Kitabı oku: «Будь покорной, девочка», sayfa 4

Глава 10

Бергман продолжал гладить уставшую девушку, наблюдая за тем, как она успокаивается. Наконец Селина всхлипнула в последний раз и затихла. А уже через пару минут Бергман отметил, что она заснула. Он машинально бросил взгляд на стильные винтажные часы на стене, чтобы отметить время. Он обещал дать ей время поспать, но всего полчаса – ни минутой больше. Селина должна привыкать к железной дисциплине и порядку.

Он видел в ней большой потенциал. Еще тогда, в лифте она привлекла его внимание своим страхом, волнением, трепетом, но вместе с тем она не стушевалась и с охотой поддерживала беседу. Бергману понравилась ее открытость, он бы даже назвал это уязвимостью, незащищенностью. Селина с самого начала была словно обнажена перед ним. И это очень заводило. Прибавить сюда то, что девушка была такая неуверенная, даже забитая, словно загнанный зверек. И Бергману жутко захотелось поучаствовать в этой охоте.

Он прекрасно знал как воздействовать на девушек такого типа. Сначала нужно их «дожать», чтобы окончательно подавить волю, затем приласкать, а потом уже можно делать с ними все, что захочешь. Причем даже такое, на что опытные сабочки не соглашаются. Такие девушки как Селина очень доверчивые по своей натуре. Одно ласковое слово и они уже будут готовы пожертвовать многим. Пожертвовать где-то своим удовольствием, где-то своей гордостью, если она вообще есть у Селины. У нее даже собственного мнения нет!

Но оно и не нужно. Селина будет делать, все что пожелает Бергман. Захочет она этого или нет, но теперь она не посмеет разочаровать своего Хозяина. Кроме того, у нее под боком такая покорная и восторженная подруга, как Мелита. Мелита без ума от своего мужа и сама готова абсолютно на все. Поэтому такое искреннее влияние на Селину мужчине только на руку.

К тому же Бергману всегда нравилось быть учителем для своих сабочек. Нравилось самому раскрывать их потенциалы, властвовать над их телами, воздействовать на разум и копаться в их умненьких головках.

Мужчина осторожно убрал кулачок Селины, которым она зажала себе носик, а то еще задохнется. Ему нужна живая сабочка! Такая молоденькая, нежненькая, послушная. Хотелось пользовать ее вдоль и поперек. Стать первым во всем. Подмять и без того слабую волю под себя. Брать эту девочку раз за разом, и все ужесточать над ней контроль.

Конечно, Бергман не собирался психически или физически ломать девчонку. Никаких травм! Но и жалеть ее, ограничивать свои планы на ее счет он тоже не собирался. С какой стати? Он заплатил за нее кругленькую сумму, и она отработает все до последнего евро. А там может она раскроется и с другой стороны.

Пока Бергман погрузился в смелые мысли, касательно тела Селины и его возможностей, как раз прошло полчаса. Нужно разбудить его девочку.

Бергман улыбнулся своим мыслям и тихонько провел пальцами по девичьей промежности, лаская нежную кожу. Селина чуть нахмурилась во сне и выдохнула.

Взять ее пока она спит? Было бы интересно…

Бергман еще раз прошелся по интимной зоне и решил, если сейчас Селина не откроет глаза, он войдет в нее пальцами.

Ничего.

Тогда мужчина выполнил задуманное, погрузив сразу два пальца в беззащитное лоно девушки. Она дернулась и открыла глаза, и одновременно с этим Бергман вышел из нее.

– Пора вставать, моя девочка, – хитро улыбнулся он.

Зрачки Селины были расширены, ее учащенное дыхание вырывалось сквозь чуть приоткрытые губки, а в глазах искрили испуг, непонимание и возбуждение. Она не знала куда себя деть, как отреагировать и было ли проникновение реальным или ей это только приснилось. Девушка залилась легким румянцем и робко выбралась из рук Бергмана, смущаясь собственной наготы.

Она только было потянулась за покрывалом, чтобы прикрыться, но Арон ее остановил.

– Нет, – властно приказал он. – Одежда или что-то другое тебе сегодня не понадобятся. И запомни: когда ты со мной, ты носишь только то, что я тебе позволяю. Белье сразу можешь вычеркнуть из этого списка. Никакого белья. А сегодня никакой одежды совсем. Я хочу насмотреться на свою красивую девочку. Ты же хочешь меня порадовать и отблагодарить за нежность и внимание?

Селина кивнула и облизнула пересохшие губки.

Волнуется. Смущается. А еще ее набухшие и торчащие вершинки свидетельствуют о том, что ей все нравится. Подсознательно. Она просто боится себе в этом признаться. Пока боится. Но Бергман и не планирует избавлять ее от этого пленительного и возбуждающего страха. Он ей очень идет.

Глава 11

Внутри меня боролись противоречивые чувства. Сразу после пробуждения я почему-то почувствовала желание близости, хотя внутри тут же все свело от воспоминания как было больно.

Но ведь и приятно было… Нет! Второй раз… сейчас… Тем более как бы я намекнула об этом Бергману? Уж лучше терпеть его грубость, чем признаться, что мне понравилось. Это не должно нравится! Это… извращенство! Выходит, я одна из тех извращенок, которые получали удовольствие на тех фотках в интернете? Не может быть! Я ведь нормальная! У меня ведь никогда до этого не было опыта с мужчиной!

Мои мысли загнали меня в отчаяние. Мне захотелось спрятаться, закрыться, дать волю слезам где-нибудь в укромном месте. Но Бергман не позволил мне ни одеться, ни прикрыться. От этого я почувствовала еще больший стыд и волну возбуждения, покалывающую грудь.

Бергман встал с постели, ничуть не стесняясь своей наготы, и одним движением стащил меня с кровати. Я врезалась в широкий торс мужчины и на мгновенье коснулась острыми вершинками его пресса. И тут же вспомнила, как всего полчаса назад он безжалостно терзал мою грудь.

Это просто пытка какая-то! Мне нужно остаться одной!

Хитро оглядывая меня сверху вниз, Арон повел меня за собой, но я тут же оступилась и чуть согнула колени.

Идти просто невозможно!

– Ножки дрожат? – все так же одновременно ласково и строго спросил он.

Я лишь опустила голову. Ноги в самом деле дрожали так, что немели в коленях. Но по крайней мере меня это чуть-чуть отвлекло.

Мужчина зашел со мной в ванную и включил воду в душевой. А затем вновь принялся меня пытать. Он гладил мое тело руками, омывая теплой водой, но мне она казалось обжигающей. Разволновавшись окончательно, я переступила через свой страх и жалобно спросила:

– Можно мне выйти, пожалуйста? Мне… нужно в туалет. Прошу вас!

– Тише, малышка, – Бергман поднял мое лицо за подбородок и провел большими пальцами по скулам. – Чего ты так разволновалась?

– Пожалуйста! – снова попросила я.

– Дыши со мной, – он прижал меня щекой к своей груди так, чтобы я четко ощущала его дыхание. – Умничка. Вдох. Выдох.

Голос Бергмана, то, что он снова со мной говорил и его ласковые руки позволили мне немного успокоиться.

– То, что ты чувствуешь – нормально, – заверил меня он. – И мне нравится, что несмотря на свою скромность, внутри ты такая… темпераментная, – он «сгладил углы», хотя я понимала, что он собирался сказать что-то типа «ненасытная» или «голодная» или что похуже. Но уже в который раз я была благодарна его тактичности. А мужчина продолжал меня успокаивать. – Твое сексуальное напряжение так заводит. Я думаю, нам будет очень хорошо друг с другом. Просто будь естественной, моя красивая девочка.

Я сделала десятый полный выдох, и почувствовала, как мои плечи расслабились.

Боже, что бы было, если б моим первым мужчиной был не Бергман? Да я бы умерла на месте! Или покончила с собой после. От стыда и собственной никчемности! Мелита права, я действительно должна ценить Бергмана и всеми силами стараться угодить ему. То, что он для меня делает – бесценно!

– Простите, – тихо сказала я.

Арон хитро улыбнулся и, склонившись над моим лицом, приник к губам. Без всякого сопротивления я впустила его язык в свой рот, раскрываясь для него, как он требовал. Его поцелуй был не менее страстным, чем предыдущие, но сейчас эта страсть была какой-то бережной. Мне было хорошо, но меня не прожигало насквозь тем паническим возбуждением, что было минуту назад.

Затем мужчина по-хозяйски вымыл мне волосы и все тело, ненавязчиво и осторожно поглаживая кожу, а потом вытащил из душевой и обернул широким пушистым полотенцем.

– Согрейся пока, но ужинать будешь без него, – напомнил он, а сам тем временем натянул домашние шорты прямо на мокрое тело.

За ужином он вел себя еще более непредсказуемо. Он усадил меня на диван между своих широко расставленных ног и, обхватив за талию, словно я могла куда-то убежать, принялся лично кормить меня. Поначалу меня это смутило, но первая же вилка с потрясающей радужной форелью заставила меня прикрыть глаза от удовольствия. Следом шли все те же сочные овощи гриль. А запивала все это дело я красным вином, так же из рук Бергмана. Он сам вполне успевал есть, пить и вставлять ласковые комментарии.

На десерт он скормил мне карамельное мороженное с кусочками ананаса и манго, и тут я почувствовала себя самой счастливой в целом мире. Мама очень строго следила за моей фигурой, запрещая есть сладкое и быстрые углеводы. Поэтому мороженное для меня было табу еще с четырех лет, когда я впервые пришла на урок художественной гимнастики. Стоит ли говорить о том, что за такое отношение я теперь готова была стерпеть абсолютно все. И я снова вспомнила Мелиту и ее мужа Маера. Ведь если в ее жизни такая любовь и идиллия, то, пожалуй, можно принять грубость своего мужчины, взамен на такое завораживающее отношение к себе.

В какой-то момент Арон, вроде бы случайно, капнул мне мороженным на грудь и у меня перехватило дыхание. Тогда, мужчина просто развернул меня к себе, обхватил губами мою вершинку и тщательно слизал десерт, доведя меня до исступления. А затем, как ни в чем ни бывало, усадил меня в прежнее положение и принялся кормить дальше.

Он меня с ума сведет!

– Вы что, так все время меня кормить будете? – сорвавшимся голосом спросила я. Вино окончательно развязало мне язык и разрушило барьеры.

– Да, – твердо и властно ответил он. Настолько твердо, что мое гастрономическое блаженство тут же разбилось вдребезги.

Кажется, на самом деле он не такой ласковый, каким кажется сейчас.

Глава 12

Поздно вечером Бергман уехал, и я наконец вздохнула спокойно. Мне жутко хотелось поговорить с Мел, но вряд ли ее муж был бы в восторге от моих поздних звонков. Да и то количество алкоголя, что Бергман влил в меня уже давало о себе знать и меня нещадно клонило в сон. Поэтому я уснула прямо так, не одеваясь и не расправляя постель. Мало ли, может мне еще ничего в этой квартире трогать нельзя? Я вроде каждый раз хочу узнать, что мне позволено, а что нет, но рядом с Ароном меня словно парализует и я уже ничего не могу сказать или о чем-то подумать.

Весь следующий день я посвятила домашним заданиям. Стресс стрессом, а уроки в бизнес-школе никто не отменял. Лишь в районе полудня мне позвонила мама и потребовала отчет о «проделанной работе». Я не стала посвящать ее во все детали, а только уверила ее, что Бергман действительно обошелся со мной крайне деликатно, так что в плане здоровья мне ничего не угрожает. К счастью, во время нашего разговора проснулся Рудик, поэтому детального разбора моего «первого раза» мне удалось избежать.

Странно. Впервые мне захотелось что-то скрыть от мамы. Мне всегда важна была ее пусть и грубоватая, но поддержка. А сейчас, наверное, мне было очень стыдно признаться кому-то, кроме Мел, что мне понравилось. Понравилось даже это чувство страха, которое одновременно сковывает, лишает воли, но почему-то оставляет после себя приятные эмоции.

Как такое может быть? И как можно кому-то признаться в этом и не получить осуждения?

К счастью, домашние задания не давали мне время на размышления и я сосредоточенно продолжала штудировать бизнес английский, инновационный менеджмент и стратегическое управление.

Наконец около четырех дня снова приехал Бергман и всецело завладел моим вниманием.

– Сегодня ты будешь моей сабочкой на уроке, – сообщил он, хитро глядя мне в глаза. – Ты ведь не собираешься отказываться?

Я мотнула головой.

– И, Селина, – мужчина усадил меня к себе на колени и запустил руку мне под юбку. – Не нужно все время молчать. Говори. Молчи только тогда, когда я тебе приказываю. Поняла?

– Да, – выдохнула я, когда ладонь мужчины обхватила мне ягодицу.

Что ж, одним вопросом меньше!

– А теперь послушай меня внимательно. Это очень важно. На сегодняшнем уроке будут новички, которые только-только постигают все тонкости нашей культуры. Почти все придут ко мне впервые, кроме Маера и Мелиты. Поэтому ты должна сейчас запомнить все, что я скажу.

Первое. Веди себя естественно. Ничего не пытайся скрыть. Если тебе больно, неудобно, страшно, если тебе хочется плакать, кричать, пить, к мамке за юбку в конце концов, ты должна все показывать. Не утрируй. Не переигрывай. И не подавляй себя. Будь сама собой. Это крайне важно. Потому что за твоей реакцией будут наблюдать как доминанты, так и их сабочки. Им важно понять, как справиться с каждой эмоцией и нужно ли с ней справляться вообще. Часто новички пугаются и думают, что с ними что-то не так, раз они решили попробовать себя в БДСМ. Я смогу объяснить им, что это не так, но на примере твоей реакции. Так что просто подумай о том, что своим примером ты поможешь всем другим девушкам найти и раскрыть себя. А мужчинам поможешь лучше понимать своих сабочек.

Я молча кивнула. Его слова пугали меня. Я не представляла, что он со мной сделает, и мне становилось жутко.

– Не волнуйся: никакого прилюдного секса не будет. Мой фетиш шибари. Мне нравится работать с веревками и превращать это в искусство. Но, как ты вчера заметила, в самом начале может проявиться паника. Это нормально. Я помогу тебе с ней справиться.

Я с облегчением выдохнула. По крайней мере он не будет брать меня прилюдно или бить. На остальное я согласна.

– Второе, – продолжал он, чувственно поглаживая мне ягодицу и бедро. – Я буду комментировать твои состояния и намеренно продлевать их, опять же чтобы все объяснить новичкам. Не думай при этом, что я пытаюсь тебя унизить, оскорбить, обидеть или сломать. Мне по-прежнему важно заслужить твое доверие. При том чистое доверие. Вчера я немного помог тебе, предложив вина. Сегодня никакого допинга не будет. Хорошо?

Я тихо угукнула, опять завороженная этим пленительным сочетанием страха и успокаивающего голоса Бергмана.

– И последнее, – заключил, придвинув меня к себе поближе и почти касаясь в разговоре моих губ. – Ты должна молчать. Ни одного слова, малышка. Ни одного! Ты можешь кричать, плакать, стонать, но не произносить при этом ни одного слова. Если ослушаешься меня, я накажу тебя прямо там. Это единственное, что ты должна подавлять в себе. Стоп-слова у тебя сегодня по-прежнему не будет. Я не хочу, чтобы ты закатила мне там истерику, ясно?

Я снова кивнула, включая тревогу на полную катушку.

– Молодец, моя красивая девочка, – Бергман проник второй рукой под мою футболку и принялся гладить спину. – Уверен, ты не хочешь меня разочаровать. И сделаешь все, чтобы я остался тобой доволен. Ведь так?

– Да, – я выдохнула ему в губы.

– Если все пройдет хорошо, я щедро награжу свою покорную малышку.

Бергман снова хитро улыбнулся, а в следующий момент он завладел моими губами, чуть прикусывая их и широко раскрывая языком мой рот. Я немного наклонила голову, чтобы поцелуй мужчины получился максимально глубоким.

От речей Бергмана у меня каждый раз вырастали крылья, и теперь мне уже искренне хотелось служить ему столько, сколько смогу.

Глава 13

Как только мы приехали в клуб, Бергман не дал мне осмотреться, а сразу направил в одну из комнат. На входе нас встретила Мелита, но я не успела ей и двух слов сказать.

– Поговорите потом, – отрезал Бергман и мягко подтолкнул меня в спину.

Комната выглядела примерно так, как я себе и представляла: обилие кожи, интерьер в черных цветах и различные жутковатые предметы.

– Не бойся, – Бергман обнял меня за плечи. – Сегодня я ничем из этого не воспользуюсь. Тебе просто нужно немного размяться и разогреться. Я хорошенько тебя потяну и переодену.

Я кивнула, доверчиво заглядывая мужчине в глаза.

Конечно, мне было страшно. Но не от того, что Арон сделает со мной, а скорее я боялась его разочаровать. Он так часто просил меня об этом, что мантра «только не разочаруй его» уже четко засела в моей голове. Я боялась не столько паники со своей стороны, сколько выставить себя в неприглядном свете. Боялась, что мои позы будут неуклюжими. Или вдруг что-то случится с моей одеждой, и «зрители» увидят то, что не должны увидеть. Или еще хуже: вдруг произойдет какой-то физиологический процесс, который я не смогу контролировать, например, я начну чихать, или у меня скрутит живот, что часто случается, когда я нервничаю. Тогда все вокруг услышат урчания моего желудка, и я превращу урок Бергмана в комедийное шоу.

– Сядь на колени, – тем временем приказал Бергман, и я тут же повиновалась. – Расслабься.

Мужчина сел позади меня и собрал мои волосы в хвост, приятно стягивая в своих руках. Затем массажным движением он прошелся по моей шее и плечам. Плавно опустился вниз по позвоночнику. Помассировал мне руки. Его движения не носили никакого сексуального характера, а были именно профессиональными, словно я была у массажиста, через руки которого проходят десятки клиентов в день. Почему-то меня покоробило это сравнение. Я вдруг представила на своем месте других девушек, которых ласкал Бергман. Наверняка, они были не такими деревянными и неопытными как я. Наверное, они были податливыми, послушными. Они четко знали правила игры. И еще, наверняка, они были красивыми и сексуальными. Не то, что я: забитая, закомплексованная, неловкая.

Затем Бергман приказал мне вытянуть ноги и сложил меня пополам так, чтобы я коснулась лбом коленей и растянула мышцы бедер.

– У тебя хорошая растяжка, – отметил он. – Очень хорошая. Ты чем-то занимаешься?

– Художественная гимнастика. В прошлом, – расслабленно ответила я.

– Моя красивая гибкая девочка, – похвалил он. – Мне очень нравится. Интересно, какие у тебя еще скрытые таланты?

Я смущенно улыбнулась. Было невероятно приятно от его похвалы. Хоть где-то пригодились уроки гимнастики! Моя тренер была просто лютая. Не проходило ни одной тренировки, чтобы она не доводила какую-нибудь девочку до слез. А ведь все девочки были из богатых и влиятельных семей! А эти постоянные взвешивания до сотых грамма! Да, возможно она искренне хотела сделать из нас олимпийских чемпионок, но тем, у кого были хоть малейшие недостатки: чуть более округлая фигура, сбитый ритм или отсутствие природной растяжки, то им доставалось по полной программе. В этом списке была и я. Поэтому день, когда я неудачно упала на спину и на моей спортивной карьере поставили крест, был на самом деле самым счастливым в моей жизни!

– Ты бросила из-за травмы? – спросил Бергман.

– Да. Что-то там с поясницей было, – отмахнулась я. Вдруг Бергман решит, что из-за этого я ему не подойду?

– Ясно. Хорошо, что сказала. Теперь я буду внимательнее к нагрузкам твоей поясницы, – а затем он добавил. – Еще раз сядь на колени.

Когда я приняла нужную позу, Бергман оттянул мои руки назад, надавив мне коленом на спину. Я выгнулась дугой и даже закрыла глаза от удовольствия.

Как приятно! Особенно после того, как я весь день провела за домашними заданиями.

– Умничка, – он отпустил меня. – Теперь переодеваться! На тебе не будет ничего лишнего, чтобы не отвлекать от урока.

Мужчина усадил меня на кровать, обтянутую черной кожей, и вручил мне мой костюм. Это был телесный комплект белья точь-в-точь по цвету совпадающий с моей кожей. Однако, когда Бергман раздел меня и помог облачиться в это, я отметила, что ткань у комплекта достаточно плотная, поэтому можно не бояться, что кто-то увидит мои затвердевшие вершники или разглядит еще что-нибудь ненужное. Кроме того, на всех швах комплекта была вшита тоненькая силиконовая полоска. Она надежно «приклеивала» белье к коже, и исключала возможность, что я при какой-то позе вылезу из белья.

– Ты очень красивая, – Арон распустил мне волосы и раскинул их по плечам. – Пожалуй, я не удержусь, чтобы поиграть с тобой прямо на уроке.

Мое дыхание тут же сбилось. Что он имеет в виду?

– Господин Бергман… – я хотела спросить его об этом, но мужчина меня тут же прервал.

– Все, Селина. С этой минуты я приказываю тебе молчать.

А затем он стащил меня с кровати и вывел из комнаты.

Глава 14

Мы вошли в просторный зал, однако он не являлся тем главным, где проводили перфомансы. Этот был в половину меньше и освещен по минимуму. На одной стороне была импровизированная сцена, но она была выполнена в таком домашнем деликатном стиле, что ее и сценой-то нельзя было назвать. На большом подиуме располагалось ложе, украшенное разноцветными подушками, стену за ложем украшали красивые абстрактные картины, в которых однако все же угадывались обнаженные женские силуэты. По обеим сторонам ложа располагались комоды, на потолке и колоннах при этой «сцене» были закреплены множество крюков, между которыми была натянута толстая черная веревка, обвязанная прочными и красивыми узлами.

Как мне объяснил Бергман, это была «основа», на которую можно добавлять все остальные «рабочие» веревки, а также закреплять качели и различные дополнительные аксессуары. Выглядело это довольно пугающе, но завораживающе. Я словно попала в сети к искусному пауку, который сделает со мной все, что ему захочется.

Сцену освещали два стильных прожектора, которые больше походили на обычные напольные светильники в стиле лофт.

Сам же «зрительный зал» был почти полностью скрыт во мраке. Я бы посчитала, что людей в помещении не существует вовсе, если бы не едва слышный гул голосов. Помимо «зрительного зала» также были четыре отдельные кабинки, надежно скрытые с трех сторон непроницаемыми черными ширмами. Внутри у них была примерно такая же обстановка, как и на сцене, только с минимумом комодов, светильников и совсем небольшим подиумом.

– Там находятся «практикующие», – объяснил Бергман, – те, кто хочет шаг за шагом повторить все, что я буду делать.

Я кивнула и нервно сглотнула.

– А вы не боитесь, если в зале есть кто-то, кто знает вас лично? – шепотом спросила я, пока Бергман осматривал все детали сцены профессиональным взглядом.

– Нет, – безразлично ответил он.

– Даже, если сюда пришла, например, подруга вашей жены? – я плела первое, что приходило на ум, лишь бы не думать о предстоящем дебюте и о том, что на меня смотрят неизвестно сколько людей в зале. А вдруг там кто-то из моих сокурсников или преподавателей? Или мамина знакомая?

– Нет, – немного резко ответил он. – И теперь ты будешь наказана. Я приказывал молчать.

Я спохватилась и прикусила губу.

Как я могла об этом забыть? Вот черт! Что он теперь сделает?

Бергман продел под рубашкой крохотный микрофончик и закрепил его на ухе, а затем закатал рукава своей белоснежной рубашки. От вида его открывшихся рук я снова почувствовала привычный страх и предвкушение. Мне вдруг очень захотелось, чтобы он дотронулся до меня, а еще лучше обнял.

Прервав мои раздумья, он объявил начало и поприветствовал всех новичков. При чем сделал это без лишнего пафоса, даже не повышая голоса и не нарушая интимность момента, как если бы он просто продолжал говорить со мной, а немногочисленная публика лишь случайно подглядывала за нашими действиями.

– Моя покорная девочка Селина – абсолютный новичок в этом деле, поэтому ничего не бойтесь и просто следуйте за мной, – говорил Бергман вроде бы с публикой, но смотрел при этом только на меня, а затем продолжил. – Сядь на колени и закрой глаза, – он указал на ложе.

С бешено бьющимся сердцем, я выполнила приказ, сев боком к публике.

Бергман взял моток красной веревки, ярко контрастирующей с моим костюмом, и привычно сел позади меня.

– Первым делом оцените дыхание вашей сабочки, – начал Бергман, стянув мне волосы в хвост. – Даже если секунду назад оно было ровным, сейчас уже может участиться, а значит, она волнуется и тем самым утрачивает доверие к вам. Сделайте то, на что она лучше всего отзывается. Чуть стяните волосы, помассируйте плечи, поцелуйте в шею, – Бергман делал все, о чем говорил, и я покрылась мурашками, когда он поцеловал меня в шею. – Движения должны быть очень приятными, но не особо нежными. Сабочка должна успокоиться, а не растечься безвольной лужей к вашим ногам.

Ровно в этот момент я начала слушать Бергмана как завороженная. Теперь я понимала, что оказывается каждое его движение надо мной несет определённый смысл.

– Не пытайтесь сразу применять аксессуары или тут же связывать запястья или щиколотки, – продолжал он. – Так вы только обнулите весь эффект. Лучше всего начинать не с тела, а с головы.

Бергман прокрутил несколько раз мой хвост в ладонях и связал его веревкой, приятно оттягивая волосы и кожу головы.

– При связывании волос внимательно оценивайте реакцию сабочки. Если ее брови хоть немного напряглись, значит, вы сделали ей больно. Боль в самом начале сессии – недопустима!

Пока Бергман говорил, он ни на минуту не прекращал гладить меня, чуть сжимая кожу пальцами, и я все больше успокаивалась.

– Не прерывайте тактильный контакт. Если вы не можете дотрагиваться до сабочки руками, пока работаете с веревкой, то касайтесь ее хотя бы бедрами, коленями, или грудью. Так вы будете ежесекундно доказывать, что вы рядом и не оставите вашу сабочку ни при каких обстоятельствах.

Я восхитилась его словам. Надо же! Он учит своих учеников не получать удовольствие от боли, а наоборот бережно относиться к своим девушкам? Сейчас культура БДСМ открывалась для меня совсем с другой стороны.

– Номер два, – строго выкрикнул Бергман, очевидно обращаясь к паре из второй кабинки. – Я уже отсюда вижу, как твоей девушке больно. Еще раз она дернется за урок, и я лично проделаю все тоже самое с тобой! – и тут же продолжил своим гипнотическим голосом. – Во время техники связывания веревками вы должны добиться от вашей сабочки некоего состояния транса. Говорю специально для всех сабочек: это состояние полностью безопасно и безвредно для вас. Это не тот транс, где вам пытаются что-то внушить. Скорее это больше похоже на тот, который вы испытываете после интенсивного массажа. Вы все слышите, понимаете, но в вас подавляется желание и способность двигаться. При правильном связывании, кровь ни на секунду не прекращает поступать к мышцам, и не возникает затекания конечностей или другого дискомфорта.

– Быстрее всего этого состояния можно добиться при постоянном контакте с лицом, – Бергман несколько раз огладил ладонями мои руки, вложил свои большие пальцы в мои ладони и слегка помассировал их, все так же озвучивая свои действия. А затем закрыл мне моими ладонями лицо. – Убедитесь, что вы не зажимаете носик своей сабочке.

Встав на колени, Бергман прижался ко мне бедрами и принялся медленно обвязывать мне голову, надежно фиксируя мои ладони. Теперь я не могла отнять руки от лица, но приятная тяжесть ладоней и давление веревок действительно пробуждали потрясающие ощущения. Полностью расслаблялись мышцы лица, опускались брови, сходило любое напряжение, даже корни волос чуть приподнимались от расслабления. К тому же, обвязывая, Бергман постоянно запускал пальцы в мои собранные волосы и еще сильнее усиливал мое удовольствие.

Наконец он завершил свое действие, связав мне запястья, а его руки тут же вернулись мне на спину.

– Дайте своей сабочке от двух до пяти минут, – продолжал он одновременно ласково и назидательно. – В этот момент в мозг посылаются естественные сигналы. Сабочка поймет, что она в надежных руках, что она в безопасности, но и в то же время – что сопротивляться бессмысленно. Это состояние называется «обреченность жертвы». Это базовый животный инстинкт. Именно так любое животное сдается своему охотнику, понимая, что ему уже не уйти. Но сабочки – не животные и не жертвы. Они наши любимые девочки, созданные для того, чтобы приносить нам удовольствие. Мы должны отвечать им тем же. И сейчас вы как раз это делаете.

С каждой секундой я таяла все больше. Бергман подавлял во мне сонливость, продолжая оглаживать меня и массировать сильными руками. Но я все равно четко поймала себя на том моменте, когда полностью перестала соображать. Я прекрасно чувствовала свое тело, но действительно не могла и не хотела пошевелиться. И мне лишь хотелось, чтобы этот урок не заканчивался никогда.

Бергман приобнял меня за плечи, а затем прошелся ладонями по моим бедрам. Его губы вновь коснулись шеи, а щетина пленительно царапнула кожу. Едва слышный стон блаженства сорвался с моих губ и мне было глубоко безразлично услышит меня кто-то, кроме моего Хозяина, или нет.

– Именно в этот момент, – снова заговорил Арон, но я уже с трудом концентрировалась на его словах, больше доверяя действиям, – возникает абсолютное доверие сабочки к вам. Даже если вы познакомились пару часов назад, сейчас она уже готова позволить вам очень многое. И сама захочет служить.

– Проведите небольшое тест, – Бергман чуть отклонил мою голову назад к себе на плечи. – Слегка запрокиньте голову вашей сабочки и отодвиньтесь назад. Если она инстинктивно подастся телом за вами – вы победили, и с этого момента можете постепенно добавлять силы в ваши действия. Но не будьте слишком резки и непоследовательны. Если своими действиями вы вывели сабочку из состояния транса и растревожили ее, то вернитесь на шаг назад. А также не пытайтесь на этом этапе подключить страстные или пикантные прикосновения. Еще рано.

Бергман принялся мягко сминать мне спину, вкладывая большую силу на область плеч, и я тут же вышла из состояния неги и снова сконцентрировалась на его голосе.

– Помните, что сабочка не должна хотеть спать. Но теперь ее нужно научить продлевать состояние транса даже в трудной для нее ситуации. У моей сабочки клаустрофобия, и даже если ваша нормально переживает подобные пространственные ограничения, то сейчас приготовьтесь к панике. Это состояние необходимо пройти. Оно еще больше сблизит вас и поднимет уровень доверия.

Пока Бергман говорил он успел размотать веревку и отнять мои руки от лица. Едва я услышала про панику, как мое сердце бешено забилось, но – вот черт! – мне по-прежнему не хотелось двигаться.

Мужчина тем временем связал мне запястья, неустанно осыпая мои плечи поцелуями. Однако теперь поцелуи не были такими нежными, как в начале. Сейчас они были больше властными и требовательными. Арон словно говорил мне посредством поцелуев: «Поздно. Ты – моя, и никуда от меня не денешься». Затем он сложил мои ладони в молитвенном жесте и один раз обвязал мое тело, фиксируя руки в одном положении.