Kitabı oku: «Деловые люди», sayfa 3
– Подумаешь!.. Ты итак одни пятерки получаешь, – отмахнулся Николай.
– Получаю… Только акулы мимо океана все-таки не проплывают.
Дверь тихо скрипнула. Колька и Вовка вздрогнули и оглянулись. Кот Василий смотрел на людей желтыми, вопрошающими глазами.
– Да-а-а, женщина в доме это тебе, сынок, не это… Как его? – Николай замолчал и посмотрел в окно. – Не кошка, в общем.
На небе уже светили огромные, ночные звезды.
– Женщина в доме – это как целый мир, наверное… – сказал Николай.
Вовка ничего не ответил, а только молча кивнул головой.
На дороге
Жизнь – довольно удивительная штука, потому что человек не может знать, что ждет его там, за поворотом…
Три года назад ехала я к маме в Березовку. Весна была ранняя, сухая вот и решила я по проселочной дороге путь срезать. В попутной деревне Шесткино столкнулась я с вечной лужей, которая, наверное, не пересыхает и во время всемирной засухи.
Как перебиралась через нее на своем «Вольво» – рассказывать долго. Но я упрямая, а главное личный бизнес одинокой женщины всему научит. Прорвалась!.. Пятьдесят метров проехала, смотрю, мужик на дороге валяется. Руки раскинул – спит, бедолага. Справа – кювет, слева – продолжение вечной лужи. Тьфу ты, черт! Думаю: мужика-то куда девать, в кювет его или в лужу?
Подошла к спящему богатырю, наклонилась. Бужу его: мол, мужик, стенд ап, плиз. Мужик в ответ храпит: ай эм сорри, мол, мадам, я еще немножко посплю. Ох, уж мне эта проблема типа дураки и дороги!..
Пришлось мужика в «Вольво» запихивать. А он здоровый, как слон. Но справилась. Я в своей жизни и не с такими сволочами справлялась.
Поехали дальше вдвоем. Смотрю, кончилась лужа, пора бы мужика в кустики выбрасывать. Но устала я все-таки… Закурила, сижу и думаю. А мужик на заднем сиденье: хр-р-р!..
Смешно! Но главное, злюсь, а у самой губы в улыбке расплываются. До сих пор понять не могу, как мне эта дурацкая идея в голову пришла. Мать мне постоянно твердила: мол, и когда ты, шалопутная, замуж выйдешь? А за кого, спрашивается, замуж-то, за первого встречного, что ли?!.. Короче говоря, к маме я не одна приехала, а с «мужем».
Обнялись мы с мамой, поцеловались.
Я как бы между прочим ей говорю:
– Мама, я замуж вышла.
Мама только руками всплеснула:
– Да что ты?!
Тоже мне радость!.. Хотела ты, мама, зятя? Вот и получай его.
Мама на мужика на заднем сиденье полюбовалась и говорит:
– Хороший человек. Сама не знаю почему, но вижу что хороший.
«Мужа» из машины вытаскивать не стали. С таким слоном возиться – пупок развяжется. Спит – и шут с ним. Ближе к ночи мама к машине зачастила: то подушку «затю» отнесет, то одеяло. Даже кружку воды на утреннее похмелье не забыла.
– Спать-то с ним будешь? – спрашивает.
Еще чего!!.. Может и пару внучков к утру, мамочка, пожелаете?
Утром я от стука топора проснулась. Вышла на кухню – мама чай пьет.
Потянулась я как кошка и спрашиваю:
– Как там муженек мой?.. Не сбежал еще?
Мама спокойно отвечает:
– Мишенька дрова рубит. А потом сарай мне перебрать обещал, низ-то у сарая совсем гнилой.
Ого, думаю, работничка какого я на дороге подобрала! Смотрю, мой «муженек» на Арнольда Шварценеггера похож: здоровый, черт!.. Раз топором махнет – пенек в обхват толщиной на две стороны так и брызнет.
Увидел меня Мишенька – покраснел как мальчишка.
Я ему нежно: здравствуйте, как, мол, вы себя чувствуете, любитель приключений? А «муж» нос ладошкой вытер и стоит в землю смотрит.
Я осторожно намекаю:
– Вам еще у нас не надоело?
Он в ответ только головой мотнул: нет, мол!.. Странный какой-то мне мужик попался, то и дело краснеет и глаза у него как у обиженного теленка. Ладно, думаю, пусть пашет, если ему так нравится. Отработать, видно, мужик решил за то, что его на дороге подобрали.
Вечером мать мне шипит:
– Ты почему к Мишеньке спать не идешь?!
Я – ей:
– Мам, у меня критические дни.
Мать – мне:
– Дура!.. Критические дни это когда бабе спать не с кем.
За пару дней, что я в гостях у матери была, Мишенька не только сарай отремонтировал, но и старенькие «Жигули», которые еще от отца остались, на ход поставил. Потом за колодец взялся. И главное, все молчком, только сопит мужик да работает как вол.
Матушка моя от радости не знала, куда Мишеньку посадить и чем накормить. На меня – ноль внимания, возле Мишенька только и крутится.
Слышу, шепчет она ему: ты, мол, зять мой любимый, на дочку мою не обижайся. Она-то у меня с придурью немного, но это ничего… Пройдет, даст Бог.
Кончились выходные, стала я домой собираться. А с Мишенькой, спрашивается, что делать?! Если правду матери сказать, то она, пожалуй, и в драку кинется. Ладно, думаю, пусть без меня разбираются. Правда, без записки не обошлось. Предупредить пришлось маму, что за тип на самом деле этот Мишенька.
Полгода я маму визитами не беспокоила. Бизнес, черт бы его побрал!.. Чуть упустишь дело – сожрут и костей от тебя не останется. Только осенью нагрянула я в деревню.
Смотрю, что фокусы?!.. Было у матери обычное деревенское подворье, а тут вдруг словно сама Золотая рыбка с бригадой специалистов по евроремонту побывала. Кругом чисто, как на немецкой сельскохозяйственной выставке, дом кирпичом обложен, крыша под модной черепицей, двор заасфальтирован, в хлеву целое стадо коров мычит, а в неизвестно откуда взявшемся гараже грузовик и трактор стоят.
Прошла я в дом. Мама за столом чай пьет: одета как купчиха, только чепчика не хватает, а на лице полная самоудовлетворенность.
– Здравствуй, мама, – говорю, – ты что миллион выиграла?
Мама хитренько так прищурилась и отвечает:
– А зачем мне миллион, если у меня теперь Мишенька есть?
Я чуть мимо стула не села.
– Какой Мишенька?!
Мать говорит:
– А тот самый «муж», которого ты бросила. Идти-то ему некуда, вот я и уговорила его остаться. А я помру, ему все как сыну и оставлю. Ты, дочка, и так богатая, тебе моего добра не нужно.
Обалдеть можно!..
– А где же он сейчас? – спрашиваю.
– Работает, – говорит мама. – Ты хозяйство мое видела? Мишеньку хоть в пустыне оставь, он из одного песка оазис запросто сделает. У нас тут церковь новую ставить начали, никто помогать не пришел, кроме Мишеньки. Так что теперь со мной батюшка через дорогу здоровается и все про Мишеньку спрашивает. Даже грехи без очереди мне отпускает.
Почесала я затылок. Все равно не понятно!.. Как можно чужого человека в дом пустить?!
Мама говорит:
– Я про Мишеньку, как про родного сына, все знаю. В Шесткино он жил. А жена его стерва такое учудила, что…
Дальше – ни слова. Молчок! Интрига, одним словом.
Побродила я по дому – красиво кругом, лучше чем у меня в городской квартире. Сразу видно, с душой поработали. Лучшую комнату мать Мишеньке отдала. В шкафу книги стоят, кроме технической литературы – Чехов, Бернс, Библия… Чтиво для душевно здоровых людей.
Думаю я про себя: интересно, черт!.. Надо с этим Мишенькой поближе познакомиться. Выбрала я платьице посекусальней, ножку на ножку положила, сижу и жду. Пришел Мишенька, увидел меня – опять, как и прежде, покраснел… Это уже приятно. Я раньше думала, что такие мужики вместе с мамонтами вымерли.
За ужином пококетничала с бывшим «мужем» немного. Гляжу, мама сразу занервничала и покрикивать на меня стала. Три раза меня «дурой» назвала и один раз «шалопутной».
Вышли мы с Мишенькой покурить на улицу. Стоим, на закат любуемся. Между делом я все свое очарование в ход пустила. Чувствую, нравлюсь я Мишеньке. Забавно, честное слово, смешно даже… Потом разговорились. Смотрю, а Мишенька-то очень даже симпатичный, оказывается. Особенно когда улыбается. И глаза у него умные и совсем-совсем добрые.
Мамаша из дома высунулась и кричит:
– Мишенька, сынок, иди спать!.. А ты, Ленка, в своем «Вольво» ночуй.
Ночью стукнула я Мишеньке в окошко. Скучно, мол, Мишенька, одной девушке. А в моей машине места и на двоих хватит…
Застенчивость у любого мужика штука хрупкая, – проведи по ней мягкой ладошкой, в миг от нее и следа не останется…
Утром один глаз приоткрыла – ой!.. Главное, все косточки мои донельзя ломит, а на душе нет ничего кроме радости. Рядом – Мишка, руку на мое плечо положил и в шею мне сопит. Вот оно, оказывается, настоящее бабье счастье какое!..
Приоткрыла я второй глаз, смотрю, мама с дрыном стоит.
– Что, доченька, – спрашивает, – Мало тебе мужиков, стерва?!.. Так ты решила и Мишеньке моему жизнь испортить?
Я шепчу:
– Мама, да ты что?!..
Мать дрын из руки в руку перебросила и кричит:
– Выходи из машины!
Совсем офонарела на старости лет мамуля! Я к ней по-хорошему: любовь, мол, теперь у нас, мама, понимаешь?
А она кричит:
– Это какая по счету любовь-то?.. И обо мне ты подумала?! Сына у меня не было, а что я с твоим отцом в жизни видела? Только горб на него гнула. Кто мне хоть что-то в жизни доброе сделал?.. К старости только белый свет да заботу увидела, а тут ты!.. Выходи из машины, доченька, своими руками тебя убью.
Если бы не Мишка – плохо мне пришлось. Одеваться, правда, некогда было и за ворота на своем «Вольво» я в нижнем белье выскочила.
Увел Мишка мать в дом.
Через открытое окошко слышу, мать голосит:
– Мишенька, сынок, не связывайся ты с ней!.. Мало тебе твоя бывшая жена крови попортила? Забыл, как она тебе в стакан какой-то гадости плеснула и ты целый месяц сам себя вспомнить не мог? Ведь сейчас все бабы хуже чертей, я сама баба – знаю!.. Или плохо тебе у меня?
Ну, думаю, мама, спасибо тебе! Единственный раз в жизни стоящего мужика нашла, а ты так, да?!.. А вот никуда я отсюда не уеду!
До вечера мама слезами своими Мишку возле себя удерживала. Только вечером Мишка во двор вышел – по хозяйству заниматься.
Я ему через щелку забора шепчу:
– Мишенька, солнышко мое!.. Пойди сюда.
Подошел Мишка. Стоит, в землю смотрит.
Я шепчу:
– Мишенька, ты меня любишь?
Кивнул Мишка. Стоит и молчит.
Я говорю:
– Давай убежим, а?..
– А мама твоя как же? – спрашивает Мишка. – Она-то как?
Я кричу:
– А любовь наша?!..
Вздохнул Мишка.
– По-хорошему нужно, – говорит, – иначе я не могу. Если бы не удержала меня твоя мама от разборки с бывшей женой и ее дружком – валить бы мне сейчас лес где-нибудь в Сибири.
Три дня я перед матерью на коленях стояла. И каких только обещаний ей не дала: и что буду Мишеньку пуще глаза беречь, и пылинки буду с него сдувать, и кормить, и никому в обиду – особенно чужим бабам – не давать. И откуда только такие слова ко мне в голову приходили, откуда слезы и силы брались?! Ведь по ночам еще и Мишка ко мне в машину приходил. Любовь, одним словом…
Уговорила я все-таки мать, но и без обиды дело не обошлось.
Погладила мама Мишку по голове на прощание и говорит:
– Ты, Мишенька, не бойся. В случае чего, вернуться теперь тебе есть куда. А Ленка пусть тебе в городе дело определит, чтобы ты от нее ни в чем не зависел.
И на меня глазами – зыкр!..
А Мишка, вообще-то, только посмеивался когда я ему авторемонтную мастерскую за пятьдесят тысяч баксов купила и на его имя перевела. Но за дело взялся крепко – до сих пор в промасленной спецовке ходит и мастерскую его уже не в пятьдесят тысяч, а в четверть миллиона оценивают.
С Мишкой – хорошо, с ним и над пустяками посмеяться можно и просто помолчать… Уткнуться ему носом в плечо и помолчать. Сразу легче на душе становится.
Через год родила я двойню. Тяжело было, как говорится, чуть каблучки не отбросила. Мама ко мне в больницу через пару дней пожаловала – неулыбчивая, строгая…
– Ну, что, – спрашивает, – Обошлось, что ли?..
Обошлось, мамулечка… Помолчали мы. Тут на кормление детей принесли. Только взглянула мать на детей – заулыбалась.
– Сразу видно, – говорит, – Мишкина работа!
– Мама, – спрашиваю, – Вам кто дочка, Мишка или я?!..
А сама смеюсь от радости.
…Подружки часто меня спрашивают, мол, где ты себе такого хорошего мужа нашла? Пожалуй, ответить им можно только одно:
– Хорошие мужья, девочки, на дороге не валяются!..
Мадам «Нет»
1.
В лице мистера Джона Сидни не было ничего карикатурного и, тем не менее, оно имело какое-то неуловимое сходство с шаржами на акул капитализма в старых коммунистических плакатах. Впрочем, когда мистер Сидни улыбался, сходство исчезало без следа.
– Итак, Танечка, как мы только что с вами выяснили, вы очень любите деньги?
Девушка в кресле перед столом миллионера-инвестора покраснела и кивнула.
Джон был он готов расхохотаться как мальчишка. Он опустил голову и посмотрел на грубо заточенный карандаш. Незадачливую гостью уже давно следовало выгнать из кабинета, но, во-первых, у Джона было отличное настроение, а, во-вторых, девушка была удивительно похожа на его внучку Сьюзан. Иногда Сьюзи ласково целовала деда в щеку и нежно шептала, что она готова ждать наследства еще хоть сто лет.
– Подведем итог нашей беседы, Танечка, – Джон старался остаться серьезным. – Когда вы так отчаянно рвались ко мне на прием, я решил, что вы финансовый гений или, по крайней мере, будущая английская королева. Но вы абсолютно не умеете ничего делать. Вы даже не смогли, как следует заточить карандаш.
Девушка вжалась в кресло. Ее и без того большие глаза стали огромными и жалобными как у затравленного зайца.
«Умрет, но не встанет! – с уважением подумал Джон. – Браво, Танечка. Упрямство в бизнесе не такая уж плохая штука».
– Я проработал в вашей стране десять лет, – уже мягче продолжил Джон. Он улыбнулся и поправил галстук. – И еще никому не заплатил даже цента за красивые глазки. Вы хотите получить работу?.. Хорошо. Сейчас здесь начнутся переговоры с моим старым другом по кличке «Бешеный Техасец». Вы останетесь. Спросите зачем?.. Вы будете Мадам «Нет».
– Простите, а в чем… – робко начала было Танечка.
– В чем будет заключаться ваша работа? – перебил Джон. – Знаете, когда человек ничего не соображает в деле, ему ничего не стоит сказать «нет» оставаясь, при этом, совершено невозмутимым. Правда, вам нужно запомнить, что «Бешеному Техасцу» никогда не стоит говорить «нет» пока он не снял свои ботинки или когда он снова надел их. Это главное. Если «Техасец» снял ботинки, значит, переговоры будут долгими и стоит поторговаться. Но мне не видно из-за стола, что он вытворяет со своей обувью. За этим будете следить вы. Справитесь?
Танечка восхищенно кивнула. Мистер Джон Сидни снова улыбнулся.
– Тогда за работу!..
2.
…Когда сумма контракта перевалила за двадцать миллионов долларов «Бешеный Техасец» снял ботинки. Танечка стояла у окна и, нахмурив лобик, делала вид, что рассматривает документы в оранжевой папке.
– Ну, Джон?.. – на красном от возбуждения лице «Техасца» появилась хищная улыбка. – Это отличная цифра, дьявол тебя задери!
Два консультанта за спиной гостя – мрачные, высоколобые типы с одинаковыми лицами – тоже попытались изобразить подобие улыбок.
– Нет! – на секунду оторвавшись от документов, тихо сказала Танечка.
«Техасец» вздрогнул и удивленно посмотрел на девушку у окна. Джон сунул в рот сигару и взглядом попросил Танечку подойти.
– Он уже снял ботинки? – чуть слышно шепнул он на ухо.
Танечка кивнула и вернулась к окну.
– Двадцать один миллион пятьсот тысяч! – хрипло сказал «Техасец».
Джон выпустил в потолок колечко дыма и посмотрел на Танечку. Гости сделали тоже самое. Девушка не спеша, перевернула страницу.
– Нет! – уверенно сказала она.
Консультанты положили на столик компьютер-ноутбук и углубились в расчеты. «Техасец» нервно кусал губы.
– Двадцать два миллиона, – наконец неуверенно бросил один из консультантов.
– Нет.
– Двадцать три!..
Джон взглянул на фотографию Сьюзи на столе и весело ей подмигнул.
«Бизнес удивительная штука, – не без иронии подумал он. – Правда, он чем-то очень похож на детские фокусы».
– Двадцать четыре!
Физиономии гостей стали потными от напряжения.
Танечка сказала «да» на цифре «двадцать пять с половиной», только после того, как «Бешеному Техасцу» все-таки удалось нашарить ногой под столом свои ботинки.
Деловой партнер мистера Джон Сидни вышел из кабинета, громко хлопнув дверью перед носом своих консультантов-близнецов. Те подарили на прощание Танечке пару взглядов, от которых свалился бы в обморок сам Клинт Иствуд.
3.
Джон закончил смеяться только через минуту.
– Танечка, знаете почему «Бешеный Техасец» снимает ботинки? Раньше у него была привычка класть ноги на стол. Ох, уж эти мне ковбои!.. Но кое-кому Европе это не понравилось. Тогда «Техасец» стал снимать ботинки. Элементарный выход!.. Какой идиот захочет хвастаться своими дырявыми носками?
Джон снова от души захохотал. Танечка вежливо улыбнулась.
– Завтра у нас еще одна встреча с «Техасцем», – Джон подмигнул Танечке. – Нам предстоит много работы. Кстати, вы можете опоздать на встречу. Какой будет эффект, а?!.. – Джон затушил сигару. – А сегодня вы были просто великолепны, мадам «Нет»!
4.
– Идиоты!.. За что я плачу вам проценты с прибыли?! – «Бешеный Техасец» нервно расхаживал по гостиничному номеру. – Вас переиграла какая-то девчонка.
Консультанты мрачно рассматривали пол.
– Шеф, я не удивлюсь, если узнаю что у этой девчонки компьютер в голове, – возразил один из них. – Я видел, как она улыбнулась на шестьдесят третьей странице договора. Мы работали над этой чертовой страницей три дня, а ей хватило пары секунд, чтобы понять исключительно все.
«Техасец» плюхнулся в кресло и сунул в рот сигару.
– Что вы приготовили на завтра?
Консультанты переглянулись.
– Сорок третью страницу, шеф, – вкрадчиво сказал один.
«Техасец» поморщился.
– Все чисто?.. Я очень хочу хорошо сэкономить на этом договоре.
Консультанты не умели улыбаться. Когда они сморщили свои лица, они стали удивительно похожи на своего темпераментного шефа.
5.
…Танечка опоздала на полчаса. Красный от возбуждения «Техасец» нервно откусил кончик сигары и сплюнул его на дорогой ковер. Одна его нога в рваном носке под столом почесала другую.
Джон Сидни встал и галантно поцеловал Танечке руку.
– Вас опять задержали в совете директоров? – мягко спросил он. – Мои бухгалтеры просто не могут без вас жить.
Танечка улыбнулась и что-то доверительно шепнула шефу на ухо.
– Отлично! – констатировал Джон.
«Техасец» заерзал в кресле, нагнулся и почесал голую пятку рукой.
– У нас мало времени, Джон, – проворчал гость.
– Что ж, продолжим…
Танечка взяла в руки толстую папку и, начиная с середины, быстро пролистала несколько страниц. Взгляд девушки скользил по столбикам цифр примерно с такой же скоростью, с какой осматривает товар в дешевой лавочке случайно зашедшая туда миллиардерша.
– Мы остановились на сорока миллионах, – напомнил «Техасец».
– Нет! – быстро сказала Танечка.
Мистер Джон Сидни глубокомысленно кивнул.
– Хорошо, пусть будет сорок один…
– Нет!
Один из мрачных консультантов гостя достал из кармана флакончик и накапал лекарство сразу в два стакана.
– Послушай, Джон, – скрипнул зубами «Техасец». – Что тебе не нравится, черт тебя подери?!
Джон посмотрел на Танечку. Танечка пожала плечами и с озабоченным видом взглянула на часы.
– Ладно, – «Техасец» подался вперед всем грузным телом. – Сейчас я назову тебе последнюю цифру, Джон, и мы прекратим торг. Понимаешь?
Мистер Сидни внимательно смотрел на красное от гнева лицо партнера. Потом он не спеша, поправил свой галстук.
– Сорок три и конец торгу! – рявкнул «Техасец».
«Пора кончать комедию», – решил Джон и снова тронул свой галстук.
– Нет! – тихо и внятно сказала Танечка.
Консультанты как по команде уронили стаканы. Мистер Джон Синди мгновенно взмок от ужаса.
– Это твое последнее слово, Джон? – хищно улыбнулся «Техасец».
Джон открыл, было, рот…
– Последнее, – быстро сказала Танечка.
Улыбка «Бешеного Техасца» стала торжествующей.
– Ты проиграл, Джон! – он встал. – И может быть, проиграл так крупно первый раз в жизни. Прощай!..
Прежде чем выйти следом за своим хозяином, консультантам снова пришлось открывать захлопнувшуюся перед их носами дверь.
6.
– Вы – глупая девчонка! – бушевал Джон. – Вы что, не видели лица этого кретина?!
Танечка молча водила пальчиком по полированной поверхности стола.
– Он предложил сорок три миллиона! – продолжал бушевать Джон. – И никто не дал бы за эту сделку больше. Боже!.. – Джон воздел руки к потолку, – Какой же я болван, что связался с вами!
Танечка подняла глаза и виновато улыбнулась.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, шеф… Он вернется.
– Кто?.. «Бешеный Техасец» вернется?! – Джон плюхнулся в кресло и горько расхохотался. – Вы с ума сошли.
– Нет, но… – начала было Танечка.
– Не говорите больше при мне этого слова «нет»! – взвизгнул мистер Сидни. – Лучше скажите, за каким чертом «Техасцу» возвращаться сюда, если…
Дверь тихо отворилась и кабинет вошел «Бешеный Техасец». Он молча подошел к столу и сел. Джон захлопнул рот.
Толстые пальцы «Техасца» нервно барабанили по столу. Танечка подчеркнуто обиженно всхлипнула.
– Сорок четыре с половиной миллиона, – устало сказал «Техасец». – Ты согласен, Джон?
– Только ради тебя, – быстро улыбнулся мистер Сидни. – Не обижайся. Бизнес есть бизнес. Ты выпьешь?..
«Техасец» молча выпил стакан виски и посмотрел на Танечку. Девушка пожала плечами и расписалась на первой странице договора.
«Техасец» встал… Потом он нагнулся и поднял с пола свои забытые ботинки. Кабинет делового партнера «Техасец» покинул, держа злополучную обувь подмышкой.
Мистер Сидни упал головой на стол и чуть не задохнулся от смеха.
7.
Танечка не без интереса рассматривала вызывающе богатый интерьер ресторана. В ее глазах светилось почти детское любопытство.
– Что вы будете пить? – с отеческой теплотой поинтересовался мистер Сидни. – Что-нибудь легкое?
– Да, «Белую лошадь», – не думая, выпалила Танечка.
– У вас удивительная логика, – улыбнулся Джон. – Но белое еще не значит легкое… Тем более если речь идет о лошади.
Танечка отхлебнула из бокала, сморщилась и с трудом проглотила огненную, как перец жидкость.
– Теперь поговорим о вашей зарплате, – мягко сказал мистер Сидни. – Двадцать пять тысяч долларов в год вас устроит?
– Нет, – сказала Танечка и тут же закашляла от горечи в горле.
– Тридцать?
– Нет!
– Черт возьми, вы снова великолепны, мадам «Нет»! – рассмеялся мистер Сидни. – Ну, а сорок?
– Сорок мне предлагал ваш друг «Бешеный Техасец», – заметила Танечка. – А еще проценты с прибыли. Он ждал меня внизу возле вашего офиса.
Мистер Сидни чуть не подавился куском ростбифа.
– Послушайте, Танечка, вы же умная девушка и понимаете, что та сценка, которую мы с вами дважды разыгрывали, простой блеф.
– Конечно! Но потом мистер «Бешенный» предложил мне шестьдесят.
– Танечка, вы слишком сильно любите деньги. Но, поймите, даже самый крутой блеф не стоит и половины этой суммы.
– А почему блеф? – Танечка отодвинула подальше бокал и потянулась к блюду с клубникой. – Вы считаете, что я смотрела только на ботинки вашего гостя?.. Вы мне были не менее интересны.
Танечка замолчала и занялась клубникой. На лице мистера Сидни снова появилось заинтересованное выражение.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил он.
– Видите ли, в чем дело – девушка улыбнулась. – Я сразу заметила, что когда вы паникуете или собираетесь совершить плохо обдуманный поступок, вы всегда поправляете свой галстук.
– Например? – насторожился Джон.
– Например, вы поправляли его, когда предложили мне работу и когда не вовремя собирались сказать «да» вашему партнеру.
Мистер Сидни уронил вилку.
– Ну и кем же я должен взять вас на работу? – тихо спросил он. – Своим ангелом-хранителем, что ли?!
Танечка пожала плечами. Мистер Сидни задумался и механически поправил галстук.
– Знаете, что меня смущает? – наконец сказал он. – Все-таки даже ангел-хранитель не должен получать больше своего шефа. Мы продолжим наш разговор завтра. Я жду вас у себя в офисе ровно в десять.
8.
Дома, в кабинете мистера Сидни, висел плакат с тремя толстыми буржуями в старомодных котелках. Джон купил этот плакат у немножко пьяного демонстранта и любил рассматривать буржуев, когда его мучила сложная проблема. Через час тяжелых размышлений он снял телефонную трубку.
– Мне профессора Константина Петровича, пожалуйста… – попросил он. – Хорошо, я подожду.
Через минуту в трубке раздался хорошо знакомый голос.
– Что-нибудь случилось, Джон?
– Случилось, дружище! У тебя нет на примете порядочного, веселого и симпатичного парня не старше двадцати восьми лет?
– Зачем? – удивился голос.
– Попробуй догадаться сам. Этот парень может быть кем угодно, но у него должен быть один крупный недостаток – презрение к деньгам. Понимаешь? Он должен презирать их по-настоящему.
– Ты ищешь жениха для своей внучки? – засмеялся голос на том конце провода.
– Не совсем. Для одной симпатичной девушки.
– У меня действительно есть один такой парень на примете. Он отличный художник и немножко занимается дизайном.
– Я жду его завтра у себя ровно в десять! – торопливо сказал мистер Сидни. – Я хотел бы срочно переоборудовать свой кабинет.
Через пару минут он повесил трубку и взглянул на фотографию Сьюзи.
«Все-таки Танечка удивительно похожа на нее, – подумал Джон. – А эти чертовы деньги, способны испортить даже ангела во плоти».
Перед тем как уснуть мистер Сидни долго рассматривал потолок. Потом он пришел к выводу, что «чертовы деньги», которым он посвятил всю свою жизнь, в сущности, не такая уж плохая штука. Но весь фокус состоял в том, что дарованная Богом любовь всегда должна быть сильнее и выше них.
«Иначе мы, капиталисты, рано или поздно просто останемся без гроша. Это говорю вам я, старая акула капитализма Джон Сидни, – улыбаясь, закончил про себя Джон. – И уж поверьте мне на слово, я знаю, что я говорю!..»
