Kitabı oku: «Несовместимые. Книга третья»
Посвящается,
моим читателям, которые полюбили всем сердцем эту историю. Благодаря вам я продолжаю писать.
Глава 1
Элла
2 года и 7 месяцев спустя.
Тишина обволакивает. Сейчас весь мир вокруг затих, будто позволял полностью погрузиться в разговор с самыми близкими мне людьми. Только вот, увы, мне придется вести монолог, и ни на одно свое слово я не получу комментария или ответа на заданный мною вопрос.
Так всегда бывает на кладбище.
Я склонилась и положила живые цветы на зеленый газон, который укрывает собой могилы моих родителей. Белые пионы – символ любви мамы и заботы отца. Для меня эти цветы особенные, несущие глубокий смысл. Как только я беру их в руки, на меня тут же хлынут воспоминания и все они яркие, живые и такие необходимые, чтобы мой внутренний мир снова зарядился позитивом.
Выдохнув, я выпрямилась и убрала выбившие передние пряди волос за уши, обнимая себя за плечи. Я молча уставилась на гранитные камни, на них выгравированы имена моих родителей, которые вот уже какой год покоятся в своих могилах, а мне до сих пор больно это осознавать.
Еще больнее это осознавать, когда я чаще, чем обычно, чувствую себя одинокой. Поэтому я часто прихожу к родителям, чтобы просто поговорить, излить свою душу. К монологам я привыкла и для меня это уже не кажется таким странным делом, и все благодаря тому, что часто их вела, пока Деймон и отец находились между двумя мирами.
Теплый августовский ветер мягко обдувал мое лицо, теребя мое черное легкое платье чуть выше колен. Мой траур по самой себе еще не кончился, и создается такое впечатление, что он уже навечно. Время летит, замуровывая мою душу в камень, где находятся в плену боль, страдания и ненависть. Но такой способ исцеления не приносит мне облегчения. Я чувствую тяжесть, и порой мне даже становится трудно дышать.
Я медленно села на корточки между могилами мамы и папы и поджала губы, не зная, что сказать сегодня, чтобы не ранить себя снова еще сильнее. Моя душа стала бездонной, там таится много откровений, и я всегда нахожу, о чем поговорить с родными, но сегодня мне тяжело сосредоточиться на главном, поскольку меня обволакивает острое чувство разочарования в своей жизни.
– Вот, мне двадцать два. Подумать только.
Я тяжело вздохнула и зажмурилась, прикусив нижнюю губу. Я уговаривала себя больше не ронять слезы на могилах моих родителей. Говорят, на небесах им тяжело от этого.
– Я знала, как сложится моя жизнь. В эти годы я должна быть счастливой, учиться, познавать любовь, все чаще думать о своей собственной семье.
Я усмехнулась и прикрыла рот ладонью.
– Но я оступилась, пока шла к этому. Поэтому настала задержка, я отстаю от такой жизни. Я только начинаю подбираться к ней. Вот скоро будет мой второй год на учебе. – Я взглянула на имя мамы на камне, а затем опустила голову. – Я продолжаю изучать окружающую среду и мне все больше нравится. Да, это далеко от психологии, но я вряд ли уже смогу стать компетентным психологом. Миссис Финкель посоветовала повременить с этой специальностью и отправила меня на этот путь. Сказала, что природа поможет мне восстановиться. И знаете, она права. На практиках мы выезжаем за город и изучаем различные местности, и я отвлекаюсь.
Я шмыгнула носом и посмотрела на голубое небо.
– В глубине души я понимаю, что это совсем не та жизнь, которую я хотела. Мои мечты и планы разрушились, и это принесло мне сильную боль. – Я вздохнула и снова посмотрела на могилы родителей. – Не все так плохо же, правда? Я учусь и мне нравится. Это пока все, что могу для себя сделать, чтобы вытащить себя из мрака.
Я облизала иссохшие губы и простонала, почувствовав в сердце болезненный укол.
– Это все, больше ничего не могу. Вторая часть моих мечтаний вовсе невыполнима. Я не могу больше представлять себя в роли хорошей жены и матери. Не могу увидеть рядом с собой мужчину. То есть…другого мужчину. Есть один единственный, который не выходит из моих мыслей и сердца, но я ругаю себя за это, потому что даже его тени не должно быть в моей жизни. Мама…мне тяжело. Ты хотела, чтобы я познала настоящую любовь, плескалась в счастье. Но я прыгнула в неизвестность и думала, что она меня там ждет, что я найду ее. Вместо любви меня поглотили замешательство, страдания, боль и разочарование. Я ошиблась. Любовь была иллюзией. Эта та разновидность любви, которая только губит и закрывает глаза на настоящее, что окружало меня.
Я смотрела на имя мамы и слезы вышли из глаз, скатившись крупными бусинами по щекам.
– Он посмотрел на меня, и я отдала ему свое сердце. Без вопросов. Я доверилась. Он всегда был моей слабостью. Чем-то, в чем я не могла себе отказать. Я за секунду расплывалась перед ним в улыбке, смотрела на него так, словно он весь мой мир. Я чувствовала счастье рядом с ним. И это он давал мне в самые тяжелые времена моей жизни, отчего я стала еще сильнее зависима. И теперь мне трудно избавиться от него. Он стал единственным, кому я готова была сдаться. Он был единственным мужчиной, которого я хотела отнять у всего мира и присвоить только себе. К которому я хотела уйти, спрятаться в его объятиях, зная, что его руки убили множество людей. Я готова была отказаться от всех своих принципов, только бы быть с ним и спрятаться от этого страшного мира. Но он все разрушил одним непростительным поступком, из-за которого твой муж сейчас лежит рядом с тобой.
Я прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать рыдания. Зажмурилась и всхлипнула, быстро вытирая мокрые щеки, по которым непрерывно текли слезы.
– Все говорят: «Забудь его», «Убей его внутри себя». Но как это сделать, когда мое неугомонное сердце все еще живет им? Мне паршиво от этого! – Я взглянула на могилу отца. – Папа, прости меня за это. Я должна отомстить за тебя, но твой убийца когда-то помог тебе отомстить за маму. Я не знаю, что мне делать. Мое сердце разрывается на части! Я продолжаю его любить и ненавидеть. Меня это убивает!
Я упала на колени, впиваясь ногтями в зеленый газон и разрыдалась.
– Я устала от этих чувств!
Что бы я не делала, но мне тяжело забыть его. Я вижу его во снах и, порой, впадаю в транс, когда пытаюсь вспомнить его запах. Иногда я настолько отчаянно хочу вспомнить его, что, когда обнимаю Эльвиру, пытаюсь найти знакомый мужской аромат на ней. Будто она, как его сестра, хранит этот запах.
Иногда мне хотелось поехать в ту самую квартиру, где мы погружались в счастье и удовольствие, чтобы вновь оказаться в мире, где продолжает бродить его аура. Но я снова и снова дергала себя от этих мыслей и множество раз повторяла себе, что это неправильно. Запретно. Как тяжело бороться с желаниями сердца. Но я все же рискнула бросить вызов и пока держусь. Я пытаюсь построить другую жизнь, где его не будет никогда. Это мучительно тяжело, но я хочу и могу справиться. Мне осталось избавить свой внутренний мир от него, и тогда я смогу ощущать жизнь так, как следует. Так, когда она ни от кого не зависит.
Миссис Финкель делает все для этого, но это уже длится слишком долго. Не придумали еще такую терапию, которая могла бы помочь избавиться от любви к неправильному человеку, с которым мы несовместимы. Все зависит лишь от меня самой.
«Ты должна заполнить себя чем-то. Занятиями, людьми. Отвлечься. Постоянно крутиться в противоположном русле и тогда у нас все получится.»
Слова моего психолога постоянно в моей голове, и я стараюсь следовать ее принципу. От безделья действительно мысли пожирают сердце и мозг, заставляют лезть на стены или спрыгнуть с крыши от невыносимого ощущения тоски. Поэтому я много и усердно учусь, выхожу на стипендии, чтобы жить полноценно и не зависеть от брата. Сейчас у него своя семья, и он не обязан опекать меня.
Я вернулась в квартиру, в которой уже как почти три года живу одна. Бросила сумочку на кресло в прихожей и сняла туфли, переобувая тапочки. Я планировала сразу же залезть под душ и освежиться, снять с себя напряжение, которое получила, пока изливала свою душу родным, а потом просто лечь спать. Да, я еще и бесконечно много сплю. Сны иногда бывают невыносимыми, поскольку связаны с темным прошлым, а иногда они яркие и заполняют меня энергией.
Но мои планы разрушили те, кто без приглашения проник в мою квартиру. Я застыла в гостиной, когда увидела множество белых шариков и накрытый стол самыми разными вкусностями. Я схватилась за сердце, когда гости хором выкрикнули: «С Днем рождения!» и начали хлопать с широкими улыбками.
– Только не говори, что ты забыла! – с упрёком выкрикнула Брук и помчалась ко мне с подарком и своими объятиями.
– Не забыла, но точно не планировала торжества, – выдавила я из себя, пока Брук меня крепко обнимала.
– Что? Двадцать два года исполняется не каждый год, – присоединилась Эльвира с возмущениями.
– Как и двадцать лет, и двадцать один год, – напомнила я ей ее слова, которые она повторяет из года в год.
– Нам не нравится твой пессимизм, – проговорил Деймон и поднял меня, чтобы закружить. Естественно, этим он вызвал у меня смех, чего мой брат и добивался.
– Перестаньте мучить девочку, – защитила меня Марта и вручила маленькую коробочку. – Я дарю тебе амулет от невзгод.
Я тепло улыбнулась и поцеловала Марту в щеку. Это была подвеска в виде ангела, крылья которого были белыми и раскрытыми, а руки сложены в молитву.
– Спасибо, – прошептала я.
Мой пессимизм говорит, что ни один амулет не защитит меня от невзгод этого мира. Один я уже как-то потеряла там, где нельзя было, и привела себя к уничтожению.
Раздался детский плач, и все повернули головы на дверь моей спальни.
– Наша принцесса проснулась, – проговорил Деймон.
– Вы бы еще громче орали, – возмутилась Брук.
Эльвира уже дернулась с места, но я остановила ее, схватив за плечо.
– Нет, вы тут сидите, празднуйте мой день рождения, а я пойду к ней.
Не дожидаясь комментариев, я направилась в свою спальню и закрыла за собой дверь, на секунду прижавшись к ней спиной и затылком, прикрыв глаза. Я настроила себя на иной лад и широко улыбнулась.
– Моя маленькая племянница, ты уже проснулась?
Посреди кровати, на белой пеленке, лежала дочь Эльвиры и Деймона, размахивая ногами. Я приблизилась к ней и села рядом, погладив по черным волосам. День, когда она родилась, стал самым незабываемым событием в моей жизни. Как и день, когда Эльвира сказала, что она беременна.
Эльвира и Деймон поженились два года и шесть месяцев назад, в феврале. Это случилось неожиданно. Никакого пышного торжества не было. Деймон просто взял Эльвиру за руку, когда мы сидели, праздновали ее день рождения, и сказал, что чертовски сильно хочет жениться на ней, поэтому сейчас же едут расписываться.
Жизнь у всех продолжается, когда я застряла в определенном отрезке времени и не способна двигаться дальше. Вернее, стараюсь двигаться, но это происходит на автомате.
Их малышке уже год и пять, и она растет очень познавательным и милым ребенком. Ее назвали Джейн – милосердие. У нее настолько невинное личико, что мне постоянно хочется улыбаться. Ее голубые глаза, как у отца, смотрят так пронзительно, словно малышка вычитывает всю душу. И кажется, что мне не скрыть от нее своего истинного состояния, как бы я не старалась широко улыбаться ей. Рядом с Джейн мне всегда спокойно, поэтому я часто провожу с ней время после учебы. А на каникулах вовсе не отхожу. Поэтому и сейчас ушла с праздника, который посвятили мне, только чтобы находиться в покое.
Может, меня так сильно тянет к малышке, потому что я сама никогда не смогу родить такую и рядом с ней пытаюсь заполнить эту образовавшуюся пустоту? А может…хотя, иного «может» у меня нет.
Я легла рядом с ней, опираясь локтем в матрас, а другой рукой я поглаживала пальцами ее нежное лицо. Сейчас я даже не могу сказать, на кого она больше похожа. Думаю, с возрастом станет яснее. Я пощекотала ее, и девочка издала визжащий смех.
В это время дверь отворилась, и в спальню вошла Эльвира. Она приблизилась к постели и с теплой улыбкой наблюдала за нами.
– Джейн очень повезло с тетей.
– Да, наверное, – пробормотала я, не отрывая глаз от малышки, которая сосредоточенно осматривала мою руку и сжимала своими маленькими пальчиками мои пальцы.
– Ты будешь хорошей мамой, Элла.
Я тихо вздохнула и сделала вид, что слова Эльвиры не ударили меня по сердцу острием кинжала. Все еще надеются, что я когда-нибудь полюблю и создам свою семью. Все надеются на чудо. Они бы ужаснулись, узнав, какого размера лед образовался в моем сердце, в котором застыли сильные чувства к одному единственному. И это чувство с презрением отторгает другие.
– Ты уже хорошая мама, – с улыбкой проговорила я, поднимая глаза на Эльвиру.
Ее немного смутили мои слова.
За эти годы она практически не изменилась. Внешне все та же красивая и привлекательная Эльвира, по которой мой брат сходит с ума. В ней лишь добавились кое-какие качества. Например, материнский инстинкт, который, в свою очередь, добавляет в Эльвиру больше ответственности, отчего ее теперь не вывести ни на какие вечеринки. Брук как-то пыталась это сделать, но у нее ничего не получилось. Это было год назад. Годы добавили нам больше зрелости, что внесло серьезности нашему характеру. Теперь мы вряд ли когда-нибудь снова пойдем в клуб, и вряд ли мои подруги будут напиваться, а я за ними следить и избегать катастрофы. Многое изменилось с того времени. Словно жизнь поделилась на до и после.
– А если я попрошу тебя последить за Джейн сегодня и завтра я останусь хорошей мамой?
– Ну конечно. Мама – это не значит физически рядом двадцать четыре на семь.
– Ты всегда умела оправдывать, Элла. За это я люблю тебя еще больше.
– Без проблем.
– Просто я уже не могу смотреть на себя в зеркале. Я не ходила на эпиляцию три месяца, бритва портит мою кожу. Мой маникюр самодельный и это ужасно. Выщипывать брови без боли я тоже не умею. Массаж в исполнении Деймона – никчемный. В общем, мне необходимо привести себя в порядок, иначе я сойду с ума и буду относить себя к тому ряду мамочек, которым плевать на свой внешний вид. Они же безобразны, – шепотом добавила она, будто ее могут услышать эти самые мамочки и наказать за такие слова.
Я не сдержала своего смеха и расхохоталась не только словам Эльвиры, звучавшие из ее уст как мольба о помощи, но и ее страдальческому выражению лица, который больше походил на смешной.
– И после всех процедур ты, конечно, решишь предстать перед Деймоном во всем своем величии, поэтому я буду сидеть с Джейн и ночью.
– Ты очень наблюдательна. Я обязана снова соблазнить этого мужчину, иначе он сбежит от меня, как от страшилища.
– Он от тебя? Нет. Ты для него как его любимая работа. Вы на одной полосе.
– Для меня это главный комплимент, ты знала?
Мы посмеялись.
– Секс в нашей жизни присутствует, но это не то. Я хочу хотя бы на одну ночь вернуть наш медовый месяц.
– Опустим подробности вашей семейной жизни в интимном плане, – попросила я, выставив руку.
Я снова посмотрела на Джейн. После сна она остается спокойной ровно на полчаса. Скоро она начнет разрушать мою спальню. Когда я говорю, что она растет милым ребенком, то опускаю некоторые подробности, чтобы не испортить впечатления, ведь если судить по внешности, то Джейн – самый невинный ребенок всего земного шара.
Я все еще чувствовала на себе изучающий взгляд Эльвиры и понимала, что скоро она начнет не самый приятный разговор, который будет касаться меня. Избегать у меня не всегда получается, поэтому мне приходится уже настраивать себя.
– Элла, я давно не спрашивала у тебя, как ты.
Я на секунду закрыла глаза.
– И не стоит начинать это делать, – ответила я со слабой улыбкой. – Я три раза в неделю общаюсь с психологом, поэтому в норме. То есть я более нормальная, чем была раньше. Надеюсь, я донесла до тебя свое «как я», и ты больше не будешь у меня этого спрашивать.
Я шире ей улыбнулась, глядя в серые глаза, которые уже не горят энтузиазмом как минуту назад, когда Эльвира рассказывала о совместных вечерних планах с Деймоном. Я улыбалась ей, чтобы избежать резкости и сухости, возможно, даже грубости и отстранённости. Я не хочу, чтобы близкие мне люди думали, что я сторонюсь их или не желаю видеть. Просто я не люблю, когда у меня спрашивают о том, как я. Я не знаю, что ответить. А еще устала видеть сожаление на лицах близких людей.
Эльвира вздохнула и больше ничего мне не ответила. Им сложно понять меня отныне, поэтому никто не говорит ничего лишнего, если они решают заговорить обо мне со мной же. Я, видимо, хорошо донесла до близких, что у меня нет желания копаться в своем внутреннем мире лишний раз и рассказывать всем о том, что там происходит. Мне хватает миссис Финкель и ее бесконечных вопросов, которые копают мою душу.
Мы с Эльвирой вышли из спальни через полчаса. Я несла в руках Джейн, которую тут же у меня забрал Деймон. Он редко видит ее в силу своей работы, поэтому за их отношениями я готова наблюдать вечность.
Мой брат был сердцеедом, но сейчас он выбрал одну единственную женщину и создал с ней семью. Оказывается, Деймон еще и чудесный отец, который не просто любит, а обожает свою дочь. Не думала, что он решится так сразу на ребенка после свадьбы. Такое ощущение, будто он всегда боялся потерять Эльвиру и решился на ребенка, который только скрепит их союз.
Его крепкие руки бережно обнимали Джейн, пока та сидела у него на коленях. Деймон был не из тех мужчин, которые боялись взять малышку в руки в первый ее день в этом мире. Он даже присутствовал на родах Эльвиры, наплевав на свое ночное дежурство.
Крики Эльвиры я услышала в два часа ночи, когда спала в их доме, в соседней от их спальни комнате. Когда Деймона не было рядом, я оставалась с Эльвирой, поскольку последние месяцы беременности самые напряжённые, да и брату так было спокойнее находиться на работе. Я наперед знала, как действовать, поскольку настраивала себя месяц. Сумка уже заранее была готова, мне оставалось загрузить Эльвиру в машину и быстро довезти ее до роддома. По пути сразу позвонила Деймону и сообщила о том, что он скоро станет отцом. В эту же минуту он вылетел из своего отдела, чтобы быть рядом с женой.
В те дни я особенно гордилась своим братом.
Через час я проводила Марту. Все эти годы она была со мной и компенсировала отсутствие бабушки. Я живу одна, поэтому мало уделяю времени генеральным уборкам и готовке. Марта часто оставалась со мной на несколько дней, и меня это радовало. Еще сильнее я рада тому, что связанные с ним люди, которые сейчас постоянно рядом со мной, не напоминают мне о нем.
Мы с Эльвирой относили тарелки на кухню, где Брук уже принялась их мыть. Деймон оставался с Джейн и компенсировал свое отсутствие. Из гостиной доносился детский тонкий смех и мужские нелепые вопли.
Брук сосредоточенно мыла тарелки, но выглядела задумчивой. Мы переглянулись с Эльвирой, и это не осталось незамеченным от нашей озабоченной подруги.
– Что такое? – нахмурилась она. – Почему такие лица?
– Просто мы переживаем, – ответила честная Эльвира, разозлив Брук своим ответом еще сильнее.
– Нечего переживать. Не смейте спрашивать меня о Джоне!
– И в мыслях не было, – сказала я и пожала плечами.
– Эм, что же, я убегаю. Меня уже ждут в салоне.
– Кто-то по салонам шастает! – возмутилась Брук.
– Да, а ты, к сожалению, страдаешь по Джону, – проговорила я без зазрений совести, поскольку это чистая правда.
Брук поставила тарелку на поверхность стола слишком резко, что по ней пошли трещины.
– Минус одна тарелка, – пробубнила я и достала из-под раковины корзину с мусором, чтобы выбросить несчастную посуду, которая испытала на себе ярость моей подруги.
– А Джейн остается с папашей?
– Нет, со мной. Я у них вроде персональной няни.
– Я думала, ты со мной посидишь, – с грустью сказала Брук.
– Чтобы я послушала очередной рассказ о том, какой Джон придурок, идиот и самый ужасный мужчина на планете? – перечислила я характеристику Джона, сгибая пальцы.
Брук нахмурилась и резко отвернулась от меня. Она выключила воду и сняла с себя фартук, кидая его на стол.
– Я понимаю, что он твой друг и ты находишься меж двух огней, но я твоя лучшая подруга! Сама в таком случае разбирайся со своей посудой.
– Думаю, целее со мной будет.
Брук издала страдальческий вопль и покинула кухню. А вскоре и покинула мою квартиру.
– Ты не слишком резка с ней? – заговорила Эльвира.
– Нет, в самый раз. Они с Джоном сходятся и расходятся несколько раз в месяц. Уже нет смысла утешать ее, поскольку постоянно происходит одно и тоже. Если бы было что-то серьезное, то я бы не оставила ее, – оправдалась я.
Эльвира кивнула, соглашаясь со мной.
– Ладно, я тогда побежала. – Она поцеловала меня в щеку. – Спасибо и до скорого.
Эльвира попрощалась с Джейн, и они с Деймоном покинули нас.
– Ну что, малышка, остались только мы с тобой. Сейчас придумаем, чем займемся.
Джейн так часто остается со мной, что уже нет необходимости в том, чтобы Эльвира оставляла сумку со всем нужным, чем можно обеспечить малютку вне дома. Ее одежда занимает отдельную полку в моем шкафу. Бутылочки и игрушки находятся в специальном отведенном месте, как и купленные мною памперсы, а молоко никогда не исчезает из моего холодильника, в отличие от других продуктов. Сегодня, естественно, после небольшого торжества по случаю моего дня рождения, он забит полностью.
Я постелила на пол плед, разбросала игрушки, и мы с Джейн играли в цвета и формы, распределяя их в нужном порядке на палочке, достраивая пирамиду, как в дверь позвонили.
Я быстро встала на ноги и побежала к выходу, чтобы открыть дверь своему гостю. Я даже в глазок не посмотрела, уже предполагая, кто это может быть.
– Прости, что я опоздал, – тут же начал оправдываться Джон, когда я открыла дверь.
Я отошла назад, позволяя ему войти в прихожую. Джон закрыл за собой дверь и снял с себя пиджак.
– Я не планировала это торжество, поэтому тебе не за что извиняться.
– Навалилось много работы, поэтому я не пришел вовремя, – продолжал он нелепо оправдываться.
Я скрестила руки на груди и состроила недовольную гримасу, показывая ему, что мне не нравится его вранье.
– Или ты просто избегал Брук, потому что знал, что она будет тут.
Джон шумно выдохнул и опустил голову.
– Я все понимаю, если бы вы оказались в одном помещении сейчас, то началась бы третья мировая.
– Твой юмор неистощим, – пробубнил он, поднимая голову.
Я пожала плечами.
– Это малое, что я могу предложить в период, когда моя жизнь дерьмовее некуда.
– Присоединяюсь, – проговорил Джон без капли энтузиазма в голосе. – Я не знаю, что с ней делать.
– Помириться.
Джон хмыкнул и усмехнулся.
– Ты хотя бы знаешь, отчего мы разошлись?
– Не совсем, но не думаю, что на этот раз ты превратился в реального мудака. Ты им станешь, если я узнаю об измене.
– Да нет, ситуация хуже. Я в последнее время мало уделял ей времени и забыл о нашей годовщине.
Я поджала губы и сузила глаза, анализируя его ситуацию.
– Не все потеряно, – вынесла я свой вердикт после нескольких секунд обдумывания.
– Нет, мне кажется, что это уже конец, и она устала прощать меня за мою беспечность и вечную работу, – с печалью в голосе проговорил Джон. Его лицо поникло, что мне даже стало его жаль за то, что он полюбил Брук, которая постоянно требует к себе внимания.
– Если тебе кажется, то значит не все потеряно. Если бы не казалось, то точно бы разошлись.
Джон нахмурился, уставившись на меня с непониманием.
– Самое нелепое объяснение из всех, что ты мне давала.
Я одарила его укоризненным взглядом и развернулась, чтобы пройти в гостиную. Джон последовал за мной.
– О нет, Джейн! – вскрикнула я и побежала к девочке, чтобы забрать у нее книгу, которую она умудрилась вытащить из стенки с нижней полки и уже разорвать несколько страниц. – Тебя и на минуту, оказывается, нельзя оставлять, – взывала я.
– О, так ты сегодня снова няня, – заметил Джон и приблизился к малышке, поднимая ее на руки. – Здравствуй, маленькая катастрофа.
Он поправил ее пышное розовое платье и щелкнул пальцем по ее маленькому носику, заставив ее рассмеяться. Джон несколько раз кинул ее в верх, и комната снова наполнилась детским визгом. Он отлично умеет ладить с детьми, и однажды я удивилась этому качеству, таящемся в нем. С годами глупый стереотип о том, что мужчины, занимающиеся криминальными делами и кажущиеся угрожающими, не умеют ладить с детьми, разрушился. Просто не все любят детей, вот и все. А Джон станет отличным отцом.
Я за то время, пока Джон развлекал Джейн, собрала все разорванные листы и выкинула их в мусорное ведро. Книга осталась ее новой игрушкой-антистрессом.
– Эльвира с Деймоном решили развлечься? – спросил Джон, усаживаясь вместе с малышкой на диван.
– Да и я отпустила их с легкими сердцами.
– Интересно, на кого она похожа?
Я усмехнулась.
– Я тоже задавалась этим вопросом.
– Мне кажется, она будет похожа на тебя, – вынес свое предположение Джон, всматриваясь в лицо девочки.
– Тебе снова кажется.
– Почему тебе так не нравится это слово? – возмутился Джон.
– Потому что это предположение, а мне отныне больше нравится точность.
Джон цокнул языком и закатил глаза. Уверена, в мыслях у него пробежала фраза: «Стала занудой».
– Угости меня тортиком хотя бы.
Я улыбнулась и снова направилась на кухню, чтобы выполнить заказ друга.
– И абрикосовый сок! – крикнул он мне в след.
Я принесла ему все, чего он хотел, и забрала Джейн, чтобы она не мешала ему во время приема пищи. Она начала капризничать в моих руках и тянуться к несчастной книге, чтобы окончательно добить ее и вырвать все страницы. Выбора у меня не было, поскольку крики этой маленькой девочки заполняют все пространство и заставляют заткнуть уши.
Я села на диван на другой угол от Джона, чтобы нам было удобно разговаривать, пока Джейн развлекалась с книгой на полу.
– Я думал, что смогу забрать тебя и отдать главный подарок, – заговорил Джон, доедая кусок торта.
– Нет. Даже если бы я не сидела с ребёнком, не поехала бы. Пора с этим заканчивать. Рвать привязанности даже к традициям.
– Ты изводишь себя.
– Это не так. Да и когда ты впервые меня отвез туда в мои двадцать, мне показалось это странным.
– Просто я хотел сделать тебе приятное. Я уже сказал тебе, что узнал об этом у твоего брата. Ты даже проверила эту теорию.
– Мне вообще иногда мерещится слежка, – озвучила я свой главный секрет от всех.
Джона даже не напрягло мое предположение. Он усмехнулся.
– Ну да, за тобой следит твой брат.
– Не то. Я имею в виду, что будто кто-то следит за моей жизнью, наблюдает и изучает.
– У тебя развилась паранойя.
Я испепелила Джона взглядом, хотя он этого не увидел, поскольку сосредоточенно и с наслаждением уплетал свой торт. Он целенаправленно не собирался верить в мои доводы, будто получил приказ.
– Ну конечно. Для девушки с психическими расстройствами это вполне вероятно.
Джон подавился и прокашлялся.
– Я не это имел в виду, – с виноватым выражением лица начал он оправдываться, но я не дала.
– Проехали, – отрезала я.
Джон вздохнул и снова направил свое внимание на торт. Для него он оказался таким вкусным, что он сам пошел за добавкой. Я не стала останавливать его, чтобы Джон не видел гору грязной посуды в раковине, которую мне оставила Брук. Я решила не торопиться и разобраться с посудой позже.
Я погрузилась в свои воспоминания, когда возникла причина.
Когда мне исполнилось двадцать, в этот же день Джон забрал меня и сказал, что отвезет туда, где мне понравится. Я доверяю ему, поэтому даже не стала задавать лишних вопросов.
Когда мы доехали до нужного места, я застыла и еще долго не могла шевелиться. Я видела перед собой призрачных меня и Эдварда, когда он привез меня в мой день рождения в это место, чтобы я могла пострелять по мишеням, поскольку этот подарок мне всегда делал отец, который не мог быть со мной в ту минуту. В тот день Эдвард позволил мне почувствовать рядом отца, сделал то, что сделал бы он. Тогда я даже подумать не могла, что Эдвард отнимет его у меня навсегда.
Я посмотрела на Джона глазами, полные слез, и его это обескуражило.
«– Он?»
Мой единственный вопрос, который я еле выговорила, пока находилась в оцепенении. Тогда словно даже воздух мне перекрыли.
Джон оправдывался, что Эдвард здесь не причем, что он не имеет к его решению отвезти меня на стрельбище никакого отношения. Он доказал, что это Деймон рассказал ему о моем увлечении и секрете, который мы с отцом скрывали от бабушки. Но я не могла поверить в силу своих внутренних убеждений. Я все равно была уверена в том, что этот подарок мне вручил Эдвард руками Джона.
Свою так называемую паранойю, что Эдвард Дэвис продолжает призрачной дымкой находиться вокруг меня, я не говорила никому.
Сегодняшний день считается и смертью матери Эльвиры и Эдварда. Я не стала напоминать об этом Эльвире. Она уже несколько лет не зацикливается на этой дате, поэтому мои мысли уносят меня к Эдварду, который сейчас вдали от меня, и я не знаю, как он себя ощущает, когда настает эта дата. И вообще, знает ли он, что у него родилась племянница? Я не спрашивала у Эльвиры, общается ли она с Эдвардом, знает ли, как он живет. Я не спрашивала об этом и Джона. Я ни с кем не говорю о нем, кроме себя самой, а мое окружение даже не пытается мне рассказывать о нем. Эдвард словно испарился, будто его никогда не было. Я обучаю себя не интересоваться его жизнью, не ходить туда, где был он. На это приходится вкладывать титанические усилия.
Прошло почти три года, но этого времени мне не хватило, чтобы хотя бы на шаг сдвинуться от Эдварда и перестать думать о нем так часто. Я так и думала, что мне потребуется на это вся жизнь, потому что он отравил ее собой, и теперь для меня больше никого не существует, кроме него.
