Kitabı oku: «Василиск», sayfa 2
– Если ночь проживет – шансы есть, – тихо сказал аптекарь.
– Спасибо, герр Штейн, спасибо!
– Подожди радоваться, – аптекарь с тревогой посмотрел на девочку. Судороги прекратились, на лице появилась небольшая тень безмятежности, но лицо, руки, были настолько бледны, что только слабое дыхание, да еле заметный пульс позволяли говорить, что она еще жива.
– Знаешь дом возле городской конюшни, где прислуга живет? – Ганс утвердительно кивнул. – Там живет моя помощница, Анна, приведи ее, хорошо? Скажи, что я очень просил. Только быстрее.
Ганс бесшумно вышел из комнаты, через пару секунд хлопнула входная дверь. Аптекарь оставил пациентку, проверив температуру грелок, они еще были обжигающе горячи. Пройдя в лавку, он жестом показал подняться Отто и Мари, повел их за собой на кухню, где, угрюмо свесив голову, сидел возле печи Арнольд, то и дело посматривая на поставленные на огонь кастрюли с ледяной водой из колодца.
– Садитесь за стол, – тоном, не терпящим возражений, сказал им аптекарь. Арнольду он показал на свободное место за столом, но тот,состарившийся за этот вечер лет на десять, слабо помотал головой. Аптекарь достал с полки большую темную бутыль, понюхав пробку, откупорил ее. Взяв три стакана, он плеснул в каждый до половины, остальное разбавил водой. Дав каждому в руки по стакану, он жестом приказал моментально осушить их.
Напиток пах крепким алкоголем и горьким привкусом коры дуба. Все безмолвно осушили стаканы, лишь Мари сильно закашлялась, Отто похлопал ее по спине, ему с Арнольдом не привыкать к крепкому пойлу, бровью не повели.
– А теперь рассказывайте. Только спокойно, с самого начала.
– Нечего рассказывать, – буркнул Отто, пришли домой, а она на полу как мертвая лежит. Собака воет так, что слышно за несколько кварталов.
– Я на рынке была, торговала, – успокоившись, начала Мари, – Отто, отец и дядя— на лесопилке, она в паре километров от дома. Прибегает соседка, говорит, что наша собака воет так, будто кто-то умер. Ну, я товар ей оставила и домой бросилась, а там… она лежит, не двигается, только и сказала мне… – Мари задрожала от накатившего рыдания.
– Что сказала?
– Непонятно, что-то бредила про Дьявола, потом начала кричать, показывая на потолок, – Отто задумался на мгновение.
– Что кричала?
– Скорее шипела как змея, – ответил Арнольд. – Потом затихла, остальное вы сами видите.
Аптекарь задумался. На языке вертелся вопрос, но задавать его ему не хотелось, тем более вселять в людях древний страх.
– Ее не кусали собаки, может, змеи?
– Какие змеи? Все уснули давно. Собаки – нет, наш пес не дал бы в обиду, он к ней никого не подпускает.
– Я нашел на ее теле небольшую ранку возле сердца, откуда она?
– Не было ее, клянусь, не было! – горячо ответила Мари, – она появилась сама, вчера, я думала так пройдет, а она только увеличилась.
– Кровь была?
– Нет, не было, – тихо ответила Мари, глаза ее стали слипаться. Отто тоже стал клевать носом. Только Арнольд сидел стойко, может он и хотел спать, но вида не подавал.
Начала вскипать вода, Арнольд вопросительно посмотрел на аптекаря, тот с трудом встал, напряжение уже наступившей ночи давало себя знать. Вернувшись с двумя грелками, они вместе с ним Наполнили их. Арнольд, не боясь обжечься, хватал своими огромными ладонями кастрюлю и аккуратно вливал кипяток в кожаные мешки.
4
Время тянулось долгой занудной серой лентой, обвиваясь вокруг человека легким беззвучным удавом, сковывая последние остатки желания чем-либо заняться. Тело человека превращалось постепенно в машину по выстукиванию назойливой дроби на столе, складыванию простеньких фигурок из бумаги и бесцельному перелистыванию безликих карт, чье содержимое уже давно было классифицировано на «до» и«после», настоящего времени не было. Мозг в этих процессах не участвовал. У Витьки спал, причем уже не первую неделю; Колькин же – снова и снова перелистывал всю туже глупую ссору с Наташкой, отчего дробь становилась то яростнее, то сбивалась на непонятный ритм забытого индейского племени, пытающегося умилостивить богов, но забывшего ритуальный танец.
Леха перелистнул последнюю страницу истории и бросил папку в правую стопку просмотренных карт.
– Что скажет нам герр Парацельс? – вяло отозвался Витька, складывая очередные крылья для боевого дракона, кои уже заняли полстола, выстроившись свиньей в сторону двери ординаторской. Леха снял очки и потер кулаком раскрасневшиеся глаза.
– Жрать надо меньше всякой дряни и больше двигаться, вот мое профессиональное мнение, – хрипло проговорил Леха и откинулся в кресле, зажмурив уставшие глаза.
Николай встал из-за стола и начал прыгать на месте, резко размахивая руками в момент прыжка. Со стороны это напоминало упражнение «звезда», но больше походило на кошку, растопырившую лапы по краям ванны, полной воды.
– Гордость нашего отряда— Николай. Отличник учебы, спортсмен, политически грамотен, умерен, – бесстрастным тоном проговорил Витька и направил часть своего драконьего войска в его сторону. – Вот таких мы будем уничтожать первыми, ибо они дискредитируют нас в глазах общественности.
– Вообще-то, это про тебя Полкан говорил, – запыхавшимся голосом ответил Коля, закончив упражнение.
– Так я этого и не отрицаю, – Витька взял одного дракона и нарисовал ему черным маркером маску. – Ты отомстишь за господина.
– Поздно, – глухо проговорил Леха.
– Что поздно? – Николай удивленно посмотрел на Леху, – я вот тоже бы не отказался от такого дракона, есть что вспомнить.
– Не говори так, – Леха тяжело вздохнул и стал протирать очки платком. Он всегда так делал, когда волновался.
– Да ладно тебе, нашел за кого заступаться. Тебя-то он почти отчислил, не забыл? – Коля подошел к столу и начал выбирать себе дракона.
– Не забыл. Но сейчас я понимаю, каким козлом я был, – Леха подышал на очки и начал ожесточённее тереть линзы, глаза заволокла предательская пелена. Он старался скрыть ее от друзей, но движения его становились более прерывистыми, выдавая в нем недостойное волнение.
– Да мы просто шутим, сам же понимаешь, мерзавцы и циники, вот кто мы,– подбадривающе проговорил Витька, дорисовывая ромашку на боку грозного дракона-ниндзя.
Коля выбрал дракона и, забрав маркер у Витьки, начал расписывать его под гжель.
– Что случилось, Лех? – Витька перестал расставлять бумажную армию по столу, деля ее на небольшие взводы, И внимательно посмотрел на друга.
– Умер Павел Федорович. Вчера, от сердечного приступа.
Ребята замолчали, каждый смотрел в свою сторону, вспоминая курьезные, порой действительно обидные замечания декана. Взращенное в годы учебы чувство возмущения в одно мгновенье пропало. Все теперь уже не казалось таким, как раньше. они старались освободиться от размышлений, переключаясь то на истории прочитанных сегодня карт, то на мысли о предстоящем дежурстве. Мозг хватался за каждую новую мысль крепко, пытаясь удержать ее как можно дольше, но все более явно и отчетливо зрело чувство, чувство опустошения, то самое чувство, когда теряешь по-настоящему близкого человека.
Витька встал из-за стола и медленно подошел к окну. На улице уже вовсю разгулялась метель, застилала пышными всполохами лучи заходящего солнца. Мокрый асфальт медленно покрывался тонкими слоями снежной перины. Редкие прохожие спешили прочь, следуя за уходящим солнцем, плотнее натягивая шапки на глаза, усиливая шаг при каждом порыве ветра.
Открыв окно, Витька закурил, старательно выпуская дым на улицу.
В комнату ворвался свежий, чуть холодный ветер, внося в больничный дух немного шума улицы, запахов бензина и зыбкой свободы.
Витька докурил и прикрыл окно, оставив небольшую щелочку.
– А у нас вчера двое умерло, прямо на столе, – проговорил Витька, садясь на свое место. Взяв новый лист, он старательно СТАЛ складывать очередного дракона. –Совершенно незнакомые люди, и вот умерли. Ничего не чувствую, ничего.
– Это нормально,– Леха поднялся из-за стола, подойдя к двери, добавил – и это неправда. Пошли, уже пора.
Ребята встали и вышли из ординаторской. На этаже уже никого не было. В дальнем крыле шумели ложки, видимо, уже начали раздавать ужин. Бесцветный запах больничной пищи пронесся легким тоном, на секунду перебив стойкий вкус свежевымытого пола.
Тремя этажами ниже располагался буфет, где, за их столом у стены шумно что-то обсуждая, уже сидели девчонки.
Коля отправился за ужином, сегодня была его очередь. Выбор был небольшой, поэтому ребята договорились чередовать три имеющихся варианта в произвольной последовательности на выбор дежурного.
Анька заметила ребят и весело помахала им, приглашая за стол. Ее лицо было изрисовано черным и оранжевым фломастером, напоминая кошачью мордочку.
Ольга бурно о чем-то рассказывала, жестикулируя руками.
– Представляешь, какой упертый?Силой его пришлось заставить принять лекарство,– заканчивала она свой рассказ, и принялась быстро делить ножом рыбу на тарелке.
Наташа медленно, как бы нехотя, ела суп, придирчиво всматриваясь в тарелку.
– Привет! Что-то вы припозднились?– Анька чуть сдвинула пустые тарелки, освобождая место.
– Работы много, – проговорил Леха, садясь рядом с Аней, искоса поглядывая на ее тарелку, уставленную кексами.
– На! – протянула она ему один, немного подумала и второй протянула Витьке. Он галантно поклонился и, откусив почти половину, с удовольствием уселся на стул.
– Работали? Да,вы, небось, спали, – Ольга испытующе посмотрела на ребят; но Витька, поймав ее взгляд, изобразил на лице такое добродушие, что Анька, чуть подавившись кексом, СТАЛА звонко хохотать.
– Мимо, Оля, – широко улыбаясь, ответил ей Витька. Леха молча жевал кекс, почесывая мизинцем нос.
– О чем думаешь? – Анька толкнула его локтем.
– Откуда ты достала кексы,– ответил Леха, стараясь отогнать с лица серость задумчивости.
– Врешь! А кексы мне одна мамаша принесла, ее хулигана сегодня выписывали. Такую гору принесла, я несколько нам стащила, пока все детишки не съели, а они могут.
– Это тебя не мамаша часом так разукрасила? – Витька хотел потянуться еще за одним, но подошел уже Коля с подносом И начал расставлять тарелки.
– Видел бы ты ее, – Анька хихикнула, – меня совсем чуть-чуть.
– А что за праздник? – спросил Коля, усаживаясь возле Наташи, он осторожно положил ей еще одну котлету.
– Мне много, возьми себе, – тихо, стараясь, чтобы ребята не услышали, – попыталась воспротивиться она, но Коля только легонько сжал ей локоть. Ольга многозначительно подняла бровь, но, увидев смущенное лицо Наташи, сделала вид, что не видела.
– Выписка, – ответил ему Витька, решившись взять еще один кекс.
– Ты как Марат, всегда начинаешь со сладкого, – Ольга отставила от себя тарелку и задумчиво глядела на кексы.
– Так вкуснее.
– Ребята, кексов на всех хватит, тем более что наши принцессы бояться за свои фигуры, – Анька сделала язвительный акцент, заканчивая фразу.
– Я сыта, – Ольга чуть вздернула носик, медленно попивая чай.
– По горло, – Леха принялся за второе, получив одобрительный толчок от Аньки.
– Алексей, Вы ли это? Все-таки окружение пагубно повлияло на Вас, – высокопарно ответила ему Ольга, в картинном возмущении отвернув чуть влево голову.
– Пардоньте, мадам, за нашего мусье. Чай, не из дворян, так, шантрапа городская, мещане-с, – Витька с набитым ртом, отчего начинал чуть шепелявить, вступил в игру. Ольга только хмыкнула, задрав нос еще выше.
– Как твое дежурство? – Коля быстро посмотрел на Наташу, уплетавшую вторую котлету.
– Нормально, вот только был один сегодня случай, странный такой.
Видя, что ребята внимательно на нее смотрят, Наташа быстро дожевала и продолжила.
– Привезли одного больного, я же сегодня в приемном отделении. Ну, он что-то орал, бред какой-то нес. Сначала подумали, что сумасшедший, хотели уже вызвать карету, но тут его начало бить в приступе, пена пошла.
– Эпилептик? – Коля положил возле нее один кекс.
– Нет, вроде, нет. Через пару минут он успокоился, потом резко весь скорчился и застыл. И вот еще, он был очень холодный и бледный.
– Какие-то совсем обывательские описания, где диагноз, какие мероприятия были проведены, что с больным сейчас? – Ольга сурово смотрела на подругу. Наташа, наконец, решилась и принялась за кекс.
– Умер, в тот же момент и умер. Так скорченного в морг и увезли, санитарам разжать не удалось.
– Мдам-с, дела. А что говорят наши светила? – Витька посасывал во рту сигарету, намереваясь пойти в курилку.
– Ничего, ждут вскрытия.
– А что он говорил? – Леха снял очки, глядя на нее близорукими глазами.
– Наш Шерлок взял след! – Витька спрятал сигарету.
– Да бред какой-то. Что он кого-то видел, что это был сам дьявол, ну и все в таком духе. А перед самым приступом вдруг начал шипеть.
– Как шипеть? – Леха начал тереть очки платком.
– Ну как баллон, хотя нет, как змея, точно, как змея.
– Ты что-то знаешь? – Коля посмотрел на Леху, который усердно тер и так чистые линзы.
– Наверное, нет, но надо проверить.
– Ну, расскажи, пожалуйста, – Анька придвинулась к нему ближе и взяла под локоть. Леха чуть покраснел, она это заметила и притянула его к себе, отчего он стал сидеть чуть косо.
– Читал как-то одну книгу о вымершем городе, сказка, конечно, но она почему-то засела у меня в памяти.
– А кто автор? – Коля придвигал к Наташе еще один кекс, но та наотрез отказывалась.
– Автор неизвестен, есть мнение, что автором является аптекарь, но по документам его сожгли на костре как приспешника дьявола. Есть мнение, что книгу написала помощница аптекаря. Но большинство историков сходится во мнении, что это— умелая подделка,возможно, даже Эдгара По.
– Однако, и не лень тебе было? – Витька задумчиво вертел зажигалку.
– Там была целая статья вместо предисловия. Когда вскрытие?
– Завтра в десять, – Наташа согласилась на половину кекса, и Коля пошел за кофе.
Кофе был кислый и сильно отдавал жженой соломой. Коля с Витей чуть отпили и стали усиленно заполнять чашку сахаром.
– Не слипнется, – подмигнул Витька Наташе, удивленно смотревшей на опустошение сахарницы.
– А ничего, на кофе, конечно, не тянет, но, – Анька сделала второй большой глоток и вернула чашку Лехе. Тот посмотрел на кофе и высыпал в нее остатки сахара, отчего кофе стал тягучим на вид.
– Вот Катя приедет, она тебя казнит за такое, – Ольга погрозила Витьке пальцем.
– Я давно готов, уж истосковался по экзекуциям Катерины Андреевны, страсть как спина плетей просит.
– А когда возвращается? – Леха медленно размешивал в чашке кофейный сироп, немного подумал и, вытащив из кармана маленькую фляжку, разбавил. Витька быстро подставил свою чашку под раздачу, потянулась и чашка Коли.
Леха попробовал и удовлетворенно крякнул. Анька взяла у него чашку,сделала небольшой глоток, но тут же раскраснелась и, хватая жадно ртом воздух, вернула ему.
– Спирт? – прохрипела она, запив огонь во рту остатками чая.
– Он самый, – удовлетворенно ответил Витька, залпом осушив остатки кофе, – вот теперь можно и покурить.
–Какой пример вы даете своим пациентам? – Ольга осуждающе смотрела на ребят.
– Более чем положительный, – ответил Коля, допивая свой кофе.
– На своем примере доказываем пагубность привычек, – Леха медленно попивал ликер, посмеиваясь над красной Анькой.
– Вот Марат не пьет, никогда, – парировала Ольга.
– Ему не положено, по всем фронтам не положено, – Леха допил ликер и блаженно потягивался.
– Да, мало того, что татарин, так еще и твой муж, – добавил Витька, отправляясь в курилку.
– Да, ему со мной очень повезло! – Ольга приосанилась, поправляя прическу.
– Никто и не спорит, рассудил Коля, – мы пойдем, я завтра на дежурстве.
– Пока, – пропела Анька.
Коля с Наташей попрощались и направились в общежитие.
– Когда они уже объявят? – спросила Ольга, глядя на удаляющихся друзей.
– Что объявят? – Леха встрепенулся от своих мыслей, пытаясь уловить ход беседы.
– Алексей, Вы же врач!
– А, это. А что тут объявлять, через недель двадцать пять – роды.
– Ну, а мы должны значит ждать? – Ольга гневно вскинула брови.
– Ну, нам же не рожать.
– А я рада за них, – ответила Анька и о чем-то мечтательно вздохнула.
– Ладно, мне сегодня на дежурство, – проговорил Леха.
– Как? Ты же вчера только был? – Анька удивленно воскликнула чуть громче, чем ожидала, отчего смущенно бросила взгляд на стол.
– Вот так, попросили заменить, зато два дня свободных будет. Посплю ночь в приемной, вон погода какая, никто болеть и не захочет. Я заступаю на дежурство.
– Ладно, а мы тогда отдыхать, завтрасуточное, поэтому спать, – Ольга встала и направилась к выходу. Остановившись, она посмотрела на подругу, Анька медленно поднялась, поправляя складки халата.
– Ты не скучай, если что— зови! – она потрепала Леху по плечу и вприпрыжку побежала за Ольгой. Леха мечтательно проводил ее взглядом, и был пойман Витькой, только что вернувшимся из курилки.
– Что ты мямлишь, не понимаю тебя. Вот, блин, два дурака, честное слово!
Леха раскраснелся,стараясь отвернуть от Витьки смущенное лицо, но тот стоял возле него нависшей скалой, неодобрительно качая головой.
– Пора на дежурство, – Леха встал, стряхнул на пол с себя крошки и жестко посмотрел на Витьку. Его раздражало, что друзья постоянно давят на него, но больше всего его раздражал он сам, понимая, что друзья правы, правы настолько, что чем больше он думал об этом, тем злился сильнее.
– Я тебя на чистую воду выведу! И ее тоже! – воскликнул Витька, потрясая в воздухе здоровым кулаком.
– Выводи, – тихо ответил Леха, но Витька уловил то, что хотел услышать и довольно заулыбался. – Пойдем, пора.
Ребята вышли из буфета, звонко хлопнув ладонями в пустом коридоре, с уже приглушенным светом. Витька легкой поступью, что со стороны было странно по отношению к его большому телу, пошагал в сторону хирургии, что-то насвистывая, беспардонно фальшивя на высоких нотах.
Алексей проводил взглядом фигуру друга, пока тот не скрылся за двойной дверью. Он смотрел машинально, в голове его уже роился улей разных мыслей, вводя его в состояние некоторого лунатизма. Именно на таком автомате, погруженный в свои мысли, он направился в приемное отделение. В голове его сталкивались последние слова друга, веселый смех Аньки, вот уже начинала появляться уверенность в себе, он уже почти пообещал себе завтра же объясниться с ней, но тяжелое, холодное чувство неудачи, до боли знакомое, резануло яркую картину острым ножом со стекающими черными каплями сомнений. Несломленная уверенность начала биться, отвоевывая по кусочку право – вершить его судьбу, но вдруг все померкло. Все мысли об Ане, о возможном крахе сразу пропали.
Алексей остановился в задумчивости. С удивлением он обнаружил себя уже у входа в приемное отделение. За дверью слышались женские голоса, весело обсуждавшие предстоящее дежурство. Пытаясь сосредоточиться на этой болтовне, Алексей начал прислушиваться, но возникшая раннее мысль молниеносно вернулась, заместив собой все.
Его беспокоил рассказ Наташи. Теперь же он мог без сомнений сказать, но надо сначала осмотреть тело. Уверенность в своей правотеросла в нем огромными рывками, так что, осмотр тела уже был не столь важен.
Алексей резко отворил дверь, прервав разговор на полуслове, и вошел в приемную.
– Добрый вечер, – тихо проговорила одна из медсестер, сконфуженно опустив глаза на процедурный столик, ПЕРЕБИРАЯ и так аккуратно разложенные инструменты.
– Здравствуйте, – поздоровалась вторая, залитая густым румянцем. Буквально секунду назад они обсуждали того юнца, что дадут им в ночь на съедение.
– Добрый вечер, – Алексей поздоровался с ними, рассматривая карту назначений. Он не слышал их разговор, но по сконфуженному виду понял, что они обсуждали его. Алексей усмехнулся. – Поступления были?
– Нет, все тихо, – ответила первая медсестра, она закончила перебирать ампулы на столике и принялась укладывать полотенца на стеллаж.
– Хорошо. Я пока сбегаю к себе в отделение.
Он вышел за дверь, через пару минут до него донесся еле сдерживаемый хохот и глухой лязг падающих суден. Алексей не повел и бровью, его не беспокоил веселый нрав медсестер, всегда высмеивающих новеньких ординаторов.Бывали, конечно,ребята, ставившие себя сразу Господином Доктором, но частенько возвращались обратно на землю со своих академических небес, разбиваясь о неприступную скалу реального опыта.
Сообщений не было. Алексей убрал телефон обратно в карман. Процедуры уже прошли, смысла подниматься в отделение не было. Больные у него были все спокойные, если что-нибудь случилось, его бы уже вызвали, что бывало уже не раз, поднимая его в ночи с постели и заставляя, одеваясь на ходу, бежать из общаги через два квартала. Это было очень удобно его куратору, КОТОРЫЙ полностью переключил эти ночные вызовы на него. Но Алексей не жаловался, он больше переживал от того, если не был в курсе всех событий отделения.
Но сейчас тратить на это время не хотелось, да и не требовалось. Его пытливый ум занимала другая загадка, до утра ждать было невыносимо. Алексей свернул в другую сторону и быстрым шагом зашагал к лестнице на нулевой этаж.
Как всегда дверь морга была открыта настежь. Дежурил сегодня Николаич, уже достаточно пожилой санитар, дежуривший, как правило, один, не нуждавшийся в помощниках. Николаич сидел за столом, чуть откинувшись на спинку сильно обтрепанного директорского стула, и играл партию в шашки.
– А, Алексей!– дружелюбно приветствовал он его. Николаич хорошо к нему относился, рассказывая всяческие сплетни, бродившие по этажам госпиталя. Найдя в нем благодарного слушателя, Николаич делился с ним и более серьезными тайнами; было удивительно, что сидя ниже всех, он всегда знал о том, что происходит наверху лучше других.
– Привет, Николаич!– Алексей крепко пожал широкую ладонь Николаича, стараясь переиграть его в силе рукопожатия. Поначалу Николаич безжалостно раздавливал его ладонь в своих тисках.
– Опять на дежурстве? Ты же только что с него?
Алексей уже не удивлялся его осведомленности, поэтому лишь пожал плечами, дескать, это был не совсем его выбор.
– Ну, ничего, садись, в нашем царстве правды ты найдешь ответы на свои вопросы. Ведь тут никто больше врать не будет! – Николаич загоготал низким утробным смехом, придавая ему картинно зловещий оттенок.
– Это точно, – согласился Алексей.
– А я даже знаю, зачем ты пришел. Мало того, я все подготовил, – Николаич кивнул на смотровой стол, на котором причудливо и немного страшно высился холм, накрытый белой простыней.
– Черт, ну это-то откуда узнали? – Алексей искренне удивился, но потом потупил взгляд, наткнувшись на довольное лицо Николаича.
– Я тебе своих агентов не сдам, начальник, – хриплым голосом проговорил он. – Ты мне вот лучше скажи, почему они меня все время обыгрывают?
Николаич ткнул пальцем в шахматную доску, на которой определенно черные шашки одолели белое войско.
– Потому что ты— один, а их вон сколько много.
– Это да, коллективный разум, ну ничего, я их все равно одолею.
– Хотелось бы в это верить.
– Надо верить, Алексей, надо верить. Иначе, зачем это все? – Николаич философски обвел руками пространство. – Ладно, пойдем, а то скоро спать. И вам тоже.
Они подошли к столу. Николаич откинул покрывало, и жесткий свет вонзился в уже посиневшее тело. Человек был весь скрючившийся, не то отталкивающий от себя что-то, не то прижимающий к себе. Руки были неестественно вывернуты, ноги застыли в судорожных ударах.
Но самым страшным было лицо бедняги – окаменевшее, искаженное болью и суеверным ужасом предсмертного крика. Алексей уловил сходство с картинами средневековых живописцев, старательно выводивших адские муки грешников, попавших в ад.
– Борхес, бери и рисуй, – проговорил Николаич, почесывая изрядно поседевшую бороду.
Оторвав взгляд от страшного лика мертвого, Алексей быстро надел перчатки и начал осмотр. Он старался не спешить, старательно идя от шеи к туловищу, пальпируя, проверяя окоченевшие мышцы.
– Дневная смена не смогла его разжать, решили пока так и оставить.
Алексей кивнул, оторвав взгляд от тела. Лампа сильно гудела, внося свой монотонный звук в мечущееся от безысходности чувство надежды. Сомнений не было, вот оно.
Алексей глубоко вздохнул и с ожесточенностью сорвал с себя перчатки.
– Нашел? – Николаичобеспокоено посмотрел на ординатора, старательно протиравшего свои очки.
Алексей кивнул и указал пальцем на два незаметных шрама чуть ниже груди мертвеца. Шрамы были чуть больше двух сантиметров каждая, расположение же их было практически симметричным.
– Хм, определенно что-то напоминает, – Николаич теребил бороду, склонившись над телом. Шрамы были надутые, белые, готовые вот-вот лопнуть.
– Что напоминает? – Алексей закончил с очками, смертельная гримаса начала преследовать его везде, поэтому он отошел от стола, стараясь переключиться на проигранную партию.
– Напоминает укус, пожалуй, даже змеи. Но я не знаю таких здоровых полозов.
–Змея? – переспросил Алексей. – Змея, хм, змея. Вполне может и так.
– Что, Пинкертон, напал на след?
– Надеюсь, что нет.
– А как это называется? У нас никто определить не может, даже догадок нет.
– У меня и догадок-то нет, так, сказки одни.
– Сказки поправдивей словарей будут, ребята не дадут соврать, – Николаич широким жестом пригласил мертвецов к дискуссии. Те молчали. –Видишь, нет возражений, хвала всевышнему.
– Да, если с нами начнут еще мертвые спорить, никогда нам не выиграть эту партию, – Алексей сделал последний ход черной шашкой, унося с поля всех оставшихся белых солдат.
– Так-так, спим, значит на дежурстве, – Витька вплотную подошел к Алексею, который устроился на небольшом диване в приемном отделении.
– Не угадал, – Алексей ответил спокойным голосом без малейшей нотки сна, не открывая глаз И жестом приглашая расположиться на соседнем диване, стоявшем на противоположной стене узкого коридора.
– Так тем более не порядок, – Витька вольготно расселся на диване, поигрывая старой потрепанной бензиновой зажигалкой.
– Спать поздно, вставать рано.
– И то верно, не спится что-то. Погода дрянная какая-то.
– Я вот что подумал, – Алексей уселся, разглядывая ДРУГА близорукими глазами, игравшего в тусклом отблеске дежурного освещения матовой коробочкой. Алексей замолчал, не решаясь продолжать дальше.
– Подумал-то хорошо, – кивнул ему Витька,– ты, мон шер, подумать, не дурак, голова умная, не то, что у нас. Но зубы мне не заговаривай, я по твою душу пришел, будем из тебя гусара лепить.
– А, ты про Аню, – Алексей вздохнул, расплывшись в застенчивой улыбке. – Поэтому поводу не беспокойся, я решение принял.
– И когда же?
– Сегодня, вечером. Надо все-таки выспаться сначала.
– Смотри! А то же меня знаешь, не слезу.
– Да, и спасибо тебе, – Алексей искренне посмотрел на друга, смутившегося от его слов.
– Ладно, тогда о чем думал?
– О будущем.
– И как оно, что там брезжит?
Алексей махнул рукой на окно, за которым снежная буря достигла своего апогея, застилая все сплошной белой мглой, которая в отблеске фонарей отдавала желтыми и красными языками пламени.
Витька покачал головой, приглашая жестом сходить с ним покурить. Алексей встал, и они оба направились в курилку.
5
Минутная стрелка в очередной раз догнала часовую. Без пяти минут одиннадцать. В палату приемного покоя неуверенно пробивался солнечный свет. Буря чуть поутихла, но полностью разгуляться погоде не позволяла.
Пожилая медсестра старательно выводила что-то в карте, то и дело поглядывая в окно, после чего вздыхала и качала головой.
– Так Вы говорите, что видели его? – Врач, не отрываясь от формуляра, обратилась к раздетому по пояс больному.
Мужчина дрожал всем телом, постоянно мотая головой, будто высматривая кого-то. Лет ему было чуть больше пятидесяти, о чем свидетельствовал паспорт, раскрытый на основной странице, из которого врач выписывала данные.
– Валентин Геннадиевич, повторите,пожалуйста, причину Вашего обращения, – врач отодвинула от себя формуляр и строго посмотрела на больного. От ее взгляда он на несколько секунд успокоился, но чей-то кашель из приемного покоя вновь ввел его в параноидальную тревогу.
– Вчера вечером, где-то после девяти, да, новости уже прошли. Значит, я пошел выносить мусор, ну не лежать же ему всю ночь, вот. Так потом пошел покурить, ну дома жена ругает, мол, пахнет и все такое, – врач утвердительно кивнула, приглашая его вновь перейти к сути. – Так вот, у нас там бомж один всегда ошивался, нормальный такой мужик, но вот он мне, значит, подходит, а мы ему помогаем, ну там одеждой, иногда и покормить. Нормальный мужик, судьба тяжелая. Так он, значит, подходит комне и хрипит, сам горячий весь, прям жар от него. Хрипит что-то, не пойму, только повторяет все, да, и пальцем, пальцем мне показывает в район оврага, а у нас там овраг остался, ну, как песок перестали добывать.
– Да, овраг большой, старики про него много плохого рассказывали, говорят, что там демоны живут, – худенькая, чуть сутулая женщина в черном затасканном пуховике подтвердила слова мужа, привставая при каждом слове. Медсестра по-доброму пригласила ее сесть, успокаивая, что доктор опытный, сейчас все найдем, не переживайте.
– Так вот он мне тычет туда, а сам рвет, значит, рвет на себе куртку, майку и как давай кричать. Я смотрел-смотрел, ничего кроме пурги не вижу, а этот, видать, белочка совсем одолела, уже по земле катается, орет дико. И тут я увидел его, огромный такой. Он на меня глазами так шасть, я аж на землю осел, теперь вот, видите, боюсь. Да не за себя, за нее боюсь, за детей.
– А давно у Вас эта сыпь? – врач подошла к нему, пристально рассматривая сильное воспаление кожи на спине, – Больше похоже на ожог, но Вы называете это сыпью.
– Так вот с утра-то и высыпало, и вот, вот тут, – мужчина ткнул себя чуть ниже груди.
– А что с Вашим знакомым стало?
– Да шут его знает, он как его увидел, ну, как и я вскочил и как даст деру. А меня сын с женой нашли, так и лежал на земле.
– Хм, это, скорее, и не к нам, ну хорошо, – врач СТАЛА что-то опять быстрым почерком заносить в бланк.
– Что, все хорошо? – с надеждой в голосе отозвалась жена, встав со стула и еще больше ссутулившись.
– Надежда Константиновна, определите его в третий бокс, ну, с остальными, пусть ждут. И, пожалуй, Вы пойдете с ним, – врач передала медсестре формуляр.
В дверях появилась фигура веснушчатого парня с небольшой спортивной сумкой. Медсестра поманила его рукой и повела всех троих в боковую дверь, спрятанную от входа белым стеллажом, полностью заваленным папками, коробками с бланками и пустыми стеклянными банками.
Врач потерла пальцами виски. В голове сильно гудело от беспокойного утра. Часы остановились на одиннадцати и, казалось, дальше не хотели идти.
