Kitabı oku: «Испанский рассвет», sayfa 3
Глава 4
О бабочках она мечтает
До постели в своей комнате Мия добралась только около девяти часов. Уложить ее спать – та еще задача. Казалось, весь мир вступал в заговор, чтобы помешать ей почистить зубы, сходить в туалет и надеть пижаму. Детская с кукольными домиками, батутом и заполонившими все вокруг куклами, мишками и играми больше походила на магазин игрушек.
Лежа на спине, Мия крепко сжимала под мышкой панду по имени Роджер. По другую сторону от нее выстроились в ряд остальные плюшевые друзья. Бакстер лежал рядом и читал ей на ночь сказку, очень натурально – по крайней мере, ему так казалось – имитируя немецкий акцент короля Йонаса.
– Пап, – вдруг обратилась к нему Мия.
Ничего хорошего это не сулило. Бакстер почти физически ощущал, как сумбурные мысли роятся в ее маленькой голове.
– Да как ты посмела прервать мое выступление?! – грозно произнес он. Вообще-то, акцент больше напоминал французский.
– А ты продолжил бы заниматься музыкой, будь мама жива?
Бакстер отложил книгу в сторону и повернулся к дочери лицом. Его кольнула мысль, что он совершил большую ошибку, рассказав Мии об удочерении и сообщении от Эстер Арройо. Все и так из рук вон плохо. Что, если он масла в огонь подливает?
– Трудно сказать. Поверь, гастрольная жизнь быстро приедается. Постоянные разъезды, перекусы где попало. Мы часто брали тебя с собой, хотя ты, наверное, не помнишь. Сейчас мне нравится засыпать каждый вечер в своей постели. Нравятся утренняя суета и беседы с тобой за завтраком. Нравится потеть на велотренажере. Нравится вечером возвращаться домой, зная, что ты меня ждешь. Что еще нужно для счастья?
В его словах была доля правды. Но все не так просто. Он жил музыкой. И добился успеха. Не так много музыкальных групп могут похвастаться тем, что стали по-настоящему популярны. Он с ребятами сумел. Они начали зарабатывать деньги, о которых в юности и мечтать не смели. А все когда-то началось с небольших выступлений, на которые они приезжали в стареньком синем фургоне.
И уж вряд ли Бакстер мог представить себе будущий успех, когда купил первую электрогитару и видавший виды усилитель в одной из комиссионок в центре города. Он тогда почти разорился, выложив за них сто баксов. Больше всех подобная расточительность взбесила отца, мать же вообще пропустила этот факт мимо ушей. Как только Бакстер коснулся струн в первый раз, все плохое, что он видел в семье, просто ушло. Звук гитары заглушал скандалы между вечно пьяными или обкуренными родителями, а также позволял забыть о том, как отец в очередной раз ударил Бакстера кулаком или как мать пожалела вслух, что родила его на свет.
Сказать, что все в жизни стало гладко, конечно, будет преувеличением. Старшеклассником Бакстер три раза угодил в тюрьму. Сначала за взлом и проникновение. Во второй раз при нем обнаружили пакетик с травкой. А в третий его задержали после того, как он вывел из баллончика слово «анархия» на полицейской машине. Тем не менее школу он закончил, что уже было достижением, поскольку в его семье подобное мало кому удавалось. Черт, он даже умудрился получить диплом музыкального факультета Университета Южной Каролины. Слова отца, которые тот произнес, когда узнал, что Бакстер получает стипендию, забыть так и не получилось. «В университеты, похоже, теперь всех с улицы набирают». Что ж, другого он от папаши и не ждал.
По большому счету ему уже было все равно. Бакстер не пытался доказать родителям, что они в отношении него сильно ошибались. Не пытался достичь невиданных высот в надежде, что они будут им гордиться. Он просто хотел покорить мир, а главное в этом деле что? Правильно, не торопиться.
Конечно, Мия всего этого не знала. Потому что, черт возьми, да! Он продолжил бы заниматься музыкой, если бы не тот проклятый выстрел.
– Я вижу каждый вечер, как ты устаешь на работе, – сказала Мия. – И знаю, что твоя работа тебе не нравится.
Он ощутил аромат жевательной резинки. Любимый ополаскиватель Мии.
– В общем, иногда… Ну ты сама все поймешь, когда повзрослеешь. Не важно, чем ты занимаешься. За целый день устаешь от любой работы. Да, может показаться, что зарабатывать на жизнь музыкой легко и радостно, но с течением времени начинают надоедать постоянные разъезды, долгие вечера и парни, которые всегда рядом.
Неужели? Он рассказывал Мии о тяготах жизни профессиональных музыкантов, а в памяти почему-то всплывали только радостные моменты, связанные с путешествиями по стране. Мии, однако, знать об этом необязательно.
– А потом ты влюбляешься в такую вот Софию и появляется на свет такая вот Мия. И все твои прежние цели уже не имеют никакого значения. Я мог бы играть перед королем и королевой в Альберт-холле, но выбрал вас.
Он искренне верил в то, что говорит. Жаль только, что понимание пришло слишком поздно. Тогда София, возможно, осталась бы жива. Велик шанс, что в тот злосчастный день он находился бы с ней рядом или, скорее всего, сам заехал бы за бритвой в магазин. Так или иначе, он нашел бы чертов способ остановить этого выродка. Он бы…
Бакстер не смог вдохнуть полной грудью.
– Пап, все хорошо? – забеспокоилась Мия.
– Да, прости. – Он сильно ущипнул себя за ногу в надежде, что физическая боль поможет заглушить душевную. – Я открываю утром глаза, и угадай, о ком сразу думаю? Правильно, о тебе. Все остальное не важно.
– А ты можешь меньше работать? Мы же почти не видимся. Ты забираешь меня из школы – и опять дела.
Нет, он никогда не пренебрегал интересами дочери. Как бы ей доступно объяснить, почему он так много работает? Когда ему исполнилось тридцать, он начал очень хорошо зарабатывать. Гастрольная деятельность приносила большой доход. Известные артисты охотно покупали у него песни, обычно три-четыре в год. И, кстати сказать, в песни он вкладывал всю душу, чего нельзя было сказать о тех штамповках, которые наводняли эфир. Бакстер нашел золотую середину. С одной стороны, в свои песни он закладывал глубокий смысл, и ему было за них не стыдно, с другой стороны, его мелодии цепляли, благодаря чему получали мощнейшую ротацию на радио и стриминговых платформах.
Гонорары, которые приходили от BMI, росли не по дням, а по часам, порой удивляя его самого. Дошло до того, что незадолго до смерти Софии они уже подумывали отказаться от идеи ремонта старого дома и купить вместо него дом на побережье недалеко от Бофорта, тихого местечка вдали от оживленных транспортных магистралей Чарльстона.
Сейчас чеки были не такими внушительными, популярность группы «Кактус роуд» осталась в прошлом. Песен он больше не писал, а страх нищеты, которую ему довелось пережить в юности, лишил его покоя. Единственное, что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах, – посвятить всего себя новой компании, по крайней мере, до тех пор, пока подчиненные не научатся обходиться без его твердой руки хотя бы сутки. Да ладно, чего уж там, хоть один час.
– Понимаешь, мне важно, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Благодаря моей работе мы живем в роскошном доме, ты ходишь в очень дорогую школу. Я смогу накопить денег, и мне не придется работать до глубокой старости. Я хочу что-то оставить тебе в наследство. Касси с дедом всю жизнь еле сводили концы с концами. Порой мы просто голодали. О хорошей школе речь даже не шла. Я никогда не получал подарков на день рождения.
Он много чего еще мог рассказать, однако истории из тяжелого детства – не лучшая тема для беседы с ребенком.
– Слушай, Мия, давай отложим этот разговор. Сегодня уже поздно. Просто помни, даже если тебе кажется иногда, что я выгляжу… – он пытался подобрать нужное слово, – измотанным, у меня все хорошо… У нас все хорошо. Обо мне не беспокойся. Твоя единственная забота – хорошо высыпаться. Я займусь остальным.
Он взял книгу и продолжил чтение.
– Так чем закончилась история про короля Йонаса?
Бакстер дошел до «жили долго и счастливо», потом встал, выключил свет, оставив только ночник в углу, на всякий случай, если дочка вдруг испугается ночью, подоткнул со всех сторон одеяло и поцеловал ее в лоб.
– А песню? – зевнув, напомнила Мия.
– Хоть раз было такое, чтоб без песни, мой воробушек?
Мия, как самая преданная поклонница творчества папы, до дыр заслушала все его альбомы и знала наизусть все тексты песен, включая те, за которые сегодня ему было неловко. Знай Бакстер, что у него родится дочь, он воздержался бы от использования крепких словечек.
На подставке рядом с прикроватной тумбочкой стояла розовая гитара три четверти. Купил он ее в прошлом году. Взяв инструмент, Бакстер сел на край кровати и развернулся к Мии лицом. Дочка редко соглашалась на что-то кроме колыбельной, которую отец написал для нее, когда ей было несколько недель от роду. Прошло почти восемь лет, а песня работала безотказно. Обычно уже на втором куплете Мия засыпала мертвым сном.
Песенка была незамысловатая – он написал ее для младенца, – но при этом очень заводная. Бакстер надеялся, что сегодня, несмотря на события тяжелого дня, колыбельная сделает свое дело.
Мия, глазки закрывай,
Сны волшебные встречай.
Запрягай единорога,
На Луну вас ждет дорога.
В гриве у него цветы.
Долетите до звезды.
Сможешь молнию поймать.
Мы тебя здесь будем ждать.
Бакстер взял аккорд в фа мажоре. Каким-то внутренним слухом он уловил голос Софии, которая подпевала припев. Все как в старые добрые времена, когда они жили в Чарльстоне, а стены детской были окрашены в небесно-голубой цвет. Показалось, что жена положила руку ему на плечо. Лучше бы она этого не делала. Как же он скучал по тем беззаботным временам, когда пение детской песенки не приносило ничего, кроме радости!
Мия подхватила песню, и их голоса слились:
Наша Мия засыпает,
О бабочках она мечтает.
Хорошо с утра проснуться,
Маме, папе улыбнуться.
Уснула она только на последнем куплете. Единорог унес ее в далекие дали, где забудутся все тревоги сегодняшнего дня. Нет ничего в жизни прекрасней спящего ребенка. Бакстеру нравилось смотреть на умиротворенное лицо дочери, следить за ее размеренным дыханием и всем своим любящим сердцем чувствовать полную взаимность.
Он вспомнил о кошмарах. Хотелось верить, что сегодня ночью все будет по-другому. Каждый вечер после колыбельной Бакстер молил бога о том, чтобы ничто не потревожило ее сон. И раз в три дня его мольбы не оставались без ответа. Мия просыпалась отдохнувшей, а он лихорадочно пытался вычислить закономерность, гадая, какое из средств подействовало – травяной чай, блюдо на ужин, сказанные им накануне слова или спетая с особой интонацией колыбельная.
Мысленно пожелав дочке спокойного сна, он вышел из детской.
– Папа!
Бакстер мгновенно открыл глаза, как будто ждал этого крика всю ночь. Часы на прикроватном столике показывали 2:14.
Через секунду Мия ворвалась в его комнату, словно кто-то гнался за ней по темному коридору. В руках она сжимала Роджера. Слезы ручьем бежали по ее щекам.
В панике девочка подбежала к кровати.
– Я звала тебя…
Бакстер потер глаза, словно пытаясь избавиться от попавшего в них песка. Мия забралась в кровать, проскользнула под одеяло и прижалась к нему. За последние шесть недель ситуация стала почти привычной и уже напоминала выступление профессиональных танцоров, которые за год репетиций довели свой номер до совершенства.
– Все хорошо, – прошептал он. Мия тряслась всем телом, и он не осмелился спросить, что ей приснилось, опасаясь вызвать новую волну паники. – Не бойся, я рядом. – Бакстер поцеловал ее в лоб. «Истина освободит вас». Ну-ну.
Когда Мия чуть успокоилась, он запел колыбельную, поглаживая дочь по голове.
О бабочках она мечтает…
Вскоре малышка задремала.
Бакстер сделал последнюю отчаянную попытку заснуть. Закручивающийся в голове вихрь мыслей грозил разогнать остатки сна. Еще чуть-чуть, и он сдастся: пойдет заваривать кофе и начнет заниматься делами. Видит бог, даже двадцати четырех часов в сутках ему было мало, учитывая, какой аврал его ждал.
Спустя некоторое время он погрузился в полудрему, но ненадолго. Мия завозилась во сне, пробормотала, кажется, «хватит» и перевернулась на другой бок. На глазах у Бакстера проступили слезы. Смотреть, как мучается ребенок, пытаясь справиться с горем, было невыносимо. Потом она застонала, и Бакстер приготовился разбудить ее, чтобы избавить от ужасов, переживаемых во сне. Зря он затеял сегодня этот разговор и потревожил старые раны.
Вдруг раздался душераздирающий крик, наполненный ужасом и болью. Бакстер рывком притянул дочь к себе, погладил по лицу, целовал в лоб, повторяя:
– Это сон, всего лишь сон. – Еще миг, и его собственное сердце разорвется на тысячи кусочков.
Мия смотрела на папу наполненными ужасом глазами.
– Я не хочу так.
– И я не хочу. – Он прижал ее еще крепче, повторяя шепотом: – Все хорошо. Все будет хорошо. – Будто слова могли что-то изменить.
Боясь пошевелиться, Бакстер ждал, когда Мия снова заснет. «Дальше так продолжаться не может. Надо что-то делать, и не важно, какую цену придется заплатить». Что ж, он допустил катастрофический просчет, решив скрыть от дочери правду о смерти мамы. Будь он дальновиднее, сейчас все могло быть по-другому. Он уже десять раз пожалел, что не обратился за помощью к доктору Карр, мисс Мекке и ее коллегам, чьи коллективные усилия и поддержка помогли бы смягчить удар, который пережила Мия, узнав об истинной причине смерти Софии.
А теперь какой-то бестолковый мальчишка вывалил на нее правду, и она никому ничего не сказала. Боже, София была бы разочарована. Лучше бы застрелили его; тогда воспитывать Мию пришлось бы ей.
Будь у Бакстера хоть какая-то возможность бросить все, он не медля ни секунды собрал бы вещи и переехал с ребенком в другой штат, подальше от невыносимых воспоминаний. Однако новый дом и компания связывали его по рукам и ногам.
«Все, с разговорами о Софии пора завязывать! Секретов больше нет. Настало время двигаться вперед!»
Глава 5
Жизнь без прикрас
Бакстер проснулся в 6:30 от звона будильника, а не от голоса инструктора по строевой подготовке, как ему показалось в первые секунды. Мия безмятежно спала рядом.
– Солнышко, пора вставать, – его голос прозвучал довольно бодро. – Глазки открываем, просыпаемся, ножки ставим на пол. Хотя, признаюсь, храп твой – услада для моих ушей.
– Я не храплю. – Она с трудом открыла глаза и с вызовом глянула на него. Ох уж этот подростковый возраст!
Бакстер собрал пальцы в щепотку.
– Ну если только совсем чуть-чуть. Вот так… – Он издал звук, похожий на тот, который издают дети, когда учатся свистеть.
– Ну да, конечно. – Мия перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в подушку.
– Нет, без шуток. Встаем.
– Я не хочу никуда идти, – знакомый обиженный тон. Глаза закрыты, лицо наполовину утонуло в пуховой подушке. – Ну, можно хотя бы сегодня?
– Мия, нет. Этого не будет.
– Чего не будет?
Бакстер покачал головой, стараясь держать себя в руках.
– Солнышко, мне сейчас тоже непросто.
Она оторвала голову от подушки.
– А мне кажется, мы должны ей ответить.
– Кому ответить?
– Маминой маме.
– Мия, мы ведь все обсудили. – Бакстер присел на край кровати и взял дочь за руку. – Давай сегодня сделаем перерыв. Сейчас ты должна встать и быстро собраться в школу.
Она тяжело вздохнула, словно ей поручили вымыть все полы в доме.
– Ладно.
– Спасибо!
Мия откинула одеяло и побрела к двери. Он всего лишь уговорил дочку встать с постели, а чувство недовольства собой уже лишило его покоя.
– Кстати, – бросила девочка, – если будет время, поможешь мне доделать ожерелье для мисс Мекки? Без твоей помощи я не справлюсь.
В голове он уже прокручивал список дел, с которыми нужно быстро разобраться, чтобы не опоздать на работу и в школу.
– То есть без меня никак?
Мия кивнула и надула нижнюю губу.
Бакстер пристально посмотрел на нее. Нет, никакого ожерелья сегодня утром. Она должна его понять.
– Слушай, давай не сейчас. Я… У меня… Нам скоро выходить из дома, а мне еще тысячу дел надо переделать. Напомни мне вечерком, хорошо?
– Но я обещала ей сегодня. – Мия вскинула руки в вопросительном жесте.
– Понимаю. Тогда еще вчера следовало озаботиться этой проблемой. Согласна? Не переживай, она поймет. А сейчас нам надо поторопиться. Времени в обрез.
– Вечно у тебя времени в обрез. – Она смиренно опустила руки.
– Увы, такова взрослая жизнь.
С опущенными плечами Мия направилась к двери.
– Мия? – окликнул ее Бакстер.
– Чего еще?
– Я тебя люблю. – Бакстер коснулся кончика носа.
– Я тебя тоже, – ответила она, повторив за ним жест.
Мия скрылась за дверью, а он задумался. Воспитывать ребенка в одиночку тяжело. Последние слова Софии постоянно звучали в его голове. Он обещал ей заботиться о Мии.
Иногда боль становилась просто невыносимой. Он боялся подвести дочку, которую любил больше всего на свете. Боялся подвести Софию, которая верила в него безгранично. Конечно же, он пытался, выкладывался на полную, в отличие, например, от его собственного отца, который не принимал в жизни сына никакого участия, но Бакстер не был уверен, что все делает правильно. Благие намерения не стоят ничего, если не видишь перед собой конечную цель.
И эта история с генетическими тестами… Ответить маме Софии? Нет, общение с ней в его планы не входило. Да и Мии это ни к чему.
В такие моменты Бакстеру хотелось одного: положить голову на колени Софии и выплакаться. Но Мия здесь ни при чем, и посвящать ее в свои страдания нельзя. Дочка не должна знать о его душевной боли.
Он сжал от злости кулаки и напрягся всем телом. «Черт! Достало все!» Крик прозвучал только в голове. А потом, как заклинание, он произнес фразу, которую говорил себе вслух каждое утро с тех самых пор, как погибла София:
– Бакстер, соберись! У тебя на руках маленький ребенок!
Наверное, именно таким тоном Сидури вразумляла Гильгамеша.
– Неважно выглядишь, – сказал Алан, когда Бакстер приехал на стройку и вышел из машины. Каркас дома был наполовину готов. – Опять бессонная ночь?
– Можно и так сказать.
Стояла по-летнему теплая погода. Осень, похоже, задержалась в пути.
Бакстер взглянул на дом, из которого доносился стук молотков. Это был один из трех домов, что он планировал выгодно продать.
Когда Бакстер впервые услышал о планах «Авери-групп» реализовать мощный проект по строительству жилого комплекса, он сделал все возможное, чтобы в него попасть. В ход пошли даже мольбы. Застройщик предложил нескольким подрядчикам взяться за строительство нового жилого комплекса, что гарантировало объемы как минимум на ближайшие десять лет. Бакстера в список не включили.
Однако это препятствие его не остановило. Ему уже осточертело заниматься продажами, и кровь из носа нужен был этот проект. Бакстер наступал по всем фронтам, и застройщикам пришлось в конце концов сдаться. Бакстера утвердили на временной основе, назначив испытательный срок. Он не сомневался, что добиться успеха ему помогло музыкальное прошлое. Один из руководителей компании оказался поклонником группы «Кактус роуд».
Теперь они готовы были содрать три шкуры: потребовали, чтобы он выкупил десять участков и до конца февраля сдал три дома. Если все пройдет гладко, Бакстера оставят в проекте. А значит, он будет обеспечен работой до пенсии. Конечно, это не тот проект, где можно творчески проявить себя и получить удовольствие от деятельности, но с его помощью он надеялся переломить ситуацию. Бакстер без раздумий согласился на условия застройщика, хотя сейчас понимал, что, наверное, поспешил, потому что все средства до последнего цента и даже больше приходилось вкладывать в строительство.
Случись какой-нибудь форс-мажор, не сносить ему головы. Мало того, что он вывел все деньги из собственного паевого фонда, снял четыреста одну тысячу долларов со счета Софии и закрыл свой накопительный счет, он привлек к участию в проекте других инвесторов. Безусловно, с «Авери-групп» у него были все шансы на успех. Ребята умели делать деньги, этого у них не отнять. Однако случиться может что угодно. Вдруг не выйдет продать дома по хорошей цене? Как ни крути, все упирается в ситуацию на рынке недвижимости и цены на стройматериалы. И то, и другое – переменные капризные.
Если бы это был его единственный проект, вряд ли Бакстер так переживал бы. Но ввязался он в строительство домов в самое неподходящее время, когда все четыре зама уже были перегружены. Не добавлял оптимизма и тот факт, что его малоопытные подчиненные привыкли работать исключительно из-под палки. Бакстер уже сбился со счета, сколько раз за последнее время пытался разжечь в них энтузиазм, призывая собрать все силы в кулак и обещая им райскую жизнь через два года.
Бакстер глянул на Алана. Работа на пределе сил на нем сказалась.
– Ты сам как? Выглядишь ненамного лучше.
– Справляюсь пока. – Алан выплюнул табачную жвачку и поправил желтую каску. Бакстер считал его своей правой рукой и другом. Таких называют «славный малый». Рабочие штаны на Алане местами прохудились, а на левом кармане образовалась круглая отметина от постоянного ношения банки с жевательным табаком. Оранжевый маркер выглядывал из нагрудного кармана голубой рубашки. На красавца он явно не тянул. При всей своей худощавости Алан умудрился обзавестись вторым подбородком, а его крючковатый нос в профиль повторял очертания съехавшей на лоб желтой каски, из-под которой торчали большие уши. Однако это не помешало ему жениться на молодой красотке, не чаявшей в нем души. По характеру Алан был милейшим и порядочным человеком, каких еще поискать. По этой причине предстоящий разговор не обещал быть легким.
Без конфликтов не обходилось. Они сталкивались лбами миллион раз. Но это были рабочие моменты. Сейчас Бакстер хотел поговорить о личном.
– Ко-о-ороче, – сказал Алан, растянув слово на добрые три секунды. – Из-за недопоставки придется где-то раздобыть еще листов два на четыре. Потом в одиннадцать у меня очередное совещание с парнями из «Прайсис». И как-то надо успеть…
Они быстро обсудили текущие вопросы, после чего Бакстер воспользовался возникшей паузой.
– Слушай, поговорить хотел.
Алан снял каску, из-под которой вырвалась на свободу беспорядочная копна волос. Над ушами виднелись капельки пота. Должно быть, он на ногах часов с шести.
– Что случилось?
Бакстер посмотрел ему в глаза.
– Филип вчера ничего не рассказывал? Мия ударила его в школе.
Алан задумался на мгновение.
– Я знаю, что произошла какая-то стычка. Но кто это сделал, Филип не сказал. Из школы прислали уведомление о происшествии.
– В общем, я тут выяснил, что Филип еще в августе рассказал Мии о том, что Софию убили. И думаю, вчера он опять коснулся этой темы.
Алан нахмурился и бросил каску на землю.
– О черт! Как же так?..
– Откуда он вообще знает? – развел руками Бакстер.
– Думаю, подслушал наш с Эми разговор пару месяцев назад.
Видя, как сокрушается Алан, Бакстер смягчился.
– Подслушал. Как пить дать.
– Мне жаль, что так вышло. Обязательно с ним поговорю.
– Твоей вины здесь нет. Я давно должен был ей все рассказать сам. – Стук молотков не умолкал ни на секунду. – Зачем вообще вы завели этот разговор?
Алан улыбнулся.
– Ты же знаешь, как мы за тебя переживаем. Сидели, думали, чем еще можем помочь, как…
– За меня переживать не надо.
– Здесь я поспорил бы. Кошмары у Мии тогда еще не начались. Ты совсем себя не жалел. Мы решили, что тебе надо собой заняться, выходить почаще в люди, развеяться как-то. Неплохо бы и на свидание сходить. Знаешь, сколько красоток там заждались? Я сказал жене, что Мия подросла и, наверное, готова услышать правду. Смотрю, а в дверях стоит Филип…
Бакстер покачал головой. Все вокруг знают, как ему жить. Не успел он остаться без жены, как рядом выстроилась очередь из желающих помочь советом. Ребята из группы, и особенно их жены, тоже не хотели оставаться в стороне. Каждый считал своим долгом сказать: «Я бы так поступил» или еще лучше: «Время лечит». Бакстер даже перестал отвечать на звонки. Они все быстро поняли и отстали.
– Жаль, конечно, что правда вскрылась именно так. Но рано или поздно Мия все равно узнала бы. Я не оправдываюсь, здесь я недоглядел. Только раз уж у нас такой разговор, я скажу тебе то, что говорил тогда Эми.
– А может, не стоит?..
На лице Алана появилась несвойственная ему решимость.
– Скажу, раз уж начал. Видок у тебя в последние месяцы неважнецкий. А когда Мия еще и по ночам спать перестала, ты совсем сдал. Я почему-то всегда думал, что падать духом – это не про тебя. Сейчас, когда нам так подфартило с проектом, видит бог, очень хочется довести его до конца. Без обид, конечно, я и сам не ангел, но когда на тебе столько всего завязано, не мешало бы о себе позаботиться.
Бакстер бросил взгляд на недавно проложенную дорогу, которая вела к одному из участков под застройку. Не то чтобы он воспринял слова друга в штыки, доля истины в них была, просто Алан не понимал, что выше головы не прыгнешь.
– Поверь мне, я держусь из последних сил. Как только с Мией все станет хорошо, мы продадим дома, и я займусь собой – посижу, отдохну.
– Извини за назойливость, но, на мой взгляд, такими темпами до этого момента просто можно не дожить. Надо менять что-то прямо сейчас и найти время для отдыха и восстановления. Работа никуда не денется, а вот ребенку без отца тяжело. Ты говоришь, она заново переживает сейчас чувство утраты. А ты сам…
– Алан, прошло всего три года. Это недостаточный срок для того, чтобы забыть о своем горе. И самое главное, на нас навалилась сейчас куча проблем. Настал момент истины для компании. На карту поставлено многое, понимаешь?
– Поэтому все и впахивают как проклятые. Просто тебе будет легче управляться с делами, если ты себя немножко пожалеешь. Эми в таких случаях говорит, что выходные в спа, общий массаж и маска для лица творят чудеса. В общем… иди и найди себе женщину. Выйди из своей скорлупы. – Он слегка ткнул Бакстера в грудь. – Вот ответь мне на вопрос. Когда ты в последний раз брал в руки гитару? Или песню написал? Ладно, просто что-то для души сделал?
– Я каждый день Мии колыбельную пою, даже две иногда, – гордо ответил Бакстер. Почему бы людям не заняться своими собственными делами? Если уж горят желанием помочь, оставленной на пороге дома запеканки и окорока вполне достаточно.
Алан поднял с земли каску и стряхнул в нее пыль.
– Понятно. Знаешь, иногда складывается такое ощущение, будто ты сам прячешься от жизни. Ну да ладно, не мне судить.
Бакстер сглотнул слюну и приготовился обороняться. Правильные слова нашлись не сразу.
– Я очень ценю твою заботу. И не хочу, чтобы ты корил себя из-за этой истории с Филипом. Все равно рано или поздно правда вышла бы наружу.
– Прости еще раз. Мы с Эми очень переживаем за вас и хотим помочь.
– Я знаю. Как она, кстати? Как дела у ее матери?
Алан надел каску, опять съехавшую почти на нос.
– Доктор говорит, ей уже не помочь. Диагноз поставили слишком поздно. Рак – штука коварная.
Бакстер закусил нижнюю губу.
– Да уж, мои трудности – просто детская забава… Мне очень жаль. Если нужна помощь, я всегда готов.
– У каждого свой крест.
– С этим не поспоришь.
Когда Бакстер заехал в школу забрать Мию после продленки, она оказалась последней, и ему долго пришлось извиняться перед учительницей. Уже на парковке девочка неожиданно заявила:
– Я не пойду завтра на роллер-вечеринку к Люси.
– Что значит «не пойду»? Солнышко, она твоя лучшая подруга. Так не поступают.
– Вообще-то она мне не лучшая подруга. И идти туда я не обязана, – безапелляционно заявила Мия.
Если сейчас он поддастся на провокацию, ответная реакция не замедлит себя ждать. Они проходили это уже не раз.
Бакстер еле сдержался, чтобы не заявить: «Будешь делать то, что я тебе скажу».
– Что между вами случилось? – поинтересовался он.
– Ничего особенного. Просто не хочу никуда идти.
Принуждать дочь в его планы не входило, но он осознавал, что ребенку без общения нельзя. В последнее время ничто не могло заставить Мию выйти из дому. Она либо играла в шахматы, либо плела браслеты и ожерелья из бусин, либо спала.
В обед ему позвонила доктор Карр. Ничего нового Бакстер от нее не услышал. Он и сам знал, что новость об обстоятельствах гибели Софии заставила ребенка страдать с новой силой и что он должен быть рядом.
– Во всем идите ей навстречу. Играйте с ней, слушайте ее, общайтесь с ней. Отдавайте себя без остатка, – посоветовала она.
– Уже отдаю. – Ему с трудом удавалось скрыть разочарование. Чем еще, по ее мнению, он занимается?
– Вот пришли вы на детскую площадку. Не надо сидеть на скамейке в стороне. Качайтесь с ней вместе на качелях.
Наверняка об этом ее попросила Мия. Кое-какие слова, сказанные доктором Карр, оставили неприятный осадок. В беседе с ней Бакстер сокрушался, что не рассказал все Мии раньше, и доктор ответила:
– Сделанного не воротишь.
Неужели она хочет сказать, что он наломал дров и Мии ничего не поможет? По крайней мере, именно так Бакстер воспринял ее слова.
Однако, когда он сообщил о том, что нашлась предполагаемая бабушка Мии, доктор Карр оживилась.
– Прекрасная новость! Через бабушку Мия может как бы воссоединиться со своей мамой и примириться с потерей. Пусть она напишет бабушке письмо. Такое общение пойдет ей на пользу.
Мысль о том, что человек жив, пока о нем помнят, Бакстеру никогда не нравилась, но спорить он не стал. Тем более что спор он, скорее всего, проиграл бы.
– В этом-то и проблема. Женщина, разыскивающая свою дочь, не в курсе, что София умерла.
– Согласна, ситуация непростая. Решать только вам, и сомнения ваши мне понятны.
Мия по-прежнему злилась. Не заметить это было сложно. Что ж, яблоко от яблони… В свое время ему не раз довелось испытать гнев Софии на собственной шкуре. И надо сказать, приятного в том было мало. Бакстер уже хотел поклясться Мии, что впредь будет говорить только правду, но жизнь – штука сложная, он быстро одумался и спросил:
– Ты сердишься из-за того, что я утаил от тебя правду?
Девочка посмотрела в окно, демонстрируя всем своим видом нежелание возвращаться к этой теме.
– Или из-за того, что не разрешил ответить той женщине?
Она пожала плечами, что, вероятно, означало «и то, и другое».
– Я ошибался, – кивнул Бакстер. – Давно должен был тебе все рассказать. А что касается истории с генетическими тестами… Даже не знаю, что сказать.
Мия начала напевать себе под нос – верный признак того, что он дал маху. Да, он лгал ей три года подряд, но еще можно изменить положение дел, если позволить ей написать письмо Эстер. Разве плохо, что у девочки появится друг по переписке? Зря он так остро отреагировал.
Лишь бы покончить с этим бурчанием под нос – несомненным доказательством его несостоятельности как отца, Бакстер предложил:
– Я тут подумал… Наверное, ты права, и мы должны написать Эстер. Посмотрим, что из этого выйдет.
