Kitabı oku: «Под потерянным днем. Реки в зарослях смысла», sayfa 2

3

 
– Как мало значений…
Зарёв ни свет ни заря,
Безо всяких предупреждений,
Явился-явился, не успела проснуться детвора.
Антонов проснулся, хотел подольше поспать,
Но шорох листьев за окном дал подсказать,
Что кончился у сударя сон,
Так и решил прогуляться он.
 
 
И вправду, времени без пяти восемь утра.
И вот сидят, стало быть друзья.
Зарёв все также тихо мирно,
Начал речь будто постыло.
Антонов ловил на воздухе все сомнения:
– Как мало значений…
Зарёв снова повторил:
– Я Вам не говорил?
Да, конечно, просто не успел
И говорить бы не хотел.
Сказать бы Вам честно,
Да мне и самому интересно.
Антонов не мог понять, о чем речь,
Даже мысли пропали. Пойти что ль прилечь…
Но тот все дальше продолжал
 
 
– Вы бы знали, сколько я молчал…
Я не слышал людских голос,
Умирая от черных полос,
Как мало значений, для других
Людей, это обычный миф.
А для тех, кто это испытал,
Одно бы лишь, сказал.
– Что? Что Вы? Я Вас перебью,
Но ведь есть друзья, если Вы это имеете в виду.
– Да и туда лезет та тема,
Сам не понимаю, но бьет ток по венам.
Друзья… Друзья… Может я зря прошагал,
Но настоящих я не встречал.
Были люди, которые были со мной,
Со мной, но не те, кто пошли бы вместо меня в бой.
«Вы сломлены!» – подумал Антонов.
А тот изливал душу, все молвил.
 
 
– Вот Вы, были адвокатом,
Работе говорили не рады;
Ведь Вы убивались за тех,
Кто нес на себе возможный грех.
Который на самом деле ведь он совершил,
Обокрал или жизни лишил…
– Вот! Вот! Вот!
– Послушайте мой зачет!
Деньги одна задача
И какая к черту удача.
Понимаю Ваши душевные крики,
Факты, алиби, улики.
Мир этот мертв, я не понимаю,
Здесь жизни нет, страдаю.
У Антонова столько вопросов появилось,
Что растерялся, сердце забилось.
– А какая ж профессия хороша?
По Вашему, от чего не болит душа.
– У каждой есть свой изъян,
Самое страшное сам себе наркоман.
 
 
– Ну к примеру, врач,
Мало ведь здесь неудач.
– Ха-ха. – не смеясь. —
Как бы сказать не боясь,
Тема будет звучать вечно,
Одно лечим, другое калечим.
– Гм… А как же астроном, звездочёт?
– Человек, не человек, как крот…
Смотрит в небо и этим умирает,
Сумасшедший, а не понимает.
А сумасшедшие – это изгои, враг для народа,
Знаем мы такую породу.
– Раз на раз не сходится!
– Не сходится, верно! А все к одному сводится.
– А лаборанты, гардеробщик что ли,
А хотя нет, случай был на этом поле…
Тут Антонов понял, что ничего не лезет
В голову и продолжать спор небрежно.
Все же в пространстве мыслей все ездит,
Но показать не хотелось себя невежду.
– А где ж Вы работаете, коль так?
Что все профессии ведут в просак.
– Моя профессия к себе не уважение,
Хотел бы промолчать. Смирение.
– То есть Вы хотите сказать,
Вы работали там и знали,
В результатах вред причинять,
– О да… Суть уловили. Вникали.
Общество во благо злу творит
И лишь чистюля в нас говорит:
Не кради, не своруй, не убей…
Да выживет только тот, кто сильней.
Мы поколением составили системы,
А ведь в нас творят животные гены.
 
 
– Я вижу Вы хороший пессимист,
– Нет! Я аккуратный оптимист!
Я ведь здесь и живу,
И чего-то хорошее я жду.
Но чего? Не приложить и к уму,
Сам не знаю, чего хочу.
– Стремление. Ведь стремление.
– Мной владеет земное притяжение.
Ведь я живу и значит я оптимист,
Вот мое стремление, а пессимист;
Лишь отношение к миру,
Но не к себе, очень мило.
Другой скажет, что дурак,
Но ведь свободен и это факт.
А Вы, что видите здесь?
– Беру в лапы все что есть.
 
 
К полудню Зарёв отпросился
И уж не печальным Антонову обратился.
Казалось таким он приснился.
Разошлись господа значит,
Домой Антонов шел с неудачей.
«Почтальон, священник… Профессий много.
Художник, писатель… Разве можно судить строго.»
 

4

 
– Да, было это в Ростове.
Адвокат, душа по основе.
И как-то в утренний день,
Зазвонил телефон, в окне появилась тень.
Врасплох там и тут,
Похмелье ставило суд.
Мысли путались, так много,
Прокурор злой, судья строгий.
Прокурор, так это вообще сказ,
Палец в рот не клади, руку съест за раз.
 
 
Голова болит после праздников наших,
Что было вчера еще краше.
Назойливый обратился в сосед,
Денег просит взаймы на обед.
Каким бы пьяницей вместе со мной он ни был,
Все же хорошим человеком он слыл.
Взаймы, молча ему дал,
Трубку телефонную взял.
Звонил мне прокурор,
Так, мол, и так, за весь укор,
Говорил, так, мол, и так…
Как не вовремя мне этот факт.
 
 
Но все же работа, дела трубил,
Решил домой, до кучи простыл.
Подлечиться домой поехал,
Поспать было б не помеха,
Поспать не дал, зашел гражданин,
В глазок смотрю, стоит один.
– Я Петрижкин Федор Геннадьевич, да-с,
Пришел к Вам по делу, здрас!
Мне он показался очень скользкий тип,
Отвечал ему, а сам охрип.
– Да-да… Какими судьбами?
– Мы наслышаны Вами.
Вы адвокат, монстр своего дела,
Тишину создадите из беспредела.
– Ну что вы переборщили
И правду так решили?!
– Прошу меня извинить, есть дело…
После такого разговора, челюсть свело.
 
 
Есть у нас такой на службе в органе,
Знатный жестокий сэр, где найти копати;
Его ж свои работники и засудили,
Ох они его и не взлюбили.
Дело больших денег тут,
Вот и время на предстоящий суд.
Я ведь и сам знал его, что мне говорить,
Что его давно пора засудить.
Деньги огромные… Отказывался с неохотой,
В конторе друзья говорили, это же работа…
Темные противоречия в душе бушевали,
Шептали, спать не давали.
Но однажды как-то так незаметно,
Я дал положительные ответы.
 
 
На суде я то молчу, то запищу,
Но не выдержал, да речь понесу.
Забыл и про того, и про мыслей каких,
На высоте оказался очень лих.
Как опомнился от речи и беспредела,
Прошёл мозговой штурм, что же я наделал.
 
 
Газеты, пресса в ударе,
Так я предотвратил те морали;
Одним из лучших был,
В авторитете адвокатам слыл.
И сколько лжецов, подлецов,
И прочих-прочих наглецов.
Такова профессия, защищать надо,
И стали профессии не рады.
И вот решил я уйти,
Как не понимали меня коллеги,
Иметь такой статус мечты,
В адвокатской лиге.
 
 
Но не спокойно на душе,
Не хочу это нести в своей ноше
И вот решил приехать сюда,
Свежего воздуха глотнуть, вина.
Найти нового человека в себе,
Взвесить все то, что надо мне.