Kitabı oku: «Футбольный мяч на цветочной клумбе», sayfa 4
Фрессон поведал, что они регулярно играли с Ушаром в го и на бильярде, что розового вина он не берёт в рот, а в день убийства у него было плохое предчувствие:
– Что-то такое тревожное, – он крутанул ладонью (вторую руку засунул в карман брюк), – неприятное витало в воздухе. Я попросил у Эми успокоительного, и она мне сделала укол… полагаю, именно под воздействием этой целительной "panacea" я не растерялся и открыл ответный огонь… правда, без особого успеха.
Фрессон улыбнулся и повернулся в три четверти. "Хоть сейчас на обложку журнала", – подумал инспектор.
– Скажите, Фрессон, а мадемуазель Кано, – инспектор следил за зрачками Фрессона, – вела себя обычным манером? Вы не заметили чего-то необычного? Странного?
– Нет, – Фрессон покачал головой. – Я знаю Эми уже очень давно… десять или больше лет. Она поразительно мила и профессиональна. Она стала членом нашей семьи.
– В какой степени?
– Можно сказать в предельной. Я даже включил её в завещание. Естественно, ей полагается не самый большой кусок моего "пирога", но она… как вам сказать… она очень много значит для меня.
Тем разговор и завершился. Когда инспектор пересказал его Юпу, тот воскликнул "Оп-па!" и потёр ладони:
– Патрон, а ведь это мотив! Эми влюбилась в своего старика, а он влюбился в неё… ну, знаете, как это бывает, поцелуи при луне, страстные признания, опостылевшая увядающая жена… розовое вино и клятвы верности до гроба.
– Перестаньте, Юп! Не говорите глупостей!
– Напрасно вы отрицаете такую возможность! Любви все возрасты покорны. Эми устала быть серой мышкой – это понятно; она берёт дела в свои руки, и убивает Мишеля Ушара. С одной стороны, противный Ушар отнимал у неё любимого, с другой – она поддержала пошатнувшиеся финансы… в которых заинтересована лично.
– А серебро? Ведь его не нашли.
– Вот именно! Эми Кано прекрасно знает дом, и могла спрятать несессер надёжно.
– В таком случае, она и Фрессон – соучастники. На её ладонях парафиновый тест не выявил следов пороха…
– Она была в перчатках.
– …руки Фрессона усеяны частицами густо…
– Он палил через дверь.
– Хм… всё сходится… во всяком случае… странно, – дю Жеран прошелся по комнате, сделал два шага вперёд и примерно столько же обратно. – Если бы она пристрелила хозяина… а потом Мишель Ушар изрешетил бы дверь, я бы принял эту версию безоговорочно. Эми получает долю в наследстве и избавляется от опротивевшего старика.
– Но ведь она его любит! – возразил Юп.
– Это вы так думаете, – парировал дю Жеран.
Меж тем, версия Юпа получила подтверждение и подтверждение весьма существенное. Эми Кано явилась в кабинет дю Жерана, потребовала лист бумаги и написала признание в том, что это она застрелила Мишеля Ушара. В деталях описала происшествие.
На вопрос о роли Фрессона, ответила, что вколола ему талидомид – сильнейший седативный препарат:
– Месье Фрессон почти не понимал, что происходит, – сказала Эми. – Я выстрелила в Ушара, потом закричала и выстрелила в пол. Фрессон находился в бессознательном состоянии, я вложила пистолет в его руки и начала стрелять через дверь.
– Где вы спрятали серебро? – сухо спросил Юп.
Девушка ответила, что сунула несессер в стиральную машину. Юп удовлетворённо кивнул.
– Откуда на пуле перья? – спросил Жеран.
– И чья на ней кровь?
Эми вспыхнула и отвела глаза. – Этого я не знаю.
Девушку устроили в отдельную и наиболее комфортабельную камеру.
– Пару дней посидит, образумится, – так сказал дю Жеран.
– Не могу понять зачем она врёт?
– Честно признаюсь, коллега, – Жеран взял напарника за локоть, и… неожиданно для себя почувствовал прилив нежности к этому в меру бестолковому человеку со скромными притязаниями, – расследование меня утомило. Что если мы отвлечёмся и скоротаем вечер в небольшом ресторанчике с приличной стряпнёй? Это убийство экстраординарно, и копаться в нём следует нестандартными методами.
– Хотите сказать, неформальная обстановка поощрит нашу мозговую активность?
– Именно! Быть может из владений Бахуса, так сказать… и под влиянием Диониса мы сможем вообразить, откуда на пуле выросли птичьи перья.
Сохраняя на лицах деловитую таинственность, компаньоны покинули здание полицейского управления. Затем, посредством автобуса маршрута 57 отправились в сторону Порт-де-Баньоле, где в одном из переулков таилась едальня месье Видаля.
У Видаля недурственно готовили, имелся запас вин (притом, весьма разнообразных), однако "шарм и прелести заведения" (как говорил дю Жеран) залегали совсем в другой области. В эстетической области. Сам Видаль отлично играл на саксофоне, неплохо дул в трубу, декламировал стихи Верлена (если позволял себе лишний стаканчик). Каждый вечер на маленькой сцене ресторана происходил "миниатюрный мюзикл" – такое определение нравилось хозяину.
Вот и сегодня, лишь только компаньоны сделали заказ и погрузили губы в белёсый пастис (его выбрали в качестве аперитива), на сцене появилась девушка в синем платье.
Юп поперхнулся и скосил глаза на синюю певицу.
– Как вам эта птичка, Жеран?
– Как женщина или по сути? – уточнил инспектор. – Сейчас она запоёт, и мы оценим.
– Какие песни? – возмутился Юп. – О чём вы? Посмотрите на её плюмаж! Ставлю одну монету против сотни, что у мадам Фрессон найдётся подобный гарнитур!
Синяя птица запела низким и бархатным контральто. Дю Жеран употребил свой пастис и отодвинул стакан. Отметил, что версия вполне жизнеспособна:
– Не плюмаж, конечно, но вечернее платье с отделкой из перьев…
– Или хотя бы одно перо! – перебил Юп.
– …мы обнаружить сумеем, – закончил инспектор.
Меж тем, вечер одарил сыщиков ещё одной сколь же потенциальной, столь и невероятной гипотезой. В промежутке между горячими кабачками с сыром и острыми маслинами и десертом на сцене появился некий месье… он выглядел слегка непрезентабельно, притом в такой степени, что Юп проверил украдкою пистолет, ибо подумал о карманнике.
Невзрачный месье вздохнул, будто собирался заняться чем-то тяжелым и нудным, и вынул из воздуха колоду карт. Сноровисто её стасовал и пустил радужным веером из одной далеко отставленной руки в другую. В зале зааплодировали.
Неказистый оказался фокусником. Техника его была бесподобна, пальцы мелькали, словно спицы велосипеда, когда мальчишка мчится на нём с горы, но вот костюм… лицо… причёска… Фокусник знал свои слабые места, и попытался шутить:
– Однажды месье Чехов пожаловался, что внешность – его наказание. Не пью, не курю, говорил русский писатель, ложусь вовремя спать и чист помыслами, словно монашка. А выгляжу так, будто три дня пил запоем.
Фокусник вынул из шляпы кролика, затем, безо всякой паузы поклонился, вскинул руки жестом генерала де Голля и выпустила на волю пару голубей – они, прокружив, уселись на гардины.
– Вот это мило, – выговорил Жеран.
– Впечатляет, – подтвердил Юп. – Что если так же поступил Преступник?
– Хотите сказать, он явился в дом Фрессона с голубями в рукавах? Хотел побаловать хозяев? – губы инспектора желчно изогнулись.
– Ну… – Юп пожал плечами, мол, всякое может случиться.
– Давайте выпьем коньяку, и отправимся спать. Завтра допросим мадам Фрессон и ещё раз осмотрим территорию на предмет голубиного помёта.
В гардеробе мадам Фрессон обнаружилось платье, отделанное перьями – его привезли из Австралии. Надо признать, что "вещичка" была выполнена с большим вкусом: мастер очинил перья попугая предельно высоко, оставив только макушки, эти "шарики" он покрыл лёгким персиковым тоном, дабы приглушить пестроту. Из остовов-стержней сплёл неширокий, но весьма элегантный корсет, поддерживающий грудь и подчёркивающий талию.
Впрочем, все эти нюансы сыщики не разглядели, они искали пулевое отверстие, и не находили его.
– Оставьте, Юп! – выговорил Жеран, когда помощник решился на пятый или шестой осмотр. – Неужели вы не понимаете, что вокруг раны была бы кровь, и мы бы её сразу заприметили?
