Kitabı oku: «На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное»
На подступах к Сталинграду
Колонна бронемашин подкатила к мосту, перекинутому через неширокую мутную реку. Открылся люк башни, украшенной тевтонским крестом. Командир роты panzersoldat высунулся наружу по пояс и посмотрел на неказистого вида постройку. Она была высотой в два человеческих роста и метров тридцать длинной.
Гауптман осенил себя католическим крестным знамением и дал команду водителю:
– Малый ход!
Фельдфебель чётко исполнил короткий приказ. Вражеский танк тронулся с места и медленно покатился вперёд. Подгнившие балки трещали под внушительным весом угловатого железного монстра. Сваи мелко дрожали, а хлипкий настил ходил ходуном.
Лейтенант Красной армии дождался, когда «Т-4» дойдёт до середины пролёта. Он поднял левую руку над головой, резко опустил её вниз и громко крикнул: «Огонь!»
Наводчики разогнулись, отступили на шаг от прицелов и крепко зажали уши ладонями. Заряжающий видел, что все отошли на нужное для них расстояние. Боец отвернулся на столько, на сколько сумел, и дёрнул за шнур спускового устройства.
Острый боёк ударил по чуткому капсюлю. Порох, находящийся в гильзе, воспламенился, и грянул оглушительный выстрел. Снаряд вылетел из жерла орудия. Всего лишь за миг, он миновал третью часть километра и врезался в правую сторону фашистской «коробки».
Без всяких усилий, болванка пробила толстую сталь. Она оказалась внутри тесного корпуса и там взорвалась. Раскалённые кусочки металла брызнули в разные стороны. Туча осколков попала в боеукладку и вызвала детонацию тысяч патронов, десятка гранат и сотни снарядов калибром семьдесят пять миллиметров.
Вихрь мощного взрыва сорвал широкую башню с поворотных катков, поднял её над широкой платформой и бросил к высокому небу. Часть огромной энергии ударила вниз и, как гигантской кувалдой, вбила моторный отсек в непрочный деревянный настил.
Подгнившие доски и брусья тотчас проломились. Траки стальных гусениц ушли в них до середины катков. «Т-4» опёрся на мост всем своим днищем, и это удержало его от падения в реку.
Кувыркаясь, как консервная банка, башня полетела назад и врезалась в другую «коробку», что двигалась следом за первой. Ребро угловатой надстройки попало в ствол коротенькой пушки и наклонило дуло к земле. Защитную маску сорвало с креплений, а поворотные механизмы сразу заклинило. Боевая машина стала совсем бесполезной.
Лейтенант Красной армии убедился, что путь вперёд перекрыт, а все танки врага надёжно застряли. Он облёгчённо вздохнул и перевёл взгляд на левую часть пыльной дороги. Она уходила прямо на запад.
Судя по суете, возникшей в хвосте большого отряда, на бронемашинах имелись мобильные рации. Командиры связались друг с другом и тут же узнали о нападении на головной экипаж.
Водитель того транспортёра, что шёл самым последним, благоразумно подумал: – «Нужно, как можно скорее, покинуть опасное место.
Немец решил, развернуться на узенькой насыпи и уйти из ловушки, устроенной дикими скифами.
Он переключил передачу и начал поспешно сдавать задним ходом. Солдаты, сидевшие в кузове, сразу занервничали и чуть приподнялись с жёстких сидений. Они высунулись из-за высоких бортов и, с замиранием сердца, смотрели на крутые откосы, мелькавшие справа и слева. Все опасались, что «Hanomag» сейчас опрокинется. Тогда, им точно каюк. Расплющит в кровавую кашу, и «поход на восток» завершиться в бездонном болоте.
Придя утром на холм, лейтенант Красной армии прикинул расстоянье от пушки до нескольких точек, расположенных на узком просёлке. Он подсчитал угол наклона ствола и вычислил другие поправки, необходимые для точной стрельбы. Затем, взял лист чистой бумаги из планшета, висевшего у него на боку, составил небольшую таблицу и внёс в неё все результаты.
Сейчас офицер отыскал нужный маркер, который был ближе всех к последней машине колонны. Он глянул на лист со своими расчётами и дал несколько громких команд. Наводчики крикнули, что орудие готово к стрельбе. Артиллерист дал команду: «Огонь!»
Грохот выстрела вновь повторился. Снаряд свистнул в утреннем воздухе. Стальная болванка врезалась в моторный отсек с правого борта и разнёсла работавший двигатель в горящие клочья. Нос транспортёра бросило влево такой удивительной силой, что «Ганомаг» развернуло на гусеницах, стоявших за шофёрской кабиной. Машина застыла поперёк колеи и перекрыла дорогу назад.
Взрывная волна ударила в panzersoldat, и все, кто был в металлическом кузове, мгновенно погибли. Тонкие стенки сорвало с креплений и вместе с кровавыми брызгами далеко раскидало в разные стороны.
В воздухе быстро мелькнули оторванные руки и ноги, разбитые головы и обрывки одежды. Они пролетели метров десять-двенадцать, плюхнулись в камыши и рогоз, что густо росли вдоль длинной дамбы, и немедля ушли в мутную стоялую воду.
Павел
В мае 1940-го года, Павел Смолин без троек завершил семилетку. 17 июля ему должно было стукнуть шестнадцать. Молодой человек считался достаточно взрослым, чтобы самостоятельно думать о дальнейшей судьбе.
Вы, наверное, спросите: – «Почему он так поздно получил аттестат?» – а дело всё в том, что до 1933 года, в деревне Домашка не было школы. Такое учреждение открылось там лишь после того, как ребёнок встретил девятую осень своей юной жизни.
Несмотря на отсутствие преподавателей рядом, пацан не проводил свои дни в полном безделье, а жил нормальной мальчишеской жизнью. То есть, использовал босоногое детство по полной программе.
Он ходил по лугам и лесам, окружавшим селенье, собирал птичьи яйца, грибы и спелые ягоды. Летом ловил рыбу и раков в скромном водном потоке, носившем необычное имя – Домашка.
Иногда, он вместе с мальчишками, бегал на широкую реку, по которой ходили пароходы и баржи. Она звалась ещё более странно – Самара – и протекала в версте от восточной околицы тихой деревни.
Как и все остальные ребята, малец помогал своим родичам в огороде, в хлеву, на покосе и в поле. Кроме того, Павел работал в колхозе. Он был подсобником у взрослых крестьян и «пахал» не хуже других. После начала занятий, со школяров снимали часть данной нагрузки, но только до наступления летнего времени.
Во время страды, все дети трудились, как взрослые. Именно так, в ту далёкую пору, поступали во всей нашей огромной стране, от Балтийского моря на западе, до Тихого океана на Дальнем Востоке.
В тридцатых годах, в деревне построили небольшую избу, которую назвали «читальней». К сожаленью селян, газеты туда привозили лишь раз в две недели, а провести такое чудо, как радио, местные власти никак не могли. Слишком далеко было тянуть провода.
О том, что творится в стране, а тем более в мире, сельчане знали больше по слухам. Кто-то съездил в райцентр. Друзья и знакомые, обитавшие там, сообщили крестьянину последние новости. Человек подивился необычным событиям и постарался запомнить всё это, как можно точнее. Потом он поехал домой, и если не забыл по дороге, то рассказал всё ближайшим соседям. Те передали другим, так и пошло по дворам
Павел окончил курс семилетки, и тут, в их деревню нагрянул второй секретарь райкома ВЛКСМ. Улыбчивый лидер собрал молодёжь в сельском клубе и рассказал о комсомольских стройках очередной пятилетки.
В том числе и о тех предприятиях, что в данное время, возводились в главном городе области. Среди прочих, он вспомнил о Куйбышевском карбюраторно-агрегатном заводе, где будут делать запчасти для разных машин.
Как оказалось, в Самаре не хватает работников, и на стройки берут всех подряд, даже обычных крестьян от сохи. Мол, пусть они не имеют профессий, кроме тех, что нужны на селе, но это не важно. Всему их научат на месте.
Едва секретарь уехал из школы, как Павел и двое закадычных друзей вышли на улицу. Они сбились в тесный кружок и принялись обсуждать те слова, что недавно услышали от молодого «подручного партии».
Подросткам очень хотелось работать на тракторе, но колхоз был достаточно маленьким и не мог прикупить даже один дорогой агрегат. В те времена, вся подобная техника числилась на машино-тракторной станции, стоявшей в соседнем селе. К сожаленью ребят, там не открыли трёхмесячных курсов для обучения механиков. Так что, освоить эту профессию, мальчишки никак не могли.
Им оставалось лишь дожидаться призыва в Красную армию. Ну, а там, попроситься на службу в войска, где имелись «полуторки» или же танки. Вот только, до этого было ещё далеко, больше трёх долгих лет. Ну, а до наступления нужного срока, придётся работать в колхозе там, куда пошлёт бригадир.
А во-вторых, ещё неизвестно, что получится в армии? Возьмут ли тебя в шофера или в водители грозных военных машин? Скорее всего, как всех ребят из села, начальство направит тебя в простую пехоту. И опять ты останешься без любимой работы, о которой мечтал с малых лет.
Значит, решили подростки, нужно двигаться в город Самару, где и устроиться на комсомольскую стройку. Ну, а потом, будет видно. Вдруг, они там поступят в фабрично-заводскую школу на каком-то заводе, а лучше всего на курсы механиков? Решение было немедленно принято, всем числом голосов. Заговорщики стали готовиться к воплощению дерзкого плана в реальную жизнь.
Первым делом, подростки спросили у опытных взрослых, как дойти до Самары? Так ребята узнали, много чего интересного. Как оказалось, расстояние от Домашки до города составляет шестьдесят километров. Железная дорога проходила от них далеко в стороне. Другого транспорта нет. Так что, нужно топать пешком.
На это уйдёт не меньше двух полных дней, а ночевать им придётся в какой-нибудь роще, стоящей возле просёлка. Поэтому, нужно дождаться устойчивой тёплой погоды и, лишь после этого, двигаться в путь.
Разобравшись с длинным и неудобным маршрутом, подростки решили, что он им под силу, и начали активные сборы. Они стали, поменьше есть хлеба во время обеда и ужина. Ребята таскали небольшие куски со стола и сушили из них сухари. Кроме того, они начали складывать те кусочки пилёного сахара, что любимые мамки, иногда, им давали «на сладкое».
Сэкономленные пищевые продукты они укладывали в заплечные «сидоры», которые сшили из старых, ненужных вещей. Затем, всё прятали так, чтоб до них не добрались вездесущие тараканы и мыши.
Постепенно, их вещмешки наполнились, где-то на четверть. Как ребята и думали, к этому времени, настало тёплое лето. Они запаслись кое-какою одеждой и отправились в путь.
Как ни таились подростки, но родители быстро узнали об их тайных сборах. В те времена, в деревнях было трудно и голодно, а уйти из них в город не представлялось возможным. В колхозах страны не хватало людей, и председатели не давали специальную справку. А она, между прочим, служила удостоверением личности для обычных крестьян. Поэтому оставался лишь единственный путь – просто удрать.
Вот только, взрослого человека за это ловили, брали под милицейский арест, строго судили и отправляли в Сибирь. Ну, а с подростков, какой ещё спрос? Им и паспорт пока не положен, значит, и справка ещё не нужна. Ну, сбежали из дома, с кем не бывает? Ну, поймает их где-то милиция, что им с того?
Или пошлют в ФЗУ, или за государственный счёт, отправят назад. Вот и всё наказание. А вдруг пацанам повезёт, и они останутся в городе? Тогда, им там будет значительно легче, чем жить в далёком селе. Глядишь, встанут на ноги и хоть чем-то помогут семье. Деньжат немного пришлют или хотя бы, какой-то одежды.
Ранним утром, трое друзей встали не свет ни заря, схватили свои тощие «сидоры» и встретились за дальней околицей. Они выбрались из спящей деревни на пыльный просёлок и направились прямо на запад.
Ребята быстро прошли около двенадцати вёрст, а дальше дорога свернула на северо-запад. По ней они добрались до посёлочка Рощинский, а от него до узенькой речки с названием Чёрная.
Стало уже вечереть, и пришлось встать на ночёвку. Подростки разделись возле тихой воды, умылись, напились и занялись приготовлением скромной еды. Они пошарили под низким обрывистым берегом, наловили там раков и набрали крупных беззубок.
Затем, выбрали место посуше, развели небольшой костерок и на тоненьких веточках быстро пожарили небольшую добычу. Благо, погода стояла сухая и тёплая. Даже строить шалаш им тогда не пришлось. Они поплотнее завернулись в рубашки, укрылись тканью от злых комаров и спокойно уснули.
Утром, ребята поднялись ни свет ни заря. Они быстро доели то, что осталось от скудного ужина и снова двинулись в путь. Пацаны дошагали до сельца Николаевка, а оттуда до большого селения Яицкое. Когда-то давно, там жили казаки, охранявшие Русь от набегов жестоких нагайцев.
Вёрст через десять, беглецы оказались возле речки Самара. Они переправились через неё на бревне, найденном в густых камышах, и увидели высокий обрыв. На этой вершине когда-то давно стояла скромная деревянная крепость. В шестнадцатом веке её там построил князь Григорий Засекин.
Насколько знали ребята, с неё началось селение под названием Куйбышев. Теперь на месте острога виднелась кучка домов с палисадами, но выглядел город не лучше обычной деревни. Те же старые избы и кособокие изгороди, что и везде.
Всю дорогу до места, ребята шагали босыми. А чтоб не трепать свои новые лапти, сплетённые перед самым походом, они связали лёгкие чуни полосками лыка и прицепили к заплечным мешкам.
Так и протопали шестьдесят километров. Лишь оказавшись у подножия холма, подростки вымыли ноги в ближайшем ручье. Они обернули голяшки онучами, наконец-то, обулись и двинулись дальше.
Ближе к полудню, беглецы поднялись наверх крутого холма. Они прошли по пыльной узенькой улочке, а из неё, сразу попали на широкую площадь. Она протянулась вперёд на версту, если не больше.
Подростки остановились и в большом изумлении глянули по сторонам. Вокруг находилось много людей, сновавших туда и сюда. Везде были богато одетые мужчины и женщины, спешащие неизвестно куда. Стояли десятки подвод, гружённых мешками, лесом и камнем до самого верха.
А в центре просторной площадки виднелся красный трамвай. Он походил на те большие вагоны, что ребята увидели на железной дороге. Тогда беглецы проходили мимо путей, тянувшихся к городу.
Судя по звукам, доносившихся с запада, там за высоким забором шумела огромная стройка. Как самый бойкий из тройки ребят, Павел шагнул к ближайшему от него гражданину. Тот был одет в хлопчатобумажную пару и скрипучие сапоги из новой кирзы. Паренёк поздоровался и спросил у мужчины: «Где нам найти отдел кадров завода?»
Прохожий презрительно глянул на новые лапти подростка и что-то буркнул с недовольным лицом. Мол, вот, понаехали сюда из деревни. Затем, он кивнул на неприметное здание, притулившееся возле ограды, и, не сказав ни единого слова, двинулся дальше.
Подивившись такой неучтивости, ребята вошли в небольшую избу. Они спросили какую-то тетеньку, бежавшую по коридору, и тотчас узнали, куда им нужно идти. Пацаны, заглянули в указанный небольшой кабинет и с облегчением поняли, что оказались на месте.
Усатый мужчина усадил их на три табуретки и взял свидетельства о рождении. Он быстро оформил рабочие книжки и послал подростков в соседнюю дверь. Там сидела полная женщина. Она вписала их имена в огромные книги и кликнула молодого рассыльного. Ну, а молодой человек отвёл ребят в общежитие стройки
Общага представляла собой длиннющий барак. Проводник передал их в руки худой кастелянши и мгновенно исчез.
Работница взяла те бумаги, что они получили от пожилого начальника. Она что-то вписала в большую тетрадь, и дала всем матрасы с подушками, набитые свежей пахучей соломой. Плюс ко всему, ребятам вручили одеяла из байки и по две простыни, посеревшие от частой и плохой постирушки.
Беглецы с испугом подумали, что за всё это им придётся платить. Они стали отказываться и объяснять, что у них нет в карманах ни единой копейки. Женщина широко улыбнулась и объяснила ребятам: «Не волнуйтесь, мальцы, за всё это вычтут из вашей первой зарплаты».
Кастелянша проводила их в длинную комнату, где по её утверждению, уже обитало двадцать пять человек. Она бросила им: «Ложитесь там, где свободно», – и рассказала, куда им нужно, завтра прийти. После чего, быстро простилась и исчезла за дверью.
Ребята заметили нескольких босых мужиков, сидящих на нарах. Они курили вонючие самокрутки и играли в потёртые карты. На правах старшего маленькой группы, Павел спросил: «Где тут можно устроиться?» – и получил короткий ответ: «Там, где увидите голые доски».
Подростки прошлись по обширной казарме и поискали такие приметы. На всех нижних шконках лежали какие-то шмотки. Там были те же матрасы, одеяла, подушки и вещевые мешки. Под ногами валялась разбитая обувь и чемоданы, сколоченные из тонкой фанеры.
Как догадались ребята, эти места уже были заняты, и стали смотреть по верхнему ряду. В самом тёмном и душном углу нашлось три свободных лежанки, расположенных рядом. Павел шагнул к самой ближней из них. Он бросил на доски принесённые вещи и стал застилать немудрёное ложе. Друзья сделали то же, что их юный вожак.
Ближе к вечеру, огромная комната наполнилась усталыми мужиками разного возраста. От всех сильно несло потом и пылью. Они скинули грязные робы и двинулись в конец коридора. Павел пошёл следом за ними и оказался в большой умывальной.
Подросток впервые увидел водопровод и жутко обрадовался подобным удобствам. Значит, можно умываться в тепле и, самое главное, не таскать из колодца тяжёлые вёдра.
Сортир был, как всегда во дворе, но подросток всю жизнь бегал в такую уборную, и это его совсем не пугало. Он даже подумать не мог, что отхожее место можно, как-то устроить в каменном доме.
Утром ребята проснулись по заводскому гудку, долетавшему откуда-то с улицы. Они подняли головы от шуршащих подушек и увидели, что соседи по жилому бараку уже поднялись. Мужики быстро умылись, побрились и пошли на работу.
Подростки помчались за ними. На огромной площадке их встретил пожилой бригадир и указал, где они будут трудиться. И началась у подростков нелёгкая жизнь простого подсобника.
Павел и раньше работал в колхозе. Лопата ему была не в новинку, и он быстро втянулся в несложный процесс. Чем он только не занимался в первое время: копал твёрдую каменистую землю, месил ногами и утаптывал серый бетон, таскал кирпичи или камни, доски и брусья, и мешки с пыльным цементом.
Дня через два, парень немного освоился, познакомился с бригадиром поближе и как-то побеседовал с ним. Он рассказал, что окончил семь классов без троек и хочет стать шофёром «полуторки» или механиком.
«Бугор» объяснил, что тех знаний, что он получил в сельской школе, в Самаре, увы, недостаточно. Нужно пройти специальные курсы, сдать небольшие экзамены и лишь после этого, двигаться дальше.
Пришлось Павлу, снова садиться за парту и после работы, бегать в вечернюю школу. Первый месяц, друзья ходили туда вместе с ним. Потом они стали лениться, пропускали кое-какие занятия, а затем, вообще, перестали учиться.
Так пролетел почти год, и жизнь постепенно наладилась. Павлу стукнуло ровно шестнадцать, и ему выдали паспорт, положенный всем горожанам страны. Две недели спустя, его поселили в ту комнату, где проживало лишь двенадцать рабочих.
С течением времени, паренёк подтвердил аттестат семилетки и получил направление на курсы водителей. Жаль, что только, что окончить он их не успел.
Павел регулярно писал своей матери и сообщал ей о том, как живётся ему и ребятам в далёкой Самаре. В ответ, он узнавал, что же творится на «маленькой» родине. В середине июня 41-го года пришло очередное послание из деревни Домашка.
В нём говорилось о том, что отцу пошёл пятьдесят шестой год, и он один не справляется с тяжёлой работой. Младшие братья и сёстры Павлуши ещё очень слабы и не могут его заменить. А тут ещё мама сама заболела. Вот и просит сыночка вернуться назад. Мол, поможет со сбором кормов для коровы, покопается чуток в огороде, пока она хоть немного оправится, да и вернётся в Самару.
Пришлось Павлу взять кратковременный отпуск на две недели, положенный ему по закону, и двинуться пешим порядком в родную деревню. Можно было, конечно, добраться другим, более современным путём: доехать до райцентра Кинель по железной дороге, но там всё равно, придётся выходить из вагона и идти сорок вёрст своими ногами.
К тому же, не очень получается выгодно. Расстояние сокращаешь ровно на треть, зато нужно деньги платить за билет, а их и так в самый обрез. Парень купил небольшие гостинцы маме с отцом, братьям и сёстрам – вот и ушла вся заначка, что накопилась за время работы.
Вместе с ней, растаяли почти все отпускные. А ему ещё нужно будет вернуться в Самару и как-то прожить до новой зарплаты. Хорошо, что друзья не бросят в беде и не дадут помереть с голодухи.
Павел вышел из города сразу после рассвета. Он прибыл в Домашку спустя пару дней и увидел места, о которых так сильно скучал. Парень пришёл в отчий дом ближе к полудню, поговорил с больной мамой, лежавшей в избе, и узнал от неё последние новости.
На шумном заводе постоянно случалось, что-то весьма необычное. По сравнению с ним, здесь было по-прежнему тихо. Кто-то с кем-то подрался. Кто-то неожиданно помер, а у кого-то возникло прибавление в семействе. Вот тебе и все изменения.
Крестьяне пластались на сенокосе и в поле и вернулись домой ближе к позднему вечеру. За это время, парень успел поработать по двору и хозяйству. Павел встретил уставших родных и вручил всем подарки. Ещё, он устроил застолье из той самой еды, что принёс из Самары.
После небольших посиделок у помятого на боку самовара все отправились спать. Павел улёгся на ту же кровать, на которой он спал долгие годы. Молодой человек потянулся, облёгчённо вздохнул и мгновенно уснул.
Утром он встал на рассвете и вместе с другими впрягся в работу. Павел косил пахучее сено, пахал в огороде, готовил дрова для зимы. Так, в привычном сельском труде, и проходил день за днём.
22 июня 1941 года, в правление колхоза позвонили из районного центра Кинель и сообщили о начале войны с фашистской Германией. Парень недавно отметил семнадцатый год от рождения. Он доподлинно знал, что в армию призывают с девятнадцати лет, и не беспокоился по данному поводу.
Павел подумал о том, что всё выйдет именно так, как обещало родное правительство: врага разобьют на его территории, и с небольшими потерями! Так же, как это было недавно в Монголии или в Финляндии.
Ну, а ему и не нужно торопиться на фронт. Там без него полно пехотинцев. Он решил догулять положенный отпуск и вернуться в Самару. Тем более, что мама была сильно рада появлению сына. Она сразу взбодрилась и быстро пошла на поправку.
Утром нового дня, в селенье Домашка прибыл хмурый мужчина из районного центра. Небольшой городок под названьем Кинель, находился в сорока двух верстах от старинной деревни, где с рождения жил молодой человек. Дорога между обоими пунктами представляла собой немощёный просёлок, и проехать по ней по распутице было почти невозможно.
На счастье гонца, целый месяц стояла сухая погода. Не перепало даже грибного, слепого дождя, и «грунтовка» на всём протяжении оказалась в полном порядке. Иначе на столь длинный путь пришлось бы потратить не менее суток.
Пожилой милицейский сержант отбыл из дома сразу после рассвета и только к полудню добрался до нужного места. Мужчина подъехал к правлению небольшого колхоза. Он потянул за старые вожжи и остановил гнедую лошадку, впряжённую в рядовую двуколку.
Шедшие мимо мальчишки остановились и с любопытством уставились на нежданного гостя. В деревне достаточно редко бывали чужие, незнакомы люди. Ну, а граждане в форме являлись туда всего несколько раз, и самое странно, что чем-то хорошим их визиты никогда не кончались.
Один раз увезли председателя, который больше никогда не вернулся назад. А в тридцать девятом, забрали парней на войну с белофиннами. Хорошо, что они не попали на фронт. Сельчане служили в спокойных местах и писали родным, что у них всё хорошо. Может, и сейчас пронесёт?
Устало вздохнув, сержант спустился на землю и оказался возле крыльца, вокруг которого росли лопухи. Мужчина стряхнул серую пыль с поношенной гимнастёрки и галифе синего цвета. Они сильно выцвели от долговременной носки и обрели слабо-сиреневый колер.
С трудом разгибая затёкшие ноги, «мильтон» поднялся по стёртым ступеням. Не постучав по толстым доскам, мужчина открыл скрипучую дверь, глянул в тёмные сени и шагнул за невысокий порог.
Сержант вошёл в небольшую избу, в которой размещалось начальство колхоза. Он тут же захлопнул деревянную створку, и скрылся из вида мальчишек, застывших на ближайшей обочине.
Спустя пару минут, из здания выскочили бледный бухгалтер и такой же побелевший учётчик, что сидели в кабинете конторы. Они заметили группу мальчишек, стоявших возле крыльца, и облегчённо вздохнули. Мужчины, позвали к себе огольцов и отправили их за околицу, на выгоны и большие луга, где трудились колхозники.
Отослав пацанов, взрослые прыснули в разные стороны и помчались по улице в дальние части деревни. По дороге мужчины стучали во все ворота подряд. Они вбегали в открытые хаты и велели всем, кто находился поблизости, собираться на сход. Мол, собрание состоится на площади и всем нужно, срочно явиться туда. Иначе не обойтись без греха.
Спустя один час, сельчане сбежались к указанной точке. Все сбились в кучу у местной управы и стали, с огромной тревогой, дожидаться дурных новостей. Не успели курильщики досмолить самокрутки, свёрнутые из ядрёной махорки, как в окне появился пожилой председатель.
Он оглядел всех собравшихся и позвал к себе двух молодых человек, маячивших рядом. Они, молча, пожали плечами, с недоумением бросили взгляд на родителей, что находились поблизости, и устремились на голос смурного начальника. Парни зашли на крыльцо колхозной конторы, шагнули в тёмные сени и скрылись за дверью, ведущей в избу.
Через пару минут, они снова вышли на улицу и принесли старенький стол и две табуретки, на которых обычно сидели учётчики. Они поставили шаткую мебель на землю и деловито проверили, как она, не сильно качается? Убедившись, что всё в полном порядке, и, толком не зная, зачем это нужно, они вернулись к сельчанам.
Появился седой председатель колхоза. Он немного помялся и сказал севшим, каким-то надтреснутым голосом:
– Товарищи! Все вы, наверное, знаете, что вчера началась война с фашистской Германией. – Он указал на «мильтона», стоявшего рядом, и тихо добавил: – Сейчас уполномоченный начнёт вызывать к себе нужных людей. Они должны подойти, взять повестку из военкомата и расписаться в её получении.
Сержант устало уселся за обшарпанный стол. Мужчина достал из планшета пачку сереньких бланков казённого вида, огрызок химического карандаша и небольшую тетрадку. Он положил принадлежности перед собой, стал брать один документ за другим и громко читать имена и фамилии, внесённые в них от руки.
Скоро все мужики призывного возраста – от девятнадцати до шестидесяти лет – поставили свои закорючки в тетрадке гонца из района. Взамен они получили листочки мятой бумаги. На простеньких бланках было написано, что завтра к полудню, им нужно прибыть на войсковую комиссию.
Ниже главного текста имелась приписка: «…иметь при себе…». Дальше шёл список имущества, что придётся забрать в этот дальний поход. Был перечислен тот скромный набор, что пригодится бойцу на каждой войне.
Тысячи лет Великая Русь отбивалась от ближайших соседей, но, за долгое время, перечень данных предметов никогда не менялся. Скорее всего, он и в будущем, останется прежним. Родина воевала с хазарами, с татаро-монгольскими ханами, с тевтонскими железными ордами, с заносчивою польскою шляхтою, с наполеоновской армией из сорока языков и другими лихими захватчиками.
Несмотря на смену врагов, в заплечном мешке всех солдат всегда находился один и то же набор. В него входили те вещи, без которых нельзя обойтись: ложка, миска и кружка, смена белья и запас провианта на несколько суток.
Когда всем мужчинам раздали повестки, хмурый, как туча, председатель колхоза поднялся со своего табурета. Он не стал ничего говорить, а вяло махнул правой рукой. Мол, идите друзья по домам. Сельчане тоже ничего не сказали и, молча, направились в разные стороны.
В прошлые годы, из тихой деревни брали в войска десятки парней. Чаще всего, их призывали в пехоту, но несколько сельчан отличились и, непонятно с чего, угодили во флот, что находился на Дальнем Востоке. С одной стороны, это почётно. С другой – придётся служить не три долгих года, как в наземных войсках, а целых пять нескончаемых лет.
Все отправлялись в поход без печали и благополучно возвращались назад. Причём приходили уверенными в себе молодыми людьми. В этот раз всё было иначе. На улицах не звенели громкие песни и не собирались застолья, которые обычно шумели при проводах в Красную армию.
Оно и понятно: не до веселья людям сейчас. Ведь слишком много народу снималось вдруг с места и двигалось неизвестно куда. Почитай, уходили все мужики поселения. То есть, почти шестьдесят человек.
К тому же, брали их не на срочную службу в мирное время, а на битву с фашистской Германией. А с этой могучей державой, Русь враждовала лишь четверть века назад.
В Домашке тогда проживало четверо старых, но ещё крепких мужчин. Они прошли через страшную бойню, что началась при царе Николае II, и замечательно помнили всё, что творилось на фронте. Старики часто рассказывали об этом соседям и хорошо объяснили, что значит война против фрицев.
Поэтому в каждой избе, откуда уходили на запад, не очень-то сейчас веселились. Люди собрали на скорую руку небольшие застолья, больше похожие на поминки усопших. Все выпили по несколько рюмок, словно на тризне, и молчком разошлись по домам.
Прошла беспокойная ночь, в ходе которой мало кто спал из сельчан. Верные жёны и старые матери плакали над родными людьми, внезапно «забритыми» в армию. Ведь, кто его знает, как всё обернётся? Не дай бог, покалечат фашисты, а то и вовсе убьют дорогого тебе человека. Что вы тогда прикажете делать? Одной куковать на старости лет?
Молодые крепкие парни гуляли по тёмным просёлкам. Они прижимали к себе юных подруг и жарко прощались с ненаглядными девами. Все обещали, что скоро управятся с проклятыми фрицами и завоюют половину Европы, как это делали славные предки. Потом, получат в Москве ордена и медали и совершенно здоровыми приедут назад.
И те, кто говорил такие слова, и другие, что их тогда внимательно слушал, искренне верили, что всё так и будет. Разлука закончится быстро, и к осени или к зиме бойцы невредимыми прибудут домой. Влюблённые люди сыграют весёлые свадьбы и заживут счастливыми семьями.
