразы,
Пронзают эхом спящий мир.
Бриллианты это или стразы —
Вам скажет только ювелир.
Ко мне во сне приходят песни,
Я сам пишу их и пою.
Потом не помню, хоть ты тресни,
Наверно, очень устаю.
Ещё являются видения,
Картины, коим нет числа,
Бывает, воют привидения.
Как жаль, что редко мне до сна.
Трудоголь
Настоящая жизнь, как известно, есть то, что происходит с тобой, пока заряжается твой телефон. И все мы в ней – превратившиеся в бухающих на площадке алкоголиков дети, которых родители когда-то давно забыли позвать домой. Угодив в очередной раз в задницу, оптимист ищет в ней хоть что-то отдалённо принимаемое им за позитив, пессимист – обязательно находит негатив, и только реалист ничего не ищет, а молча наслаждается анальным сексом.
Что это за призвание такое – быть реалистом, спросите меня вы. Возьмём, к примеру, меня. Встаю раньше, чем хочу. Не бегаю по утрам, не от чего – ответственности не боюсь, проблемы решаю. Делаю звонки, которые боюсь сделать. Часто выгляжу глупцом, когда ищу ответы на собственные вопросы. Пробую, ошибаюсь и пробую снова. Добиваюсь результата, когда спокойно могу найти отговорки. Несу ответственность за свои поступки, даже когда дела идут из рук вон плохо. И не только из моих. Вкладываю в себя, хотя этого не делает никто другой. Укладываюсь в сроки, даже если они кажутся безрассудными. Рискую, когда, казалось бы, следовало поостеречься. Добиваюсь результатов, о которых никто не мог и мечтать. С добротой отношусь даже к тем, кто бывал по отношению ко мне крайне жесток. И вы ещё меня спрашиваете, где в этой жизни я свернул не туда? Я просто собой показываю вам: так, как живёте вы, мне жить нельзя. Так, как живу я, жить противопоказано вам. И при этом и вы и я, все мы втайне мечтаем хоть на секунду занять место друг друга. Хоть на мгновение, хотя бы во сне. Но «халигаликришна, халигалирама. Траливаликрыша, где ты будешь завтра? Да где ты будешь завтра, тута или тама? Халигаликришна, халигалирама».
«Пегой луной наступает вечер,
Лысый швейцар зажигает свечи,
Пудрится цирк в ожидании встреч
С голодною толпой.
И через миг на арене алой
Вырастет мир на утеху зала,
Белый маньяк затрясет устало
Битой головой.
Белый клоун, белый мученик
Ради смеха пьяно-жгучего
Будет издеваться над собой.
Вечером здесь у него заботы,
Ведь униженье – его работа,
Но посмеется последним наш
Невидимый герой!»
Не очень хорошо, конечно, цитировать после великих себя, но в этой ситуации «Да, скорее я – Пьеро / С рукавами до колен. / Я в костюме цвета стен. / Я на сцене лишь затем…» И, по-моему, по-пьеринному, упрощенно, на детской площадке гомосапиенсы делятся на два подвида: гомо бухиенс и бухо сапиенс – человек пьющий и пьянь разумная. Те, кто «не пьёт» – либо рептилоиды, либо маскируются, так как науке доподлинно известно: из воды человек состоит процентов так на восемьдесят и протянуть без неё может максимум три недели. Я трудоголик, у которого закончился трудоголь, я знаю.
В послесловии к одной из моих книг глубокоуважаемый редактор, безусловно являющаяся незримым соучастницей всей этой моей нервно-литературной прокрастинации, а сокращенно НЛП, написала: «пока одни ждут, что случится чудо, а другие роют подвалы и набивают их тушёнкой, художники – из праха истории и собственной мечты – строят будущее». На вопрос, есть ли в тебе что-то хорошее, кто-то отвечает: «Есть, я», за других любому можно сказать: «Есть, аппетит», ибо самостоятельно и внятно произнести даже такую простую конструкцию они не в состоянии – постоянно жуют. В основном собственные сопли. Третьи же только тихо сплюнут под ноги – «Нет» – и далее пойдут вперед своей дорогой. «Они не оптимисты и не пессимисты. Они – строители». Они не бояться делать шаг назад в случае, если это нужно им для разбега. «Вижу цель, верю в себя, не замечаю препятствий». Вопрос лишь в том, строишь ты или не строишь собственную мечту, – всегда найдутся те, кто постарается нанять тебя возвести за себя свою. «Мама, мама, купи гиппопотама, /Мама, мама, купи гиппопотама. / Хочу гиппопотама, мам, он лучший в мире зверь, / А то, что он ест капусты много, никому не верь.»
Если всё новое есть хорошо забытое старое, то люди с хорошей памятью чего-либо нового в жизни лишены, как любил говаривать старина Кант, априори. Нельзя осуждать человека только за то, что он может оказаться плодом твоего воображения. Завидую злым людям с плохой памятью. Они могут отомстить, забыть и отмстить снова. Я же человек добрый, и от того злопамятством не наслаждаюсь. Зла патологически не помню, и от того оно для меня постоянно в новинку. И не мстительный я. Сами за меня себе же и отомстят. Далее по Канту.
«Но в час, когда полночь погасит краски,
Бывший Пьеро поменяет маску,
Новый из тех, кто над ним смеялся,
Превратится в гной.
Клоун не зря помнит эти лица,
Вечером – шут, а теперь – убийца.
В душном трактире он отрешится
С пьяною ордой.
В кабаке с визгливой скрипкой
За столом от грязи липким
Будет хохотать он Сатаной.
Завтра опять у него заботы,
Ведь униженье – его работа,
Но посмеется последним наш
Невидимый герой!»
Написав энное количество книг, одним морозным утром я внезапно понял: после того как ты прочел букварь, читать, покупать и тем более писать книги нет более никакого смысла. Поменять местами буквы и попытаться выдать результат за что-то новое? Извините, лохотроны не ко мне. Я, конечно, не стилист, с ориентацией не вышло, но мне кажется, с мозгами всем было бы лучше. Находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, все деньги нужно тратить перед смертью. Не стоит жить так, будто завтрашний день смертельно достал вас уже сегодня.
Когда-то я был пионером, и мне изо всех утюгов упоенно рассказывали, как здорово я буду жить сейчас. Сейчас, другими ртами, но с тем же елеем всё из тех же утюгов мне горестно вещают, что классно я жил тогда, когда был пионером. Пожил и хватит. Но, наверное, я генетический ирландец, ибо от души посмеяться и вволю выспаться – вот два моих лучших лекарства от любого недуга. Но самолечением я пренебрегаю, а лечить меня – только портить. Я не считаю себя дураком. Не потому что не везет. Просто статистика такая никому нахер не нужна. И расплачиваюсь не за то, что сказал, а за то, как меня поняли. Но я умею ждать. Человека, счастья, встречи. Читателя. Потому что это того стоит. Потому что, дождавшись, обретаешь всё. Потому что, если не делать в этой жизни что-то по-настоящему хорошее, то что вообще в ней делать? Потому что единственный способ определить границы возможного – это выйти за эти границы. Чем я в меру собственной целостности и занимаюсь, каждый раз, заканчивая писать очередную книгу и зарекаясь продолжать себя на писательском поприще. Ибо настоящая жизнь, как известно, есть то, что происходит с тобой, пока заряжается твой телефон, а женственность – грандиозное умение представительниц «слабого» пола скрывать своего внутреннего вэдэвэшника. «Она везет меня домой, о, боже мой. / В такси везет меня домой. / Давай к тебе, я адрес не помню свой / И что-то криво с головой, прости. / Вот это да, вот это мы! / Молчи…»
Кстати, вы никогда не замечали, что обрусевшее с греческого слово «эстет» – поклонник искусства, ценитель изящного – практически омонимично английскому «he’s dead» – он труп? Нет? Странно… Ведь, перефразируя Александра Грина, «принимая мои эссе, вводя их частью жизни в помыслы и поступки, вы безусловно тем самым соглашаетесь с их природой: внешней, внутренней и потенциальной. Этого не могло бы быть ни в каком случае, если бы некая часть вашего существа не была им сродни; даже, просто говоря, не было бы никаких эссе. И я подозреваю, что эта часть сознания вашего составляет их сознание».
«Кто изгибал на арене спину,
Тот испытал, что такое сила.
Пой же, цыган, зажигай-ка, милый
Белую ты кровь!»
Ещё проще? «Разносит ветер, как в цыганском кабаре по мою душу в голос скрипка плачет». Снова автоцитата и, кажется, на этом мне пора уже сворачивать музыку. Кто-то настойчиво стучит по батареям и в дверь.
Viva Kalman!
Похоже, мне подвезли трудоголь.
У вас есть право хранить молчание. Все, что вы мне скажете, может быть использовано при написании книги.
Спасибо!
Как я
Настало время, пора, пора уже, наконец, поставить точку в извечном вопросе, кто такой есть профессиональный писатель. Поставить так, чтобы раз и навсегда отсечь этими доводами любые попытки “диванной” экспертизы. Нет, профессиональный писатель – не тот, кто имеет в дипломе о высшем образовании соответствующую запись. Таковых пруд-пруди среди билетеров и гардеробщиков, среди грузчиков, супервайзеров и прочих вмордудайзеров. Если у вас есть ещё варианты, накидывайте, не стесняйтесь. Всё равно не угадаете.
Профессиональный писатель всегда тот, кто с результатов своей творческой деятельности платит налоги. То есть, вы можете написать любую чепухонь, издать её и выставить на продажу. Как я. И, если кто-нибудь её у вас возьмёт вдруг да купит, ну, настроение у человека невсебяемое будет или Меркурий там ретроградный, и вы заплатите с этого причитающиееся по закону – добро пожаловать в цех, коллеги. Не мытьем, так ка́таньем, не ка́таньем, так ка́канием. Объективно и хер поспоришь. Нужны доказательства? В моей налоговой декларации посмотрите!
Я пишу и публикуюсь уже даже страшно сказать сколько лет. Рецепт творческой молодости? Никогда не был хорошим, потому и не порчусь. Предпочитаю не возвращаться к написанному когда-то. Нет, не стыдно. Стыдно, когда видно, я на те страницы даже не заглядываю. Почему? Знаете это ощущение, когда в голове играет старая добрая, любимая с детства песня? И такая она залихватская, и "забойная", и "крутая". Хочется прямо вот взять и немедленно прослушать. Но стоит только найти и включить то самое "детское" – магия исчезает. В лучшем случае думаешь: "Боже, что за чушь!" Поэтому пусть всё живёт в том времени, в котором жить ему положено. Написал, издал, продал, заплатил налоги и спи спокойно.
Зачем я пишу? Сам этим вопросом задаюсь ровно с той поры, как начал. Скорее всего, через это я говорю с самим собой. И опосредованно со всеми теми сучностями, что гостят у меня голове. И сучности эти тоже говорят. Разевают рты, утоляют жажду общения. Поговорили с умным человеком – и до поры до времени. Зачем вы всё это читаете? Ну, подивиться, какой я чудак на букву “м” – не обсуждается, сам бог велел. Тем более, что я этим горжусь, а на моём фоне вы – буквы "м" не знающие точно. Кто-то из вас во мне ищет созвучности себе. Тоже объяснимо. Нот всего семь. Возможны варианты. Некоторые – чтобы почерпнуть из моих букв то, что словами хотят сказать себе сами. Но боятся. Даже во сне. Ибо нехер. Понимаю. Остальные, насколько я могу по себе судить, уже пресытились баллончиком от освежителя воздуха и их неудержимо тянет на разнообразие. Зачем мои книги покупают? Логичного ответа для себя у меня нет. Единиц привлекает моя словесная эквилибристика и сродни цирковому жонглирование каламбурами, им по нраву мои вкусные, многослойные тексты. Приятного аппетита. Не разлейте кофе. Но запохаживается, покупают мои книги в основном, чтобы мне было с чего платить налоги и считать себя профессиональным писателем. Здрасти-мордасти. Спасибо! Песенку знаете?
“Замыкая круг, ты назад посмотришь вдруг,
Там увидишь в окнах свет, сияющий нам вслед.
Пусть идут дожди, прошлых бед от них не жди,
Камни пройденных дорог сумел пробить росток”.
Вот и я о том же. Похоже, круг замкнулся.
Да, круг замкнулся, и тут я понял, что устал. Смертельно устал. Устал я, сучности во мне тоже устали. Неизвестно от чего, но не от своей сущности уж точно. Просто есть, наверное, время разбрасывать камни, а есть время лечить ревматизм лучезапястного сустава, спровоцированный бодрым перевыполнением плана по расчистке болотистой местности от последствий землетрясения, спровоцированного моим самопрыжистым самоскоком по небесным грядкам на задворках творческой нивы.
"Ах, по небесным грядкам,
Ах, плыли без оглядки.
Эй, что там за крылами?
Камень…"
Камень. И здесь тоже камень. Даже за крылами. Ну и как, скажите, здесь бросить писать?
― Послушай, я здесь подумал, а почему бы мне заново не пойти в университет?
― Решил-таки закончить своё высшее образование?
― Нет, просто мне уже скоро сорок семь и у меня есть деньги. Думаю, со студентками в этот раз лучше получится.
― Кстати, о деньгах. Ты лучше подумай о том, чтобы поменять работу. В холодильнике мышь повесилась.
― Нет, ну ты смешная. Сама подумай, как я её поменяю? Без меня же там весь офис встанет.
― Напомни, что ты делаешь?
― Как что! Воду в кулере меняю.
― Ладно, тогда я как-нибудь сама. Ремонт же за две недели в одиночку дома сделала. Может где дизайнером устроюсь.
― Лучше маникюршей.
― Кому это лучше?
― К примеру, мне. Будешь на работе клиенткам ногти пилить, а не меня дома.
― Оно, конечно, ежели…
― Хотя, однако, всё-таки.
― А вдруг оно коснись чего…
― И сразу на тебе, пожалуйста!
Пони-дельник, wtf-рник, с-бреда, чти-тверк, опять-ница, вы-хоть-ной и дрых-одной. Зима-холода, одинокие дома, лето-я изжарен, как котлета, осень… Осень – не говорящие листья с ответом на вопрос “где он май, вечный май”. "Осень жизни, как и осень года / Надо благодарно принимать"… Да, принимать нужно благодарно. Особенно когда давать уже получается не очень. Или брать? Может отдавать? Принимать, давать, отдавать… Какая в принципе разница? Когда у тебя вся жизнь по Летову, Летов умер в сорок четыре, а тебе уже скоро сорок семь – не до контекста и оттенков смысла. “Вечная весна в одиночной камере”. Главное успеть. “Вот ты такая молодая, красивая. Милая такая. Небось даёшь-то не всем? О каждом пожалеешь, о каждом”.
Не всегда то, что мы хотим, действительно нам нужно. Не всегда то, что нам нужно, действительно то, что мы хотим. Особо остро это понимаешь, став, как я, профессиональным писателем. Хочешь, пишешь, а потом оказывается – не нужно. Не нужно было тебе этого писать. По-другому можно было. Помягче, поокруглее. Без этого вот в лоб и по лбу. Но поздно. За написанное ты уже отвечаешь. Именем, головой, репутацией и много ещё перед кем и чем. А потому пишешь всё равно. Ночами, между делом, в метро. Через "не хочу" пишешь. Потому что назад уже дороги нет, уже "нужно". Пускай не тебе. Гипотетическому кому-то. Который сидит себе в своей гдетотамии и ждёт может именно этих твоих слов. Потому что подчас одна вовремя прочитанная фраза может повлиять на принятие решения и изменить его жизнь. Ведёт его, ведёт тебя и вместе вы ведомые.
"Его ведёт по дороге жизни
У него есть благая цель
Его ведёт и судьба
То дарит попутный ветер
То бросит на мель…"
Он, конечно, и сам может изменить свою жизнь, но с твоей фразой оно как-то весомее. Посильнее пистолета. А потому и ты должен. А потому пишите, публикуйте, издавайте. Занимайтесь словесной эквилибристикой, жонглируйте каламбурами. Запоминайте себя такими, как вы есть сейчас. Плохо с памятью? Голова дырявая, как унитаз? Заведите себе записную книжку. Или две. Как я. Может быть в своей волшебной гдетотамии найдется тот, кому это нужно, кто это купит.
“Эй, приятель посмотри на меня!
Делай как я, делай как я!
Эй, посмотри на меня!
Делай как я!
Эй, подруга посмотри на меня!
Думай обо мне, делай как я.
Эй, ты, посмотри на меня!
Делай как я!
Эй, на нас посмотри,
Думай, как мы, делай, как мы!
Эй, you, посмотри на меня
Делай, как я!”
Платите налоги. Становитесь профессиональными писателями. Это только в первые три раза больно. Жить в нищете стыдно только первые двадцать лет. Потом ничего, привыкаешь.
И даже если я больше ничего не напишу, того, что уже есть, вполне достаточно.
Чтобы платить налоги. Чтобы не жалеть о каждом ненаписанном.
О каждом. Угусь.
Не жалеть.
Как я.
