Наполеонов обоз. Книга 3. Ангельский рожок

Признаюсь – я люблю счастливые финалы. Не сусальные – а заслуженно счастливые. И очень даже понимаю, что Ромео и Джульетта «закончились» как должно. Увы. И, если бы Надежда и Стах погибли бы тогда, в юности, пусть в результате горькой ошибки Стаха и их мистической, высокой и захватывающей страсти – наверное, как это ни печально, надо было бы это принять. Хотя и осталось бы вопросов множество по другим сюжетным линиям. Но вот так?

После многолетних мытарств? После тонких и необычных моментов взросления, возмужания? После цыган, открытия семейной тайны, потрясающей музыкальной линии совершенно гениального персонажа Баадат, израильской тюрьмы, издательский мафии, тяжелейших выздоровлений и нового начала после тяжелейших же травм, физических и духовных, после всех любовно выписанных «антикварных» деталей… Вот это?

Безумно любящий, взрослый, опытный, сообразительный врач, не слюнтяй какой-нибудь, добивается для любимой женщины операции у хорошего знакомого, в лучших, чем в России, условиях. Находит возможность её отправить в Израиль не одну, а с людьми и к людям, на которых можно положиться. Причём, как врач, знает, что ей ну никак нельзя волноваться. И что расстаются они ненадолго. И выкидывает вот такое? Вот такой эгоистично бессмысленный выпендреж? И ведь автор пишет, что Лева ему советует спокойно сдаться, раз уж решил приехать. И ведь действительно, судьба Жюльена Сореля ему не грозила, с хорошим адвокатом его бы отпустили, учитывая обстоятельства, слава богу, не исламский террорист. Все шло к тому. Мог бы спокойно сдаться даже в лифте, чтобы не нервировать лишний раз любимую. Кому нужен был этот идиотский побег на стоянке? Ну, если бы это было во имя спасения – Надежды, Лёшика, Изюма, шут с ним, ребёнка какого-то… Но – ничего подобного!

Ведь такого уровня писатель, как Дина Рубина, не может не понимать, что герои – да ещё так выписанные – начинают жить собственной жизнью. Читатель с ними знакомится. Пропитывается их характерами, духом самого повествования. И далее сюжет должен развиваться так, чтобы то, что происходит внутри и снаружи героев, было мотивированно. Неважно как, пусть даже самыми мистическими поворотами. Но мотивация должна присутствовать. Её отсутствие читатель ощутит, как зубную боль. И это как раз тот случай.

Ромео и Джульетта? Орфей и Эвридика, к которым явно пытается автор «привязать» героев? Ну, нет. У Ромео и Джульетты, у Орфея и Эвридики не было такого бэкграунда, как у Стаха и Надежды. И в «Грозовом перевале», если уж говорить о литературных историях неистовой страсти, все разворачивалось с самого начала так, что финал был предсказуем. Трагедия Шекспира, греческий миф и даже «Перевал» не есть роман в трех частях, разворачиваюшийся в разных столетиях одновременно. Блистательный и многослойный, который делает автора пленником этой формы, пленником всех сотворенных им персонажей, деталей, поворотов. Пленником всех ружей и пистолетов тонкой старинной работы, которые в «Наполеоновом обозе» были развешаны с недюжинным мастерством и просто обязаны были эффектно выстрелить. Они не выстрелили вообще. Никак. Читая первые две части, наслаждалась с «белой» завистью: ну какая молодец Рубина, как же закрутила, завертела вихрь – от Венеции до Наполеона, от сокровища до оркестриона… А персонажи то как хороши, выпуклы, нарисовать охота! И вдруг персонажи эти становятся безликими тряпичными куклами и сгорают бессмысленно. Все законы жанра попираются, как будто автора кто-то гнал – закончить бегом! Может, и гнали. Но зачем же так? Зачем было выбрасывать замечательные намёки и наброски предыдущих частей?

Гибель Захара Кордовина была трагичной. Но мотивированной. По-человечески понятной. Проистекала из его прошлого, из его характера. И поэтому – приемлемой, даже любителями хеппи – эндов.

Но вот такая гибель Надежды и Аристарха, вот такая «бледная тень» Лешика абсолютно не вяжется со всем предыдущим. По поводу законов жанра : есть безусловно нарушаемые, иначе литература будет стоять на месте. Но есть нерушимые. Чтобы так погибнуть – герои должны были быть другими. С другой историей. С другими сопутствующими персонажами. Эти же Аристарх и Надежда должны были – пусть после очередных испытаний, риска, рек, скал и горящих сараев, яркой кульминации – выжить. Я это говорю не как любитель «жили долго и счастливо». Но вот это «жили долго и счастливо», в самых разнообразных вариантах – единственно верный финал после тех житейских поворотов, которые были сотворены писателем ранее. Потому что после многочисленных «смертей-воскрешений», личных трагедий, падений и подъёмов, мистических совпадений и встреч, 25-летней разлуки и нового обретения друг друга, наконец, истории с наследством, тем самым родовым прошлым, которое так фатально постукивало в дверь – закончить вот так? Неважно, как могло бы быть в жизни. Мы – в романе. В романе, который уже представлял собой цельный мир со своими правилами игры. А творец этого мира, по моему мнению, правила эти нарушил и выбросил замечательную вещь, как надоевшую игрушку. Никто же не говорит, что надо было закончить сценой в банке, где главные герои получают в подарок сундук Монте-Кристо, обнимаются, целуются и едут на Мальдивы. Было множество версий пооригинальнее. Но нельзя же было закончить – пустотой! После того, что было. Чего ради все это было? Белая лошадь, рябиновый клин, дядя Петя и мама, Вера Самойловна и Папуша, Володя и Пашка Матвеев, Ари Бугерини и Бугров-старший? В жизни бывает бессмысленно. В романе – нет. Нет, и нет, и нет.

Опять же – не мне давать советы такому писателю, как Дина Рубина. И все же на её месте, сейчас, когда никто не гонит… Роман можно переписать и дописать по-настоящему.