Kitabı oku: «I am enough. Просто. Ешьте. Еду»

Эту книгу я посвящаю своему отцу. Те силы, которые у меня были и есть, живут, благодаря тебе.

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Анастасия Чекмарева, 2024

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-4485-6106-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Перед тем, как начать свою историю, я сообщаю, что не являюсь врачом, психологом или диетологом. Я рассказываю сугубо о своём выздоровлении после психических расстройств на основе протокола HDRM и не заставляю принимать мою точку зрения в вопросах восстановления. Вы вправе согласиться или отказаться от восстановления указанным способом, а также выбрать его другой вариант. Ответственность за ход и итог вашего восстановления лежит исключительно на вас.

Книга написана на основе личного опыта и официальной информации о восстановлении.

Определения всех незнакомых слов есть на сайте протокола + оригиналы научных обоснований.¹

Эта книга рассказывает почти о 7 годах моей жизни, которые всё это время были связаны с ограничительными расстройствами пищевого поведения (ОРПП). Я написала автобиографию о том, как ОРПП может разрушать жизнь каждый день, но при этом близкие могут не замечать опасных изменений.

В соцсетях есть моя страница _i_am_enough_, которая существует с 2014 года. Она является «открытой книгой», которая рассказывает о том, как я находилась в расстройстве и восстановилась после него.

Особенность аккаунта в том, что я писала публикации, которыми стал обрисован весь мой путь болезни и выздоровления: ошибки, страхи, заблуждения, радость открытий в восстановлении, и, наконец, счастливый конец – ремиссия.

Книга включает в себя мои записи из Интернета, а также дополнена подробным рассказом о том, что происходило со мной вне социальной сети. Таким образом, все публикации складываются в один огромный паззл, переплетаясь с событиями из реальной жизни. Если вам покажется, что вы не понимаете определённого описания события, просто продолжайте читать: в конце концов мозаика сложится.

Автобиография покажет, что скрывалось за моими «счастливыми» записями, когда на самом деле в жизни происходил самый настоящий кошмар. Книга повествует о влиянии социальных сетей на нашу жизнь, и о том, что нельзя судить о счастье определённого человека через экран телефона.

То, что вы собираетесь прочитать, объяснит, как мыслит человек с расстройством пищевого поведения, что происходит у него в голове; насколько сложно увидеть, что он болен, как он переживает и тревожится, притом, что внешне такой человек может казаться «нормальным».

***

После пяти лет в диетах я начала восстановление ментального и физического здоровья (или «рекавери» – от англ. «recovery») по протоколу The HomeoDynamic Recovery Method (HDRM)² – это заняло примерно 1.5 года. Следование его пунктам помогло вернуть мне не только здоровый вес, но и реабилитировать психику.

Помните, что моё восстановление не должно являться примером – это один из множества вариантов прохождения рекавери, и он не может быть подходящим для каждого.

Перед тем, как начать восстановление, настоятельная просьба обязательно подробно ознакомиться с положениями протокола восстановления на оригинальном сайте, чтобы избежать неверной интерпретации его положений и в целях того, чтобы не навредить себе. Не проходите восстановление полностью самостоятельно, без наблюдения у профильных специалистов и психолога/психиатра/психотерапевта. Не начинайте восстановление, если вы не ознакомились с официальной информацией на 100%, а также не начинайте его вне стационара, если ваш вес экстремально низок и опасен для жизни.

Помощь профильных врачей и психолога/психотерапевта/психиатра во время восстановления после ОРПП обязательна и не может быть равноценно заменена на чтение психологических книг или самостоятельные практики.

В книге часто встречается текст в повелительном наклонении: «сделай», «подумай», «начни» и прочее. Это не может трактоваться как прямой призыв к действию, и является только фигурой речи. Ответственность за все ваши действия и трактовка текста книги лежит только на вас.

***

В конце книги находятся мои #длиннопосты, которые не смогли гармонично вписаться в повествование, но это та помощь, которая всё равно может пригодиться в сложную минуту восстановления, поэтому я решила их оставить.

Текст в книге, написанный курсивом – это отредактированные публикации с моей страницы в соцсети. То, что я вспоминала в процессе написания – обычный шрифтом.

Словарь (возможно) непонятных слов, который составлен мною лично, находится в конце книги.

***

Перед чтением автобиографии я предлагаю ознакомиться с «контрольной дюжиной пунктов»³, которая поможет вам понять, есть ли у вас признаки ограничительного расстройства. Если «контрольная дюжина» или отдельные её пункты – про вас, то следующим шагом будет задуматься о визите к психологу/психотерапевту.

1. Члены семьи и друзья больше не поздравляют вас с потерей веса и/или здоровым образом жизни. Вместо этого они или осторожно, или явно говорят о том, что вы выглядите слишком худой (худым), больной (больным) или едите слишком мало.

2. Вам холодно, когда другие чувствуют себя нормально. Вы надеваете свитер, когда у других одежда с короткими рукавами. Иногда вы чувствуете головокружение или слабость. В другое время у вас туман в голове, и вы слышите других как будто бы сквозь вату.

3. Вы чувствуете усталость, ваше сознание блуждает. Вам сложно сосредоточиться на уроке или работе. Вы не можете запомнить то, что другие запоминают легко.

4. У вас бывают приступы плача и/или злобы, агрессии (в большей степени, чем обычно). Ваше настроение меняется: вам хочется побыть в одиночестве, вы резким тоном разговариваете с близкими, но потом начинаете цепляться за них и чувствуете потребность в их внимании и сочувствии.

5. Вам не просто сложно сосредоточиться, но вы постоянно заняты мыслями о еде. Когда вы будете есть. Что вы будете есть. Что вы НЕ будете есть.

6. У вас вызывают панику встречи и события, связанные с едой – семейные праздники, обеды с друзьями в школе, каникулы и отпуск. За несколько дней до таких мероприятий вы чувствуете особенно сильное беспокойство и проводите много времени в раздумьях, как их можно избежать.

7. Список правил, которых вы придерживаетесь в отношении еды, всё время растёт. Вы настолько привязываетесь к ритуалам, что даже малейшее отклонение от них (например, другая тарелка, вилка положена не там и тому подобное) вызывает сильное беспокойство.

8. Список «запрещённой» еды (к которой вы не притрагиваетесь) также растёт.

9. Если вам приходится есть что-то, что вы считаете неприемлемым, вас охватывает чувство стыда, ненависти к себе, вы ругаете и (иногда) наказываете себя за это (изматывающая тренировка в зале, пропуск приёма пищи).

10. Ваши менструации нерегулярны или полностью исчезли (для женщин). Ваша кожа выглядит бледной и сухой, волосы и ногти – ломкими (для всех). Вы также можете заметить более сильную потерю волос, чем обычно.

11. Вы всё чаще и чаще обещаете себе и другим, что «завтра» всё будет по-другому. Но этого не происходит.

12. Вы обманываете ваших близких относительно того, что вы съели или сколько вы занимались. Вы находите оправдания тому, почему вы сейчас не можете есть. Если речь идёт о друзьях, вы используете ненастоящие причины вроде аллергии, непереносимости и тому подобное, почему вы отказываетесь от того, чем вас угощают.

До активации расстройства

Я много раз думала и пыталась понять, почему и откуда у меня появилось стремление худеть, ведь я всегда себя любила. Я считала себя самой красивой и привлекательной и всегда ела всё. Никто меня не называл толстой и страшной, я всегда себя уважала и лелеяла. Когда я вспоминаю, что в моей жизни было до активации расстройства, то в голове могут всплывать некоторые моменты, которые указывают, что всё-таки, хотя любовь к телу была, мелкие подозрительные детали в моей жизни проскальзывали.

Не знаю почему, но когда в 2009 году мы с братом были в гостях у бабушки на Кавказе, я записывала всё, что я ем. Я не знала слова «калория», ничего об этом не знала, но меня взял интерес фиксировать съеденное.

Когда в 2015 году я поняла, что у меня есть признаки расстройства, то я начала копаться в прошлом, вспоминать, где было начало. Оно шло чуть не из детства. Я писала в дневнике: «Надо бы похудеть на яблочной диете!», потом, естественно, это успешно забывала. Но откуда это у меня появлялось? У нас даже компьютера не было, чтобы погуглить, как потерять вес.

Читая свой дневник, который я вела на Кавказе, я видела, что каждый день в записях были указаны сладости, куча сладостей. Я очень много их ела. Не ограничивала себя ни в чём. Зачем я это записывала? Не ясно. Всё с точностью до пачки. В конце было подписано: «Да уж, думала, приеду сюда, похудею, буду овощи есть. Но не получилось!»

*

Однажды отец принёс домой три листа А4. Это были таблицы «Кремлёвской диеты». Насколько я могу помнить, еду можно было есть «по баллам». Чем калорийнее еда, тем её балл выше. «Если вы хотите похудеть, ешьте на 40 баллов, поддерживать вес – 60 баллов, набирать вес – более 60 баллов». Как ребёнка, меня это очень заняло. Куча цифр, множество строчек с названиями еды (которую нам мама редко готовит), нужно набрать нужное количество баллов, всё так интересно.

Я решила посчитать, на сколько баллов я ем. Мне это очень понравилось: я всё прикидывала «на глаз» – мамино «второе», конфеты, лимонад, 2 порции ужина. Я сидела и считала эти баллы в столбик. Оказалось, что я съела за день примерно баллов 400. Я удивилась и подумала, что посчитала что-то не так, и стала пересчитывать снова. Когда я убедилась, что всё верно, и я действительно ем точно даже не 60, я подумала, что я точно не худею. Всё, больше меня это не волновало, и я сразу же забыла об этих таблицах. Но интерес к записыванию съеденной еды и подсчёту, «что можно есть людям на такой диете, а что – нельзя» меня просто сводил с ума.

*

Я помню момент из детства, где я писала в своём дневнике с Барби на обложке что-то похожее на это: «Папа только что пришёл с работы, ест. Он ест хлеб и чай. Он так любит. Хотя я тоже так хочу сейчас, пойду поем. А надо бы худеть…» Я по сей день в ступоре от этой записи. Мне было 12, я даже не знала, что существует Интернет. По телевизору не было пропаганды худобы, и я читала только книжки школьной программы.

*

Как-то отец решил сбросить вес «просто так». Это не было похоже на что-то долгосрочное – больше походило на эксперимент. Он сказал, что всю неделю будет пить отвар шиповника и ничего больше. Никакой еды. Ни чая, ни кофе. Просто шиповник. Мама вообще никак не отреагировала: «Ну, не хочешь есть, так и не ешь, ты взрослый человек – сам принимаешь решения». Мы – дети – так вообще по барабану.

Я помню страдальческое выражение папиного лица. В то время он работал на заводе. Он был токарем, весь день стоял на ногах и делал детали. Это тяжёлая работа. И мой отец сам по себе крупный. Такому человеку с высокими нагрузками нужно очень много еды, но мой отец решил пить «по приколу» только отвар.

Мама, брат и я обедали втроём на кухне, ели суп, хлеб, салат, пили чай с парой конфет. В это время в большой комнате сидел отец и смотрел телевизор с глазами как у побитой собаки. Суп пахнул на весь дом. Отец не ел сутками. «Да ё-моё, по телевизору тоже еду показывают!» – говорил он и сидел, страдал и не ел. Его никто не уговаривал и не лез к нему с едой, чтобы не раздражать. Рядом с ним стояла только литровая банка с отваром шиповника, из которой он попеременно пил.

Больше я не помню, чтобы кто-то в нашей семье не ел. Я не помню, что было после недели голодания отца. Наверное, он ел. Много. Не знаю, как мой отец, который столько работал на ногах, смог выжить на крашеной воде целую неделю.

*

В 4-м классе (мне было 11) я посещала так называемую «Площадку»: лагерь дневного пребывания. Я приходила туда рано утром и уходила примерно в 16 часов дня домой. Я помню, что иногда я чувствовала сильный голод, и тогда в столовой я ела всё, что давали, с огромной радостью. Но в большинстве случаев я была привередой в еде.

Когда нам выдавали сладости, я их не ела. Не потому, что боялась или это считалось вредным, нет. Я хотела их принести домой, брату, чтобы он это попробовал. Я помню чувство превосходства, когда все дети набрасывались на эскимо, а я просто сидела и смотрела на всех. Учительница говорила мне: «Настя, а ты почему не ешь своё мороженое? Оно же растает!» Я отвечала: «Я просто не хочу его есть» – и я не чувствовала депривации при этом. Я чувствовала гордость.

Я приносила домой всё несъеденное – родители этому умилялись. Мне так нравилось, что брату досталось сладкое, а я его даже не попробовала. Порой принесённое мороженое превращалось в «воду» с ошмётками шоколадной глазури, и я просто выливала его из пачки в стеклянный стакан. Не знаю, относительно тревожным ли это было сигналом для будущей активации расстройства или просто своеобразной заботой о Никите.

В конце «Площадки» нас взвешивали в медицинском кабинете, и тот, у кого вес больше всего отличался от показателей до нахождения в лагере (перед сменой нас тоже ставили на весы), награждался… едой: «Молодец, ты ел хорошо, держи подарок». Все дети хотели такой подарок! Но вспоминали о нём только тогда, когда уже заканчивалась смена, соответственно, никто ради такого специально не переедал.

Я помню, что в конце смены и я хотела выиграть в этом и даже пожалела, что я не ела как на убой: когда меня взвесили, оказалось, что вес стал больше только на 200—300 граммов. Какой же я при этом буду победитель?

*

Моя семья жила под Барнаулом (Алтайский край) до 2008 года. Отец решил перевезти нас – брата и меня – в большой город, чтобы мы могли получить качественное высшее образование, а затем и устроиться на хорошую работу. На тот момент я заканчивала 8-й класс, Никита – 3-й. С собой мы взяли бабушку тоже, чтобы не оставлять её в посёлке одну.

Мы были с братом обычными детьми. Могли вместе над чем-то смеяться, а могли и драться, как в последний раз. В моей семье никто никогда не называл друг друга «толстым» и тем более «жирным». Никто никого не обижал подобными словами. Телосложение для каждого из нас ничего не значило, мы не осуждали друг друга за съеденную еду («Ну ты и съел! Вагон еды просто! Куда в тебя столько влезает вообще?!»).

Мамы не стало в 2007 году – она тяжело болела. Мы переехали в Москву и жили вчетвером: отец, брат, бабушка и я. Как и все, мы могли ссориться, вместе проводить вечера, общаться о разном. Всё, как обычно. Каждый день был простым и понятным. Мы с братом учились в школе, отец много работал, бабушка была весь день дома.

Мне было только 16 лет: я училась в 9-м и 10-м классах и не чувствовала, что я «не такая», «толстая» и так далее. Я всегда много ела: мне нравилось, что у меня постоянно присутствует ощущение сытости. В посёлке, где мы жили, некоторая еда была лимитирована. Например, мама выдавала нам по 2 конфеты в день, чтобы сладкого хватало надолго. Так мы могли экономить. В Москве мне будто развязали руки. Я впервые увидела супермаркеты, где можно брать шоколадки прямо с полки, а их стоит так много! Поэтому я очень активно пыталась «всё попробовать» и постоянно ела.

Дома на эту тему мне никто ничего не говорил, но в школе как-то раз одноклассница после летних каникул сказала мне, что я поправилась за лето. Я не расстроилась, не обиделась. Я подумала: «Ну и что? Что в этом плохого?»

*

В 2010 году я записалась на платные подготовительные курсы в институт. Нам давали информацию для ЕГЭ по истории, обществознанию и русскому языку. Можно было учить, а можно и нет – вся ответственность на тебе. Я помню, что выучила почти наизусть все предложенные материалы.

Когда я выходила из метро и шла к ВУЗу, то я практически каждый раз покупала слойки в переходе. Я покупала штуки 2—3 и ела, пока шла на курсы и обратно. Ещё я покупала плитку «Альпен-Голда» и на обратном пути я съедала её всю, кроме последней полоски. Не знаю, больше не могла есть. Мне нравилось так делать. Даже когда была зима, я шла, рука ужасно мёрзла, но я держала в ней что-либо и ела. Я очень любила жевать по дороге.

Моё ОРПП

2011

В один из обычных дней незаметно начался мой период активного расстройства. 17 января 2011. Я сидела перед компьютером, ела ложкой из банки малиновое варенье. За день, пока я сидела перед монитором, я почти доела банку с ягодами. Я поворачиваю голову набок, зачем-то поднимаю футболку и смотрю на несколько образовавшихся складок на животе. Я вдруг подумала, что живот должен быть без них.

Это начало «отсчёта». С 18 января я начала худеть. 17 января я специально сильно наелась на ночь, как будто знала, что вернусь к привычным для меня порциям очень нескоро.

Я подумала: «Наверное, здоровые люди все стройные и худенькие, а я ведь всегда ем „неправильную“ еду и много».

Почему мне это стукнуло в голову? Откуда? Я помню только свою мысль: «Я хочу жить правильно, и поэтому я буду есть „как положено“». Кто мне сказал, что я живу не так? Я не могу ответить на эти вопросы до сих пор.

18 января. Утро. Я собиралась в школу (10 класс). Я купила гречневую безмолочную кашу для малышей, положила 2 столовые ложки неаппетитного порошка в кружку, заварила кипятком и съела. Я хотела «влиться» в ЗОЖ, учитывая, что если я похудею, то будет ещё лучше, но на последнее так себе надеялась: больше всего мне хотелось ощущать «правильность» моей жизни.

Сейчас я понимаю, что всё это было похоже на «голодание по приколу» как это было в начале 2000-х у отца, но только он с лёгкостью перестал это делать, забил и пошёл есть, а я активировала своё ограничительное расстройство пищевого поведения.

*

Я посещала подготовительные курсы (они были до мая 2011) и как-то я подумала, что надо брать с собой что-нибудь лёгкое, чтобы «правильно» поесть. Я покупала бутылку сладкого йогурта и считала это своим ужином. Я пила его в перерыве между занятиями и думала, что вот она, правильная жизнь: йогурт попил и счастлив.

Я перестала есть каждый день булки и шоколад по дороге. Было непривычно идти просто так, без ничего. Я отказывалась от еды, если меня угощали. Если знакомая, с которой я посещала на курсах, покупала себе шоколад, я с гордостью говорила, что я такое не ем, и даже не смотрела в сторону еды.

Позже та самая знакомая решила худеть, но на каких-то таблетках. Позже она мне сообщала, что с ней происходит что-то ужасное, она не может нормально спать и жить в принципе. Но всё-таки худеется же! Она тоже стала отказываться от шоколада и перестала пить сладкий холодный чай в бутылках.

Я даже не представляла, что в 2015, когда я буду заканчивать ВУЗ, я встречу её у кабинета, где нужно сдавать документы для диплома. Она была очень худая. Я едва её узнала. Мне кажется, она потеряла больше трети своего веса. Она сказала, что низкий вес был таким всё время, пока она училась (она поступила в тот же ВУЗ, что и я, где у нас были курсы). Не знаю, из-за таблеток она оставалась худой или нет, но я была шокирована. Хотя сама толком не ела 5 лет и точно не была здоровым человеком.

*

Друзья и подруги ещё не знали о том, что я перестала нормально питаться, даже отец толком не представлял, что со мной происходит. Я просто молча пыталась почти ничего не есть. С непривычки по вечерам мой желудок «выл», а было только 7 часов, хотя я ложилась в 11—12. «Как же правильно едят обычные люди?? Ещё так мало времени, а я уже умираю с голоду!» – я не могла привыкнуть к тому, что теперь мне «нужно» есть значительно меньше, но я очень старалась.

Самое-самое первое ограничение, когда я только начала всю эту 5-летнюю карусель. Мне позвонила подруга. Я на автомате «ля-ля», а сама не заметила даже, как налила себе кофе с молоком и сахаром. Когда я уже отпила раза 2, мне резко стукнуло в голову: «Э! Ты что делаешь?! Нельзя же есть вечером после шести!»

Я сразу же вылила кофе в раковину и ушла с кухни. После этого случая я очень пристально следила за собой, разрешая пить зелёный чай. Без ничего, конечно же.

Как-то в начале похудения, когда ещё тревоги от еды как таковой не было, я сидела на кухне, а на столе оставались недоеденные вафельный торт, печенье, конфеты. Их принесла Нина – наша тётя. Все поели и ушли с кухни, а я сижу, думаю: «Ладно, я поем, но не как обычно, а мало, я же от сладостей отказалась, они вредные». Чуть понадкусывала везде и ушла. Я была очень довольна собой: у меня шикарная сила воли.

Маленькая девочка, которая поверила в глупые правила.

Даже не помню, откуда я взяла «после шести не едят». Да может я просто прочитала это в каком-то анекдоте. Но в любом случае для меня это стало истиной, постулатом «правильной жизни».