Kitabı oku: «Это зомби, детки!», sayfa 3
Глава 3. Розовые сопли.
Я так надеялась, что в связи с Апокалипсисом все забудут про день святого Валентина, этот сомнительный и весьма нетерпимый к одиночкам праздник. Но народ решил, что в такое сложное время нужно хоть изредка веселиться. И вот – пабам – вечеринка!!!!
Развели спирт киселём, наварили макарон с тушёнкой и раздали всем творческие задания… Даже мне. «Ты ж поэт!» – сказали они.
Вечер был хорош, как может быть уместен и беспечен пир во время чумы… Хрипло пели Высоцкого. Танцевали лезгинку, гопак и цыганочку с выходом. Рассказывали анекдоты про мужа, вернувшегося из командировки. И, конечно, потребовали поэзию в качестве десерта.
Ок, я ж поэт! Только они не учли, что я теперь ещё и некромант. И не просто некромант, а эксцентричный…
Как могла подумать, будто разлюбила?
Ветер запустенья навевает скуку.
Я очнулась утром и почти решила –
Как же надоели мы с тобой друг другу!
Дрожь прикосновений от гниющей кожи…
В омуте инстинктов прорастают чувства…
Всё теперь наивней, но зато и строже
Память прежних сбоев трепетного пульса.
Но сомнений скверна даже в мёртвом сердце,
И печаль гнёт нервы злее разложенья.
Нам не надо рваться и успехом греться,
Так к чему оковы прошлых сожалений?
Ты присядешь рядом, и в твоих глазницах,
Хоть пустых, но тёплых, я увижу счастье
И чуть-чуть тревоги, что взялась сердиться
За беспечность чуда последи напасти.
Как же надоели мы с тобой друг другу
Склонностью к неверью и непониманью!
Это просто память навевает скуку,
Орган в виде сердца в подреберной грани…
Закончила я свой опус в гробовой тишине.
P.S. Да, я знаю, что нет слова «подреберный», а есть «подрёберный», но я – поэт, я так вижу.
P.P.S. Не все выдержали мой стихотворный натурализм, некоторых стошнило – но я смею предполагать, что тут есть и вина спирта.
Глава 4. С приветом
– Я пришёл к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало! – воскликнул приятель, врываясь по утру в мой закуток.
– То, что ты с приветом – мог и не озвучивать, – съязвила я, ибо нечего врываться утром к барышне, даже в условиях Зомби Апокалипсиса. – Ты б лучше другое стихотворение Фета усвоил: «На заре ты её не буди, на заре она сладко так спит…»
– Хватит спать! Проснись и пой! – парировал Лёха.
Лёха – мой приятель со студенческой скамьи, тоже филолог (прощай, армия, здравствуй, институт невест!). Он по наследству с шальных студенческих лет достался всей моей семье в качестве друга, поэтому и оказался с нами в бункере. Теперь он маг, такой же фиговый, как я – некромант, но всё-таки везде лезет со своими советами и предложениями.
– Чего тебе надо?
– У меня идея! Надо попробовать вылечить этих зобарей!
– Три «ха-ха»! Чем лечить собрался?
– Ну…. Может, водкой? – предсказуемо предложил Лёха.
– То есть ты полагаешь, – откликнулась я, заваривая себе противный чёрный чай вместо приличного зелёного, – что на территории России никто до тебя не додумался лечить и эту болезнь водкой???
Лёха нимало не смутился:
–Ага! Ты со мной согласна, что это болезнь!
– Отстань, а?
– Не могу. Ты ж некромант – у тебя есть доступ к этим тварям. Может, завалялась парочка для опытов?
– Да, конечно, там – за шифоньером, – саркастически согласилась я.
– А что такое «шифоньер»? – уточнил приятель.
– Это всё, что тебя волнует?! Ты действительно думаешь, что я держу зомби в бункере? Тут же дети, идиот!!! И не только мои… Мои уже привыкли, что у них мама – истеричка…
– Не мни себя фигурой, равной Ахматовой, – съязвил Лёха.
– Не мню… Тем более, что Лёвушка Гумилёв говорил: «Мой папа – поэт, а моя мама – истеричка», а в нашей семье я – и поэт, и истеричка…
– О, а это мысль!!! Давай читать им стихи! – азартно предложил Лёха.
– Кому? – опешила я.
– Зомбям!
– Что дальше? Конфеты? Поход в кино? ЗАГС? – я выразительно повертела пальцем у виска.
– Нет, ну нам всегда говорили, что поэзия пробуждает в человеке лучшее…
– Так то в человеке! Ты пробовал крысе стихи читать? – упрямилась я, но отчего-то эта мысль уже не казалась мне бредовой.
– А растения? Доказано, что они воспринимают разговоры! – словно чувствуя мою слабину, парировал приятель.
– Ну, зомби – же мертвец!!! – мотнула головой я, прогоняя химеру надежды.
– А укушенный? Он же пока человек… – заискивающе заглянул мне в глаза Лёха.
– Э, нет!!! Я себя кусать не позволю!!! И тебя не пущу!
– Ладно, – вздохнул незадачливый маг, – придётся ждать…
Ждать пришлось пять дней. Нет, не подумайте, что мы прямо сидели и ждали, в надежде скрестив пальцы, что с вылазки кто-нибудь вернётся со свежим укусом. Но суровые обстоятельства приучают к суровым решениям.
