Kitabı oku: «Озеро затерянных миров», sayfa 2

Глава третья. Дверь в Зарабию

– Так, кажется, всё собрали, – Моди подняла доверху набитый пёстрый рюкзачок, проверяя, не слишком ли он тяжел. – Где корзинка Банта?

– Бабуль, он эту корзинку не выносит. Может, я в неё вещи переложу, а Бантика понесу в рюкзаке?

– Ещё чего! Это специальная кошачья корзина, ему там должно быть удобно. Не забудь его расчёску, шлейку и ошейник с бубенцом.

– Я уже всё собрала.

– Не забыть бы ещё корзинку с провизией…

– Бабуль, ты не волнуйся, всё возьмем, ничего не забудем.

– Я тороплюсь, чтобы успеть отправить тебя, пока в Зарабии раннее утро, не палит солнце и воздух прохладен и свеж. Ром!

– Я здесь, – возник молодой человек. На этот раз он был не в обычном своём длинном балахоне, а в рубахе и штанах свободного покроя.

– Ты понесешь рюкзак и кота, а Мира – корзину с провизией, – распорядилась Моди.

– Я кота не понесу, – насупился Ром. – Кот меня не любит, он на меня фырчит всё время.

– Что делает? – приподняла одну бровь Моди.

– Фырчит. Вот так: фыр, фыр, ф-ф-ф-ы-р-р!

– Аксельбанта я понесу, он не тяжелый, – Мира одёрнула коротенькую джинсовую курточку.

– Кило шесть-семь, не меньше, – Ром подхватил рюкзачок и корзину с провиантом. – А сам он не может пойти? Вон какой здоровенный вымахал, пусть жирок порастрясет.

– Что ты! – Мира открыла крышку плетеной корзины. – Он же не собака, у него лапки мягкие, нежные.

– Всё, пора идти, – бабушка поправила брошь. Она волновалась и не могла этого скрыть. Мире же не терпелось увидеть дверь в другой мир.

Вслед за бабушкой Мира с Ромом и котом, протестующим в своей корзинке, прошли в комнату Моди.

– Это здесь? – шёпотом спросила Мира. – Прямо у тебя?

– Минуточку терпения.

Моди подошла к старинному зеркальному трюмо, открыла запертый на ключ самый маленький нижний ящик и выдвинула его.

– Ба, – немного расстроилась девочка, – это всего-навсего какая-то игра?

– Я же сказала, минуточку терпения.

Внутри ящичка что-то щёлкнуло, и зеркало вдруг начало светлеть, словно на него упал невидимый луч солнца. А затем… затем в нём отразилась дверь, деревянная дверь с коваными петлями.

– Ух, ты! – воскликнула Мира. – Это и впрямь дверь в другой мир?

– Да, и она прямо за твоей спиной.

Мира обернулась. И вправду: на пустой стене, куда бабушка никогда не разрешала вешать никаких картин, в полуметре от пола, возникла самая настоящая деревянная дверь с коваными петлями и ручкой-кольцом. Моди потянула за ручку, и тяжёлая на вид дверь открылась легко и беззвучно.

– Идите за мной.

– Ром, тебе не страшно? – шепнула Мира.

– Мне? Нет. Если что, я мигом исчезну.

– А ты, как я погляжу, храбрец! —усмехнулась Мира.

– Ещё бы, – самодовольно согласился Ром.

Проходя к двери, Мира невольно оглядела бабушкину спальню и вдохнула лёгкий сладковато-пряный запах духов, витавший в воздухе. Этот запах был таким родным, знакомым с розового детства, что желание остаться дома, рядом с любимой бабулей почти пересилило желание увидеть неведомую страну. «Я ненадолго, – мысленно произнесла Мира, – повидаю папу, поругаюсь со всей его родней и вернусь. Если бабушка будет ещё спать, посижу рядом с ней, а Ром напечёт булочек и приготовит её любимый спаржевый салат».

Против всех ожидания, шагнули они не в новый мир, а в пустую белую комнату со слегка закруглёнными углами, что делало её отдаленно похожей на яйцо. В комнате оказалась ещё одна дверь, без кованых петель, без ручки, словно сделанная из простой пластмассы.

– Ну что же, милая, – не без волнения Моди положила руку на плечо внучки, – добро пожаловать на родину.

Мира затаила дыхание. Бабушка приоткрыла дверь, и в комнату ворвался птичий гомон, свежий ветер, пахнущий молодой листвой деревьев.

– Последний весенний месяц заканчивается, – вдохнув ароматный воздух, произнесла Моди. – В Зарабии почти лето.

– Скучаешь? – Мира заглянула в глаза бабушки.

– Немного, – Моди отвернулась, украдкой смахнув слезу с ресниц.

– Бабуль, мы скоро, – поставив на пол корзинку с возмущённым котом, Мира обняла бабушку за талию. – Скажи, когда там, – девочка кивнула на приоткрытую дверь, – пройдет год?

– В середине осени.

– Всего-то? Да мы мигом, одна нога там, другая уже здесь! Погоди, а как же твои фиалки?

– Совсем о них забыли! – всплеснула руками Моди. – Мира, Ром, а ну давайте, скорее принесите сюда горшки!

Побросав вещи на пол, они поспешили обратно. А Моди, переведя дух, собралась с силами и распахнула дверь. На миг она задохнулась от такого знакомого и такого забытого ветра Зарабии. В нём смешивалось всё: и речная свежесть, и пряность цветущих рощ, и сладковатый аромат весенней земли.

Мира с Ромом умудрились притащить сразу все горшки.

– Ставьте на землю, – Моди показала место.

Мира перешагнула порог белой комнаты и оказалась в Зарабии. Поставив фиалки, девочка огляделась. Она не увидела ни дома, ни стен белой комнаты. Дверь находилась в стволе гигантского дерева, чья крона уходила высоко в небо. На все четыре стороны простирался лес с аккуратными, стройными рядами деревьев.

– Мира, помоги-ка мне, – бабушка держала горшок с лиловыми фиалками, рядом кружил Ром. – Видишь, у самого дна маленькие скобы-замочки? Опусти их вниз.

Мира сделала, как велела бабушка, и у горшка отсоединилось дно. Эту операцию проделали со всеми остальными горшками.

– Ром, принеси из кладовой маленькую лопатку, ту, что с железной ручкой.

– Один момент.

Ром исчез.

– Ну, – голос Моди немного дрогнул от волнения, – как тебе?

– Симпатично, – улыбнулась Мира. – А почему деревья так странно растут – шеренгами?

– Это ветуловая роща. Ветул – очень вкусный и полезный фрукт. По форме и размеру, как маслина, а по вкусу – слива мирабель. Уверена, это роща твоей семьи. Когда мы уходили, твой отец и его мать, кстати, зовут ее Нинга, как раз собирались заняться разведением ветула. Хорошо хоть это дерево не срубили, а то пришлось бы искать другие входы-выходы.

Явился Ром с лопаткой.

– Вот здесь, возле ствола, вскопай небольшую грядочку, – приказала Моди флоину.

Ром управился в два счета. Моди расставила цветочные горшки в рыхлую землю. Донышки сложили рядом.

– Когда будете возвращаться, не забудьте забрать цветы. А сейчас идите прямо вдоль деревьев, – напутствовала она отправляющихся в путешествие.

– Конечно, бабуль, не беспокойся. Ром, хватай вещи, отправляемся на встречу с зарабийскими родственничками!

Расцеловав бабушку, Мира взяла корзинку с котом, Ром подхватил пёстрый рюкзачок, провизию, и, выйдя на тропинку меж стройных стволов, они пошагали вперёд.

Бабушка Моди смотрела им вслед, пока из вида не скрылись огненно-рыжие кудряшки, затем тихонько затворила дверь, и та исчезла, сделавшись невидимой на мшистом стволе великана.

Глава четвертая. Ветуловая роща

– А что, здесь очень мило, – Мира кивнула на безупречные ряды деревьев с аккуратными ярко-зелёными кронами и узкими листьями, похожими на ивовые. – Если эта роща принадлежит моему папаше, то он настоящий плантатор. Слушай, Ром, – обратилась она к флоину, – а ты можешь взлететь повыше и посмотреть, что там за деревьями и далеко ли нам идти?

– Не могу, – буркнул Ром.

– Бунт на корабле? – усмехнулась Мира.

– Я… я… высоты боюсь. – Флоин смущенно отвернулся.

От удивления Мира остановилась, приоткрыв рот. Аксельбант недовольно фыркнул.

– Ты? Боишься? Высоты? Как привидение может…

– Я не привидение! Не привидение я! Сколько можно повторять! – возмутился Ром.

– Ну извини, я не знаю, как ещё можно назвать призрачное, летающее, трусливое существо!

– Я флоин, – терпеливо ответил Ром. – У людей ведь как: сначала живешь в теле, потом отбросил тапки и летаешь себе, как балда. Куда? Зачем? Ничего не ясно. А у нас, флоинов, всё по уму. Сначала летаем, познаём жизнь, а уж потом обретаем тело и живём себе не тужим.

– А когда вы, как ты выразился, отбрасываете тапки, что с вами происходит? Опять летаете, как мухи?

– Не знаю, – проворчал Ром, – говорят, во что-то превращаемся.

– Наверное, во что-нибудь ужа-а-а-асное! – скорчила рожицу Мира.

Зелень ветуловых крон прошивали тонкие солнечные лучи цвета спелого абрикоса, воздух был чист и свеж. То и дело, треща прозрачными зелеными крылышками, пролетали насекомые, похожие на причудливых стрекоз. Тропинки меж стволов, выстроенных в ряд, были чистыми, без единой травинки, будто их только что кто-то тщательно подмёл веником. Не касаясь босыми ступнями земли, Ром старательно «шёл» рядом с Мирой, поглядывая на кота в рюкзаке.

– Интересные они всё-таки звери, – вдруг сказал он.

– Кто? – не поняла Мира.

– Кошки. Себе на уме.

– Они очень интересные, – кивнула Мира. – Подружиться с кошкой здорово.

– Не со всякой, – возразил Ром, – они разными бывают.

– Совсем как люди, – девочка отмахнулась от очередной любопытной обладательницы прозрачных крылышек.

– Человек, – продолжил свою мысль Ром, довольный тем, что завязался разговор и Мира больше не сердится на него, – может скрыть свою настоящую суть, а у кота всё на морде написано: славный он парень или с ним придется хлебнуть неприятностей. Вот Аксельбант —славный парень, хотя и себе на уме. Он тебя любит, а всех остальных терпит. А бывает, смотришь на какого-нибудь хвостатого-усатого, а у него черти в глазах так и скачут, будто он говорит: «Погоди, я тебе ещё устрою разноцветную жизнь! Попрощайся со своими цветами, занавесками, обоями, мебелью… в общем, со всем в доме попрощайся, потому что имел глупость завести такого очаровательного милашку вроде меня!»

Мира рассмеялась.

– Бабуля пришла в ужас, когда я принесла маленького Бантика, особенно, когда узнала, сколько денег я на него потратила. Но ведь такой красивый, породистый кот не может стоить дёшево, он же аристократ. А потом бабуля познакомилась с ним получше и поняла, что он славный парень.

– А что у Банта за порода?

– Гималайский.

– Странная у него расцветка.

– Ага, по цвету как сиамский, а пушистый, как персидский.

– Симпатяга.

– Слушай, – прервала разговор Мира, – я устала. Если ты в самом деле боишься высоты, то подержи кота, а я залезу на дерево и посмотрю, далеко ли нам ещё топать.

– Ладно, сам посмотрю, – тяжело вздохнул Ром. – Тебе не стоит лазить по деревьям.

Крепко зажмурившись, он медленно стал подниматься вверх, пока не завис над верхушками деревьев.

– Выше! – крикнула Мира.

Зажмурившись ещё крепче, флоин приподнялся ещё на пару сантиметров.

– Давай выше.

Ещё пара сантиметров.

– Выше!!!

От громкого окрика Ром невольно взлетел метра на полтора.

– Глаза открой, горе ты мое! – засмеялась Мира.

Открыв глаза, Ром завёл низким басом:

– А-а-а-а-а!!! Снимите меня отсюда-а-а!

– Смотри по сторонам! Что ты видишь?

– Деревья… – флоин украдкой огляделся, неуверенно покачиваясь в воздухе, как молодой матрос на мачте корабля в сильный шторм.

– А что ещё? – от нетерпения Мира переступала с ноги на ногу.

– Ничего, только деревья.

– Везде? – удивилась девочка.

– Там, далеко впереди, что-то темнеет, не разберу, что именно. Можно мне спуститься? Я сейчас умру, обрету тело, упаду и разобьюсь, – заканючил Ром.

– Спускайся, – вздохнула Мира. – С такой серьёзной проблемой тебе необходима консультация хорошего психиатра.

Очутившись возле земли, флоин отдышался и успокоился.

Мира присела возле дерева и стала развязывать кроссовки.

– Неужели бабуля ошиблась и направила нас неизвестно куда? – недоумевала она.

– Моди очень давно не была в Зарабии.

Ром наблюдал, как девочка вытряхивает из кроссовок крошечные камешки.

– Здесь многое могло измениться, даже рощи этой, скорее всего, раньше не было.

– Меня одно волнует: где папин дом? До ночи тут гулять совсем не хочется. Я вообще не люблю в темноте бродить по незнакомым местам.

– Тогда идём скорее, должен же тут быть хотя бы домик лесника, у него и спросим.

Мира обулась, потуже зашнуровала кроссовки, и они отправились дальше. Иногда приходилось отгибать ветви с мелкими плодами, точь-в-точь как спелые маслины. Мира сорвала одну ягоду и понюхала.

– Ничем не пахнет, – пожала плечами девочка.

Надкусив, она обнаружила внутри зеленоватую косточку, размерами чуть меньше самого плода, мякоти оказалось совсем мало, и толком распробовать вкус не получилось.

– М-да, – Мира выплюнула косточку, – пожалуй, лучше уж выращивать кофе. Представляешь, спросят меня ребята во дворе: кем твой папа работает? А я отвечу: он кофейный плантатор! Круто, да?

Вдруг девочка остановилась и воскликнула:

– Ой, Ром, смотри, кто это?

Из-за дерева выглядывала остренькая мордочка с подвижным коричневым носом, короткими усишками и испуганными жёлтыми глазами.

– Это ветуловый хрок, – ответил Ром. – Он неопасный, ест листья, иногда кору грызет.

– Цыпа-цыпа, – пощёлкала пальцами Мира, подманивая хрока, чтобы рассмотреть зверька поближе. Тот не двигался, наблюдая за компанией из-за ствола дерева. От страха его и без того большие глаза стали размерами с блюдца от игрушечного сервиза.

Аксельбант, увидев это странное существо, заорал дурным голосом то ли от испуга, то ли от переполнявшего его желания сразиться с неизвестным противником.

Ветуловый хрок тихонько пискнул и задал стрекоча.

– Ну зачем ты, Бантуша, напугал хрока? – девочка поправила лямки рюкзака. – Может, он с нами подружиться хотел.

На что кот ответил утробным рыком.

– Ладно тебе тигра изображать, Ром же сказал, что зверёк неопасный.

Они пошли дальше. Абрикосовое солнце вошло в зенит, а роща и не думала кончаться.

– Ух! – Мира вытерла пот со лба. – Как я устала!

– Да, миллион километров уже отмахали, – согласился Ром. – Перекусить хочешь?

– Хочу, да и Банту не помешает подкрепиться.

Кот выгнул спину и прошёлся вдоль дорожки, потягивая лапы. Мира присела в тень под дерево, Ром постелил на земле матерчатую салфетку и принялся выгружать яства.

– А попить у нас есть что-нибудь?

– Да, компот в термосе.

Мира жадно припала к стаканчику с прохладным вишневым напитком.

– Ром, хочешь? – Мира протянула флоину чистый стаканчик.

– Я не ем и не пью до обретения тела.

– Да? Вот здорово, мне бы так!

Поедая миндальную булочку, Мира следила, чтобы Аксельбант далеко не уходил.

– Ром, дай Бантику поесть и надень на него на всякий случай ошейник с бубенцом, не дай бог потеряется.

– Я его боюсь. Он на меня фырчит.

– Но он же тебя не съест! Даже укусить или поцарапать не сможет, ты ж бестелесный! Дай мне поесть спокойно!

Вздыхая и печалясь, Ром достал из кошачьей корзины красный ошейник с бубенцом под золото. Пока он пытался поймать фыркающего кота, Мира доела вторую булочку, выпила компот и с новыми силами собралась в путь.

Ром умудрился-таки застегнуть ошейник на кошачьей шее, за что получил несколько увесистых ударов лапой. Однако наказать бесплотного обидчика Аксельбанту не удалось, что возмутило его до крайности. Кот обиделся и решил удалиться. Звеня бубенцом, он кинулся напропалую сквозь ряды деревьев.

– Бант! – крикнула Мира и бросилась за питомцем. – Бантуша, стой!

Кот мчался, будто за ним гналась свора собак. Отмахиваясь от гибких тонких веток, девочка со всех ног бежала следом, пыталась догнать своего любимца.

Глава пятая. Фабрика ветулового пана

Неожиданно деревья расступились, и Мира вылетела к большой постройке под навесом.

Кот остановился. Он воинственно топорщил хвост и выгибал спину, готовый в случае необходимости отразить любую атаку.

Мира подхватила его на руки и перевела дух. Постройка представляла собой кое-как оструганные брёвна, на которых держалась крыша из толстых жёлтых стеблей, похожих на бамбук. Заинтересовавшись, Мира устроила Аксельбанта, словно пушистый воротник, на плечах и направилась к навесу.

– Мира, ты куда? – догнал девочку обременённый багажом Ром.

– Туда.

– Зачем?

– Затем!

– Вредина, – вздохнул флоин.

Заглянув под навес, Мира увидела плетёные корзины, доверху наполненные спелыми ветуловыми ягодами.

– Есть кто живой? – крикнула Мира, придерживая кота, чтобы тот не свалился.

– Не нравится мне здесь, – забеспокоился Ром. – Пойдём лучше отсюда!

– Куда? Кругом эта роща бесконечная. Надо у кого-нибудь спросить дорогу, не до осени же тут плутать. Эй! Люди!

Переступив чёткую границу тени, путешественники зашли под навес и направились прямо, наугад. Впереди виднелась стена с длинными щелями меж брёвен, в углу которой на ржавых петлях болталась грубо сколоченная дверь.

– Как здесь прохладно, – остановилась Мира. – Давай немного посидим, отдохнём.

– Пойдём лучше отсюда, – повторил Ром. Флоин явно нервничал.

Мира отмахнулась от него и присела на низенькую деревянную скамеечку у одной из корзин.

Скрипнула дверь, под навес вошёл высокий бородатый мужчина с корзиной ягод.

Увидев Рома, он удивленно присвистнул и что-то сказал на незнакомом языке. Ром ответил на том же певучем наречии.

– О чём вы говорите? – недовольно произнесла Мира. – Когда двое разговаривают между собой на языке, которого не понимает третий, то это оскорбительно для него!

– Извини, – Ром бросил вещи на земляной пол, – это зарабийский язык. Бородач удивился, увидав здесь флоина.

– Кажется, ещё больше он удивился моему присутствию, – вздохнула Мира, кивнув на дядю с корзиной. Тот с нескрываемым любопытством разглядывал девочку. – Сажи ему, кто мы такие и что нам надо.

– А ты сейчас сама сможешь сказать.

– Как? Я же не знаю языка.

– Знаешь, мы с Моди с тобой с самого младенчества разговаривали на зарабийском, а потом внушили, что ты якобы его забыла, чтобы не мешал тебе. А сейчас ты его без труда вспомнишь.

– Да ладно, – Мира недоверчиво смотрела на парящего в тенёчке Рома, – прямо-таки и вспомню…

– Да. Попробуй. Закрой глаза и загляни внутрь себя. Увидишь, как из сознания начнут всплывать зарабийские слова.

– Хорошо, – Мира устроилась поудобнее, поправляя пушистый хвост Аксельбанта, то и дело щекочущий её нос. – Только скажи этому дядьке, пусть поставит корзину, а то пуп развяжется.

Закрыв глаза, Мира постаралась отгородиться от всего и всех. Заглядывать внутрь себя она не особо любила. А чего там смотреть? Темным-темно, только изредка возникают мутные разноцветные не то пятна, не то кляксы. Сосредоточившись на голубовато-зеленоватых кругах, Мира ни на что не надеялась, опасаясь уснуть. Как вдруг перед её мысленным взором откуда-то из глубины сознания стали возникать песочно-жёлтые спирали причудливых букв. Спирали раскручивались, буквы складывались в слова, и бабушкин голос проговаривал их вслух. Как зачарованная, девочка разглядывала необычные начертания и слушала мягкий певучий голос.

– Какой красивый язык, – прошептала она уже на зарабийском и даже не заметила этого.

– Вот видишь, – Ром тоже перешёл на зарабийский, – как всё просто.

– Да… – Мира открыла глаза, голова слегка кружилась. – Вот бы так все языки изучать, и никакой мороки с учебниками.

Она перевела взгляд на дядю, сидевшего на корточках рядом с корзиной.

– Здравствуйте. Как вас зовут, и где мы находимся?

– Зовут меня Гамаш. Я и мой сын работаем на ветуловой фабрике, на ней вы и находитесь, – гостеприимно улыбнулся незнакомец.

– А кому принадлежит фабрика и вся эта роща?

– Господину Велору и его матушке Нинге, пошли ей небеса лёгкой смерти, – ответил мужчина и со вздохом добавил: – И желательно поскорее.

– А почему вы так о моей бабусе отзываетесь? – усмехнулась девочка, поднимаясь со скамеечки и опуская кота с плеч на землю.

– В каком это смысле? – насторожился Гамаш.

– В прямом. Велор – мой отец, а матушка Нинга, соответственно, доводится мне бабкой.

Лицо бородача застыло в изумлении.

– Да не пугайтесь вы, – не выдержал Ром. – Она ещё ни разу своей родни не видала, мы как раз ищем их.

Гамаш перевёл дух и повнимательнее посмотрел на Миру.

– Ах, да! – хлопнул он себя ладонью по лбу. – То-то я смотрю, знакомый очень облик: на лицо вылитая Моди, а если бы ещё волосы подлиннее – точь-в-точь косы Амабель!

– Вы знали мою маму и бабушку? – обрадовалась Мира.

– Конечно, их красота на всю Зарабию славилась. Хотите посмотреть фабрику?

– А разве это ещё не всё?

– Нет, что вы! Здесь мы только храним собранные ягоды, а сама фабрика там, – он кивнул на дверь.

– Я хотела бы взглянуть.

Мира поискала в корзине с вещами шлейку с поводком и надела её на Аксельбанта. Кот не стал сопротивляться, девочке он позволял всё.

– Мы готовы.

– Зверь какой интересный, – заметил Гамаш, протягивая руку, чтобы погладить кота.

– Он не любит, когда к нему лезут незнакомые, – предупредила Мира.

– Понял. Прошу сюда, – Гамаш отворил дверь и пропустил всю компанию вперёд.

Сначала Мире показалось, что всё вокруг сделано из сахара, такой ослепительно белой была квадратная площадка и полукруглые каменные трибуны в семь рядов. Посреди площадки стоял небольшой белоснежный домик.

– Туда даже наступать страшно, – сказала Мира, – вдруг испачкаем.

– Ничего, идёмте, я всё вам покажу.

В домике старательно трудился хитроумный агрегат, разделывающий плоды ветула.

Косточки отправлялись в один металлический чан, мякоть – в другой. За длинным столом у единственного окошка сидел молодой светловолосый парень в белом комбинезоне и осторожно протыкал косточку иглой. Из прокола в широкую чашу текла белая, как молоко, жидкость.

– Это мой сын Дим, – представил Гамаш молодого человека. – Дим, посмотри, кто к нам заглянул.

– Минуточку…

Дим сосредоточенно наблюдал за струйкой. Как только она стала иссякать, он аккуратно сцедил последние капли и отложил косточку на поднос. После поднял голову и улыбнулся гостям. Его лицо было отрытым и приятным.

– Дим занимается самой кропотливой работой, – Гамаш подошел к подносу и взял пустую косточку. – Там, внутри, кроме сладкого белого пана, есть ещё маленькое жёлтое семечко ужасающе горького вкуса. Если оно выскочит через прокол, весь пан пропал.

– И вы вот так, из каждой косточки… – изумилась Мира.

– Конечно, – с гордостью за своё дело ответил Дим, – поэтому пан – самое ценное и дорогое лакомство в Зарабии.

– Да, – кивнул Гамаш, – мы выпускаем всевозможные виды сладостей: пан рассветный, дневной, закатный и с ветуловой прослойкой. Сейчас как раз подошло время ставить пан вечерний. Хотите посмотреть?

Никто не отказался. Одному Аксельбанту было всё равно. Он нашёл себе укромный уголок, свернулся калачиком и крепко уснул.

Готовое «молоко» Гамаш и Дим разлили в длинные плоские лохани с небольшими бортиками и понесли на улицу. Абрикосовое солнце сменило свой цвет на румяный оранжевый. Лохани установили на трибуны так, чтобы солнечные лучи равномерно освещали будущее лакомство.

– И всё? – удивилась Мира. – Так просто?

– А что ещё? Солнце придаёт пану особый вкус и выпекает его так, как ни одна печь не сможет. Он получается лёгким, воздушным и тает во рту.

– Здорово! А попробовать дадите?

– А как же! – улыбнулся Гамаш. – Но сейчас нам надо поторопиться, чтобы успеть поставить утреннюю порцию.

– Так у вас же ещё вся ночь впереди.

– Ночь слишком коротка. Вы погуляйте пока, если хотите, только далеко не уходите.

– Хорошо, а вы за нашим котом присматривайте.

Гамаш и Дим вернулись в белый дом, а Мира с Ромом отправились исследовать окрестности.

– Интересно, – девочка заглянула на трибуну с лоханями, – посуда ничем не прикрыта, а вдруг какие-нибудь мошки-блошки нападут? Насекомые любят сладкое.

– Для них пан смертельно ядовит, – объяснил Ром. – Они его как огня боятся.

– М-да, как тут всё непросто, – покачала головой Мира. – Слушай, давай не будем нигде ходить, я и без того устала. Лучше посидим на свободной трибуне.

– Возражений не имею, – согласился флоин.

Мира присела на нижнюю трибуну и подставила лицо солнечным лучам. Вскоре в воздухе начал разливаться чудесный тонкий аромат.

– Как вкусно пахнет, – полной грудью вдохнула Мира. – Что это?

– Пан поджаривается на солнышке, – улыбнулся Ром. – Иди, посмотри.

Мира встала и подошла к лохани. «Молоко» поднялось вровень с бортиками, загустело и стало походить на тягучую пену. Прямо на глазах пан приобретал едва заметный светло-жёлтый оттенок.

– Ну не чудеса ли! – воскликнула девочка.

– Обычное дело, – пожал плечами флоин. – Кстати, сейчас вечер наступит.

– Вечер? – забеспокоилась Мира. – Как же так? Я думала мы сегодня успеем к родне попасть.

– Нет, теперь только завтра.

– А где мы будем ночевать?!

– Не беспокойся, ночь пролетит очень быстро.