Kitabı oku: «Пули, кровь и блондинки. История нуара», sayfa 3
Казалось бы, преступление прошло без сучка и задоринки – Нефф как опытный страховой агент учел почти все детали. Однако его непосредственный начальник, бывалый следователь страховой компании Бартон Кейс (его роль исполняет звезда гангстерских фильмов Эдвард Робинсон), учуял неладное. Между тем Нефф узнает, что его обвели вокруг пальца – роковая блондинка крутит роман с новым мужчиной. Преступники хотят избавиться друг от друга, Нефф желает устранить Филлис, а та – своего подельника. В темной квартире происходит решительный разговор, Филлис пытается убить Уолтера Неффа и надоевшую ей падчерицу, но только ранит дезориентированного страхового агента. Тот стреляет в ответ и отправляет на тот свет коварную красавицу. Истекая кровью, он мчится по ночному городу на автомобиле, чтобы успеть записать свои показания. Он прибывает в пустое здание страховой компании, где записывает на магнитофон свою историю, являющуюся признанием в двойном убийстве. В это время в кабинет заходит Кейс. Уолтер Нефф в очередной раз пытается ускользнуть от судьбы, однако умирает в дверях офиса от обширной кровопотери.
Спецификой фильма «Двойная страховка» было то, что в нем фабула не совпадала с сюжетом, или, проще говоря, рассказ в киноленте велся вовсе не в хронологическом порядке событий. В первых кадрах зритель видел петляющий по ночным улицам Лос-Анджелеса легковой автомобиль. Когда машина останавливалась, из нее выходил пошатывающийся Уолтер Нефф. Он направлялся в кабинет, чтобы поведать магнитофону свою историю. Оба убийства уже совершены, а сам герой Фреда Макмюрея истекал кровью. В данной сюжетной структуре использован прием, известный под названием «рассказ мертвеца». И уже в этих кадрах видно противопоставление света и тьмы. Улицы, помещение, кабинет с магнитофоном погружены во мрак. Уолтер Нефф – уже преступник. Однако начало его рассказа переносит зрителя в то время, когда убийства еще не совершены, а история только-только начинается. Видны залитые солнцем пригороды. Начало фильма связано с тьмой, а начало реальной истории со светом – этот сильный контраст только усиливает напряжение. Зритель ожидает чего-то ужасного, хотя еще не знает деталей происшествия. Зритель заинтригован и шокирован услышанной фразой: «Я убил его ради денег и ради женщины. Я не получил ни денег, ни женщины».
Тьма поглощает и делит главных героев фильма «Двойная страховка» (1944 год)
В фильме можно выделить две сцены, в которых тьма имеет принципиальное значение. Первая сцена – знакомство; вторая – попытка убить друг друга. В первой сцене видно, что, несмотря на яркий солнечный день, в углах комнаты таятся тени, это подчеркивается просветами сквозь жалюзи. Уолтер Нефф еще сопротивляется попыткам втянуть его в преступные планы – свет не до конца погас. Однако стоило Филлис несколько позже прийти к Неффу в гости, как его комната погрузилась в сумрак – он сдался и решил отдаться порочной страсти, толкающей его на убийство. Само убийство происходит ночью, в автомобиле, который должен был довезти мистера Дитрихсона к вокзалу. Тьма самым решительным образом сгущается в конце, в сцене, когда подельники решают избавиться друг от друга. Направляясь открыть дверь, Филлис предварительно гасит в комнате свет – очевидно, что она задумала убийство. Комната погружена в непроглядную темноту, лишь кое-где сквозь жалюзи пробиваются тусклые отблески – как символ призрачной надежды, что злодеяние все-таки не свершится. Филлис видна в помещении лишь благодаря отсветам на ее белой одежде. Уолтер присаживается рядом, и положение героев весьма напоминает сцену их знакомства, за тем лишь исключением, что они находятся почти в кромешном мраке. После недолгого диалога Уолтер задергивает окно, теперь не видно даже просветов в жалюзи. Тьма овладела обоими героями. Первый выстрел лишь ранит Уолтера Неф-фа, после чего он убивает толкнувшую его на преступление любовницу. В этой сцене персонажи словно соревнуются, кто больше погрузит помещение во тьму: Филлис гасит свет, но Уолтер задергивает окно – если кто-то и совершит «темное дело», то это будет он.
«Двойная страховка» впервые в истории нуара задала четкий функционал темноты и ночи. Все преступные помыслы рождаются во тьме, равно как в той же самой тьме свершаются преступные деяния. Даже первая сцена с несущейся на большой скорости по ночным улицам Лос-Анджелеса машиной заставляет заподозрить нечто неладное. Традиция была продолжена в фильме Роберта Сьодмака «Убийцы». Эта лента, вышедшая на экраны в августе 1946 года, была вольной экранизацией рассказа Э. Хемингуэя. Настолько вольной, что от одноименного рассказа осталось только первые 20 минут действия фильма. Остальной час создатели ленты словно додумывали, почему же все-таки могли произойти эти события.
Тьма как функциональная среда. Кадр из фильма «Леди-призрак» (1944 год)
Действие киноленты начинается на ночных улицах небольшого города. Едет автомобиль, зажженные фары ярко освещают дорогу. В местечко под названием Брентвуд (Нью-Джерси) прибывают два очень сомнительных типа. Это наемные убийцы, которые ищут Оле Андерсена по кличке Швед. Громилы вваливаются в местную закусочную, где до полусмерти запугивают персонал и нескольких посетителей. Они узнают адрес, по которому проживает Оле, и направляются туда, чтобы расправиться с ним. Один из друзей Андерсена спешит со всех ног, чтобы предупредить его об опасности. Но Оле отказывается скрываться и флегматично остается лежать на кровати в темной комнате. Он не хочет бежать или вызывать полицию, а лишь бросает: «Однажды я оступился». Через несколько минут киллеры расправляются со Шведом. Полиция никак не реагирует на убийство, интерес к нему проявляет лишь страховой агент Джим Риардон. Он хочет понять, почему Швед завещал свои средства малознакомой ему горничной из небольшой гостиницы. Распутывая этот случай, он знакомится с историей Андерсена, который первоначально был боксером, затем начал вращаться в криминальных кругах, а потом и сам стал жертвой. Основу фильма составляют одиннадцать флешбэков – воспоминаний разных людей, вплетенные в общую канву повествования. Возвращение в прошлое не имеет четкого хронологического порядка, что в некоторой степени роднит «Убийц» с таким культовым фильмом, как «Гражданин Кейн».
Тьма играет большую роль в этих флешбэках, так как значительная часть из них посвящена воспоминаниям о «ночной жизни» Оле Андерсена. Это относится к завершению его боксерской карьеры, к празднику, на котором он знакомится с соблазнительной Китти, к пребыванию в тюрьме, когда он взял на себя вину девушки, к планированию крупного ограбления. Кроме этого ночь буквально врывается в окно гостиницы, когда Швед пытается покончить жизнь самоубийством, от чего его удерживает случайно зашедшая в номер горничная. Дневные сцены, напротив, посвящены мирному труду, работе Шведа на заправке. То есть можно однозначно утверждать, что Сьодмак сделал ночь временем преступлений, соблазнов, обмана, разочарований. В итоге Оле Андерсен был полностью объят мраком. Не имея возможности вырваться из тенет ночи, он становится ее жертвой и гибнет.
Сцена гибели Шведа является, наверное, самой показательной во всем фильме. У него есть возможность скрыться от убийц, но он кажется настолько уставшим и раздавленным, что даже не встает с кровати. Он с мучительным ожиданием смотрит на закрытую дверь, контур которой выделяется в темноте. Швед слышит, как наемники поднимаются по лестнице, как они прислушиваются к тому, что происходит в комнате. Андерсен видит их фигуры как тени, которые перекрывают свет, пробивающийся под дверью. Дверь распахивается, в светлом дверном проеме видны две темные фигуры (после этого контровое освещение станет визитной карточкой нуара). Раздаются выстрелы, на доли секунды вспышки выхватывают из тьмы лица убийц. Оле Андерсен гибнет – сам он пребывает во тьме, но на свет выпадает кисть его руки. В сцене не показаны ни кровь, ни изуродованное тело, но смерть все равно не перестает быть пугающей и беспощадной.
Однако самое глубокое постижение символизма тьмы было предпринято Орсоном Уэллсом в фильме «Печать зла». Эту ленту, вышедшую в прокат в мае 1958 года, можно назвать своеобразным учебником по метафизике ночи. К великому сожалению, к 1958 году мода на нуар шла на спад, а потому фильму была присвоена категория Б. Он был высоко оценен не столько американцами, сколько европейским зрителем. Несмотря на некоторое запоздание, «Печать зла» была признана одним из лучших кинонуаров. Если говорить, о создании фильма, то примечательно, что Орсон Уэллс поначалу не планировал быть режиссером ленты, он всего лишь хотел сыграть провинциального шерифа. Для этой роли он себя фактически изуродовал – неимоверно потолстел, прибегал к алкоголю, чтобы выглядеть обрюзгшим. В процессе работы он согласился взять «худший сценарий», чтобы сделать из него шедевр.
Во тьме обитают самые неприятные типы. Кадр из фильма «Печать зла» (1958 год)
Действие фильма происходит на границе США и Мексики. Именно здесь взрывается машина местного предпринимателя – гибнет он сам и его любовница. За расследование берется не брезгующий никакими методами дознания капитан полиции Хэнк Квинлан. Ему хочет помочь мексиканский агент отдела по борьбе с наркотиками Рамон Варгас. Впрочем, Квинлан плохо скрывает свои расистские убеждения. Одновременно с расследованием убийства местные наркоторговцы не раз похищают жену Варгаса – Сьюзан (Джанет Ли). Ей то угрожают, то запугивают, то накачивают до беспамятства психотропными веществами. Начав мстить, Рамон Варгас выясняет, что капитан Квинлан не раз фальсифицировал улики, расправлялся без суда и следствия с подозреваемыми. Помочь в разоблачении мексиканцу берется уставший жить в страхе заместитель капитана Пит Мензис. В финальной сцене Квинлан и Мензис – старые друзья – убивают друг друга. При этом оказывается, что подозрения Квинлана не были пустыми, он хотя и действовал незаконными методами, но подозревал действительных преступников. Его знакомая говорит над телом погибшего: «Он был хорошим сыщиком, но при этом – паршивым копом».
Кинолента открывается продолжительной ночной сценой и заканчивается долгим ночным финалом. Кроме этого в фильме есть несколько ночных эпизодов, каждый из которых всё более и более нагнетает обстановку. Дневные же сцены подаются в подчеркнуто ленивой манере. Действие в них почти не движется с места, отчего возникает ощущение не столько избавительного света, сколь удушливой, томительной жары. Однако ночь не приносит освежающего облегчения. В первые минуты фильма она могла бы показаться веселым, даже жизнерадостным временем суток: горят огни витрин и вывески ресторанов, масса людей гуляет по улицам. Однако зритель уже знает, что вот-вот должно произойти преступление, – некто закинул в багажник автомобиля бомбу с часовым механизмом. Взрыв, казалось бы, нисколько не озаботил гуляющих, которые продолжают гулять и веселиться. Именно с этого момента становится понятно, что ночь населяют пугающие и отвратительные существа. Подручные наркоторговца, подобно потусторонним существам, следуют за супружеской парой Варагсов. Они перебегают из тени в тень, от стены к стене. Их движения пугающе причудливы, они напоминают извивающихся пиявок. От ночи нельзя скрыться даже в традиционном личном пространстве. В номере гостиницы, в котором расположилась Сьюзан Варгас, нет занавесок; некто высвечивает ее фигуру через раскрытое окно сильным фонарем. В данном случае круг света всего лишь подчеркивает всемогущество тьмы. Тьма царит почти во всех помещениях: в комнатах, в прихожих и т. д.
Тени от фигур не просто пластаются по стенам, они заползают на потолок, что придает картинке мистически устрашающий оттенок.
Ночь может поглотить даже блюстителей закона.
Кадр из фильма «Печать зла» (1958 год)
Ночь, представленная в нуаре как время-пространство, не просто символ, но и весьма мощный инструмент, который позволяет визуально переносить на экран «эмоции душевного состояния». Самым важным является наглядно продемонстрировать пограничное, маргинальное состояние главных героев. В нуаре нет однозначно светлых или однозначно темных действующих лиц. Приведенные выше примеры из трех фильмов показывают, что зритель не может предугадать, кто станет жертвой, а кто – преступником. Выныривающий из ночной темноты Нефф из «Двойной страховки» сам в итоге оказывается убийцей. Застреленный в темноте своей комнаты Швед Андерсен был замешан во множестве темных делишек, что выяснилось лишь в ходе расследования. «Печать зла» оказалась наложена на Рамона Варгаса, который в жажде мести за свою супругу балансировал на грани между светом и тьмой. Это наиболее ярко показано в последних эпизодах фильма, когда Варгас следит за капитаном полиции Квинланом, перебираясь по конструкциям нефтеперерабатывающего завода, то погружаясь полностью во тьму, то выныривая из нее. Наверняка он сам бы убил капитана, но от этого «темного поступка» его спас смертельно раненный Пит Мензис, стреляющий в опьяненного своей безнаказанностью полицейского начальника. В «Печати зла» город всех без разбора окунает в темноту. Это подчеркивается эпизодической ролью Марлен Дитрих, которая играет смуглую мексиканку. Сделать «белокурую Венеру» темнокожей брюнеткой, гадающей на картах и прорицающей мрачный закат («У тебя нет будущего…»), было очень смелым режиссерским решением, и вдвойне хорошо, что Дитрих по привычке не удалось перетянуть «одеяло» кинорассказа на себя.
Впрочем, даже свет в нуаре не всегда означает что-то хорошее. В «Убийцах» вспышки выстрелов выхватывают из анонимной тьмы лица киллеров, нечто подобное делает зажженная спичка, при помощи которой прикуривается сигарета (прием, использованный в бесконечном количестве фильмов). Свет фонаря, направленный племянником наркоторговца в соседнее незакрытое окно, используется как способ запугивания Сьюзан Варгас. Некоторые из действующих лиц представлены всего лишь как тени на светлых стенах. Это в свою очередь нас отсылает к «теням» Платона из «Мифа о пещере». И действительно, если пещера представлена как наш чувственный мир – мир конкретного фильма, то что мы можем судить об истинных поступках героев? Почему в действительности погибла много лет назад жена Хэнка Квинлана? Может быть, в приступе «гневной справедливости» («Все виновны, все до единого!») он убил ее сам? Почему Пит Мензис, по сути, предал своего капитана? Почему Варгас так легко отказывается от свадебного путешествия? Значит ли для него карьера больше, чем любовь? Почему он отправляет жену в заброшенный мотель, зная, что и он сам, и она подвергаются опасности? Почему Сьюзан Варгас без сопротивления пошла с ребятами криминального авторитета Дяди Джо? Не кроются ли ответы в словах этого преступника: «Раньше это был тихий мирный город!» Город, в который приходит ночь, впредь никогда не будет тихим. Ночь трансформирует всех и вся на своем пути. Она превращает любой населенный пункт в «город теней».
В большинстве кинонуаров действуют не конкретные люди, а просто теневые фигуры (взять хотя бы сцену избиения из фильма С. Фуллера «Другой мир США»). Тень как отражение человека еще раз демонстрирует противопоставление реального и воображаемого, что опять отсылает нас к «полярной топологии» раннего нуара. Неудивительно, что в нуарах 40-х очень часто появляется зеркало как символ неявного мира. В фильме «Джонни Игер» (1941) зеркало находится возле окна, откуда видно азартное заведение. Оно демонстрирует обстановку в кабинете преступного воротилы, старательно изображающего на проверках по УДО прилежного и раскаявшегося гражданина. В сцене знакомства из «Двойной страховки» роковая блондинка пристально изучает Неффа как предлагаемую жертву не прямым взором, а через отражение в зеркале. В «Печати зла» зеркало вызывает замешательство капитана Квинлана. В зеркале появляется считавшаяся погибшей героиня фильма «Лора». В «Бульваре Сансет» (1950) теряющая связь с реальностью Норма Десмонд (в исполнении Глории Свенсон) окружает себя «зеркальными» портретами и утешается письмами от мнимых поклонников. Эта стареющая актриса пристально рассматривает себя на экране в немых фильмах, звездой которых она когда-то была. Немая черно-белая картинка подобна тени, она тоже как бы говорит о том, что граница между светом и тьмой может быть призрачной.
Тени, порожденные ночью, в нуаре далеко не так слабы, как тусклые отблески света. Они эгоистичны, бесцеремонны, жаждут насилия и падки до соблазнов. В этих тенях проявляется настойчивая «воля к ночи» со всеми ее сомнительными атрибутами. В фильме Алекса Пройаса «Темный город» (1998) главный герой говорит: «Здесь никогда не бывает солнца.
Я бодрствую многие часы кряду, но еще не видел света». Этот фильм, соединивший в себе традиции американского нуара (детективная линия сюжета), немецкого киноэкспрессионизма (странники, напоминающие «носферату» Мурнау, и декорации с намеками на «Метрополис» Ланга), французского киносюрреализма (ощущение нереальности происходящего на экране), как нельзя лучше показал суть ночи. Это не манящий отдыхом и блаженным сном сумрак, а затягивающая в трясину городского порока непроглядная темень.
Глава 3
«…в черном-черном городе»
Нуар является сугубо городским фильмом: можно пересчитать по пальцам одной руки ленты, действие которых происходит в сельской местности или же в маленьких провинциальных поселениях «одноэтажной Америки». Нуар воспевал город, делал его самостоятельным действующим лицом. Это было связано с кинематографической традицией еще тридцатых годов выделять город как автономную силу. Достаточно вспомнить хотя бы фильм Анатоля Литвака «Завоевать город» (в некоторых переводах «Победить Нью-Йорк») 1939 года. Города того периода еще вдохновляли – например, брат главного героя в упомянутом выше фильме, музыкант, вдохновленный огнями и шумом Нью-Йорка, пишет «легендарную» симфонию. Однако в нуаре город предстает зрителю иным, совершенно иным. Его нельзя победить – он ломает людей, он не вдохновляет на написание симфоний – только толкает на свершение преступлений.
Дабы понять, что нуар – это сугубо городское кино, нет необходимости пересматривать все ленты классического периода, достаточно взглянуть на их названия. «Обнаженный город» (1948), «Плач большого города» (1948), «Спящий город» (1950), «Темный город» (1950), «Ночь и город» (1950), «Город в плену» (1952), «Город, который никогда не спит» (1953), «Пока город спит» (1956). В некоторых случаях использовались названия конкретных городов: «Жестокий Шанхай» (1941), «Леди из Шанхая» (1947), «Тайны Канзас-сити» (1952), «История в Феникс-сити» (1955) и т. д. Кроме этого в названиях используются городские топонимы, чаще всего названия улиц: «Улица греха» (1945), «Звонить: Нортсайт 777» (1948), «Паника на улицах» (1950), «Бульвар Сансет» (1950), «Происшествие на Саут-стрит» (1953), «Ривер-стрит, 99» (1953). Кроме этого авторы могли использовать красочные метафоры, которые характеризовали город как агрессивную среду обитания: «Асфальтовые джунгли» (1950), «Площадь похмелья» (1945).
Темный город как площадка для трагедий. Кадр из фильма «Третий человек» (1949 год)
Сосредоточенность в основном на городе, на большом городе, или мегаполисе, является ключевой особенностью нуара и как жанровой разновидности, и как общего стиля. Впервые об этом ясно заявили в своей работе «Голливуд сороковых» Чарльз Хайам и Джоел Гринберг. В первых же предложениях главы «Черное кино» они дали фактически универсальное описание сцены из любого кинонуара, хотя в том конкретном случае приводили эпизод из фильма Майкла Кёртиса «Вне подозрений» (1947). «Раннее утро, еще погруженная в темноту улица залита потоками внезапно начавшегося ливня. Свет от фонарей создает во тьме несколько ореолов. В комнате, которая периодически освещается неуверенным мерцанием неоновой вывески, в ожидании замер человек. Он ждет того, чтобы убить или быть убитым… Таков мир нуара, мир темноты и насилия». Весьма показательно, что в упомянутом выше фильме впечатление от сцены в потрепанном гостиничном номере усиливается тем, что часть неоновой вывески, мелькающей за окном, складывается в буквы KILL, то есть сам город исподволь толкает человека на преступление.
Большинство работ, посвященных нуаровским лентам, однозначно указывают на связь между городом и общей атмосферой фильма. Например, Эндрю Спайсер в «Фильмы нуар» еще раз перечисляет те элементы, которые, по сути, формируют иконографию кинонуара: образ темного города, погруженного в ночной мрак, улицы которого залиты дождевой водой, ручейки и струи поблескивают в огнях вспыхивающих нервным светом неоновых вывесок. Вызывающая приступы клаустрофобии обстановка мрачных переулков и безлюдных портовых доков чередуется с показом безвкусно оформленных ночных клубов и шикарных апартаментов, из окон которых видна непроглядная ночь. Эдди Муллер в книге «Темный город: потерянный мир нуар-фильмов» в свободной, далекой от академического занудства манере приводит перечень локаций, присущих кинематографическому городу и его окрестностям. Это «Тупик», «Улица ненависти», «Переулок проигрыша», «Район мегер» и т. д.
Город и тьма идут рука об руку. Кадр из фильма «Большой ансамбль» (1955 год)
Конечно же, надо учитывать, что природу городской жизни ранее изучали германские и французские кинематографисты, которые в 20–30-е годы ХХ века создали целые циклы «городских фильмов». Однако в нуаре перед зрителем предстает вовсе не европейский город, нередко обладающий вековыми традициями, а возникший буквально на пустом месте американский мегаполис.
Некоторые из зрителей считали истинным выражением городской составляющей нуара упоминавшееся ранее жанровое ответвление, сосредоточенное на создании псевдодокументальных криминальных фильмов. Подобные ленты были весьма популярны в послевоенной Америке. Их активному тиражированию способствовал коммерческий успех фильма «Обнаженный город» (1948). Съемки проходили не на студиях и не на специально подготовленных площадках, а прямо в городе, нередко на месте событий, положенных в основу сюжета. В итоге у зрителя возникало «чувство города», что, собственно, и отличало нуар от прочих кинематографических жанров. Смесь «документального» полицейского фильма и нуара строилась на демонстрации процесса раскола городского сообщества в целом. Это уже не было частной историей. В первую очередь создателей этих фильмов волновала реакция, возникающая либо на громкое преступление, либо на факт выявленной коррупции (в чем нередко были замешаны городские политики). В качестве примера подобных лет можно привести «Город в плену» (1952), «История в Феникс-сити» (1955), «Сильная жара» (1953), «Рэкет» (1951), «Улица без названия» (1948). Как уже говорилось выше, особенность этих картин в том, что их главными героями были представители правоохранительных органов – в отличие от классического кинонуара, в котором «герой» подчас одновременно являлся и преступником, и жертвой.
Кадр из фильма «Сильная жара» (1953 год)
Если же речь заходила о преступном мире, в кадре появлялись не безликие комнаты, в которых с одинаковым успехом могли обитать и гангстеры, и честные трудяги, а ночные клубы, игорные дома, притоны. Действие могло разворачиваться в спортивных заведениях, на ринге или на арене, на ипподроме и прочих городских площадках, слывших не самыми спокойными местами. Принцип совмещения нуара и «документального» фильма на криминальную тематику был успешно использован в лентах «Убийство» (ранняя лента Стэнли Кубрика) и «Тем тяжелее падение» (фильмы увидели свет в 1956 году). В них с поразительной точностью показана темная сторона спорта и азартных игр. Скачки и бега появляются во многих криминальных фильмах (вспоминаем «Джони Игера») только по причине того, что этот вид деятельности связан со ставками, большими деньгами, а потому кассы автоматически могли являться объектом ограбления.
Впрочем, нуар никогда не задавался задачей точно воспроизвести обстановку городов. Город в кино был не местом реального обитания, а неким символом – сосредоточием одиноких и разобщенных людей. По этой причине нуаровский город представал перед зрителем как экзистенциальное место отчуждения. В этом отношении важно обратить внимание на такой аспект облика мрачного города, как потоки дождя. В данном случае дождь, равно как и любая вода в пределах условного киногорода, является не «живительной влагой», а символом порочности. Достаточно вспомнить, что поговорка про «огонь, воду и медные трубы» подразумевала преодоление греховности: гнева (огня), похоти (вода) и гордыни и тщеславия (медные трубы). Кроме того, бросается в глаза такой неизбежный момент городской жизни, как отвод дождевых стоков. В городах почва скрыта под искусственными покрытиями, препятствующими впитыванию дождевой влаги, что требует разработки систем дренажа и отвода вод, то есть создания неявных, невидимых на первый взгляд систем – которые можно ассоциировать с потаенными, преступными в глубине своей желаниями. Нельзя забывать и того, что дождь и промозглая погода разъединяли людей – каждый стремился спрятаться под собственный зонт, укутаться поплотнее в плащ, надвинуть шляпу на лицо. То есть дождь – символ не только плотских желаний, но отчуждения горожан друг от друга.
Насилие на улицах ночного города. Кадр из фильма «Лицо со шрамом» (1932 год)
В нуаре данный аспект урбанистической среды показан при помощи подчеркнуто насыщенного пессимизма, что в свою очередь проявляется в брошенных на произвол судьбы людях. В кинонуарах история строится на типичном горожанине, экзистенциальном герое-одиночке, который духовно искалечен безликим и безразличным городом. Можно увидеть, как подобные персонажи, закутавшись в плащи, уныло бредут под уличными фонарями, меряя шагами метры влажных от дождя улиц, или сидят по темным комнатам – испуганные и одинокие. Эти киногерои настолько отличаются от действующих лиц традиционных голливудских фильмов, что может показаться, будто бы под тротуарами американских мюзиклов кроется еще один город, город греха и преступлений. У залитых солнечным светом американских сити есть альтер-эго, уродливые сводные братья, которые скрываются либо в тени, либо в канализации, проложенной много ниже яруса радостных пейзажей. Например, в фильме Фрэнка Капры «Эта замечательная жизнь» (1946) совершенно нуаровский городок Поттерсвилль не просто кажется порождением кошмарной фантазии, он предстает как полная антитеза в принципе вполне милого и дружелюбного местечка Бедфорд Фоллс. Если говорить о симптоматичных оценках кинокритиков, то Майкл Уолкер в своей «Кинокниге нуар-фильмов» обратил особое внимание на жанровый город как опасный, неприветливый, холодный и отчужденный. «Герой тревожно выходит на улицы, где чувствует себя совершенно посторонним».
Целая череда визуальных эффектов, непосредственно связанных с показом мрачного города, а также и других приемов была разработана в связи с экранизацией детективных романов Раймонда Чандлера. Это мог быть закадровый голос главного героя, описывающего город. Обычно это сопровождалось «тоскливой» джазовой музыкой, близкой по стилю к творчеству Джона Колтрейна.
Впрочем, тема отчуждения в американском искусстве появилась вовсе не в «эпоху нуара». Сугубо визуальные решения были разработаны много раньше, в частности в живописи. В качестве примера можно привести наследие живописца Эдварда Хопера. Выходец из натуралистической «школы мусорного ведра». Хопер был одним из величайших урбанистов ХХ века, всегда пренебрежительно относившимся к «высоколобому искусству». Одиночество и погруженность в ночь были важными темами в его искусстве. Можно однозначно утверждать, что именно Хоппер определил визуальный ряд, который был заложен в фильме «Сила зла» (1948). Есть описание истории того, как режиссер и автор сценария Абрахам Полонски специально затащил на выставку Хопера своего оператора Джорджа Барнеса. Полонски хотел наглядно продемонстрировать то, как должен был «выглядеть» фильм.
Картина Эдварда Хоппера «Полуночники» (40-е годы)
Особое внимание к проблеме отчуждения, его связи с городом было уделено в работе Паулы Рабинович «Черное и белое и нуар: черный американский модернизм» (2002). Она приводит цитату из романа Корнелла Вулдрича «Я вышла замуж за мертвеца» (позже экранированный под названием «Не ее мужчина» с Барбарой Стэнвик в главной роли). В этом литературном произведении как нельзя более ярко показано одиночество горожанина, его субъективная изолированность от мира. «Раскачиваясь из стороны в сторону, подобно марионетке на болтающихся веревочках, девушка плелась вверх по ступеням меблирашки. Лампочки в висевших на стенах стеклянных плафонах, похожих на поникшие тюльпаны, излучали тусклый желтый свет. Посередине лестницы, словно плесень, липла к ступеням стертая вконец, потерявшая цвет и рисунок ковровая дорожка». Город как среда, переполненная одинокими людьми, в романе был представлен в образе квартиры, в которой в разных комнатах жили фактически не общавшиеся между собой люди.
Проза Корнелла Вулдрича оказала немалое влияние на построение мизансцен фильмов классического нуара; местом большинства из них является мир кошмарных видений и пугающих фигур. В качестве примера можно привести финальную сцену из фильма Фрица Ланга «Улица греха» (1945). Главный герой Кристофер Кросс (Эдвард Робинсон) – пожилой кассир, который вдобавок ко всему является хорошим художником, оказывается вовлечен в преступную аферу, которую задумали беспощадные прожигатели жизни Джонни и Китти. В итоге он теряет работу, перестает писать картины и расправляется с обоими преступниками. Терзаемый чувством вины герой ведет жизнь бродяги, бесцельно бредущего по улицам ночного города. Подвыпивший, потерянный, одержимый галлюцинациями, он бесконечно плетется по лабиринту кривых улочек в тщетной попытке найти свой прошлый, нормальный мир. Его безумие показано в одной из самых мрачнейших сцен нуара – в ночном сумраке пустого гостиничного номера Кросс слышит голоса отправленных им на тот свет любовников, за окном в такт их мнимому разговору мерцает неоновая вывеска. Жизнь Кристофера Кросса превращается в один сплошной кошмар. Появляющийся в кадре репортер напыщенно проповедует, что совесть может вынести приговор куда более страшный, нежели судейский вердикт. Кросс пытается покончить с собой, но неудачно. В эпилоге фильма показано, как он спит в заснеженном парке, где его будят полицейские. Измученный своими терзаниями, он пытается признаться в совершенных преступлениях, но полицейские не верят ни одному его слову. Теперь Кросс обречен до конца жизни странствовать по улицам города, предстающим перед взором зрителя как место искупления грехов, как некое чистилище.
