Kitabı oku: «Игра трех королей», sayfa 6

Глава 5. Синяя гусеница

Голова, будто большой воздушный шарик, в который шаловливые мальчишки залили воду. Что-то булькало, хлюпало, через водную преграду со странным цоканьем доносилось эхо звуков: полицейские сирены, топот доброго десятка ног, шорох чёрного мешка и щёлканье фотоаппарата. И ни одной мысли, полная пустота, только глаза не закрывались вовсе, буравя пустым взглядом кирпичную стену хостела.

Лора не помнила, что было после того, как из руки выпал телефон, чудом не угодив в месиво разорванных кишок и крови. Защитный механизм психики сработал безупречно, закрыв сознание до тех пор, пока Рик не вывел её наружу. В то время, как он звонил в комиссариат, Лора успела проблеваться возле мусорного бака, но в себя это прийти не помогло.

Ей доводилось пережить многое, однако раскуроченный труп в перечне рухнувшего на голову дерьма не значился. До этой самой ночи. Казалось, теперь это единственное, что глаза вообще способны видеть перед собой, – висящее на крюке тело парня с зашитым ртом и распоротым животом. Освежёванная свинья. Огромный красный вонючий флаг для любого, кто полезет в это дело. Предупреждение.

Такие яркие намёки Лора точно была способна понять, даже ещё не находясь в адекватном восприятии окружения. Слабо помнила, как Рик что-то там спросил у неё про помощь психолога, от которой отмахнулась. Как быстро примчали машины с мигалками, и как спешно сориентировался в ситуации сам комиссар: вот уж кто точно ни на миг не потерял самообладания, оставшись таким же хладнокровным и даже будто сбросив от запаха крови все маски, превратившись в отлаженный образцовый механизм. Он догадался пригнать «Фольксваген» и запихнуть в него не особо сопротивляющуюся Лору, так что теперь она сидела с открытой пассажирской дверцей, свесив ноги на асфальт. В руке был сжат пластиковый стаканчик воды. Как он там оказался, она тоже не могла сказать.

Давно же она не чувствовала себя настолько беспомощной, раздражающе беспомощной. Рухнувшей под толщу льда и не способной найти место, где можно выплыть. Тонкий плащ почти не грел, давно испарившаяся вишнёвая настойка тоже, а искать в рюкзаке фляжку она была не способна. Стуча зубами о стаканчик, залпом выпила воду. Та оказалась тёплой, приятным комочком скользнувшей по сжатому горлу и словно отрезвившей.

Какого чёрта она всё ещё сидит рядом с местом преступления, и где, мать его, её телефон.

Лора, наконец-то, сумела моргнуть, встрепенулась, проводив опасливым взглядом парочку криминалистов, затянутых в глухие белые шуршащие костюмы. На неё никто так и не обращал внимания, да и машина была припаркована чуть в стороне, не загораживая выезд на Нобистор. Что-то не так. Что…

«О, ну за исключением того, что твои ботинки заляпаны кровью и содержимым кишок того бедолаги, всё прекрасно!» – от этого осознания к горлу снова подкатил тошнотворный комок, и она пожалела, что выпила всю воду разом.

– Как ты? – вдруг раздался тихий, сипловатый голос где-то над головой, вырывая из этого заторможенно-затравленного состояния в реальность.

Лора подняла взгляд, с усилием фокусируясь на хмуром лице Рика. По смуглой коже играли огни красно-синих полицейских мигалок, грозя вызвать нервный тик. Он же выглядел невозможно, противоестественно спокойным, разве что озабоченно сводил хищные брови. Уперев левую руку в крышу машины, правой немного устало прошёлся по волосам, сотворив из привычной зализанной причёски лёгкий беспорядок.

– Почему меня не допрашивают как свидетеля? – хрипло прошептала Лора, кивнув на двух полицаев у дверей в хостел, заполняющих какие-то бумаги. Она была уверена, что, как только очередь до неё дойдёт, как только Кристоф отправится на стол патологоанатома, которому уже и работы не осталось, будет допрос с пристрастием. Придётся рассказывать под запись, почему она была в этой квартире, как всё случилось, и…

– Тебе так хочется давать показания и фигурировать в отчётах, фрау Фредерика? – Рик даже не попытался изобразить натужный смешок, не напяливая этих бесячих масок, и без них его настоящее равнодушие проступало слишком очевидно. – Я не сказал о тебе никому. По протоколу тело нашёл я один. Да, Ханна тебя вспомнит, и вот как раз за ней уже отправились полицеймайстеры. Но тебя не было в этой квартире, ты осталась в машине. Как и должна была, – ей внезапно чётко послышался лязг его зубов, а рука на крыше «Фольксвагена» дёрнулась так, что скрипнула кожаная куртка и стукнули по металлу ногти. Злость в оливковых глазах обескуражила, и молотящий на полную катушку защитный механизм Лоры заставил её вскочить с сиденья:

– Я никому нахрен ничего не должна. Между прочим, всё это дерьмо притащил с собой ты, а если бы я не вмешалась, ты бы вообще не знал ни про Кристофа, ни про то, что с ним сделали, – она гордо вздёрнула подбородок, как бы заявляя самой себе, что ступор остался позади. Переключиться с ледяного ужаса на злость и впрямь хороший выбор, ведь эмоции выплеснуть было необходимо и неважно куда.

– По-моему, тот факт, что тебя сейчас никто не везёт в комиссариат, – уже неплохое такое, громкое «спасибо», – ледяным тоном отбил Рик и с прищуром добавил: – Ну и конечно, спасибо, что ты не послушала меня и сама полезла в этот гадюшник!

– То есть это я виновата?! – возмущённо ахнула Лора, едва не задохнувшись от такой наглости. – Да ты… ты… Что я вообще, мать твою, ожидала от комиссара, чёрт побери…

Резко отвернувшись, она смяла стаканчик в кулаке и швырнула себе под ноги. Затем подхватила с сиденья в машине рюкзак и забросила на плечо с такой яростью, что едва не двинула Рику по лицу. В груди клокотало от несправедливости: она же искренне хотела помочь, а в итоге заработала порцию новых кошмаров из-за этого паршивца. Всё-таки он явно неплохо обработал ей мозги, раз она до сих пор тут. И больше задерживаться не была намерена ни секунды.

– Куда ты? – устало выдохнул Рик, не пытаясь, однако, остановить её первый шаг от машины.

– Подальше от тебя, хренов комиссар Неприятность, – прошипела Лора, полностью отдавшись своим кошачьим инстинктам, требующим немедленно забиться в нору поглубже и не высовывать носа до сраного зомби-апокалипсиса.

– Подожди ещё немного: криминалисты закончат, и я смогу тебя подвезти домой. Надеюсь, теперь ты веришь, что на улицах чертовски опасно.

– Я в состоянии себя защищать, и поверь, пока мы с тобой не встретились, трупы мне на голову не падали. Большая девочка, сама дойду, – холодно процедила Лора, выцепив в ночном полумраке встревоженный взгляд Рика. С неколебимой уверенностью в принятом решении она вздёрнула острый нос и пошла прочь от вонючего хостела и воя сирен, но не успела сделать и трёх шагов, как её остановил насмешливый и вновь залёгший под толщу своего панциря нормальности голос:

– Подожди. Твой телефон. Он не испачкался, но, боюсь, сильно приложился об пол: экран не реагирует, – она обернулась и увидела, как Рик протягивал ей сдохший аппаратик, и без того с трудом доживавший последние месяцы.

В демонстративном раздражённом молчании Лора забрала у него телефон и сунула бесполезный кусок пластика в рюкзак. Больше не удостаивая Рика вниманием и искренне считая, что рядом с полицаями всяко опасней, чем одной, она стремительной походкой ушла в сторону огней Нобистор. Едва скрывшись от любопытных взглядов и пользуясь относительной тишиной ночи, Лора достала любимую игрушку: приветливо мигнувший сталью малыш Сив перекочевал в карман плаща, и руку с него она не убирала всю дорогу домой, судорожно сжимая револьвер в потной ладошке.

Уже у самых дверей до мозга, кипящего от всё ещё никуда не растаявшего первобытно-рефлекторного страха, дошла идиотская мысль:

«То есть над тобой висел труп с распоротым животом, а ты пытался включить мой телефон?»

***

К большому своему удивлению, отключилась Лора, едва коснувшись головой подушки. Видимо, нервная система лопнула от перегруза и ушла в режим сохранения энергии. Зато беспорядочных, глупых снов сознание подкинуло с избытком: то ей снился парень с гитарой, которого раньше видела изо дня в день у метро, только из живота Кристофа свешивались сырыми колбасками внутренности, пока он продолжал бренчать какой-то избитый мотивчик. Кошмар сменялся пыхтящим сигарой бургомистром Вайсом с его похотливыми глазами, а затем Риком, сидящим в строгой тёмно-синей форме за столом допросной и направляющим на её лоб пистолет. Проснувшись в ледяном поту уже практически к полудню, Лора долго не могла отдышаться: пульс больно колотил по рёбрам, словно бежала марафон. Залив в себя две чашки чая с пустырником и приняв душ, она сумела немного привести голову в порядок, но всё равно нервно дёргалась на малейший шорох от соседей за тонкой стеной. Кэтрин давно ушла на работу в салон, и тишина в квартире впервые казалась неуютной и небезопасной.

Лора сама не знала, что так сильно будет нуждаться в людях, в ком-то, кто просто посидит рядом, и будет не страшно хотя бы секунду, хотя бы перестанет мерещиться тот освежёванный бедолага. Но телефон и впрямь умер, спасительный экран не загорался, так что Ашеру или тёте позвонить не удалось. Пришлось сподвигнуть себя на героизм. Наспех надев удобные брюки с широкими карманами, тёплые тапочки и первый попавшийся свитер, Лора спустилась вниз и открыла для посетителей дверь в салон. Правда, клиенты появляться не спешили, так что к двенадцати часам она с тяжёлым вздохом развела угли в кальяне и села в кресло, пыхтя кофейно-коричным дымом. Уютно светили свечи и таращился на неё из банки бутафорский аспид.

Однако расслабиться не получилось. Казалось, смрад от растерзанного трупа впитался в кожу, и никакой сладенький гель для душа тут не помощник, не спасали даже зажжённые палочки мирта. Вдох за вдохом, наполняя лавку паром и согреваясь до приятных мурашек. Рассеянно теребя серьгу с ониксом и практически не выпуская изо рта мундштук, Лора напряжённо думала о вчерашнем. Никаких загадок, всё предельно чётко и ясно: те, кто для каких-то целей похищают иммигрантов, готовы убивать за свои секреты. Убивать демонстративно, грязно. Чтобы дело Кристофа получило огласку и по его зашитому рту каждый житель Санкт-Паули понял, что молчание – золото. Неведение и вовремя закрытые глаза – вовсе бриллиант.

От плохого, поверхностного и полного кошмаров сна ломило виски. Лора прикрыла веки, откидываясь в кресле и тихо уверяя себя, что уйти вчера было правильно. Ещё лучше будет забыть обо всём, включая чёртового Рика Шаттена с его кривыми усмешечками, и валить-таки в Ганновер. Не дело это, жить в районе, где одиноких иммигранток похищают с улиц, когда у самой на лице написано, что немецкими корнями похвастать не получится.

Над дверью звякнул колокольчик, оповещая о новом клиенте. Однако сил на работу всё же не нашлось, на попытку сесть прямо мышцы протестующе заныли. Плюнув на приличия, Лора осталась в кресле, решив, что пары кальяна могут даже придать лишней таинственности образу.

– Добрый день, герр. Приветствую вас в салоне Фредерики Гольдштейн, – привычно протянула она, лениво и без особого энтузиазма оценивая вид вошедшего.

– Добрый, да, – рассеянно бормотнул паренёк, заинтересованным взглядом окидывая стеллаж с амулетами и банками трав. – Вау… Прямо страна чудес во главе с Алисой.

Выглядел он неважно. Курчавые чёрные волосы в сочетании с большими тёмными глазами выдавали в нём гостя с Востока, типичного бедняка, судя по видавшей виды грязноватой серой курточке и мешком висящих джинсах явно не по размеру. Лора усмехнулась, не утруждая себя особой обработкой клиента, который всё равно не заплатит так, как Одди Вайс. Затянувшись дымом ещё разок и побурлив молоком в кальяне, поправила:

– На Алису я точно не похожа. Скорее уж на синюю гусеницу, которая направляет по верному пути. Вы нуждаетесь в том, чтобы вас направили?

Парень прошёл вперёд и без приглашения плюхнулся в кресло напротив. На лице заиграла озорная улыбка, и он снизил голос до шёпота:

– Я видел вас на празднике. Ну и подумал, что тет-а-тет вы можете продать мне немного своих бодрящих травок, – он кивнул на кальян так многозначительно, что Лора едва не расхохоталась от его «конспирации».

Набрав побольше дыма из мундштука, она наклонилась, облокотилась на столик и выдохнула прямо в лицо глупому наркоману. Тот не сморщился. Напротив, с жадностью втянул в себя пропитанный корицей воздух. Карие глаза вдохновлённо заблестели, но эту радость пришлось загасить в зачатке:

– Вы не по адресу, молодой человек. Я оракул. Я вижу будущее, могу воскресить душу кого-то из вашего прошлого, могу разложить на картах судьбу. Но я не поставщик запрещённых веществ. Вы попросту у меня такого не найдёте, – снисходительно фыркнула Лора привычную полуправду. Нет, она никогда бы не стала связываться с наркотиками всерьёз, но чисто для личного пользования был припрятан один весёлый кальянный микс на самый дерьмовый случай.

На юном лице парнишки мелькнуло разочарование, взгляд вновь метнулся к стеллажу с банками. Лора всё же отложила мундштук на подставку и заставила себя отработать до конца: пусть пришёл он не за тем, но ещё никто не уходил от Фредерики, не потратив и десятка евро.

– У вас печальное лицо. Так хочется развеселиться, правда? – она взяла со стола колоду и ловко, напоказ тасонула карты, играючи провернула их в руках. – Может, спросим у арканов, какая может быть альтернатива траве?

– Я не шибко верю во всю эту чепуху, – отмахнулся парнишка, зло сощурившись: – Если только ваши карты не подскажут, где тут поблизости другой поставщик. Воскресить душу… Неужели кто-то ведётся на эту чушь, – он передёрнулся и скривился, будто съел лимон, а затем поднялся с кресла, с неумолимой, тихой тоской добавив: – Мёртвые – мертвы. И не надо людям уши трахать.

Впервые на практике, которой занималась уже далеко не первый год, у Лоры свело онемением пальцы. Так резко, будто кто-то их схватил и сжал, заставив выронить одну карту на устланный синим бархатом стол. Громкий треск и копоть свечей из угла комнаты перехватили дыхание, по спине прошёл холодок. Лора в немом ужасе уставилась на паренька, который неспешно разворачивался к выходу: в стоящем в лавке дыму от кальяна она внезапно чётко увидела его силуэт совсем другим. Подвешенным на крюке от люстры с вывороченными кишками.

– Стой… не уходи, – хрипло позвала она, боясь даже притронуться к выпавшей карте. – Кто ты? Как тебя зовут?

– Сама должна была догадаться, ты же тут оракул, – неприятно хохотнул он на её ступор, но затем снисходительно добавил: – Халит. Найдёшь меня в хайме напротив музея, если передумаешь и захочешь дунуть нормально. Живу один, никто не помешает.

Он больше не медлил, расслабленной походкой уходя прочь, и Лора не нашла слов, чтобы задержать его ещё хоть ненадолго. Горло хрипело невысказанным криком, что опасность совсем рядом, следует за ним по пятам: перед глазами будто красные огни, слишком похожие на те, что были ночью у дома Кристофа. Один. Халит. Иммигрант. То, ради чего Рик и оставил ей возможность работать дальше в их первую встречу. Быть детектором идеальной следующей жертвы.

Тренькнул колокольчик, хлопнула дверь. Дрожащими от напряжения пальцами Лора потянулась к карте на столе, каким-то внутренним чутьём зная, что за картинку увидит под затёртой фиолетовой рубашкой. Дерево. Обвитая вокруг мужской ноги верёвка, заброшенная на ветку, и заломленные руки жертвы, открывшей рот в немом крике.

Подвешенный.

***

Напряжённые сутки для Рика всё не кончались. Домой добраться так и не удалось, так что к утру он позвонил Вики с просьбой заехать и выгулять Макса. Та упрямилась до последнего, не желая выбираться из постели в такую рань, и пришлось пообещать ей билеты на новую выставку из Парижа. И всё же бурчала сестрёнка хуже любой бабули, но больше просить было некого.

Комиссариат стоял на ушах всю ночь. Таких громких, демонстративных убийств им не попадалось довольно давно, и Михель был безмерно доволен, что именно ему в компании с Риком достаётся это интересное дело. С места преступления криминалиста удалось вытащить лишь с рассветом: он упрямо собирал в десятки пакетиков каждую пылинку из квартиры Кристофа, а по дороге едва не попискивал от счастья, что патологоанатом разрешил ему ассистировать. Рик понимал этот энтузиазм: нет ничего более говорящего, чем труп. Пусть даже у него зашит рот. Подробного отчёта от Михеля он теперь ждал с нетерпением, пока сидел в своём крохотном кабинетике и пересматривал запись допроса Ханны.

Ничего нового барменша не сказала. Она и заговорила-то только после долгой и нудной консультации с психологом, и весь разговор с комиссаром, уже официальный, жалобно хлюпала носом. Всё то же: двое крупных мужчин, минивэн, жертва без сознания в восточной одежде. Видимо, Кристоф справедливо боялся, что, знай она больше, тоже может стать целью. Только его предусмотрительность лишала весомых зацепок вроде хотя бы цвета машины, не говоря о номерах или подробной внешности ублюдков. В девять утра Рик отпустил Ханну с миром: дольше мучить её было попросту бесполезно и безжалостно.

Дверь в кабинет распахнулась резко, так что он вздрогнул всем телом, поднимая взгляд на вошедшего. Устало моргнул, избавляясь от песка в покрасневших глазах, сегодня оставшихся без сна, и машинально поставил видео со старого компьютера на паузу.

– Шаттен! Какого хера? – брызжа слюной, завопил Беккер, закатывая своё жучиное пузо в кабинет.

– И вам доброе утро, директор. Точнее, уже день, – рассеянно пробормотал Рик, морщась от громкого голоса. Откинулся в кресле и начал невозмутимо закатывать рукава мятой серой рубашки из числа запасных в шкафу, которую надел вместо вчерашней майки. Ему нужно было чем-то занять руки, чтобы не сжимались кулаки. В голове вертелась одна мысль: «Я тебя предупреждал, мудила».

– Доброе?! Издеваешься?! – Беккер подошёл ближе к столу, обдав запахом пота. – Я приехать не успел, а на меня накинулись репортёры! Ты видел, сколько шума получилось из-за этого трупа?!

– А что вы ожидали, что никто из соседей не учует запаха и не увидит, как выносят чёрный мешок? – фыркнул Рик, встряхивая запястье с часами, потому что уже чувствовал предупреждающее покалывание в пальцах. – Я говорил, что это непростое дело. Что в Санкт-Паули нужен дополнительный патруль, а население следует предупредить об опасности ночных прогулок.

– Ты говорил, что пропадают только обезьяны, и ты сильно с этим лажанул, Шаттен. Потому что этот парнишка – немец до мозга костей, как и его подружка. У тебя что-то ни хрена не стыкуется…

– Кристоф просто оказался не в то время и не в том месте. Он видел новое похищение и потому теперь лежит в нашем морге, – попытался объяснить Рик, но, судя по скептично кривящемуся лицу Беккера, слова ожидаемо падали в пустоту.

– Мне плевать! – заорал тот, медленно краснея от напряжения связок. – Разберись с этим дерьмом, и поживей! И если на мой комиссариат упадёт ещё хоть один труп, то, поверь, я сделаю всё, чтобы ты следующего ранга не увидел ближайшие лет десять! – оглушительно стукнув кулаком по столу и опрокинув пустой стаканчик из-под кофе, Беккер смерил Рика свирепым взглядом и удалился, видимо, посчитав свой долг начальника исполненным.

– Тупой ты спермоед, – прошипел Рик, едва за обтянутой тесными брюками толстой задницей хлопнула дверь. – Лучше бы парочку стажёров в помощь дал, придурок.

Злость нарастала сушью во рту, и он с тихим стоном откинул голову на спинку кресла. Работать под началом идиота, который вместо реальной помощи пришёл поорать, уже становилось невозможно. Рик даже не сомневался, что ему никто не даст ни патрульных, ни хотя бы толкового стажёра, которого можно было бы посадить прочёсывать базу в поисках минивэна. Толку от этого наверняка бы не было, ведь даже цвет машины неизвестен, но всё же дало бы ощущение деятельности. А так вся надежда на Михеля, что въедливый поляк найдёт-таки такую нужную зацепку в ворохе дерьма и крови.

Губы ссохлись так, что сопротивляться желанию закурить больше не было сил. Пластырь с истёкшим сроком действия отправился в мусор ещё когда Рик переодевался, и теперь его ничто не могло остановить. Потянувшись к верхнему ящику стола, он достал из дальнего угла пачку сигарет: что ж, на этот раз продержался почти месяц, уже неплохо. Но слишком мало, чтобы суметь бросить с такой нервной работой.

Сунув сигареты и потёртую бензиновую зажигалку в карман джинсов, не утруждаясь курткой, он вышел из кабинета и через пару минут был уже у главного входа в комиссариат. Турникет, карточка пропуска, стеклянная дверь. Новенькое здание на Альстердорф сияло в полуденных лучах, суетливо носились туда-сюда полицаи в синих формах и фуражках. Обычный будний день, который без ночного сна воспринимался Риком в слегка замедленном темпе, будто изображение подтормаживало на загрузке. Наверное, это уже возраст: раньше подобное напряжение он выносил намного легче. Или дело было в зудящем под корочкой черепа беспокойстве, которое прочно поселилось там скрежещущим жуком-древоточцем. Он звонил Лоре несколько раз: признаться, раз пять ещё ночью и трижды утром. Умом понимал, что у неё сломался телефон, но всё же твёрдо пообещал себе заехать к ней в лавку после работы, как только получит отчёт Михеля.

Рик чётко ощущал свою вину за то, что она увидела. Это он втянул её в грязное дело, из-за него в коричных глазах ночью отражалось столько страха. И всё же она тоже хороша: слишком гордая, чтобы позволить помочь себе, слишком независимая, чтобы дать отвезти домой, а ещё слишком напуганная, чтобы её слова и реакции можно было всерьёз принимать на личный счёт. С чем он познакомился в Афганистане едва ли не в первый же месяц, так это с тем, что страх делает из человека животное. Вопрос только в том, что кто-то становится гнусным шакалом, а кто-то лишь напуганным ежом, сворачивающимся в клубок иглами вверх. Лора же напоминала скалящуюся дикую кошку, выпускающую когти на малейшую опасность. Если бы она согласилась хотя бы поговорить со специалистом…

«Сам-то ты с ними не сильно разговаривал», – в душе поехидничал над этим Рик. Терапия после ЕВПОЛ научила его лишь одному – играть нормальность. Не самый прекрасный результат, но работающий по сей день.

Встав у торца здания под табличкой «место для курения», он вытащил зубами сигарету и прикурил. Неприятно слепило уставшие глаза солнце, но первая лёгкая затяжка едва не заставила простонать в облегчении. Тяжело избавиться от плохих привычек, не с его работой, когда раскуроченный труп лишь взвинтил изоляцию аффекта на максимум, а не вызвал закономерную тошноту. Ну, тело и тело. Оригинально. Показательно. Ничего, что он не видел бы раньше, а рот вообще зашит довольно криво… Подобный пугающий выверт собственного мозга Рик знал по обязательным для полицая курсам психологии: когда на внешний раздражитель даже слабые проявления эмоций отключает невидимый рубильник.

Впервые этот рубильник у него оглушительно щёлкнул в день, когда он получил осколок снаряда в плечо и окровавленные чётки. Только вот с тех пор тот никак не поворачивался в обратную позицию до конца. Заело механизм. Сломалось.

Устремив задумчивый взгляд вперёд, на стоявшие перед комиссариатом скамейки, Рик втянул в лёгкие дым и чуть не закашлялся. Моргнул, подумав, что померещилось от усталости, но там и впрямь сидела одинокая черноволосая фигурка в знакомом фиолетовом плаще. И если вчера Лора была в ступоре, а потом злилась, то сейчас он увидел её растерянной. Она то и дело нервно заправляла за ухо выбивающуюся густую прядь и бросала на стеклянные двери в здание напряжённые, колкие взгляды.

Решительно загасив о мусорку и выкинув недокуренную сигарету, Рик направился к скамье. Вряд ли Лора пришла к кому-то другому, хотя вчера могло показаться, что больше она не захочет его видеть. С каждым шагом становилось легче, уполз из башки этот навязчивый жук беспокойства. Она в порядке, и это хоть какой-то хороший факт за сегодня, ужасно хороший, расплывшийся приятной теплотой в животе.

Лора заметила его приближение и как-то неловко опустила взгляд, рассматривая мыски ботинок. Странная реакция. Неужели жалеет о том, что говорила ночью? Нет, это вряд ли. Даже если ей неудобно за собственные защитные механизмы, она точно этого не признает. Да и не нуждался Рик в обмусоливании ситуации, всяких взаимных извинениях и прочих никому не сдавшихся соплях, которые ничего не меняют по сути.

– Привет, Фредерика. Ты ко мне? – как можно более буднично постарался спросить Рик. – Почему не заходишь?

Она шумно выдохнула, не спеша на него смотреть, будто решаясь. Сложенные на коленях руки подрагивали, и даже через рукав плаща был слышен стук её браслетов. Всё это становилось более чем странным, пока наконец Лора не выдавила:

– Я не смогла. Не смогла зайти. Сижу минут сорок и… не смогла, – она скрипнула зубами, прикрыв глаза. В голосе слышалась досада, направленная не на кого-то, а вовнутрь. Несколько раз сжались в кулак и разжались её пальцы.

Преодолев настойчивое желание положить поверх них свою руку, Рик сел рядом с ней, усердно соблюдая приличное расстояние. И всё равно почувствовал исходящий от Лоры запах корицы. Её признание обескуражило: как на него реагировать, он не знал.

– Хмм… Настолько не хотелось со мной видеться, что сначала пришла, а потом поняла это? – попробовал угадать он, но в цель, кажется, совсем не попал. Лора оставалась бледной, непривычно бледной и будто затравленной, когда всё же оторвала взгляд от ботинок и перевела его на стеклянные двери.

– Ты не при чём. Это моё… личное, – она шумно сглотнула, а затем задышала глубже и чаще, словно пыталась справиться с накатывающей паникой.

Вот эти симптомы Рик знал как свои пять пальцев. Окинув Лору придирчивым анализирующим взглядом, уловил и часто стучащую венку на тонкой шее, и испарину на лбу. Это страх, такой очевидный, такой явный, что удивительно, как не понял сразу. Вина снова ужалила надоедливой пчелой: кажется, труп Кристофа выбил всегда такую невозмутимо-бесстрашную гадалку из колеи. А что-то извне спровоцировало сейчас на беспричинную панику.

Рик даже не раздумывал больше. Быстро присев перед Лорой на корточки, попытался поймать её затуманенный взгляд, но фокуса в нём не было. Она долгими струйками выдыхала воздух, явно столкнувшись с этим не впервые.

– Смотри за моим пальцем, – тихо и уверенно попросил Рик, подняв указательный палец и медленно задвигав им влево-вправо. – Давай, Лора. Дыши и смотри. Ты в безопасности. У тебя всё под контролем.

Коричные глаза послушно последовали за его рукой, и спустя пять таких раскачивающих неспешных движений в тёмной радужке проклюнулась осмысленность. Лора моргнула, дрожь её плеч понемногу унималась. Рик с облегчением расслабился, не переставая водить пальцем перед её лицом, пока рваное дыхание не выровнялось. Он больше не говорил и ничего не спрашивал, дав Лоре несколько минут на то, чтобы отойти от этого состояния. Наконец, выпрямившись, сам едва не потянулся к карману за чётками. Давно же эти навыки не пригождались, с самого Афгана, когда среди занятия любого начинающего офицера могло окатить какими-то жуткими воспоминаниями.

– Спасибо, – сипло отозвалась Лора уже без такой натуги в голосе. – Мне намного лучше.

– Не за что. Ты не обязана рассказывать, но всё же мне бы хотелось знать, что вызвало паническую атаку, – он вновь сел рядом с ней на скамейку, с некоторым шоком понимая, что ему, правда, не всё равно. Что в нём проснулись беспокойство и любопытство – искреннее переживание за кого-то. Слабо трепыхнулся чёртов рубильник, а уже чуть теплей пальцам.

– Несложно догадаться, – тон Лоры заметно окреп, и она села прямей, упрямо и гордо развернув плечи. – Ваша братия для меня, как обитель зла, только я так торопилась сюда, что совсем не подумала, как вообще зайду внутрь. И это оказалось… неприятным сюрпризом.

– Да ладно, прямо обитель зла? А я, значит, главный монстр-мутант?

Она повернула к нему голову, и уголок рта дрогнул в подобии улыбки. Только сейчас Рик заметил, что сегодня она совсем без макияжа. Непривычно, но как-то по-домашнему естественно. И это точно не делало смуглое восточное лицо менее притягательным.

– Вроде того. Я не могу… не могу верить. Не после…

Она неопределённо мотнула головой и замолчала. Рик нахмурился: теперь, когда хоть немного начала спадать пелена тайны вокруг Лоры и появился шанс хоть чуть-чуть пореже гадать, что у неё на уме, она вновь пыталась закрыться в себе. Он понимал, как это работает. Всегда тяжелей тому, кто первый делает шаг. И раз у неё не получалось, то он решил рискнуть. Не глядя на неё, безучастно наблюдая за тем, как снуют у входа в комиссариат его коллеги, начал свой тихий и нескладный рассказ, словно ни к кому не обращённый:

– В двадцать семь лет я добровольно записался в миссию ЕВПОЛ. У меня не было иллюзий, я прекрасно знал, что такое война, но не знал, до каких масштабов абсурда она может дойти. Миссия была мирной, мы с другими ребятами из разных стран Евросоюза должны были просто обучать местную полицию. Только… там не обучать надо было, а головы лечить. У каждого второго не родословная, а кладбище. Каждый третий – в прошлом пособник или жертва талибов. Но мы работали. Как могли, тренировали, преподавали основы гражданских свобод тем, кто в жизни не поймёт, как живут свободные люди, – Рик вздохнул, сознавая, что не мог подобраться к сути. Такой же слабый, тоже не способен сказать что-то вслух.

– Что там случилось? – осторожно подтолкнула его Лора к продолжению.

Мирное гудение двигателя. Улыбающиеся лица парнишек в фургоне, направляющихся на полигон для тренировки. И внезапный хруст костей под колёсами за секунду до того, как на выбежавшем на дорогу смертнике взорвались бомбы.

– Война. Там всегда война, которая никогда не закончится, – надтреснутым голосом проронил Рик, мысленно ругая себя за растаявшие слова. – Был взрыв. Месиво из тел, которыми стали ребята почти всей моей группы. Меня не пугают трупы с вывороченными кишками, потому что я по ним полз, чудом отделавшись осколком в плече и парой переломов.

«Трус», – злой сам на себя, он замолчал. Потому что дальше вспоминать невозможно. Куда и к кому он полз так усердно. Кого зацепил тот взрыв. Зажгли карман чужие нефритовые чётки.

Но Лора продолжения и не попросила, понимающе кивнув. Тягостное молчание никто не спешил нарушать, а в загазованном воздухе улицы мерещился шорох крошащихся стен. Без них он будет как голый на площади, уязвимый – и Рик предпочёл оставить часть правды себе. Свой надёжный, безопасный футляр на рубильнике эмоций.