Kitabı oku: «Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)», sayfa 3
Глава 3. Первый бой
Не успела стрелковая рота, хорошо окопаться, как из жаркой степи появились первые немцы. Пара тяжёлых мотоциклов с колясками и ручным пулемётом на люльке, выскочила на открытое место.
Судя по внешнему виду, это были «BMV R75». Григорий видел такие машины, когда работал на стройке, на Среднем Урале. На них часто катались большие начальники комбината «Асбест». Директор тогда ездил в «эмке» чёрного цвета.
Фашисты заметили свежую землю, выброшенную из неглубоких траншей, и тотчас повернули обратно. Вдогонку им грянуло несколько винтовочных выстрелов. К сожалению красноармейцев, пули никого не задели, и разведчики фрицев благополучно скрылись из виду.
Отложив небольшую лопатку, Григорий с ощутимым трудом выпрямил спину, сильно затёкшую от долгой работы. Он выглянул из небольшого окопа и осмотрелся вокруг.
На взгляд уставшего парня, позиция была не ахти. Впереди чистое поле, перерезанное пологими балками. В неглубоких оврагах можно, без всяких проблем, сосредоточить большое количество живой силы противника.
Да что говорить там о людях. В них даже танки укроются, и будут спокойно готовиться к новой атаке. По приказу начальства они почти что, мгновенно выскочат на ровное место и ударят прямою наводкой по советским позициям.
Оглянувшись, Григорий увидел откос, полого спускавшийся к довольно широкой, но мелкой протоке. Берега топкой старицы заросли густым камышом и рогозом.
По мнению парня, лучше бы им окапаться на другом берегу и заставить фашистов, форсировать водную гладь под кинжальным огнем. Пока немцы перейдут её вброд, можно будет их щёлкать, как в тире, на выбор.
А здесь что получается? Отступить даже некуда. Нет ни второй линии обороны у роты, ни естественных надёжных укрытий. Лишь одна балка находится рядом. Да и та перпендикулярно спускается к тому сухоречью, что тут сохранилось после весенних разливов.
В этой узкой промоине толком не спрячешься. Сверху она просматривается вся целиком. Единственное преимущество здесь, только в том, что вода протекает поблизости. Не нужно за ней ползти под огнем.
Но делать-то нечего. Приказы в войсках не обсуждают. Раз сказало начальство – любой ценой удерживать эту позицию, будь добр, выполняй. Как объяснил людям ротный: за это короткое время, на тот берег подтянутся наши главные силы и возведут укрепления. Да только что-то не видно там никаких советских частей. Даже конных разъездов никто не заметил. Пусто до самого края земли.
Чтобы отвлечься от таких рассуждений, Григорий вновь осмотрел ту часть окопа, где он возился, и решил, что проход слишком узкий. Едва разойдутся двое солдат.
Парень чуть отдохнул и вырубил нишу той в стенке, что выходила на сторону немцев: «Встану в неё в ходе боя и буду оттуда стрелять, – подумал боец. – Глядишь, не помешаю соседям, когда кто-то из них пойдёт мимо меня».
Как и ожидал лейтенант, ночь прошла совершенно спокойно, а вот ранним утром, всё началось. Чутко спавший Григорий услышал, как по окопу пронёсся шёпот солдат:
– Подъём!
Дремавшие красноармейцы зашевелились и начали, нехотя подниматься с земли. У всех тело болело после вчерашней тяжёлой работы. Уставшие мышцы не столько отдохнули за время короткого отдыха, сколько все затекли от беспокойного сна на жёсткой почве степи. Хорошо, что стояло жаркое лето, а не пришла дождливая осень или, что ещё хуже, зима.
Посланные командиром, бойцы сбегали к речке и принесли котелки с водой желтоватого цвета. Пара ржаных сухарей на каждого брата да отдающая рыбой некипяченая жидкость – вот и весь тебе завтрак в суровых военных условиях.
Пользуясь обмылком хозяйственного коричневатого мыла, бойцы кое-как, очень быстро побрились, сменили ночных часовых и стали ждать атаки фашистов. В том, что она скоро последует, сомнений ни у кого не осталось.
Об этом говорили дымки, что поднимались из балок, расположенных перед окопами. Значит, фашисты ночью заняли эти овраги. Небольшой ветерок доносил до советских позиций запах свежего кофе и каши, сверенной с консервированной колбасой.
Ещё через час, послышался рёв нескольких мощных моторов. Как и говорил бойцам ротный, немцы сосредоточили достаточно сил и в ближайшее время, должны были, пойти в наступление.
Услышав движение слева, Григорий повернул туда голову. Парень заметил, как двое бойцов несут по окопу винтовку огромных размеров. Длиной она оказалась не менее двух с чем-то метров, имела массивные сошки и удобные ручки для её переноски. Судя по внешнему виду, весу в ней было больше, чем пуд.
Бойцы разместили «бандуру» на бруствере, скинули с плеч холщовые сумки и достали оттуда обоймы, начиненные большими патронами. Каждый из них оказался длиннее десяти сантиметров и толще указательного пальца руки. Скорее всего, они были от станкового пулемёта ДШК, а может быть и от чего-то другого.
На стороне немцев раздался негромкий хлопок, и послышался свист падающей на головы мины. Григорий быстро присел и плотно вжался в тесный карман, расположенный в узкой траншее. Хорошо, что вчера поздним вечером он не поленился устроить там эту нишу.
Ещё через миг, фашистский снаряд достиг советских позиций. Он рухнул на дно небольшого окопа и разорвался с ужасающим грохотом. Тысячи раскалённых осколков со страшным свистом разлетелись в разные стороны. Они врезались в стенки ходов сообщения и тела беззащитных солдат.
Настигнутые смертью бойцы тихонечко вскрикнули и словно кули повалились на землю. В их числе оказались и оба красноармейца, что недавно возились с громадной винтовкой.
Несколько кусочков металла попали в наплечный мешок, который слегка выступал из углубленья наружу. Плечи Григория рванули прочные лямки из ткани. Глухо звякнула железная миска, лежавшая в «сидоре». Парень похолодел от ужасающей мысли, что эти осколки могли бы вонзиться ему в левый бок.
Едва осела мелкая пыль, поднятая взрывом, как ошеломлённый Григорий вылез из ниши. Он выглянул из укрытия и увидел, что на него надвигался вражеский танк с крестами на серой броне.
В голове что-то щёлкнуло. Боец вспомнил о том, что им говорили в спецшколе о переносных противотанковых ружьях. Из глубин подсознания парня всплыла картинка, на которой была нарисована очень похожая боевая машина. То ли «Т-2», то ли «Т-3». Следом возник монотонный голос инструктора:
– Лобовая броня толщиной полтора сантиметра. Дистанция поражения из ПТР – полкилометра.
Прикинув расстояние до угловатого монстра, Григорий понял, что до него оставалось не больше двухсот с чем-то метров. Нужно было, что-то немедленно делать. Иначе, фашист подъедет вплотную и расстреляет их всех из своей тонкой пушки. Или, хуже того, раздавит широкими гусеницами.
Григорий выскочил из своего небольшого гнезда, подбежал к огромной винтовке и оттащил в сторону мёртвых бойцов. Он осмотрел непривычного вида оружие и сразу понял, что оно однозарядное, словно «берданка».
У его дяди в Самаре была одностволка такого же типа. С ней Михаил Фёдорович ходил на охоту. Иногда, он брал с собой приёмного сына и давал ему там пострелять.
Парень подёргал массивный затвор, неловким движением открыл обширный казённик и вставил в него тяжёлый патрон. Затем, вернул запирающее устройство на место. Мощный заряд калибром 14.5 миллиметров вошёл в длинный ствол.
Закончив приготовления, Григорий прижал к плечу короткий приклад и посмотрел в прорезь прицела.
Угловатая башня машины крепилась к прямоугольной коробке с почти вертикальными стенками. На ней находилась какая-то нахлобучка с горизонтальной узенькой щелью. Её длина не превышала локоть мужчины, а высота коробку для спичек.
Видимо, это было смотровое окошечко для водителя танка. Григорий навёл мушку оружия на бронемашину и прицелился чуть выше этого продолговатого выреза.
Парень вдохнул и задержал воздух в себе, прижал к плечу деревянный приклад и плавно нажал на крючок спускового устройства. Боёк ударил по капселю большого патрона. Ружье громыхнуло неожиданно мощно, а отдача от выстрела оказалась удивительно сильной. Даже мышцы заныли от боли.
Тяжёлая пуля покинула ствол необычной винтовки, мгновенно преодолела две сотни метров и врезалась в переднюю стенку бронемашины. Заострённый цилиндрик без всяких проблем пробил полтора сантиметра брони. Слегка потеряв свою скорость, он затупился, но не утратил чудовищную убойную силу.
Шестидесяти граммовый снаряд ударил водителю танка меж глаз. Он вмял лобные кости вглубь головы, превратил ткани мозга в кровавую кашу и выплеснул содержимое черепа через разбитый затылок. Потом полетел ещё дальше и расплющился о перегородку отсека, где находился мотор.
Фашист резко задёргался, засучил руками с ногами и тут же обмяк. Безвольные пальцы тотчас отпустил рычаги управления. Стопа мертвеца надавила на газ и слетела с педали. Танк громко взревел и остановился, как вкопанный.
Немного помучившись, Григорий открыл затвор необычной винтовки. Экстрактор тихонечко щёлкнул и выбил наружу дымящуюся горячую гильзу. Она кувыркнулась в утреннем воздухе, упала на бруствер, а оттуда скатилась под ноги стрелка.
Красноармеец вынул из сумки второй тяжёлый патрон, загнал его в ствол и глянул вперёд. Григорий увидел, что орудие танка чуть повернулось и теперь смотрит ему прямо в лицо.
Бездонный глазок двадцатимиллиметровой автоматической пушки замер на месте. Парень вдруг понял, что сейчас грянет выстрел. Он оставил оружие и прыгнул в правую сторону.
Как только боец ушёл с линии, соединяющей его с вражеским танком, в то место, где он находился, ударил фашистский снаряд. Следом за этим, сдетонировали десятки патронов большого калибра.
Мощный взрыв мгновенно оплавил противотанковое ружьё и сбросил его с низкого бруствера в небольшую траншею. Там, где оно находилось, возникла дымящаяся гарью воронка диаметром в метр.
Раскалённые части винтовки упали на дно окопа, но к счастью, не придавили ноги Григория. Красноармеец подхватил свою трёхлинейку, что стояла у стенки поблизости, и отбежал к своей маленькой нише. Он чуть приподнялся и настороженно глянул в сторону фрицев.
К советским позициям, ни куда не спеша, приближались три вражеских танка. Все эти машины, в том числе, и подбитая парнем, вели беспрерывный огонь по окопам, где находилась рота стрелков.
За бронированными угловатыми монстрами рядами шли проклятые фрицы, одетые в форму серо-зелёного цвета. Немецкие пехотинцы очень уверенно шагали вперёд. Не жалея патронов, они палили из коротких винтовок и нескольких «шмайсеров». Сверху частым горохом сыпались большие снаряды, выпущенные из минометов фашистов.
Несмолкаемый грохот разрывов слился в один продолжительный рёв. Терзающий душу, свист осколков и пуль не стихал ни на миг. Смертоносный металл косил советских бойцов одного за другим.
Григорий удивительно быстро расстрелял все патроны, что имелись в наличии и беспомощно глянул по сторонам. Только тогда парень заметил, что во всей длинной траншее один только он стоит на ногах.
Все другие солдаты лежали вповалку в окопе. Дымящаяся горячая кровь толчками текла из многочисленных ран умиравших людей. Многие красноармейцы не подавали признаков жизни.
Меж тем, атака еще нё закончилась. Шеренги фашистов не замедляли движения и неумолимой волной приближались к укреплениям красноармейцев. Что делать дальше, Григорий не знал. В одиночку, с винтовкой, да ещё без патронов, он от батальона противников отбиться не сможет.
Оставаться на данной позиции, значит, погибнуть, как боевые друзья, либо попасть в плен к врагам. И ещё неизвестно, что из этого хуже. У парня имелся единственный выход – постараться удрать от немецкой пехоты и, каким-нибудь образом, дойти до советских частей.
Схватив свою трёхлинейку, Григорий пригнулся и побежал по окопу. По какой-то причине, боец очень старался, не наступать на тела убитых товарищей. Как будто от этого, им стало бы хуже, чем раньше.
Скоро он выскочил к месту, где траншея почти примыкала к маленькой балке, уходящей к реке. Парень рывком рванулся наверх, перекатился по ровному месту и тут же нырнул в мелкий овражек. Там он поднялся на ноги и проскочил по дну узкой лощины до самого берега старицы.
В устье промоины парень наткнулся на старое небольшое кострище. Рядом с кучкой золы виднелись части скелета барана. Все они были чисто обглоданы и выбелены непогодой и солнцем.
Среди бренных останков Григорий заметил пустотелые берцовые кости. Причём, у них напрочь отсутствовали суставные головки. Скорее всего, когда-то давно, здесь разводили огонь пастухи.
Как и положено на долгом привале, они зарезали одно их животных, тут же сварили и съели вкусное мясо. Потом, отбили концы у мослов и вытряхнули из них костный мозг, проглотили вкусный продукт, а всё остальное швырнули на землю.
Не зная, зачем это делает, солдат на ходу подхватил два этих обломка и помчался вперёд. Оказавшись в устье овражка, Григорий напряжённо прислушался. Шум боя воюющих армий стал постепенно стихать.
Значит, скоро фашисты подойдут вплотную к окопам и убедятся, что все красноармейцы мертвы или ранены так тяжело, что не могут стрелять. Они начнут прочесывать местность и искать уцелевших бойцов: «Так что мне нужно спешить», – подумал Григорий. Он повертел головой и осмотрелся вокруг.
Ложбинка дотянулась до подошвы откоса и вышла на плоский берег заиленной старицы. Судя по внешнему виду промоины, по ней, в дождливый сезон стекали осадки, идущие с неба.
Поток двигался вниз и, набрав приличную скорость, каждый раз разрывал высокую стену камыша и рогоза. У устья маленькой балки возник скромный заливчик. Там, край травянистой степи упирался не в заросли, а полого спускался прямо к воде.
Справа послышался треск коротких фашистских винтовок и экономные автоматные очереди. Григорий повернул на звук голову и увидел красноармейца, который мчался к реке.
В спину несчастного парня ударили пули. Он вдруг споткнулся и, пытаясь сохранить равновесие, пробежал ещё пару метров. Затем, упал лицом в пыльную землю и безвольно затих.
Григорий чуть приподнялся над густой пожелтевшей травой. Парень увидел группу немецких солдат. Они шли редкой цепочкой и прочёсывали берег неширокого ерика.
Слева прозвучала пальба и тотчас прекратилась. Потом всё повторилось, но уже с другой стороны. То в одном месте, то в другом, раздавались одиночные выстрелы, кое-где, им вторили «шмайсеры». Иногда слышался взрыв немецкой гранаты.
«Ждать больше нельзя, – мелькнула мысль у Григория. – Скоро фашисты сойдутся возле этой ложбинки и пристрелят меня, как собаку».
Солдат скинул полупустой истрёпанный сидор и бросил на землю разряженную трёхлинейку. Затем поднял к глазам и изучил берцовые кости барана, что подобрал у костра. Только сейчас боец осознал, для чего он их подхватил? Всё дело в том, что едва их парень увидел, как подсознательно сразу решил, нужно использовать эту находку в качестве дыхательной трубки.
Первым делом, боец осмотрел тот пустотелый мосол, что был длиннее другого. Он имел толщину с большой палец руки и достигал двадцати сантиметров. С обеих сторон торчали острые сколы, но трещин в стенках солдат не заметил.
Внутри проходил гладкий канал диаметром с женский мизинец. Второй обломок выглядел тоже неплохо, но оказался очень уж маленьким, чуть более отрытой ладони.
Григорий сунул короткую трубку в нагрудный карман гимнастёрки и скинул потёртый солдатский бушлат. Затем, зажал выбранную кость в правой руке и лёг на живот. Он вжался в мокрую землю и осторожно направился к мутной зеленоватой воде.
Ползя по-пластунски, солдат бесшумно подтягивался на локтях и коленях. При этом, он старался поменьше качать стебли высокой пожухлой осоки. Всё это время, справа и слева слышались звуки вражеских выстрелов.
Почти не дыша от сильного страха, Григорий медленно двигался к старице. Он с ужасом ждал, что фрицы заметят колебания верхушек травы. Раздастся автоматная очередь, и несколько пуль раскалёнными иглами вопьются в него.
Однако, гитлеровцы так увлеклись добиванием раненных красноармейцев в окопах, что не смотрели в сторону узкой ложбинки. Ведь там были комрады, которые шли по пологому берегу.
Две цепочки фашистов оказались метрах в двадцати от овражка. К этой секунде, парень благополучно добрался до узкой реки. Он осторожно сполз в воду по грудь и хотел оттолкнуться ладонями от близкого дна.
Внезапно, оба запястья ушли в толщу холодного ила. Они погрузились в жидкую грязь до самого локтя, но не достигли твёрдой поверхности. Скорее всего, она находилась не так далеко, на глубине не более метра. Вот только, чтобы упереться в неё, пришлось бы спустить ноги в воду.
Григорий с ужасом понял, что если он будет сильно ворочаться, его сразу заметят фашисты, а в таком положении он начинает тонуть. Закинув голову к небу, солдат набрал полные лёгкие воздуха и только затем попытался, извлечь увязшие руки.
Стоило парню потянуть конечности вверх, как его крепкий торс стал увязать в чёрной тине. Мутная вонючая жидкость сначала, поднялась до подбородка, потом до губ, ноздрей и, наконец, достигла уровня глаз.
К счастью Григория, он всё же вырвался из ужасного плена густой жидкой массы. Парень раскинул руки в разные стороны и распластался на зыбкой поверхности.
Боец вспомнил детство в Самарской губернии. Тогда, вот таким самым образом, он чуть не погиб на речной илистой отмели. Григорий вздохнул и начал двигаться дальше, словно лягушка. Загребая всеми конечностями, он стал осторожно перемещаться вперёд.
Слой мутной воды становился всё толще. Григорий чуть приподнялся над отвратительной грязью, и дело пошло значительно легче. Правда, и дальше он не столько плыл, сколько на животе полз по топкому дну.
Отдалившись от берега на несколько метров, парень почувствовал, что здесь стало глубже. Григорий решил, что теперь, ему можно рвануться к противоположному берегу. Тут он увидел, как слева из камышей выскочил какой-то солдат. Красноармеец бешено заработал конечностями и поплыл быстрыми саженками.
Пехотинец добрался до середины узенькой старицы, когда с низкого берега затрещали винтовки фашистов и «шмайсер». Автоматные пули громко зашлёпали по поверхности ерика.
Дорожка бурунчиков быстро догнала пловца. Кусочки свинца нашли свою цель и погрузились в спину несчастного воина. Раздался сдавленный крик. Голова человека скрылась под мутной водой. Послышалось тихое бульканье, и всё сразу стихло.
Григорий немедленно сдвинулся вправо и скрылся за полосой камыша. Сквозь частокол тонких жёлтых стеблей был виден берег и склон, что поднимался к бывшим советским позициям.
Две группы немецких солдат, неспешно сходились к ложбинке, по которой Григорий сполз к узкой протоке. Боец опустил ноги и ощутил, как они ушли в ил до колен. Сапоги и мокрая форма тянули камнем на дно. Парень пригнулся и до подбородка ушёл в мутную воду.
Он поднял над поверхностью правую кисть и промыл зажатую в кулаке пустотелую кость. Выбеленная солнцем и временем, она ярко белела на фоне поверхности ерика.
Григорий повертел головой и заметил поблизости несколько крупных кувшинок. Они давно отцвели, а небольшие коробочки опустились под воду. Боец оторвал ближний лист, обернул им, словно салфеткой, один край мосла и обвязал его длинным стеблем. Получился лохматый пучок серо-зелёного цвета. Он был совсем незаметен среди прочей растительности.
Другой конец «трубки» парень взял в рот, запрокинул голову к небу и, погрузившись с макушкою в реку, стал спокойно дышать. Этому трюку, он выучился ещё в раннем детстве, когда целыми днями купался на отмелях Волги.
Две группы немцев сошлись возле устья ложбинки. Один из них вынул штык-нож из чехла, что крепился на поясе. Он наклонился к мешку, который бросил Григорий, разрезал тонкие лямки, и вытряхнул всё содержимое прямо на землю.
Носком сапога фриц раскидал кучку убогого солдатского скарба, но не нашёл ничего интересного. Все другие фашисты остановились на берегу. Они достали мятые бумажные пачки эрзац-сигарет и стали дружно дымить.
Сделав пару затяжек, щуплый солдатик в круглых толстых очках вдруг сообщил:
– Я где-то читал, что когда-то, шпионы славян прятались в мутной воде и дышали через камышинку.
– Бред! – уверенно бросил плотный крепыш, что находился поблизости. – До войны я занимался плаванием в открытом бассейне. Кто-то из наших ребят задал тренеру тот же вопрос. Так прежде, чем отвечать, наставник нам приказал:
– Закройте пальцем одну из ноздрей и подышите через вторую.
Мы так и сделали. Через минуту он спрашивает: «Ну, что? Тяжело?» Мы все согласились. Потому что сразу почувствовали, нам не хватает чистого воздуха.
А мужик продолжает:
– А теперь представьте себе, что внутренний диаметр любой камышинки раза в три меньше, чем дырка в вашем сопливом носу. Плюс ко всему, человеку на грудь давит столб из воды высотою в полметра, что затрудняет движение мышц. Любому пловцу не хватит мощности лёгких, чтобы прокачивать через тонкую трубочку нужное количество воздуха.
– А как же это делали самураи в Японии? – не унимался очкарик. – Я сам видел это в кино.
– Другой мой приятель, – продолжал объяснять терпеливый крепыш, – спросил тренера то же, что ты в данный момент. Видимо, вы с ним смотрели один и тот же, якобы, исторический фильм.
Так вот, наставник ответил ему: «Скорее всего, они дышали не через камышинку, а через ствол бамбука. Он значительно больше, и если диаметр дырки толщиною с мизинец, то это возможно».
Кстати сказать, дыхательные трубки у наших ныряльщиков приблизительно того же размера. Да ещё не забудьте, что стебель бамбука разделён на сегменты непроницаемыми перегородками.
Так что, прежде, чем использовать кусочек бамбука, нужно все эти преграды чем-то проткнуть. Вот и выходит, что рассказ о славянах – это лишь миф, который они сами придумали. Мол, до чего они ловкие и сильные люди. А на самом-то деле, недочеловеки, как говорит наш Адольф.
– И всё же, мне кажется, что у этих легенд есть какие-то реальные корни, – не согласился дотошный ботаник. – Вон видишь, след на траве ведёт от мешка прямо к воде, а пловца мы в этом месте почему-то не видели. Не мог же он за один только раз перенырнуть эту реку.
Да на такое, даже наш пятикратный олимпийский чемпион по плаванию Джонни Вайсмюллер, и тот не способен. Наверняка этот грязный ублюдок сейчас сидит под водой и дышит себе через камышинку.
– Захочешь жить, даже жабры себе отрастишь, – захохотал автоматчик, стоявший рядом с очкариком. Он вскинул «шмайсер» и полосонул длинной очередью по камышам.
Автоматные пули звонко зашлёпали по поверхности ерика. Григорий увидел строчки из пузырьков, пронзавшие мутную толщу воду. Цепочка кусочков свинца приблизилась к парню. Один из них зацепил левое предплечье бойца чуть выше локтя. Второй легонечко чиркнул по правому боку. Раскалённый металл тут же прижёг мелкие ранки на коже, и кровь из них не текла.
Григорий дёрнулся от сильной боли, но всё же стерпел и облегчённо сказал сам себе: «Повезло. Просто небольшие царапины».
– Проверь ещё с той стороны, – рассмеялся крепыш.
Автоматчик поднял оружие, но патроны в магазине закончились, и боек лишь тихонечко щёлкнул.
Очкастый заморыш достал из подсумка ручную гранату на длинной ручке из дерева. Он выдернул шнур, что зажигает запал, и бросил устройство в то место, что указал массивный напарник.
Кувыркаясь в полёте, снаряд упал в гущу камышей и рогоза, растущего метрах в двадцати от Григория. Негромко бухнул приглушенный взрыв. Поверхность воды немедленно вспухла невысоким бугром.
Мощный толчок пришёл с той стороны, где детонировал боеприпас. Сидевшему в воде, пехотинцу вдруг показалось, что его кто-то сильно ударил. Причём, врезал так здорово, словно по телу попали толстой доской.
В ушах загудело, как при контузии. Мышцам стало так больно, что парень содрогнулся и едва удержался, чтобы не выскочить на поверхность воды. Григорий вовремя вспомнил про немцев, стоящих на берегу. Он взял себя в руки и остался на месте.
На счастье Григория, в тех камышах, на дне узкой реки, лежал труп человека, убитого два дня назад. В то время, чуть выше по течению старицы, через брод проезжала телега, наполненная ранеными красноармейцами.
Немецкий пилот увидел повозку с перебинтованными солдатами. «Лаптёжник» спикировал на допотопный рыдван и бросил в него пятидесятикилограммовую бомбу. Взрыв всё разнёс в мелкие клочья, а мёртвых бойцов швырнул в мутную воду. Небольшое течение принесло один труп сюда, и упокоило на илистом дне.
Процессы разложения тела сделали чёрное дело. Внутренности погибшего воина наполнились гнилостным газом. От мощной ударной волны, вызванной взрывом гранаты, покойника стронуло с места. Он освободился от нежных объятий речных длинных водорослей, медленно всплыл на поверхность и, лицом вниз, закачался на лёгкой волне.
– Я же вам говорил, что он там сидит! – радостно крикнул очкарик и указал грязным пальцем на мертвеца. Из-за стеблей камыша виднелась только спина красноармейца.
Фашисты не смогли рассмотреть, что на воде закачался достаточно давний, раздувшийся труп, обтянутый изорванной формой. Немцы удовлетворённо кивнули и похлопали молодого камрада по щуплым плечам. Они повернулись спиной к узкому ерику и гомонящей гурьбой направились в сторону захваченных ими позиций.
Лишь минуту спустя, Григорий восстановил сорванное взрывом дыхание. Ещё через пять, он очень медленно протянул руку вперёд и нащупал большой лист кувшинки.
Солдат аккуратно его притопил, оторвал от длинного стебля и, положив себе на макушку, чуть приподнялся на полусогнутых в коленях ногах. Глаза и нос молодого бойца оказались над поверхностью ерика. Он повертел головой и с облегченьем увидел, что на берегу нет никого.
Парень взглянул вверх по откосу и заметил трёх часовых, что лениво ходили вдоль длинной линии советских окопов. Остальные фашисты хозяйничали в узкой траншее, отбитой у красноармейцев. Оттуда иногда доносились одиночные выстрелы.
Покончив с противниками, фрицы занялись очисткой позиций. Они деловито вытаскивали убитых советских бойцов и небрежно бросали их по пологому склону. Внизу они стаскивали мёртвых в воронки от мин и быстро закидывали их рыхлой землёй.
Глядя на это, Григорий сидел в мутном ерике и думал о том, что и он мог оказаться в одной из многих безымянных могил. Про них уже завтра никто и не вспомнит.
Так боец и сидел в той реке до наступления ночи. Чтобы себя подбодрить, Григорий, время от времени, говорил сам себе: «Хорошо, что я оказался в Крыму, а не в средней России, или хуже того, где-нибудь в Заполярье. Там я не смог бы продержаться так долго в воде. Давно окоченел и погиб».
Несмотря на ноябрь, было довольно тёпло. Температура воздуха днём поднималась до плюс 18, и даже чуть выше, а к ночи она опускалась до 10-ти или 12-ти. Находится в воде, при подобной погоде не очень приятно, но делать Григорию было, в общем-то, нечего. Или терпи, или иди под пули фашистов. У них место в воронках от мин сразу найдется.
Как только стемнело, Григорий чуть приподнялся из мутной воды. Негнущимися от холода пальцами он сунул дыхательную трубку в карман гимнастёрки. Затем начал делать упражнения спортивной гимнастики.
Боец энергично двигал руками до тех самых пор, пока кровь не побежала быстрее по жилам. Он разогрел плечевой пояс и помассировал мышцы у ног. Минут через пять парень почувствовал себя значительно лучше. Зубы перестали дробно стучать. Прекратился жуткий озноб, колотивший его последний час перед закатом.
Как всегда, парню сильно везло. Ближе к вечеру, где-то вверху, поднялся небольшой ветерок. Небо тотчас затянули плотные тучи и скрыли за своей пеленой молодую луну и яркие южные звёзды.
Григорий лёг на спокойную воду и тихим, бесшумным кролем направился к противоположному берегу. Держаться на поверхности ерика в сапогах и мокрой одежде оказалось весьма тяжело, но, к счастью бойца, река была достаточно узкой. Её ширина не превышала пятидесяти метров.
Приложив очень много усилий, парень всё же доплыл до мелкого места. Не пытаясь подняться на ноги, он по-лягушачьи пополз по толстому слою жидкого ила. Григорий благополучно добрался до правого берега и сквозь заросли камыша и рогоза вылез на твёрдую сушу.
Боец нашёл участок в густых камышах, где воды было чуть больше, чем в прочих местах. Григорий быстро снял сапоги и красноармейскую форму. Трясясь от озноба, он прополоскал трусы, гимнастёрку и брюки, всё хорошенько отжал и натянул на себя влажные вещи.
Затем вымыл изнутри сапоги и простирнул обе портянки. Он с силой отжал потёртую ткань, обернул ступни и обулся. После чего, встал с холодной земли и, ни секунды не мешкая, поспешил к Севастополю. Нужно было, как можно скорее, убраться подальше от фрицев.
