Kitabı oku: «Время Ч», sayfa 6
4
ИНГА. Подслушивал?
ДЭН. Нет, просто слушал.
ИНГА. Ну и что скажешь?
ДЭН. Я уже сказал – правильно решила. Ребёнка оставляем без вопросов. Репла сдадим немцам на мыло.
ИНГА. Почему ты говоришь во множественном числе?
ДЭН. Потому что ты у меня вот здесь, здесь, и здесь (показывает на голову, на сердце, на живот) Когда ты плачешь, у меня кишки переворачиваются, клинит мозги и болит сердце.
ИНГА. Я так и знала… я только мучаю тебя. Не надо было мне к вам приходить. Но кроме вас мне больше не к кому пойти.
ДЭН. Никуда не надо ходить. Я тебя никому не отдам. Вместе рожать будем.
ИНГА. А любовь?
ДЭН. Я у тебя любви не прошу, может быть я её совсем не стою. Но я буду защищать тебя. Порву любого, кто тебя обидит.
ИНГА. Не надо никого рвать, пожалуйста.
ДЭН. Уговорила, рвать не буду. Просто голову откушу и всё.
ИНГА. С каких это пор ты стал таким кровожадным?
ДЭН. Знаешь, в армии у нас рядом с частью пустырь был, и там стая собак жила. Вожак у них такой был солидный, поджарый, некрупный совсем, но матёрый… Мы их подкармливали, клички даже дали. И вот однажды идём с корешом моим из города, а у них там сука была беременная…
ИНГА. Щеная. Если сука, то щеная.
ДЭН. Ну да. Эта сука то-ли ногу сломала, то-ли подвернула, лежала прямо на дороге, идти не могла, напуганая такая, скулит… А этот Полкаш страшный её охраняет. И вроде знает нас… а так ощерился, как будто в первый раз видит. Мы хотим подойти, посмотреть, что с ногой-то у подружки, а он как бросится. Вот смотри.
Дэн засучивает рукав толстовки и показывает Инге шрамы на руке.
ИНГА. Может он бешеный был?
ДЭН. Нет, не бешеный. В травмпункте потом всё зашили.
ИНГА. Больно было?
ДЭН. Больно… но я тогда понял, зачем природе мужики нужны. Может это и не его сука была, но из его стаи. Ему этого было достаточно.
ИНГА. А что потом? Что с ними стало?
ДЭН. Мой кореш активистов собачьих вызвал, те приехали, всё разрулили.
ИНГА. Хорошо.
ДЭН. Да, хорошо. У них группа в «вконтакте» есть, они там потом фотки щенков выложили. Прикольные такие. Хочешь, покажу?
ИНГА. Ага.
Дэн и Инга садятся за ноутбук.
ДЭН. Сейчас… вот, смотри.
ИНГА. Ой, какие хорошенькие, а вот у этого смотри какая мордася, сердитый такой! А это девочка? Какая пусечка! Аааа-й, ми-ми-мишки какие! (Инга опять плачет) А я, а я… хуже суки.
ДЭН. Ну что ты… не реви… На платок, вытри сопли… Дай я… Ты просто маленькая ещё.
5
Входят Треухова и Репло.
ТРЕУХОВА. О-о… у нас гости! Здравствуйте, Инга Андреевна.
РЕПЛО. Привет-привет… Давненько не видались.
ИНГА. Здравствуйте.
ДЭН. Это у НАС гости. А вы за шмотками приехали.
ТРЕУХОВА. Не начинай, Дэн, а то опять поссоримся.
ДЭН. Не страшно, нам не привыкать.
ТРЕУХОВА. Что это ты, Инга, плакала? Неприятности?
ИНГА. Да, с папой… Вы же знаете, наверное.
ТРЕУХОВА. Поверь, Инга, нам очень жаль…
РЕПЛО. Нда… Ну, не будем о грустном. Как учёба? Где снимаешься?
ИНГА. Я в сериале роль получила.
ТРЕУХОВА. Ух ты – роль! Надеюсь, немаленькая?
ИНГА. Второго плана.
ТРЕУХОВА. Замечательно, уже можно поздравить с почином. Поздравляю!
ИНГА. Спасибо.
РЕПЛО. Очередной молодёжный ситком? Любовь в… универе было… в больнице было… в школе было… О! Любовь в детском саду. Ромчик и Юленька против заговора незамужних воспитательниц. Вечный беспроигрышный сюжет. Угадал?
ДЭН. Почти. Только в первой серии Юленька беременеет не от Ромчика, а от его папы.
ИНГА (тихо). Не надо, Дэн.
ТРЕУХОВА. Как интересно. И чем же этот сериал закончится?
ДЭН. Конец пока не написан, но есть большая вероятность, что папе Ромчика придёт большой кирдык.
ТРЕУХОВА. Я тоже за кирдык. Зло должно быть наказано.
РЕПЛО. Это было бы самым банальным решением финала.
ДЭН. А ты бы как всегда всё перевернул с ног на голову и из преступника сделал жертву?
РЕПЛО. Сложные герои намного интереснее. Тебе кстати, как будущему режиссёру, это надо знать.
ДЭН. Я учту.
ТРЕУХОВА. Данила, я слышала, ты делаешь успехи? Говорят, в Ютюбе есть твои весьма недурные ролики.
ИНГА. Очень даже хорошие! И вообще, Дэн очень талантливый.
ТРЕУХОВА. Есть в кого! Я всё хочу посмотреть, но катастрофически ничего не успеваю. Иногда даже нормально причесаться некогда.
РЕПЛО. Да, надо посмотреть, пришли-ка мне ссылки.
ДЭН. Забейте. Обойдусь без вашего одобрения.
РЕПЛО. Не хочешь, как хочешь. Дело хозяйское.
ИНГА. Я пришлю, мне не трудно. Дэн делает веб-сериал про отравителей собак.
ТРЕУХОВА. Как интересно. Следующий, видимо, будет про душителей кошек?
ИНГА. Не надо смеяться, Вы же ничего не знаете! Дэну звонят из волонтёрских организаций и благодарят! Теперь люди сами этих живодёров ловят и в милицию сдают.
ДЭН. Перестань, Инга! Что ты им объясняешь? Они же сказали – им не-ког-да. Некогда смотреть, некогда узнавать… Иди-ка ты лучше домой. Мы с тобой наши дела завтра закончим. Я как раз успею титры доделать. Договорились?
ИНГА. Договорились. Я иду домой.
Голос Тони за сценой: «Данила, помоги! Коля упал!» Дэн и Треухова убегают.
6
РЕПЛО. Что ты здесь делаешь? Доносить на меня пришла?
ИНГА. Нет. Мне Дэн актёрское портфолио монтирует. Я же не знала, что ты приедешь. Ты мне другое говорил. Я не думала…
РЕПЛО (перебивает). Зато я подумал. За нас обоих. Ты собираешься сделать то, о чём я тебя просил?
ИНГА. … Я не думала что здесь тебя встречу.
РЕПЛО. Знаешь, девочка, не тебе решать, где мне бывать и с кем. Я просто сопровождаю Ирину по старой дружбе. Да и по Тониной стряпне соскучился.
ИНГА. Ясно. Я пойду.
РЕПЛО. Что тебе ясно? Ты думаешь я ещё с Ириной? Ошибаешься.
ИНГА. Наверное… Мне надо идти.
В дверях появляется Треухова и слушает разговор. Инга её видит, а Репло нет.
РЕПЛО. Да постой ты. Думаешь, я всё ещё живу с этой старой силиконовой куклой? Дурочка… Иди ко мне…
ИНГА. До свидания, Борис Юрьевич.
РЕПЛО. Ах, уже Борис Юрьевич… Обидку корчишь? Тоже мне жертва нашлась! Я вообще-то тебе роль даю, и не какую-нибудь, а самую-самую…
ИНГА. Борис Юрьевич, большое спасибо, я постараюсь оправдать Ваше доверие. Мне правда надо идти. Папа дома совсем один.
РЕПЛО. Как один? А его молодая супруга что, уже сквозанула? Быстро… Ну, тогда конечно, папу одного сейчас оставлять никак нельзя, у папы стресс на работе и чёрная полоса жизни.
ИНГА. До свидания, Ирина Аркадьевна.
Репло резко оборачивается к Треуховой, Инга уходит.
7
РЕПЛО. Ты всё неправильно поняла! Она меня преследует. Охотится буквально за мной. Даже здесь выследила. Телефон обрывает, роль выпрашивает… Дал ей рольку, чтоб отстала. Будет чай на подносе выносить. Никому не больно, а девке радость. Жалко что-ли?
ТРЕУХОВА. Не жалко.
РЕПЛО. Вот и я о том же. Ты знаешь, от Ручьёва жена сбежала. Представляю, каково ему сейчас… Честнейшего человека репрессировали! Я решил его поддержать. Дам, думаю, дочери роль, чтоб знал, что не все от него отвернулись, что есть ещё порядочные люди.
ТРЕУХОВА. Это ты что-ли порядочный?
РЕПЛО. А кто в чём меня упрекнуть может?
ТРЕУХОВА. Вслед за ним ведь и за тобой придут, разве не понимаешь?
РЕПЛО. А меня-то за что?
ТРЕУХОВА. За то же самое.
РЕПЛО. Ирина! Как ты можешь такое говорить! Ты, которой я так доверял? Кому как не тебе знать, как сегодня дорого обходятся спектакли! Костюмы от лучших модельеров, декорации от лучших художников, оригинальная музыка. А актёры! Ты же сама даром и шагу на сцене не сделаешь.
ТРЕУХОВА. Не сделаю. А может быть и сделаю. Я люблю театр.
РЕПЛО. И я люблю театр, и, в отличие от многих, создаю настоящее искусство. Ручьёв меня поддерживал и я благодарен ему за это. Может быть мы акцию протеста перед Следсвенным Комитетом организуем? Выступим единым фронтом творческой интеллигенции. Думаю, многие придут.
ТРЕУХОВА. И ещё больше не придут.
РЕПЛО. Почему?
ТРЕУХОВА. Потому что одна твоя постановка стоит годового бюджета какого-нибудь областного театра. Голодные никогда не понимали сытых.
РЕПЛО. Но я же не виноват, что у нас так всё устроено?
ТРЕУХОВА. Конечно не виноват. И не заговаривай мне зубы. Лучше поговорим про старую силиконовую куклу.
РЕПЛО. Ирочка, ну это же шутка, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты моя великая муза. Кстати, у меня хорошие новости. Меня в Мюнхен позвали, предлагают двухгодичный контракт. Это очень кстати сейчас. Поедем вместе. Я уже и квартирку там присмотрел. Они хотят мою «Чайку» на свою сцену перенести, а ты будешь их по системе Станиславского подтягивать. А ещё лучше, сама Аркадину сыграешь.
ТРЕУХОВА. Я же немецкого не знаю?
РЕПЛО. Подучишь. Это будет экспериментальная эмигрантская версия. Так что ломаный немецкий очень даже кстати.
ТРЕУХОВА. Да уж, немцы обхохочутся.
РЕПЛО. В этом же и цимес! Чехов ведь комедию написал, а все трагедию ставят.
ТРЕУХОВА. Какое же ты трепло, Репло…
РЕПЛО. Что ты себе позволяешь! Я тебя не оскорблял!
ТРЕУХОВА. Правда? А клеить молоденьких актрис в моём доме это не оскорбление? Жрать с моей руки и трахаться с кем ни попадя, не оскорбление?
РЕПЛО. Что?! Это я с твоей руки жру?! Да если б не я, где бы ты сейчас была! «Извольте почивать, барыня.»
ТРЕУХОВА. А ты сидел бы в своём Зеленодрищенске на голой ставке и зубы на полке пересчитывал!
РЕПЛО. У меня-то с зубами всё в порядке, а вот у тебя… Ха-ха-ха… ни одного своего нету! Звездень! Пробы ставить негде! Думаешь я не знаю, как ты Ручьёва окучивала?
ТРЕУХОВА. Молчать! Не тебе меня в этом упрекать! Уж ты-то знаешь, для кого я старалась.
РЕПЛО. Премного благодарны. С нижайшим, так сказать, поклоном приемлем благодеяния Ваши.
ТРЕУХОВА . Сволочь!
Треухова пытается ударить Репло, тот защищается.
РЕПЛО. Сссука.
ТРЕУХОВА. Дрянь!
РЕПЛО. Задолбала.
Слышны шаги. Репло и Треухова мгновенно прекращают драку и сливаются в объятиях. Входит Тоня.
ТРЕУХОВА. Ах, Тонечка, Коля лёг?
ТОНЯ. Как же, ляжёт он.
РЕПЛО. Здравствуйте, Антонина Ивановна.
ТОНЯ. Гутен абенд, либер херр Репло.
ТРЕУХОВА. Как… Тоня, ты уже знаешь про Мюнхен? Боря, так это правда, мы едем в Германию? И я узнаю об этом в последнюю очередь?
РЕПЛО. Сюрприз… хотел сделать.
ТРЕУХОВА. Ах, сюрприз…
РЕПЛО. Ну да, ты же знаешь, как я тебя… люблю.
ТРЕУХОВА. О да! Спасибо, дорогой! Сюрприз я оценила. Надеюсь, он больше не повторится.
РЕПЛО. Прости милая, я не думал, что это тебя так взволнует. Ты у меня такая чувствительная.
ТОНЯ. Когда едете?
ТРЕУХОВА. Да, когда едем?
РЕПЛО. Через месяц. Сразу после премьеры «Нищих радостей». Контракт с ноября.
ТРЕУХОВА. В театре знают?
РЕПЛО. Только директор, и мы вместе ищем мне замену, но я просил всё пока держать в тайне. Мало ли что, зачем напрасно будоражить труппу.
ТРЕУХОВА. Да, это правильно.
ТОНЯ. «Чайку» ставить будешь?
РЕПЛО. Увы! Как это ни прискорбно. Немцам кажется, что никто лучше русских Чехова им не разжуёт. Жаль конечно, времена-то уже не те.
ТОНЯ. Это «чайки» уже не те, а времена всегда одинаковые.
РЕПЛО. Антонина Ивановна… Ах, Антонина Ивановна! Иногда Ваше оригинальное мышление граничит с гениальностью. Вы хоть сами-то понимаете, ЧТО сказанули? Вы же сформулировали новую концепцию моего будущего спектакля! Вы, Вы… О-о-о, Антонина Ивановна! Вы же только что, не сходя с этого места, родили новое прочтение старой пьесы! Нет, Вы не понимаете…
ТОНЯ. Нам дуракам, не надо долго по лесу блудить чтоб концепцию родить.
Взволнованный Репло убегает за кулисы.
