«Хлеб с ветчиной» kitabından alıntılar, sayfa 20

Разве может быть заражение спины? Кто - нибудь слышал о таком случае? Я плюнул на это дело. Или выживу, или умру. Со спиной, как и с жопой, нельзя рассчитывать на ампутацию.

Забота о другом человеке не приносит выгод. Людям это несвойственно, что бы там ни говорили.

"Я не был ни мизантропом, ни женоненавистником, но мне нравилось одиночество."

Генри Чинаски.

Я встал, вышел из класса и пустился в свой ежедневный путь домой. Так вот, значит, что им нужно — ложь. Красивая ложь. Они хотят, чтобы им вешали лапшу на уши. Люди — болваны. Оболванивать их для меня оказалось проще простого. Я оглянулся — Джуана и его приятелей у меня за спиной не было. Жизнь стала лучше.

Мне нравилось быть пьяным. Я понял, что полюблю пьянство навсегда. Оно отвлекало от реальности, а если мне удается отвлекаться от этой очевидности как можно чаще, возможно, я и спасусь от нее, не позволю войти в себя.

Доктора не знали, что со мной делать, — вот что действительно меня тревожило. Я почувствовал это по ходу их обсуждения, по тому, как они это делали. Они колебались, они были встревоженные и, одновременно, какие-то отстраненные и скучающие. Что же, в конце концов, им предпринять — уже не имело никакого значения. Они просто должны были что-то сделать, потому что не сделать ничего — это было непрофессионально.

Где же взрослые? Где они — умные и авторитетные? Они всегда были готовы ругать и стыдить нас. Где же они теперь?

Я уже не думал, ходит ли она в туалет и что она там делает, я просто ненавидел ее.

Пить - единственное, что я мог делать, причем с легкостью.

- И что же прекрасного в твоем лежании весь день напролёт?

- Я могу ни с кем не видеться.