«Хлеб с ветчиной» kitabından alıntılar, sayfa 21
Мы не болтали много, мы просто принимали все как само собой разумеющееся, и это всех раздражало.
Никто не пошевелился. Мы были такими, какими были, и не хотели меняться. Нас называли детьми Депрессии.
Ну, хорошо, Бог, говорят. что Ты действительно существуешь где-то там на небесах. Ты поставил меня в эти невыносимые обстоятельства. Ты хочешь испытать меня. А не испытать ли мне Тебя? Что если я скажу, что Тебя нет? Ты послал мне испытание крайней сложности с моими родителями и в придачу еще эти угри. Я думаю, что пройду Твое испытание. Я круче Тебя. И если Ты спустишься ко мне сюда прямо сейчас, я плюну Тебе в лицо, если оно у Тебя есть.
Я думаю, что Ты слишком много взваливал на меня, и теперь я прошу Тебя спуститься ко мне сюда, чтобы я мог испытать Тебя!
Люди выглядели ограниченным в своей осторожности и щепитильной сосредоточенности на повседневных делах.
— Джим, а правда, что твой отец вышиб себе мозги из-за твоей матери?
— Да. Он позвонил по телефону и сказал ей, что держит пистолет у виска. «Если ты не вернешься, я убью себя, — сказал он. — Ты вернешься ко мне?» Мать сказала: «Нет». Прогремел выстрел.
— А что твоя мать сделала?
— Повесила трубку.
– И что же прекрасного в твоём лежании весь дент напролет?
– Я могу ни с кем не видеться.
— Боже правый! Я иду в ногу с полным идиотом.
Слезы текли градом, а он все твердил:
— Я МУЖИК! ХАЙЛЬ ГИТЛЕР!
Он приложился к своей банке, икнул и бросился в ванную. И снова я слушал его блевотную песню. Когда он вернулся и сел на стул, на него противно было смотреть.
— Прикинь, — придвинулся ко мне Джим, — бабы заходят в воду и первым делом ссут.— Ага, а ты первым делом глотаешь, — бросил я, и продолжил свои размышления.
