Kitabı oku: «Обойма с икрой», sayfa 3

Михаил, видимо, первым понял и принял это. Глубоко вздохнув, он шагнул в направлении машины. Следом за ним пошел и Павел. Один Николай продолжал стоять, прожигая участкового Круглова насквозь ненавидящим взглядом. Потом медленно произнес:

– Ну и сука же ты, Андреич!

После чего сплюнул под ноги, попав на носок ботинка Круглова, и не спеша двинулся к автомобилю…

В машине они ехали долго. Всю дорогу молчали: во-первых, настроение у всех троих было ни к черту, так что говорить не хотелось. Во-вторых, были они не одни: впереди, в кабине, сидели оба инспектора плюс шофер. Машина – белая «Газель», салон которой был лишен окон. Николая, Павла и Михаила поместили в этот самый салон, отделенный от кабины лишь перегородками сидений. Так что любое слово отлично было слышно спереди.

Дорога была отвратительной, машину постоянно трясло, и казалось, что это путешествие никогда не закончится. В конце концов их все-таки привезли на место. Машина остановилась, один их инспекторов вышел из нее и, открыв дверцу, коротко приказал:

– На выход!

Все трое потянулись на улицу, спрыгивая из машины и потирая затекшие мышцы. Впереди маячила темно-красная стена какого-то здания, к которому их и повели. Когда подошли ближе, стала видна вывеска: «ОБЛАСТНАЯ ИНСПЕКЦИЯ РЫБООХРАНЫ».

Всех троих без разговоров провели в какую-то темную комнату, похожую на камеру, но все же отличавшуюся от нее. Здесь не было нар, только длинные сиденья вдоль стен. Решетки на окнах. Что это было за помещение и на какое время их сюда поместили, никто задержанным не сказал. Те двое, что их задержали, сразу куда-то ущли, передав их дежурному, который и препроводил их в эту комнату, после чего сразу исчез. Участкового Круглова тоже не было: он вообще не поехал в город. Видимо, его миссия в данном деле ограничилась тем, что он задержал браконьеров с поличным и опознал их личности.

Михаил первым сел на лавку и откинулся к стене. Павел примостился у самого края.

– Ничего себе инспекция рыбоохраны! – пробормотал он. – Да тут настоящая тюрьма!

Николай все еще топтался на месте, словно выражая таким образом протест. Потом, видимо, поняв, что никому своим стоянием ничего не докажет, подошел к лавке.

– Подвинься! – буркнул он, грубовато толкая Михаила в бок.

– Чего крысишься, Колян? – неодобрительно покосился на него Павел. – Нам всем тут несладко. Если мы еще между собой грызться станем, то все трое потонем. Вместе попали – вместе и держаться надо. Может, еще получится выбраться!

Павел ни на миг не терял надежду, что им все-таки удастся как-то отмазаться, как-то выбраться из истории, в которую они попали.

– Я сроду ни с кем вместе не был! – отрезал Николай. – Я всегда сам по себе!

– Зря, – пожал плечами Павел. – Вместе легче.

– Все из-за вас! – неожиданно зло проговорил Рыжов, поочередно обводя своих подельников мрачным взглядом.

– О как! – удивленно вскинул брови Павел. – Мы-то тут при чем?

– При том! – огрызнулся Николай. – Не связался бы с вами – сейчас не сидел бы тут!

– Ловко ты все повернул! – усмехнулся Павел. – А что бы без нас делал-то? Лодка моя, с Ашотом все терки Мишка разруливает. Один бы ловил, на удочку? Или сетки бы внаглую поставил, без крыши? Так тебя бы в тот же миг заластали под белы рученьки! Давно я за тобой наблюдаю, и настроение мне твое совсем не нравится! Вечно на нас волком смотришь, словно мы тебе дорогу в чем-то перешли!

Николай что-то пробурчал себе под нос. Павла же словно прорвало. Нервное напряжение последних часов выплескивалось из него обвинениями в адрес Николая.

– А может, это все ты, а? – выкрикивал он, сжимая кулаки. – Может, ты нарочно с Кругловым сговорился? А перед нами спектакль разыграл, а? Может, вы вместе все к рукам прибрать хотите?

– Думай, что говоришь! – рявкнул Николай, но Павла уже было не унять.

Он вскочил с лавки и, встав перед Рыжовым, запальчиво продолжал:

– Я-то как раз думаю! И думки мне всякие разные в голову приходят! И все они, как ни крути, тебя касаются! Ты все время воду мутишь! Тебе вечно все не так! И денег мало, и рыбы, и Ашот жадный, и мы не за дело получаем! Думаешь, я ничего не замечаю? Ясен пень – твоих это рук дело! Крыса! Иуда!

– Че-го? – взбеленился Николай, тоже поднимаясь со скамейки.

Драка казалась неизбежной. В этих стенах она была особенно неуместна, и Михаил, молчавший до этого, вмешался:

– Так, мужики, вы что, лишнюю статью хотите на себя повесить? Нам выбираться отсюда надо, а не собачиться! Выход искать!

– Какой выход? – заморгал ресницами из-под круглых совиных глаз Николай.

– Мозги включите, – спокойно произнес Михаил. – Круглов знал про нас? Знал. Рыбнадзор знал? Знал. И всех все устраивало! А теперь перестало. Значит, что-то поменялось, и у них появился другой интерес. Вот нам этот интерес и нужно выяснить и попытаться его удовлетворить.

– Че-го? – нахмурившись, снова спросил Рыжов. – Что значит – у-до-влет-во-рить? – с издевкой повторил он по слогам. – Я никого удовлетворять не собираюсь!

– Да включи ты мозги, Коля, в самом деле! – с досадой сказал Павел. – Михаил верно говорит. Им что-то надо. Что, если не деньги? Это нужно узнать обязательно!

Недалекий Николай переглянулся с Михаилом.

– Как узнавать-то? – спросил он.

– Как, как! Поговорить надо по душам! – пожал плечами тот. – Не зря же нас сюда привезли! Значит, разговор имеется. Кто-то же должен прийти по нашу душу!

Все невольно обратили взгляды на дверь. Она была плотно закрыта, за ней не слышалось ни звука. Складывалось впечатление, что в здании вообще никого не было.

– Когда за нами придут-то? – неуверенно спросил Павел.

– А шут его знает! – пробурчал Николай, снова опускаясь на лавку и ощущая на себе испытующий взгляд Павла. – Ну чего пялишься? – спросил он. – Ни с кем я ни в какой сговор не вступал! Я знаю, мужик я тяжелый, но хоть ты и обозвал меня Иудой, такими делами сроду не занимался!

– Ладно, Коля, – проговорил Павел. – Не злись. Это все от нервов.

– Пашка прав: нам вместе надо прикинуть, что там за расклад они нам готовят, – отозвался Михаил.

– А может, это Ашот? – высказал предположение Павел. – Решил от нас избавиться таким способом.

– На фига? – воззрился на него Михаил. – Ему какой прок новых людей набирать? Расценки устраивали обе стороны. Товар мы ему поставляли исправно, места знаем, свое дело тоже. Все налажено. А других в курс дела заново вводить надо. К тому же у нас уже доверие за это время установилось. А новых – кто их знает, что у них на уме? Кто угодно может подсадной уткой прикинуться!

– Дове-ерие! – презрительно процедил Николай. – Наивные вы! У меня к Ашоту сроду никакого доверия не было. Я никому не верю! Я…

– Ты сам за себя, слыхали, – спокойно прокомментировал Михаил. – Но я стараюсь оценивать объективно.

– Че-го? – снова спросил Николай, но Михаил лишь отмахнулся от него, явно думая о своем.

– А может, это участковый все замутил? – высказался Павел.

– Очень может быть! – с готовностью кивнул Николай: такая версия явно пришлась ему по вкусу.

– Участковый в этом деле – мелкая сошка, – задумчиво проговорил Михаил. – Он ничего не решает. Его держат здесь как марионетку, потому что он для этой роли очень удобно подходит. Не-ет, тут другие люди стоят. Повыше нашего старого доброго дяди Толика.

– И что же это за люди? – с интересом посмотрел на него Павел. – Рыбнадзор, что ли?

– Возможно, – неопределенно сказал Михаил, глядя в потолок.

– Но рыбнадзор и раньше знал про наши дела! Где мы им дорогу перешли? Мы не борзели, вели себя скромно, долю Ашот честно отстегивал!

– А может, он скурвился, Ашот-то? – прищурил глаз Рыжов. – Жадничать стал, вот ему и решили хвост прищучить! Через нас!

– Тогда бы его первого отсюда пинком под зад погнали.

– А ты откуда знаешь, что не погнали? Может, он за соседней стенкой сидит? – и Николай для наглядности даже постучал тяжелым кулаком по стене.

Павел с Михаилом невольно посмотрели туда же.

– Если бы какие-то терки у Ашота с полицией или чиновничьей братией начались, это бы уже давно известно было. И нас бы с бухты-барахты не дергали.

– А может быть… – начал было Павел, но Михаил устало перебил его:

– Что толку гадать – может быть, не может… Говорить надо прямо, тогда все ясно станет. Только что-то никто не торопится…

– Да что ж они там, измором, что ли, нас взять решили? – не выдержал Николай.

Рывком поднявшись с лавки, он, громыхая ботинками, прошел к металлической двери и принялся дубасить в нее кулаком. Никакой реакции не последовало. Рыжов приложился к замочной скважине и заорал:

– Эй! Долго нас тут мариновать будут?

Ответа не было.

– Пожрать-то хоть дайте, эй! – Николай слишком сильно ударил по двери, отбил руку и стал стучать ногами. Грохот разносился по всему коридору.

– Уймись ты! – недовольно сказал Михаил. – Все равно это ничего не даст. Держать будут столько, сколько решили. Так что наберемся терпения и ждем!

И он, прикрыв глаза, погрузился в дрему. Из всех троих Николай был наделен терпением в наименьшей степени. Поэтому он еще некоторое время колошматил ботинком в дверь, пока ему не надоело. Тогда он, ворча, вернулся к лавке и уселся на нее, с мрачным видом глядя перед собой.

Продержали их в этой комнате долго, несколько часов. За все это время никто к ним не пришел, никто никуда не вызвал, и даже поесть никто не принес – даже куска хлеба. Окна в комнате не было, так что определить, наступил ли рассвет и вообще какое сейчас время суток, представлялось невозможным. Однако дал знать о себе холод, откуда-то проникавший в помещение. Николай, задремавший было в полусидячем положении на лавке, зашевелился, просыпаясь. Сел, поеживаясь и протирая глаза. Сильно расстроенный Павел, кажется, так и не сомкнул глаз, а Михаила отличала одна особенность: он всегда с необычайной легкостью как впадал в сон, так и выходил из него. Вот и сейчас, потревоженный движениями Николая, он раскрыл глаза и обвел комнату взглядом, в котором не было и намека на сон.

– Пытку голодом, что ли, придумали? – пробурчал спросонья Рыжов.

– Ага, – бесстрастно добавил Михаил. – А также жаждой и лишением социальных контактов. Только не говори «Че-го?» – с усмешкой сказал он.

Быстро сбросил длинные ноги со скамьи и встал, потягиваясь и принимаясь делать наклоны и приседания, чтобы скорее согреться. В это самое время за дверью послышался скрежет, напоминавший звук вставляемого в замочную скважину ключа. Михаил моментально выпрямился, Павел тоже весь подтянулся на лавке, а Николай стал еще угрюмее.

Открылась дверь, и в ней показался… участковый Круглов. Он спокойно прошел и присел на лавку между Павлом и Николаем. Выражение лица у него было благодушным, словно он пришел в гости проведать своих хороших знакомых.

– Как ночка? – спросил словно бы между делом.

Все молчали. Круглов усмехнулся в усы.

– Да, в казенных стенах спать плохо, – будто отвечая сам себе, заметил он, качая головой.

– Слушай, Андреич! – обратился к нему Михаил. – Давай начистоту. Тебе что надо? Ты говори прямо, мы ж понимаем, что ты не нашим самочувствием пришел поинтересоваться.

Круглов обвел всех троих неторопливым взглядом.

– Понимаете, – со вздохом проговорил он. – Ни хрена вы, ребята, не понимаете!

Во взгляде его было что-то странное, похожее одновременно на досаду и тоску.

– Так ты объясни, поймем, – чуть удивленно предложил Михаил.

Круглов поудобнее устроился на лавке и снова вздохнул.

– Что ты охаешь, как старая бабка! – попенял ему Рыжов. – Есть дело – говори!

– Вам, ребята, сложно понять мое положение, – начал участковый. – Вы народ свободный, начальства над вами нет. Ни с какой бюрократией не сталкиваетесь, сами себе хозяева… На моторке прикаспийские просторы рассекаете, природой любуетесь…

– Так, у нас не жизнь, а малина, мы поняли! – перебил собеседника Михаил. – Дальше!

– Ты старших не перебивай, Миша, – придал голосу строгие нотки Круглов, однако все трое уловили в нем унылые интонации. Участковый явно пытался сейчас показаться перед ними своим парнем, оказавшимся в еще более тяжелом положении, чем они сами. – Вот что, ребята, я вам хочу пояснить, чтобы вы уразумели. Я человек маленький, подневольный. Мне что начальство прикажет, то я и делаю. Тем более времена сейчас настали такие, что не приведи Господи! Сплошная коррупция и показуха!

– Ты еще перекрестись! – посоветовал Николай. – Чего прибедняешься-то? Песни какие-то жалистные поешь! Ты к чему клонишь?

Круглов пожевал губами и сказал:

– К тому, что в последнее время вопрос о спасении рыб осетровых пород прямо костью в горле стоит. Лично президент этим вопросом озаботился, вот так-то! Лично организовал, лично первого осетра в воду опустил и даже поцеловал, если вы не в курсе. Благословил, так сказать.

– Ну а мы здесь при чем? – насмешливо спросил Михаил. – Сам говоришь, мы люди маленькие. Куда нам до президента!

– Мы все здесь при том, – со значением подчеркнул Круглов. – И действия президента – это часть про-грам-мы! – по слогам продиктовал он, словно объяснял первоклассникам основы правописания. – И программа эта внедряется повсеместно. О коррупции в рыбоохране и полиции только и талдычат! Собираются гайки закручивать и меры ужесточать – и по коррупции, и по браконьерству. И это не шутки, я вам серьезно говорю! – Круглов покачал головой. – И то, что случилось сегодня, – первый звоночек. Короче, я вокруг да около ходить не буду, расклад такой: пришел приказ оттуда, – он показал пальцем в потолок, – заловить троих-четверых браконьеров и посадить. И не просто посадить, а устроить показательный процесс. Раструбить об этом на всю область, в газетах, журналах, по телику все подробно расписать. Дескать, вот вам наглядные результаты борьбы!

Круглов посмотрел на всех троих мужчин, которые внимательно его слушали.

– Все ясно! – кивнул Михаил. – Что-то подобное я и предполагал. Козлов отпущения ищут! Вот мы ими и оказались.

– Но почему именно мы? – робко подал голос Павел.

– Ну кто-то же должен быть первым! – с веселым цинизмом произнес Михаил.

– Ну уж нет! – вмешался Николай. – Так дело не пойдет! – замотал он головой, крепко сидевшей на бычьей шее. – Дураков в другом месте ищите! Денежки, значит, все хапали, а отвечать мы должны? Дудки! Не на того напали! И ты, Андреич, запомни: если до суда дойдет, я молчать не стану! Всех за милую душу вложу, всех – и Ашота, и тебя, и начальство твое! Никто от тюрьмы не уйдет! Если уж мне сесть суждено, так я вас всех, уродов, за собой потяну!

– Угомонись, Коля! – прикрикнул на него Круглов, у которого на лбу выступили бисеринки пота. – Никто так вопрос не ставит!

– А как ставит? – зарычал Николай. – Ты тут соловьем разливаешься, про долю тяжкую рассказываешь, а сам только и думаешь, как бы в кусты сбежать!

– Погоди, Коля, давай послушаем, что Андреич предлагает, – сказал Михаил, потянув разбушевавшегося Николая за рукав.

– Да чего его слушать? – рявкнул Рыжов. – И так ясно, к чему он ведет: мы на себя все возьмем, он от начальства благодарность получит и премию пять тысяч за то, что такой крутой, браконьеров с поличным поймал! А дальше – по цепочке! Его начальство за помощь в борьбе с коррупцией новые иномарки себе купит, а чиновники – еще одну виллу на Канарах! И все нашей кровью! Вы что, мужики, не понимаете, что ли? Они же нас специально подставили, под монастырь подвели! А рулил всем вот этот гад! – Он ткнул толстый палец в сторону Круглова.

– Так, ты тюрьмы избежать хочешь или нет? – заорал на него участковый.

Николай осекся на полуслове, ворча что-то себе под нос, но отвечать не спешил.

– Хочешь или нет? – повторил Круглов, не снижая тона.

– Хочу! – огрызнулся Рыжов.

– Тогда разоряться прекрати и дальше слушай! Мне никакого резона сажать вас нет! Но повторяю: я лицо подневольное. Мне приказали найти браконьеров – я нашел. А вот если вы сумеете кого другого найти вместо себя, то все будет путем! Городской полиции и рыбоохране все равно, кого сажать, лишь бы дело было закрыто! Так что послушайте моего совета… – Круглов придвинулся ближе и понизил голос: – Ищите лопухов, которых можно вместо себя подставить! Только не просто так, а чтобы их с поличным взять! И чтоб все заранее продумать, чтобы комар носа не подточил! Чтобы с доказняком порядок полнейший был! Доказательства чтобы как на блюдечке лежали! Тогда их и посадят.

Повисла тишина. Круглов, выговорив наконец все то, что собирался, открытым текстом, умолк и перевел дух.

– А дальше? – первым нарушил молчание Михаил.

– А дальше все по списку, – ухмыльнулся Круглов. – Их сажают, я благодарность получаю, начальство довольно и спокойно.

– И едет на Канары? – язвительно спросил Михаил.

– Ну и пускай себе едет! – громыхнул кулаком по лавке Круглов. – Не завидуйте! У начальства свои деньги, у нас свои! У них другой уровень, и бог с ними!

– Набожный ты какой! – ввернул Николай. – Небось в рай надеешься попасть? На чужом горбу въехать? А я…

– Тихо! – резко прервал его Михаил, явно раздумывая. – Значит, четверых лопухов, говоришь, надо найти? Тогда все в ажуре будет?

– Можно троих! – разрешил Круглов.

– А нам гарантии какие?

– Мое честное слово! – важно сказал участковый.

– Ха-ха-ха! – раздельно выговорил ему прямо в лицо Михаил. – Ты уж так больше не говори, Андреич, а то я разрыдаюсь!

– Вам сейчас не о гарантиях думать надо, а как шкуру свою спасти, – нервно заметил Круглов. – Но со своей стороны могу обещать: как только трое браконьеров будут взяты с поличным, ваше дело автоматически закрывается. Все материалы окажутся у меня, я их при вас уничтожу. И все! Не было никакого дела, не было никакой рыбы! Ну? Как расклад?

Он посмотрел на мужчин. Все трое переглянулись.

– Где бы еще найти таких дураков… – проговорил Михаил, что-то прикидывая в уме.

– Найдете! – оптимистично заявил Круглов. – Думайте. Если согласны – сейчас домой поедете. Я даже по доброте душевной могу на своем драндулете подбросить. Нет – сидите.

– Домой? – встрепенулся Павел.

– Домой, домой. В Бережное, – подтвердил Круглов.

Михаил посмотрел на своих подельников, потом кивнул и твердо произнес:

– Мы согласны!

– Вот и ладненько! – Участковый сразу повеселел, глаза его заблестели.

Он посмотрел на мужчин и спросил дружелюбно:

– Вы, поди, проголодались? Сейчас я распоряжусь насчет обеда…

– Нет уж, благодарим покорно! – прижав руки к груди, саркастически проговорил Михаил. – Мы уж как-нибудь до дома потерпим. Только ты доставь нас поскорее.

Круглов прокряхтел что-то и пошел к выходу.

– Андреич! – окликнул его Павел.

Участковый обернулся.

– Ты мне вот что объясни. На фига надо было нас сюда тащить? Неужели не мог там, на реке, все это объяснить?

Круглов усмехнулся.

– А чтобы вы прониклись всей серьезностью ситуации, – сказал он. – И на своей шкуре ощутили, какова она, тюремная жизнь!

– Эх, и гнида же ты, Андреич! – с чувством произнес Николай.

– Так, а лодка наша где? – сузил глаза Михаил.

– На месте ваша лодка! Стоит, родимая, хозяев дожидается! – ответил Круглов. – Так что, едете?

Все трое, хоть и были злы на участкового, не стали заставлять себя уговаривать. Поднявшись со скамьи, все потянулись вслед за Андреичем. Дежурный, выпускавший их, не сказал им ни единого слова. На проходной тоже не задали никаких вопросов – пропустили без всяких задержек. Круглов на прощание козырнул дежурному и двинулся к своей машине. Павел, Михаил и Николай молча влезли туда же. Весь оставшийся путь они не разговаривали с участковым, каждый думая о том, как выпутываться из того положения, в которое они влипли.

Глава третья

– Ну так что, решили?

Антон поднял наполненную пивом кружку, подул на пену и, оглядев приятелей заговорщицким взглядом, подмигнул обоим. Илья кивнул, и взгляд Антона тотчас стал довольным и спокойным, как бы говоря: «Ну вот и отлично, другого я и не ожидал». Антон уже поднес было кружку к губам, предвкушая удовольствие от холодного напитка, но перед этим посмотрел на Славика, и выражение его лица переменилось. Славик выглядел смущенным и виноватым. Он молча смотрел перед собой и бесцельно крутил в руке взятый с тарелки сухарик. Антон невольно опустил кружку.

– Ну так решили, Слава? – уточнил он.

– Понимаешь, Антоха… – со вздохом заговорил Славик. – Я не могу. Никак не могу.

– Да ты что? – изумленно спросил Антон. – Мы же еще год назад договаривались! И Серега нас ждет.

Славик снова вздохнул. Потом посмотрел на Илью и проговорил:

– Я уже Веронике обещал на море…

Антон растерянно перевел взгляд на Илью, словно ожидая от него поддержки. Илья, всегда немногословный, лишь пожал плечами. По его лицу сложно было догадаться, что он думает по этому поводу, однако Славик, хорошо знавший обоих друзей много лет, отлично понял, что своим решением внес разлад в общие планы. Тогда он заговорил торопливо и оправдываясь:

– Ребята, вы не обижайтесь только… Просто Вероника пожаловалась, что мы с ней ни разу на море не ездили. А у нее все подружки каждый год там отдыхают. И вообще мы еще ни разу с ней в отпуск вместе не ездили. Я все работаю, работаю… А тут наконец удалось в кои-то веки полноценный отпуск получить. Ну, и как я ее брошу? Нехорошо…

– Ну так бери ее с собой! – живо подхватил Антон. – Машина у тебя большая, места всем хватит!

Он подтолкнул Илью, однако тот вновь лишь кивнул, выражая согласие. Но Славик воспринял предложение явно без воодушевления.

– Не поедет она, – пробормотал он. – Я уже предлагал, так она меня на смех подняла. Чего, говорит, мне делать в твоей богом забытой деревушке?

– Не в деревушке, а в селе! – поднял палец Антон.

– Для нее это без разницы! – махнул рукой Славик.

– Да ты только подумай! – Антон решительно отодвинул кружку и наклонился к Славику. – Там такая природа! А рыбалка! Это же дельта Волги, рыбная сокровищница! Она такого никогда в жизни не видела!

– Не любит она рыбалку, – отмахнулся Славик. – И вообще, она отдыхать хочет. С комфортом! – подчеркнул он.

– Будет ей комфорт! Серега же обещал, что предоставит нам царские условия! У него половина дома пустует. Выделим вам отдельную комнату как будущим молодоженам… Речка в двух шагах. Купайся, загорай сколько душе угодно! Не хуже, чем на море! К тому же на Черноморском побережье ступить некуда, там весь пляж словно одна гигантская подстилка. Был я там в позапрошлом году, и больше ни ногой! Кругом одни телеса, того и гляди наступишь! А там – благодать! Народу мало, тихо, спокойно. А уж по деньгам насколько выгоднее! Едем своим ходом, за жилье платить не надо, питаться опять же просто! Рыбы наловил, нажарил – вот тебе и первое, и второе!

– На одной рыбе месяц тянуть? – Славик позволил себе язвительные интонации, хотя и понимал, что не совсем прав, подводя друзей.

Славик Капитонов, Антон Данько и Илья Храмов пять лет назад окончили волгоградский университет, факультет экологии и природопользования. Они и раньше были знакомы, поскольку жили неподалеку друг от друга. Илья с Антоном даже учились в одном классе. Славик примкнул к ним на подготовительных двухгодичных курсах, окончив которые все трое благополучно поступили в университет. Вместе с ними учился и Серега Воеводин. В отличие от местных Славика, Антона и Ильи Серега приехал из поселка Бережного Астраханской области, но это не помешало ему как-то легко и быстро влиться в их компанию и занять там свое, законное место. Дружба сложилась крепкая, все студенческие годы четверка была неразлейвода. За пять лет учебы чего только не было! Студенческие годы обычно остаются в памяти на всю жизнь, поскольку богаты на события, эмоции и впечатления. Юность есть юность, в ней все воспринимается особенно остро. Даже острее, чем в детстве.

И вот теперь, спустя пять лет после окончания университета, друзья договорились наконец встретиться и провести вместе отпуск. Ну, волгоградская троица-то и так периодически пересекалась, а вот Воеводин, с тех пор как уехал к себе в Бережное, в городе не был ни разу. Правда, это не мешало им поддерживать связь, периодически перезваниваясь.

Серега-то и пригласил их к себе в поселок. После женитьбы на своей землячке по имени Наташа, о которой он еще в университете прожужжал друзьям все уши, Воеводиным стараниями тестя достался просторный дом на две половины. Правда, вторая пустовала, поскольку жили они втроем с год назад родившимся сыном Егоркой, и у Натальи, занятой ребенком, просто не хватало сил содержать еще и вторую часть. Пускать же туда квартирантов не хотелось, во-первых, из-за лишнего беспокойства – не каждый согласится жить бок о бок с посторонними людьми, а во-вторых, потому, что подобный бизнес в поселке был не очень востребован. В основном у всех местных жителей имелось свое жилье и снимать дополнительное не было надобности. Да и не принято. Небольшой поселок Бережное отличался устоявшимися традициями и по менталитету был близок российской глубинке, с ее нравами, слухами, сплетнями и огромным значением того, «что скажут люди». Словом, глухая провинция в самом классическом смысле.

Однако бывших однокурсников это нисколько не пугало, даже наоборот, прельщала романтика волжских островов, раскиданных между многочисленных проток, жизнь в условиях, отличавшихся от привычных благ цивилизации, да и встреча с другом юности сулила много интересного. К тому же у Антона Данько был еще и свой интерес в этой поездке: после окончания университета он подался в журналистику, где, к собственному удивлению, проявил себя весьма успешно и даже порой замахивался на художественные произведения. Пока, правда, он ограничивался малоформатными рассказами, но в душе вынашивал план написать повесть или даже роман на тему реалий современной жизни.

Антон был не единственным, кто после учебы отклонился от выбранной профессии. Собственно говоря, из всех четверых только Илья Храмов трудился согласно полученному образованию: он работал экологом при крупном предприятии, занимавшемся строительством промышленных объектов, и деятельность его сопровождалась оценкой воздействия на окружающую среду, чем и занимался Храмов.

Славик Капитонов, год проработав в школе учителем экологии, устав от нищенства и бесконечных комиссий, проверок, педсоветов и выходок учеников, коих не сильно превосходил по возрасту, помыкался после увольнения то здесь, то там. И в конце концов плюнул и в сердцах принял предложение своего дяди поступить под его начало. Аркадий Петрович возглавлял фирму по продаже цветных металлов, которая приносила ему неплохой доход. Однако Славик поначалу отказывался, отнекиваясь тем, что специфика его образования все-таки далека от той, в которую ему предстояло окунуться. Однако дядя говорил, что это не главное, к тому же все родственники были за, и Капитонов, когда в очередной раз получил зарплату и понял, что ее едва хватает, чтобы протянуть месяц, в сердцах согласился на предложение Аркадия Петровича.

Работа сильно отличалась от той, к которой готовил себя все пять лет интеллигентный Славик, отнимала кучу времени и нервов, но зато обладала неоспоримым плюсом под названием «деньги».

Зарплата, которую получал Капитонов за совершаемые сделки, конечно, не была адекватна заработку дяди, занимавшего пост генерального директора и являвшегося по сути хозяином предприятия. Но даже эти деньги после долгих мытарств казались Славику пределом мечтаний. Да и друзья, Антон с Ильей, были согласны, что зарплата приличная. И родители были довольны. Словом, все, кроме Вероники. А ее мнение было для парня, пожалуй, наиболее важным…

Славик познакомился с ней полтора года назад и с первой же встречи оказался буквально очарован девушкой. Она была яркая, уверенная в себе и очень красивая. Собственно, именно красота Вероники и сразила его так, что обычно рассудительный, но немного наивный, склонный к романтике Славик потерял голову.

Помимо красоты, Вероника отличалась довольно капризным нравом, но Капитонов воспринимал ее прихоти как должное, всего лишь как естественные желания амбициозной девушки, хотя, по сути, основания для амбиций и ограничивались ее красотой.

Вероника была девушкой образованной, она окончила факультет фармакологии в волгоградском мединституте, но работать по специальности не спешила. Да и вообще не слишком-то стремилась работать, постоянно заявляя о том, что училась не для того, чтобы горбатиться за гроши, что она мечтает о настоящей карьере и что вообще содержать женщину – обязанность мужчины. То есть его, Славика, обязанность, поскольку именно он официально считался ее бойфрендом.

Капитонов же воспринимал собственную роль несколько иначе, он считал себя ни больше ни меньше будущим мужем Вероники. Уверенность в том, что у них будет семья, была непоколебима. И он, тогда еще начинающий менеджер крупной компании, из кожи вон лез, чтобы удовлетворить запросы Вероники, которые оказались немалыми.

Деньги, заработанные Славиком в бизнесе дяди и ради которых он жертвовал многим – временем, сном, даже увлечениями, поскольку ради работы пришлось отказаться от любимых шахматных турниров, которые раньше он посещал три раза в неделю по вечерам, – очень быстро расходились на то, чтобы сводить Веронику в новый дорогой ресторан, свозить в аквапарк, в санаторий, да и просто чтобы купить ей новое колечко или телефон. Славик не был жадным, и ему даже нравилось доставлять Веронике удовольствие. Смущала его лишь реакция девушки: вместо благодарности она чаще всего сравнивала его подарки с тем, что имели ее подруги, и сравнение это было явно не в пользу Капитонова. Лена, например, ездила со своим молодым человеком в Испанию, а Света получила на день рождения шубку стоимостью в три месячных зарплаты Славика… И как ни пытался он убедить Веронику в том, что не все дается сразу, что нужно подождать и что не столь уж «нищенски» они существуют, Вероника стояла на своем. Надувала красивые губки, морщилась и даже не разговаривала со Славиком. А тот лишь вздыхал, больше всего боясь потерять ее, и выполнял очередной каприз.

При этом Славик отмечал про себя, что Вероника частенько противоречит сама себе: обвиняет его в том, что он недостаточно зарабатывает, чтобы ни в чем себе не отказывать, и при этом жалуется на то, что Славик уделяет ей мало времени, что часто занят по вечерам и даже в отпуске практически не бывает, а если у него и получается, то длится он не дольше одной недели. На возражения Славика о том, что приходится делать выбор либо деньги, либо отдых, Вероника реагировала обычным для нее обиженным выражением лица и язвительным намеком, что настоящие мужчины умудряются совмещать и то и другое.

Славик понимал, что за этим стоит инфантилизм и, что там греха таить, не слишком высокий уровень интеллекта, но даже не помышлял о том, чтобы высказать девушке свои претензии вслух.