Kitabı oku: «История Эверис Фэлс», sayfa 3
Глава 3
Хороший друг – это тот, кто в сговоре с судьбой.
Народная мудрость Россарии
В полдень стены Даркмурта встречали меня шумными коридорами и суматохой студиозусов перед первым учебным днём. Сомневаюсь, что обитатели академии реально готовились к занятиям, так как крайница склоняла отдохнувшие головушки урвать краюху праздника с подноса каникул да желательно залить всё соусом из веселья и бормотухой покрепче. Поэтому к вечеру стены замка опустеют, а одноименный город рядом с ним наполнится быстро пьянеющей молодежью.
Наша с Лив комнатка под номером семь располагалась прямо по коридору. Две узкие кровати по стенам, громадный платяной шкаф у двери и простенький стол со стулом у окна. Почему-то один. Видимо, завхоз посчитал, что готовиться к занятиям будут по очереди, но мы чаще уходили в читальный зал. Однако в целом – грех жаловаться. Всё добротное и целое, не без использования рунной магии, конечно же. Мы обе были бюджетницы и учились в одной группе стихийных магов: моя ведущая стихия была огонь, а у Ливаны – земля. Хотя порой мне казалось, что все должно быть наоборот, учитывая наши темпераменты.
С соседкой мне повезло, девушка была из эртонских крестьян соседнего королевства, дружелюбная. Наши Стихии не конфликтовали, а дополняли друг друга, даже вторые: моя – ветер, ее – вода. Может, поэтому мы сошлись? Не было конкуренции? Правда Лив можно охарактеризовать как девушку с непростым и даже пробивным характером. Несмотря на низкий сословный статус, подруга так же как и я плевать хотела на снобизм, с которым нередко сталкивалось непривилегированное сословие. Мы с ней сошлись на единстве взглядов на магию и отсутствии высокомерия. Хотя ее ветреность, и при этом – вера в того самого рыцаря из куртуазных романов, меня порой дико смущали. По мне эти две вещи были не совместимы. А Лив утверждала: «не попробуешь – не узнаешь». Я же к ней с советами не лезла.
Споро разобрав сумку и приведя себя в порядок в общей купальне, я вернулась, дабы одеться и пойти посмотреть расписание, а также взять список новой литературы и отправиться с эртонкой в город.
– Эв! Вернулась! – Лив влетела ураганом, снося меня с ног, и звонко расцеловала в обе щёки.
Нрав эртонки был далёк от претенциозного что мне дико нравилось. Среди пресных рыбёшек Даркмурта Ливана была как глоток свежего воздуха в жарком мареве пустыни.
– А обещала съездить со мной вчера! – пожурила девушка и принялась наскоро прихорашиваться, расшнуровывая скромное платье, доставая корсет для «особых» случаев, пудреницу и горячий камень для локонов.
– И тебе доброго солнца! – смятая бурным приветствием соседки, я стояла уперевшись поясницей в подоконник, скрестив руки на груди, наблюдая за внезапными метаниями и прихорашиванием подруги.
– Лив, у тебя новая жертва? – с нескрываемой иронией я подняла бровь, абсолютно не сдерживая улыбку.
– Ты ведь слышала? Северяне приехали! – ответила на мой недоуменный взгляд эртонка, экспрессивно взмахнув флаконом с ванильным благовонием и с щедротой вчерашнего дождя вылила медовую жидкость прямо на пол.
– Ой! – в нос нам резко ударил едкий кондитерский запах, словно мы пекли сотни тортов и сладких кексов.
– Стихии! Лив! – ахнула я, открывая окно. – Не думала, что эта штука в таком объеме воняет как кондитерский цех!
– Хочешь сказать я тоже булочной пахну? – сощурила карие глаза подруга, вытирая тряпкой лужицу.
– Не так активно! Ты же не выливаешь весь флакон каждый раз! – я зажала нос и, положив в металлическую миску на ножке оружие пыток, подожгла ветошь. Но сделала только хуже. Словно погребальный факел, лоскутье вспыхнуло, обдавав нас едким чёрным дымом.
– Святые угодники! Из чего эта тряпка? Или… это благовония тёмной магии?! – отпрянула я от столба, что наполнил маленькую комнатушку, не только усилив запах, но и придав зловонного копченого дымка, словно мы пекли знаменитый Россарский «брусок».
Лив, недолго думая, плеснула воды, что чёрными кляксами расплескалась на подоконнике. Мы стояли в оцепенении, а затем эртонка резко потянулась за полотенцем, толкнув створку окна, что с диким металло-стекольным звоном столкнула страшное зелье в проем, а затем миска гулко ударилась о мощеную дорожку внизу.
– Черт! – я дёрнулась на перехват, но было поздно. – Ты зачем это сделала!? – я подскочила к ней.
– Божечки, Рис, да там же кусты! Чего так орать-то! – она было открыла рот, чтобы возмутиться такой неблагодарной реакцией на избавление от погребального костра, но внизу раздался смачный иностранный мат. Мы дружно перегнулись через подоконник. Какой-то черноволосый парень действительно решил устроить променад в самый неудачный момент, когда все уже давным-давно прогарцевали в сторону злачных мест.
И только обрызганный обозначил подъем головы наверх, мы с проворностью кронвелльских духов втянулись в проем, сев прямо на пол и сдавленно прыснув от смеха.
– Не смейся, – я тюкнула в бок подругу, с ужасом понимая, что ситуация жуть какая досадная для того господина в белой рубашке.
– Лив, закрывай окно, – я было потянулась к створке, как сообщница дернула меня за локоть.
– Только спалишься! У всех открыты! – прошипела соучастница бомбежа.
– Ладно, быстро собирайся и выметаемся отсюда, а то наверняка сейчас по комнатам пройдутся.
Подруга споро засуетилась, а я вспомнила нить разговора и решила широкими взмахами немного проветрить помещение:
– Так что с поклонником? – вентилировала я воздух томиком по международному этикету авторства пресловутой Кюстины Де ла Фэр, что вводила в дикий сонный транс своими снобистскими лекциями. Очень нужный предмет, конечно. Ведь Хранитель должен суметь не пасть в грязь лицом ни при каких обстоятельствах. Хотя вряд ли это возможно, когда на тебя падает смердящая чаша с магическими темными благовониями.
– Если бы ты приехала вчера, Рис, и была на собрании факультетов, то не задавала бы дурацких вопросов! – щебетала Лив, намазывая на губы яркий пигмент. – Вот, гром и молния! Смазала! – раздраженно намочив платочек, девушка начала активно тереть неровный контур, в итоге сделав только хуже. – Почему не кинула вестника? – раздраженно бросила эртонка.
– Сама не знала, что так выйдет, – буркнула я. – А если бы знала – не поехала бы вчера. Правильно Ноэль говорила отложить поездку.
– Что-то случилось? – обеспокоено посмотрела подруга, справившись с размазанным пятном.
– Случилась… дурацкая, позорная история, которая может стать притчей во языцех для непутевых росс, которым никогда в жизни не стоит надевать платье с чужого плеча. Честное слово, я практически в порчу поверила.
Лив защелкнула коробочку с карминовым бальзамом и вытаращила на меня удивлённые глаза.
Я не торопилась, подбирая слова. Ситуация съедала мою девичью совесть и честь всю дорогу, и только на подходе к замку меня отпустили щупальца стыда и, что ещё хуже, интереса!
– Рис, не томи уже! Расскажи!
Для картины я поупиралась, а потом выложила все как на духу, не стесняясь в выражениях. Ливане я доверяла и, что сказать, эртонка умела слушать и молчать, ни с кем потом не обсуждая мои тайны. Это было действительно ценно – открыть кому-то душу, не боясь расправы злобной птицы «сплетен».
– И ты его упустила?! – воскликнула голубоглазая красавица.
– Ты сейчас шутишь? – удивилась я подруге. – Ты меня вообще слушала?
– Рис, к тебе заявился храбрый горец, можно сказать тепленький, и ты вот так вот просто с ним распрощалась?
– Прости, но что я должна была делать по-твоему? – нахохлилась я, не получив поддержки и проклятия в сторону душегуба, что опозорил девичью честь.
– Эээв, что, по-твоему, делают с мужчинами наедине? – томным голосом, каким говорят жуткие пошлости, протянула подруга, поправляя вырез корсета, в котором, к слову, было что поправлять.
Я замялась, вопрос был провокационным. Опыта с мужчинами у меня не было. Да ещё к тому же первый поцелуй был украден наглым северянином! Вот уж демон!
– Пользуются удачным случаем, – не стала вгонять меня в еще большую краску девица. – Ты уже на третьем курсе, а так ни с кем и не встречалась. Не хочу вносить смуту в вашу дружбу с Джаром, но он давно крутится вокруг тебя. Он красив и богат, хорошо к тебе относится. Могла бы и захомутать адарийца.
Я закатила глаза.
– Божечки, Лив, мои отношения с Джаром просто дружеские, ничего более.
– Дааа? – хитро протянула соседка. – Но в Адарию он звал только тебя, – она приподняла бровь, намекая на «эксклюзивное приглашение».
– Брось, он и тебя наверняка звал, – неуверено проговорила я, нервно дёрнув плечом.
– Не-а, – качнула светлыми кудрями эртонка.
– Уверена, этому есть объяснение.
– Угу, – по-дурацки протянула подруга, накручивая локон, явно намекая на «особый» подтекст.
– Ладно, проехали. Ты смотрела расписание?
– Ещё нет. Его только сегодня повесили, – её смеющиеся глаза смотрели прямо на меня, как будто говоря: «Ты съехала с темы, подруга, да-да-да».
– Я тогда посмотрю. Жду тебя внизу, когда ты закончишь, – я резко помахала кистью, очерчивая круги перед грудью Лив, намекая на то, что к корсету не хватает верхнего платья.
Открыв дверь, я нос к носу столкнулась с парнем, занёсшим руку для стука. К слову, в «той самой белой рубашке» с очень художественно разбрызганной кляксой. И, как назло, эту морду я ни разу в Академии не видела, значит кто-то из приезжих! Вот демоны!
Злые светлые глаза смотрели прямо на меня, а смоляные волосы, что резко контрастировали на фоне северных черт наводили сумятицу в образе. Пришелец втянул носом воздух, точно обнюхивая меня.
– Ваше? – без приветствий и объяснений строго спросил северянин, потрясая железной миской и оглядывая кляксу чёрного благовония.
Я прикрылась томиком по этикету, неловко махнула головой, остолбенев, готовая к справедливой брани, но эртонка влезла в проем и нагло вырвала ценный алхимический предмет у мужчины из рук, подвинув меня в дверях.
– Это наше, неловко вышло, – стрельнула глазками девица, что всегда срабатывало безотказно в любых ситуациях. Раскаяния в ее голосе не было ни на грамм. Но прехорошенькая внешность компенсировала огрехи воспитания приличных росс.
Мужчина лишь на мгновение завис, , а затем злость в глазах сменилась интересом:
– Теперь вижу, что Даркмутские студентки действительно сладкие, – жестко усмехнулся парень, окидывая привлекательную соседку в наспех одетом платье оценивающим взглядом. – Раз уж вы, милейшие, провинились – приходите через пару часов в «Серебряный кубок».
– Приглашаешь? – изогнула бровь эртонка, нарушая международный этикет с самого первого пункта. Увидь эту сцену Кюстина де ла Фэр, она окропила бы нас святой водой и отправила бы в храм, посчитав, что только высшие силы способны изгнать демона дурного тона из таких пропащих лореток как мы.
– Настаиваю, – улыбнулся северянин.
– Кого спросить? – протянула Лив.
– Ингвара Дьярви, красавицы… – он намекнул на наши имена.
– Ливана. А подруга Эверис.
Мужчина кивнул, принимая ответ, и развернулся, удаляясь в пустоту коридора. Хлопнула дверь, а подруга победно улыбнулась.
– И ходить никуда не пришлось.
– Серьезно? Лив, ты видела этого… – я не могла подобрать слова потактичнее, – хищ-щ-щника.
– Красавец, скажи? – мечтательно закатила глаза девица.
– Не знаю, есть в нем что-то… такое… – я пыталась описать возникшее нехорошее чувство.
– Синева глаз, волосы вороного крыла – необычно для северянина, да? А фигура, м-м?
– Поняла, ты меня не слушаешь. Жду внизу, – и я захлопнула дверь.
В смятенных чувствах я спустилась в главный холл, встречающий меня нарядными красными стягами с золотой эмблемой грифона моего факультета – Хранителей. Хоть что-то приятное. «Грифоны» закрыли сезон абсолютным разгромом «Гарпий» – команды факультета некромантов, что два полугодия не давала нашим взять кубок Стихий. Может, я и не играла сама, но ведь гордость берет за команду победителей, даже если ты лишь задорно выкрикиваешь её речёвки с трибун. Хотя эмоциональное участие в качестве «болельщицы» началось именно из-за моего друга – Джареда Толлгарта.
Знакомство с ним произошло когда в конце первого курса я два часа простояла в очереди за первым и единственным изданием по прикладной стихийной артефакторике Томаса Грина, чьи научные изыскания в области экспериментальной магии были жемчужиной на фоне всего того мусора, что я читала по поводу работы с элементалями. К сожалению, гений был затворником и цельных трудов не писал до позапрошлого года. Однако его доблестный помощник Вернер П. каким-то чудом записывал ход размышлений уважаемого мэтра и отправлял в редакцию научного вестника Кеннингема краткие заметки, которые я перечитывала по несколько раз – и хранила вырезки, как романтичные кокотки письма от возлюбленных, в резной шкатулке.
Так два любителя нетривиального подхода к магии встретились, сначала готовые загрызть друг друга за последний экземпляр, но в итоге дискуссии решившие читать по очереди, что, собственно, и послужило началом к общению, плавно перетекшему в дружбу.
Джаред учился со мной на одном факультете на курс старше и на поверку оказался приятным парнем без лишних аристократических замашек, которыми страдало большинство родовитых детишек Даркмурта. Он был выходцем из зажиточного южного баронства Россарии, находившегося на адарийских островах, куда стекались золотые запасы аристократов, желающих погреть белёсые косточки под знойным солнцем. Но в этот край чудес можно было добраться, лишь купив немыслимо дорогой билет на скоростной дирижабль. Зато туда никогда не приходила зима, а Южное море ласково звало на свои песчаные берега круглый год – как и представитель этого самого моря, на что я давала решительный отказ, считая это неприличным. Да и знакомиться с родителями приятеля было как-то не с руки. В ответ на моё несогласие друг лишь смеялся и пророчил, что я оттаю и перестану упираться.
Как все адарийцы, Джаред обладал яркой чернявой внешностью, ладным телосложением и смуглой кожей, что у столичных аристократов только-только входила в моду. До игр Стихий парень обладал умеренным влиянием на дам, но аура капитана и чертовски привлекательная форма игроков сделала из Джара экземпляр, особо привлекательный для нежных девичьих сердец, к коим себя я не относила. Адариец был с юного возраста помолвлен с Лессандрой Левийской – дочерью второго сахарного магната из соседнего графства (к слову, первым был Толлгарт, несмотря на более низкое социальное положение), девушка подходила ему и по внешности, и по статусу, давая титул рангом выше. Не знаю, что там на самом деле, я лишь видела гравированную карточку и слышала скупые комментарии Джара, не сильно-то распространяющегося на эту тему. О глубине их отношений я могла лишь гадать. Но то, что всем девицам он давал отворот-поворот, наводило на мысли о серьезном отношении к избраннице. Прямого вопроса, я ему, честно сказать, никогда не задавала – да и никогда не воспринимала его как объект трепета и нежности. Ссора с родителями и мое шаткое положение заставляли фокусироваться на главном и не думать о подобных глупостях.
И только я завернула за угол, как увидела объект моих раздумий стоящим прямо возле стендов, куда обычно вывешивали расписания, объявления, списки и таблицы спортивных состязаний, приказы и кучу всего, что являлось ценной информацией по мнению руководства.
– Джар! – окликнула товарища, отгоняя дурацкие мысли, что выдала Лив из закромов. Ну плутовка!
– Рис! Только приехала? – он одарил меня фирменной тёплой улыбкой и обнял, хорошенько помяв. – Ты пахнешь словно кекс или…– принюхался, – россарийский «брусок»? – удивился адариец, унюхав отголоски «чёрных благовоний».
Я сморщилась и отстранилась:
– Ай, не спрашивай, – махнула рукой, не желая вдаваться в россказни, компрометирующие «леди». – Чего хмуришься? – я отметила характерную межбровную складку на лице Джара и его задумчивый взгляд в листок со списком новых участников состязаний за право играть в основном составе, в который входил и сам адариец.
– Да вот, смотрю, северян много записалось. Переживаю за этот сезон.
Я мысленно закатила глаза: и он туда же. Словно Северная эпидемия какая, а не жалкая кучка северян, что приехала по обмену.
– Думаешь, они подвинут ваши спортивные тушки? – шутливо спросила приятеля.
– Нет, в общем-то. Просто многие в команде поддерживают идею, что северянам не место в Россарии. Это может осложнить все, – я в какой-то мере тоже так думала после вчерашнего, но загнала мысль подальше. Пф, ещё чего, думать о них!
Джар относился к нашим соседям без пиетета, но открытую враждебность никогда не проявлял. А так как он был капитаном команды, то за своих парней искренне переживал.
Четыре раза в год стены Даркмурта сотрясались от страстей, что накаляли соперничество между пятью факультетами академии за кубок Стихий.
Суть игр состояла в том, что команды по семь человек должны были удержать мяч, напитанный определенной стихией. Какой? Жребий решал. Затем элементали вселялись в артефакт в определенной последовательности, и сколько их там и какой себя проявит, участники никогда не знали. Хотя Джар рассказывал, что опытные игроки могут почувствовать в непосредственной близи доминирующую стихию, а также влиять в ходе игры на сущности внутри – но для этого нужно быть максимально чувствительным к магии элементалей.
Артефакт для игры также не выглядел мертвым мячом, он в буквальном смысле оживал. И нужно было суметь справиться с «сюрпризом», при этом сидя на карликовой виверне. Жуть! Всегда какой-то особый холодок шел по моей коже, когда я видела этих тварей вблизи.
Профессор Семерон Флавиш, преподающий фауну или, как ещё называли этот предмет, «магические твари и способы взаимодействия с ними», безуспешно пытался привить нашему потоку любовь к всевозможным сущностям, попавшим к нам из восьми других сфер. Некоторые создания откровенно пугали, как, например, дронийский сиквел в любых своих проявлениях – или виверны. Вредные твари подчинялись далеко не каждому магу и нужно было обладать сильным ментальным даром, чтобы совладать с этой жутью.
Итак, игроки должны были загнать элементаля в свои «плавающие» ворота, которые могут возникнуть в любой точке поля. И была буквально минута, чтобы закинуть «мяч». Параллельно игроки должны были отбиваться от «сюрпризов», выдаваемых на поле кураторами. Это могли быть проявления катаклизмов Стихий или нечисть не выше пятого порядка.
Лучших игроков отбирали в Высшую лигу, что бились за честь Даркмурта среди ведущих академий Россарии. Между дружескими королевствами состязания также проводились, но это были команды совсем другого уровня.
– Ты же не поддерживаешь расовые притеснения. К тебе должны прислушиваться, – уверенно проговорила я.
– Так-то да. На практике посмотрим, как оно будет.
– Рис! – на окрик мы обернулись, заметив Лив, плавно спускающуюся во всеоружии. Блондинка кокетливо подвела глаза, а «пятно» привела в состояние «невозможно не посмотреть на губы». Допустимое декольте соблазнительно открывало «намёк» на хорошие девяносто пять сверху. Волосы завиты, глаза горят. Одним словом, не заметить ее было невозможно.
– Мы идём? – адарийцу девушка улыбнулась особо, тестируя, не слишком ли переборщила: – Привет, Джар, – промолвила она, на что тот изогнул бровь.
– Ему не устоять, кто бы он ни был, – прям снял с языка друг.
Эртонка расплылась в ещё большей улыбке, кокетливо подмигнув нам. Я отвлеклась на расписание, а Джар спросил:
– Куда это вы?
– Мы… –начала было я, как Лив посмотрела на огромные астрономические часы, в центре которых начали бить шесть вечера обычные куранты, и, схватив меня за локоток, активно направилась на выход:
– На «крайницу», а ещё в лавку Готиса, – бесцеремонно затараторила подруга, растеряв всю напускную вальяжность и стать «герцогини»: – Мы спешим. Увидимся после! – толкала меня вперёд с силой взбесившейся виверны хрупкая на вид эртонка.
Парень не понял такого стремительного «прощания» и пошёл следом:
– Что за таверна-то?
– Игральная «Серебряный кубок», – крикнула, я, когда мы были уже в высоких парадных дверях.
– Хорошо! – махнул адариец и мы засеменили по мелкой брусчатке к остановке «студенческого дилижанса», который до десяти вечера курсировал от академии до главной площади городка Даркмурта, откуда можно было добраться до тех самых «злачных мест».
– Зачем ты ему раскрыла место гулянки? – пробурчала Лив, резко схватившись за ручку кабины, когда карета провалилась в знакомую выемку – могли бы уже давно засыпать! Но, видимо, это чтобы студиозусы даже с закрытыми глазами смогли узнать путь «туда и обратно». Мышечная память она такая – вечная.
– А что такого? – не поняла я ее настрой.
– Ну, у него же завтра первая тренировка. А если он придет, то пить точно не будет, а значит…?
– Значит…? – я недоуменно продолжила ее спич.
– Будет читать мораль! Ты будто не знаешь его.
– Да брось, ну, может, упрекнёт разок. Тебе то что?
– Мне ничего, но ты то не расслабишься.
– С чего бы? – я возмутилась ее уверенности.
– Ну посмотришь.
Дилижанс остановился возле лавки Готиса. И я каждый раз входила туда с ощущением как перед поступлением в Даркмурт – чуда и праздника. Здесь было все! И даже больше! Когда я видела все эти колбочки, порошки и притирки, маленькая барахольщица во мне потирала ручки и желала приобрести и ультратонкую реторту с магической самоочисткой, и самопишущие перья, а какие сюда завозили редкие травы и порошки – любо-дорого посмотреть. Особенно последнее. Цены откровенно кусались, и устроить беспощадный шоппинг мешал лишь скудный кошель стипендиантки. А деньги родителей я брать принципиально не хотела, мать потом не преминет попрекнуть, что они же меня содержат и «будь добра…» и далее по списку.
Приветливо звякнул колокольчик, и мы попали в храм колдуний, алхимиков и артефакторов, где на одних лишь котелках глаза разбегались. Я могла проторчать тут вечность, поэтому стремительно направилась сразу в отдел простой канцелярии, где набрала несколько тетрадей и пару перьев с чернилами. Также нужно было купить новый магический гриф для начертательной рунометрии – в этом году начинается изучение высших рун, а мой старенький канул в пучине болотной жижи, когда «спокойный» мерин вдруг взбрыкнул на болоте, не желая скакать по кочкам.
Я подошла к остеклённой витрине, где на прозрачных подставках в выгодном свете заманчиво играли гранями грифы, выточенные из горных пород полудрагоценных камней магического происхождения в форме заострённых призм, длиной с палец. Чёрные гематиты, обсидиан и турмалин, украшенные по ручке-держателю черепами и всевозможной тематикой темных сущностей для некромантов. Селенит, горный хрусталь с серебром в рукояти – нейтральные – для магов светлого дара. И другие – для своих нужд и стихий. А особая витрина с голубоватым сиянием для «избранных» и тех, у кого туго набит кошелёк, наиболее привлекала внимание, и я каждый раз разглядывала необыкновенный гриф из спектролита.
– У вас хороший вкус, миледи, – мистер Раш Готис собственной персоной медленно подошёл с другой стороны витрины, уловив мой мечтательный взгляд на умопомрачительный гриф по дичайщей цене. По стоимости сравнимый с каникулами на адарийском побережье.
– Хотите посмотреть? – он поправил на переносице маленькие окуляры с толстенными линзами, что делали его глаза особенно большими, когда попадались на просвет в прямом направлении.
– Я…нет…просто…хотя… давайте…это ведь бесплатно? – усмехнулась собственной неловкости.
– Конечно, – рассмеялся старичок и особой печаткой открыл заднюю дверцу, вытаскивая в чёрных замшевых перчатках невероятной красоты гриф.
Мистер Готис протянул мне подобную же защиту для ладоней, поскольку магические «начертатели» любили одни руки, и трогать их без разграничителей особенно не владельцам не рекомендовалось. Можно сказать, что у каждого грифа был свой характер, и человека могло шибануть разрядом, если магия войдёт в отрицательный резонанс.
Аккуратно обхватив рукоять причудливой спиральной формы, я взяла в руку настоящее сокровище. Даже сквозь перчатку чувствовалось приятное тепло от камня.
– Похоже, вы ему понравились, леди, – довольно заметил мэтр.
– Это взаимно, – я ласково огладила тёплый бок, поворачивая гриф, тем самым создавая невероятную игру радуги и переливов. Казалось, что камень действительно живой, и поверхность его дышала словно перламутровый бок причудливой рыбы.
В нашем мире спектральная магия цвета особенно сильна. Каждый оттенок имеет свою частоту излучения, длину волны и определённую силу вибраций. Спектролит был самородком в своём роде. Я крутила эту невероятную игру света, все больше завораживаясь ей.
– Рис, я все! – подскочила ко мне подруга и тоже зависла, настолько прекрасным был артефакт. – Святые Стихии, небось стоит целое состояние! – ахнула эртонка.
Маэстро загадочно улыбнулся, пожимая плечами, говоря тем самым, что для кого-то состояние, а для кого-то стоимость достойного артефакта.
– Он прекрасен, – с каким-то чувством опустошения в ладони, вернула я артефакт, выбрав нейтральный из горного хрусталя, и направилась оплачивать покупки.
– Рис, могла бы купить себе его, – восторгалась всю дорогу до игорного дома эртонка.
– Я не могу, ты же знаешь.
– Да, помню, помню, свобода в обмен на содержание. Тьфу, – скривила милое личико девица. – Никогда не пойму аристократов. У вас все завязано на деньги. – Лив навалилась на тяжелую дверь и ввалилась в трактир, по совместительству являвшийся увеселительным заведением с играми на разный вкус и лад. Сюда я никогда не ходила, так как распалялась в миг, поэтому от игр держалась подальше. Мама некогда рассказывала про своего двоюродного дядьку, что проиграл своё имение и эта история меня как-то сразу впечатлила.
В глаза тут же бросился сурового вида молчаливый вышибала, способный усмирить любого азартного кутежника одним лишь своим взглядом и, если надо – дубиной, которая как экстренное оружие покоилась за его фигурой у стены. К нам тут же подскочила милая девушка из-за стойки распорядителя.
– Добро пожаловать в «Серебряный кубок». Ваши имена, пожалуйста. Какие игры предпочитаете?
– Никакие, – буркнула я, на самом деле не очень-то желая идти с подругой на увеселительное мероприятие. Лучше бы повалялась с томиком по стихийной артефакторике в комнате. Хотя там сейчас так воняет, что раньше полуночи туда соваться не стоит.
– Ливана Мэнсон и Эверис Фэлс. Вирдж. Ты, Эверис?
– А? – я разглядывала хмурого охранника, да и в целом, зачем идти на тусовку к тем, кто тебя не знает?
– Игры, какие хочешь? – терпеливо повторила подруга, прижимая куль с покупками.
– Святые Стихии, никакие, – отмахнулась я. – Я посмотрю.
Девушка что-то чиркнула в толстой клиентской книге и выдала нам браслеты с номерами 74 и 75, доставая бланк, где мы должны были поставить росчерк о согласии и взятии всех последствий игорных дел на себя.
– Можно мы оставим пакеты у вас? – спросила я администраторшу, пока та сверялась со списком свободных комнат.
– Запрещенные порошки, грифы, зелья? – строго спросила девушка.
– Гриф в пакете, – я показала ей бледный хрусталь.
– В камеру хранения, – она выдала ключик с цифрой «3» и проводила к шкафчику.
– Мы, как же это…к…Ингвару Дьярви, – вспомнила наконец имя эртонка.
– Так вы – гости? Так бы и сказали. Комната одиннадцать.
Мы шли по освещенному приглушённым светом коридору, туда-сюда сновали веселые подпьяноватые студенты из академии, а дурное предчувствие странно подзуживало нутро.
– Может ну его? А? – я сделала пробный выстрел уговорить Лив от дурацкой затеи.
– Брось, Эв, пообщайся не только с учебниками. Живые люди тоже интересны, – хихикнула эртонка.
Комната под номером 11 приветливо распахнула двойные двери – и на нас тут же выплеснулись звуки царившей в ней атмосферы. Музыкальный кристалл играл что-то явно дэрнское, поскольку инструментами были волынка, барабаны и флейта. Стены каждой комнаты глушили шумы, чтобы не мешать клиентам – от этого мы и не слышали музыки пока шли по коридору.
В просторном зале стояли столы с играми на любой вкус и длиннющая барная стойка для тех, кто хотел заказать еду и выпить. Человек пятьдесят распределились по залу: кто-то активно играл в «вирдж» – карточную игру, где ценилось искусство блефа и умение считать карты, кто-то в «тавлеи» и «мельницу», где умельцы могли блеснуть логикой, слева расположились столы с «дальдозой» – стратегическими военными гонками, пришедшими к нам с севера, а в центре стоял большой стол с белыми полированными шарами для новомодной игры – ярдала, где длинными шестами нужно было закатывать шары в лунки. Около неё-то и сгустилось нашествие северян, а вокруг них крутилась толпа девчонок со старших и младших курсов. Видимо, сейчас «эпидемия» вся здесь.
Нас заметил Ингвар, окружённый земляками и стаей девиц, и хитро стрельнув в нас плутовским взглядом, сказал что-то приятелям на дэрнском, те дружно повернули головы и заулыбались, оценивая гостей, то есть нас. Неприятное чувство кольнуло с двойной силой, словно нас отобрали в коллекцию для развлечений.
– Дамы, – Ингвар галантно подал локти и подвёл нас к столу с ярдалом, представляя каждого из северян, имена которых я не запомнила. Лишь парня с рыжими кудрями, что выделялся не только ими, но и коротким именем Йен. Из всех он казался мне не таким плотоядным и, возможно, менее пьяным.
Ливана активно что-то рассказывала дэрнцу, а я интересовалась правилами у парня с коротким именем и круглой серьгой в ухе.
– Что будут пить и во что играть росские красавицы? – любезно поинтересовался Ингвар, загипнотизированный яркими улыбающимися губами эртонки. Из всех девиц, явно настроенных на завоевание северной эпидемии, видимо, Лив приглянулась ему больше всего. И планы его были явно в какой-то плотской плоскости.
– Девушки будут «Эльтини», – назвала модный коктейль Лив: смесь тиньерской грушовки и эля.
Я пихнула девушку в бок и едва уловимо помотала головой. Пить я уж точно ничего не собиралась.
– Брось, Эв, расслабься, посмотри какой симпатичный кудрявый, – на грани слышимости прошептала девушка, задорно стрельнув в названного взглядом. Тот, уловив «момент» поднял пинту эля «за наше здоровье».
– Лив, тебе не кажется, что нас позвали для развлекаловки этих… – не подобрала я нужного слова.
Подруга прыснула от смеха.
– Конечно, Рис, ты здесь, чтобы отдохнуть, а в том, что на тебя обращают вниманием мужчины, нет ничего плохого. Ты им ничем не обязана, если, конечно, сама не захочешь, – прошептала эртонка и подмигнула мне.
Наши шушуканья перебили громким голосом и звонким хлопком:
