Kitabı oku: «Девочка-хамелеон. Жизнь с психическим заболеванием, а также история излечения»
От авторов
Кира Тихая – собирательный образ, в котором соединились черты наших клиентов/пациентов1. Он максимально ярко отражает суть депрессивных и пограничных расстройств личности, а также разницу в их проявлении. Любые совпадения с историей жизни читателя, а также бывших или нынешних клиентов – случайны.
Опыт Киры и анализ отношений между клиентом и терапевтом с терапевтической точки зрения могут помочь читателю понять свои собственные ощущения в том случае, если читатель находится в терапевтических отношениях.
Противоречивые интенсивные чувства, вопросы, особенности формирования отношений, поведение и целый ряд других аспектов различны для каждого человека, но при этом остаются общими для значительной части людей с расстройствами личности.
Как специалистам-практикам нам важно сообщить читателям, распознающим в себе симптомы этих нарушений, что каким бы экстремальным и тяжелым ни казался этот опыт самому человеку, в целом он является по-своему нормальным. Только в терапевтических отношениях человек может оживить, пережить и переработать те аспекты отношений из прошлого, которые не дают ему жить полноценной жизнью, строить безопасные отношения, основанные на свободе и уважении. Мы надеемся, что те читатели, для которых описанные в книге вопросы на данный момент актуальны, поймут универсальную природу и терапевтическую значимость нашего опыта, и это позволит им смелее говорить со своим терапевтом.
Глубокие страдания, которые нелегко перенести и трудно понять, не пережив их лично, являются неизбежной составляющей повседневной жизни людей с пограничными расстройствами личности. На примере Киры мы хотим показать, что даже в случае тяжелого расстройства можно достичь условного, но стойкого состояния психического здоровья и эмоциональной стабильности.
Мы рассмотрим как удачные, так и неуспешные виды самопомощи, которые понятны большинству читателей с диагностированной депрессией или пограничными расстройствами личности. На примерее истории Киры мы хотим показать, что психическое здоровье – это серьезная работа над собой на протяжении всей жизни.
Предупреждение!
В книге содержится информация, которая может актуализировать психотравматический опыт читателя, ухудшив его эмоциональное и психическое самочувствие. Если вы почувствуете значительное ухудшение своего душевного состояния, мы рекомендуем прекратить чтение этой книги.
Напоминаем, что Кира Тихая – это собирательный образ, обобщающий опыт тех наших клиентов, которые наиболее часто встречались нам по ходу профессиональной деятельности. Образ главной героини наиболее полно отражает формы депрессии и пограничных расстройств, при которых восприятие мира клиентом отличается от объективной реальности. События книги происходят в контексте отношений между клиентом и терапевтом.
Вступление:
вглядываясь в солнце
Сегодня красивый солнечный день. Когда выходишь на улицу, легкие наполняются свежим воздухом, напоенным ароматом только что скошенной травы. Мне хочется улыбаться, и мои губы повинуются этому ощущению!
Наконец-то я чувствую себя внутренне свободной! Свободной от всего, что годами не давало мне вздохнуть полной грудью. Яркие лучи солнца прогоняют тьму, которая еще осталась в самых глубоких уголках моей души. Я физически ощущаю, как мое тело становится лёгким и расслабленным. Тепло в груди разрастается и охватывает меня целиком. Сегодня действительно потрясающий день, которого я так долго ждала!
Можно ли принять себя целиком?
Не испытывать стыда, разочарования и чувства вины?
Отпустить прошлое, снова начать доверять людям?
Могу ли я поверить в то, что моя жизнь имеет смысл?
Почувствовать себя живой, энергичной и полной сил дольше, чем на несколько секунд?
Если да, то как удержать это ощущение, чтобы оно опять не растаяло в промозглом сером тумане?
Где таким людям как я, людям с психическими заболеваниями, найти силы, чтобы жить?
Сейчас я знаю ответы на свои вопросы. Ответы, которых, как мне когда-то казалось, вообще не могло существовать. Теперь я готова ими делиться.
Чтобы вам было легче понять мою историю, я должна познакомить вас с Амандой и вернуться к самому началу, к моей первой записи в дневнике. Я думаю, что это единственный способ рассказать, как я нашла ответы, и доказать, что это действительно возможно.
Знакомство
Кира:
– Я не совсем понимала, куда и зачем иду, когда позвонила и записалась на консультацию к психотерапевту. Я ведь самостоятельная девочка, да и явных проблем не было. Единственное – скука по жизни… и какая-то пустота. Вот из-за этой скуки и позвонила записаться, подумала, что так я разноображу свою жизнь. Только спустя пару лет я осознала, что на самом деле я позвонила и записалась на встречу потому, что она была мне нужна. Правда в том, что тогда я не могла себе в этом признаться, вот и успокаивала – мол, развлекусь и брошу.
Я много думаю об Аманде, о нашей первой встрече, о том, какой я тогда была и что отвечала на её вопросы.
Уютный кабинет, два одинаковых дивана: один для меня, другой – для нее. Большая книжная полка из массива дуба, на ней – книги по психологии и психотерапии, довольно внушительная коллекция. Ароматическая свеча с запахом ванили, клетчатый шерстяной плед, который Аманда предлагала накинуть мне на ноги, когда я начинала дрожать от внезапного внутреннего холода.
Аманда – худощавая женщина лет 45-ти, всегда ухоженная, элегантная, с аккуратными ногтями, чаще всего покрытыми лаком цвета нюд. Прямоугольная оправа очков подчеркивала ее светлые волосы, уложенные в стильную прическу.
Я – обычная девчонка двадцати четырёх лет, серая мышка. Пепельная блондинка, но мои волосы выглядят скорее серыми, чем светлыми. Бледная кожа, серо-зеленые глаза, обведенные черным карандашом, короткие ресницы с толстым слоем туши. Самая большая гордость – пышная грудь, которая хорошо выглядит в майках любого покроя. Широкие бедра контрастируют с талией, однако она никогда не кажется мне достаточно тонкой, а живот – достаточно плоским. Многие говорят, что я симпатичная, но, глядя в зеркало, я вижу некрасивое существо, которое никогда не станет настолько худым, чтобы надеть короткие шорты или облегающее платье. Я предпочитаю джинсы, свободные майки с глубоким декольте и яркий макияж.
Я не страдала от недостатка внимания со стороны мужчин: они всегда на меня глазели, пытались познакомиться, говорили комплименты, угощали в барах, но я не считала, что отличаюсь красотой или заслуживаю хорошего отношения. Я не могла позволить себе поверить в то, что кто-то действительно хочет построить со мной отношения, поэтому чаще всего просто отшучивалась, игнорируя знаки внимания. Намного привычнее и безопаснее было думать, что мужчины хотят меня использовать, хотят секса без обязательств, что они опасны.
Я стала экспертом в области игнорирования ухаживаний. Нередко я искренне удивлялась, когда кто-то из подруг упрекал меня в том, что я высокомерно и бесчувственно кого-то отшивала. Чаще всего я не могла понять, о чем она вообще говорит, ведь я даже не замечала интереса ко мне. Ни один мужчина не был достаточно настойчив, чтобы пробить толстую стену, которую я построила вокруг себя. Я так сильно боялась, что мне причинят боль, предадут или бросят, что предпочитала связи на одну ночь, ведь это намного безопаснее! Долгое время я считала именно так.
Глава 1. Перелом
Кира:
– В пятницу у нас был корпоратив. Идти совершенно не хотелось, потому что было так холодно, что даже шарф и варежки не спасали, но мне было важно вписаться в новый коллектив, поэтому я решила поехать вместе со всеми на пару часов в ночной клуб. На предыдущей работе в архиве я особо не общалась с коллегами, из-за чего в последствии я начала чувствовать себя изгоем, а еще спустя какое-то время это чувство стало невыносимым, и я и вовсе уволилась. Еще перед тем, как найти новую работу, я решила для себя, что в новом коллективе я буду общительной и дружелюбной, чего бы мне это ни стоило. Вот так я оказалась в туалете ночного клуба с наркотиками на крышке унитаза и банкнотой в руке, скрученной трубочкой.
Я уже как-то раз пробовала кокаин и обещала себе, что больше никогда не буду употреблять эту дрянь, но в круговерти вечеринки, когда уже и речи не было о возвращении домой, я поддалась на уговоры коллеги усилить веселье наркотиками. Нюхнув, я какое-то время танцевала как сумасшедшая, пила ром с колой снова и снова, потому что мне хотелось пить, но вдруг, совершенно внезапно, меня прошиб холодный пот.
Я начала метаться по клубу, пытаясь отыскать свободное место. Шум, смеющиеся лица и огни начали искажаться, становясь все более уродливыми, пока не слились в черное облако, сквозь которое я уже ничего не могла разглядеть. Звуки отдалились, превратившись в подобие далёких церковных колоколов, а потом я перестала слышать и их.
На меня накатила такая слабость, что я не могла стоять на ногах. Никого из коллег рядом не оказалось, и я сползла по стене, полностью утратив способность понимать происходящее и самостоятельно передвигаться.
Через некоторое время, чуть собравшись с силами, шатаясь и падая на колени, я выбралась из клуба, и какой-то парень вызвался проводить меня до дома. Когда действие алкоголя и наркотиков ослабло, я распознала знакомые черты лица – это был брат коллеги, вместе с которым мы пришли в клуб. Он покивал, чтобы подтвердить, что это действительно он.
Мы подошли к моему дому, и он начал жаловаться, что ему некуда идти. Несмотря на кашу в голове, я сумела осознать, что дома родители, и что при них я не смогу уложить позднего гостя в постель. Я чувствовала себя ужасно виноватой: ведь он в тот момент был настоящим рыцарем на белом коне, который спас мою честь, а может быть и жизнь, ведь в таком состоянии я вполне могла бы упасть и уснуть в какой-нибудь подворотне. И вот – он остаётся на улице.
Я посоветовала ему пойти в ближайшую гостиницу и даже вызвалась его проводить, когда он начал жалобно упрекать меня в том, что я бросаю его посреди улицы. Не знаю, как я представляла себе возвращение домой без провожатого. Вероятно, невыносимое чувство вины отключило последние остатки здравого смысла.
Придя в гостиничный номер, я сразу же пошла в душ, по-прежнему не в силах четко рассмотреть лицо своего спутника. Долго сидела в ванне и поливала себя горячей водой, потому что ужасно мёрзла. Дверь была открыта, и парень свободно ходил по номеру туда-сюда. После душа я легла в постель, и вскоре он начал меня гладить, недвусмысленно намекая на секс. Мне этого не хотелось, поэтому я отказала, сказав, что не хочу. Я четко произнесла слово «Нет!», однако он притворился, что ничего не слышит.
Он стал грубым, лег на меня сверху и силой попытался раздвинуть мне ноги, которые я крепко сжала. Ему не пришлось долго стараться, потому что я физически не могла сопротивляться. Я чувствовала себя мухой, запутавшейся в паутине. «Я не хочу заниматься сексом! Нет!», – говорила я, но он вновь прикинулся глухим.
Когда все закончилось, я пошла в душ. Не смогла найти выключатель, поэтому залезла в ванну в темноте, свернулась калачиком и стала поливать себя водой, плача от обиды. Не знаю, сколько времени я так провела. Казалось, что прошла целая вечность, но мне все ещё было мало воды, потому что я чувствовала себя очень грязной. Я лежала в ванне до тех пор, пока не забыла об изнасиловании. В какой-то момент сознание выключилось: я больше не помнила последовательность событий. Я осознавала как факт, что нахожусь с мужчиной в гостинице, что у нас был секс, но что именно к этому привело, было начисто стёрто из памяти.
Вернувшись в комнату, я села на край кровати и уже хотела лечь, но почувствовала, что физически не могу этого сделать, потому что тело окоченело. А он спал! Я ощутила обиду и злость. «Тебя использовали, – услужливо подсказало сознание. – Как он мог вот так просто заснуть? Сукин сын!»
Я оделась и выскользнула за дверь.
Выйдя из гостиницы, я побежала, чтобы как можно быстрее скрыться за углом, будто бы он в любой момент мог выйти за мной следом. Я видела переполненные мусорные контейнеры, спящих прямо на тротуате бомжей, молодых людей, возвращающихся домой с ночных тусовок. Видела рабочих, которые спешили на работу. Их взгляды заставляли меня краснеть от стыда. Я была эмоционально убита.
Я неслась домой сломя голову, но когда легла в свою кровать, не могла уснуть.
Я испытывала сильнейшую тревогу, мне хотелось кричать изо всех сил, чтобы заснуть от бессилия.
Одновременно меня мучила мысть: «А если, проснувшись, он обидится, почувствует себя использованным? Может, купить кофе и вернуться?» Но что-то меня удержало, тело оцепенело и отказалось двигаться с места.
Комментарий специалистов:
Амнезия, следующая за сильным психотравматическим событием, может указывать на чрезвычайную интенсивность полученного опыта, на неспособность психики его переработать и интегрировать в опыт. Психотравматическое событие вытесняется из памяти, а связанные с ним эмоции ампутируются настолько полно, насколько на это способна психика человека.
Диссоциация, или ампутация эмоций и физических ощущений, является самым распространенным механизмом психической защиты при эпизодах сексуального насилия. Жертвы насилия могут, например, сказать: «Меня там не было. Просто смотрел/-а на все со стороны».
Только в том случае, когда вытесненный травматический опыт становится доступен на осознанном уровне, можно сложить все кусочки мозаики, необходимые для того, чтобы помочь клиенту справиться с травматическим опытом. Если этого не происходит, человек может годами продолжать жить с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), которое проявляется в виде хронической тревожности, приступов паники, бессонницы, кошмаров, психосоматических реакций, вегетативной дистонии. Он может сработать и как пусковой механизм психического заболевания, если у человека есть к тому генетическая предрасположенность.
Кира:
– Наши встречи с Амандой обычно проходили одинаково. Я жаловалась на работу, маму, друзей или просто рассказывала, как прошла моя неделя. И я не знала, как рассказать ей о том, что произошло. С таким грузом я к ней не приходила. А вдруг она не выдержит? Я очень волновалась и боялась причинить ей боль.
Во время встречи с Амандой я чувствовала себя как камень – сначала испытывала стыд, а потом пугающее ничто, пустоту. Затем внезапно в глазах Аманды показались слезы. Я рассердилась и хотела ей сказать, чтобы она перестала на меня пялиться. Я не могла видеть, что она не может с этим всем справиться, да и смотреть на то, как нормальный человек реагирует на изнасилование, я тоже не могла, ведь тогда мне пришлось бы признать, что я рассыпалась на куски, я уничтожена, я – жертва.
Жертва? Я? Никогда!
Такой стыд я не смогла бы вынести.
Комментарий специалистов:
Разговор о сексуальном насилии может быть чрезвычайно тяжелым, унизительным и стыдным, потому что жертва, во-первых, не хочет слышать о том, что является жертвой, а во-вторых, жертва как правило чувствует свою ответственность за акт насилия. Именно поэтому жертва не говорит о случившемся и закрывается, рискуя остаться один на один с психотравмой, с которой, возможно, она никогда не сумеет справиться – ей просто не хватит психоэмоциональных ресурсов.
Мы призываем жертв насилия и читателей, столкнувшихся с травматичным опытом, как можно скорее и как можно откровеннее обсудить это с доверенным лицом. Специалист никогда не будет стыдить, никогда не осудит и не станет задавать вопросы, которые приведут к дополнительной травме или поспособствуют замыканию в себе.
Кира находится в терапии, но не может выдержать слезы Аманды – естественную человеческую реакцию. Кира сердится и отказывается от возможности говорить о случившемся в безопасной среде. Злость на слезы сочувствия на самом деле является страхом перед лицом реальности. Страхом, вызванным собственными сильными чувствами, в том числе злостью.
Сон о необходимости анестезии
– Я нахожусь в больнице потому, что чувствую боль в кишках из-за стеклянного стержня, который там застрял и продолжает дробиться и рвать мою плоть. Врачи меня усыпили, но я все равно испытываю нестерпимую боль. Рядом со мной все время стоит анестезиолог, который снова и снова даёт мне наркоз. После очередного пробуждения он вводит огромную дозу лекарства, и я наконец засыпаю.
Проснувшись, я долго и мучительно старалась преодолеть невыносимую тревогу, фрагменты сна о невыносимой боли и об отчаянных попытках врачей ее унять периодически всплывали в моем мозгу, терзая меня вопросом «Что все это значит?» Я лежала в постели подавленная и обессиленная. Как только я закрывала глаза, меня что-то ломало и разрывало с треском. Я не могла это остановить…
Вечером меня охватил ужас, смятение, стыд, чувство вины и отвращение к себе.
Я поняла, что меня изнасиловали.
Я была сама себе противна.
Я начала истерично рыдать и кричать, глядя в зеркало: «Ты отвратительна, ты позволила себя изнасиловать! Ты всегда позволяла себя использовать!»
Я хотела плакать и кричать долго, но уже через несколько мгновений слезы иссякли. Мне надо было с кем-нибудь поделиться, чтобы вытащить из себя то, что во мне лопнуло и стало вытекать наружу как вонючий гной, но я не могла: не могла говорить, не могла кричать, не могла больше плакать.
Я испытывала всеобъемлющий, прожорливый, жуткий стыд! В кругу моих родных, друзей и знакомых не было такого человека, которому я была бы готова сейчас позвонить. Не было никого, кому было бы не стыдно признаться в том, что я обесчещена, изуродована, уничтожена, потому что сама это позволила. Потому что вообще не понимала контекст ситуации и к чему она ведёт.
«Дура! Дура! – кричала я про себя. – Ты не заслуживаешь сочувствия! Ты сама виновата! Наркоманка! Алкашка! Шлюха! Ты могла бороться! Ты могла кричать! Могла выцарапать ему глаза! Откусить член! Убить! Ты сама позволила проникнуть в себя, изнасиловать себя!»
В уме я перебирала имена друзей, но так никому и не осмелилась позвонить. Мне было стыдно.
Стыдно за то, что пила и употребляла наркотики, стыдно, что не узнала даже имени того человека, с которым провела ночь.
Стыдно, что в алкогольном и наркотическом тумане не смогла рассмотреть дверную защелку, чтобы он не смог войти в ванную, пока я мылась.
Стыдно, что мой голос был недостаточно громок, когда я сказала «нет», что я не была достаточно сильной, чтобы оттолкнуть его.
Стыдно, что у меня были недостаточно острые ногти, чтобы причинить ему боль…
Мне было стыдно за то, что меня изнасиловали, потому что я не была достаточно сильной.
Хорошие девочки, заслуживающие сочувствия и помощи, не напиваются до беспамятства, не перебирают с наркотиками, не идут вместе с незнакомым мужчиной в гостиницу, не лезут в душ, если дверь не закрывается, не ложатся в постель с чужим мужчиной, надеясь, что он просто обнимет, поцелует в щечку и уснет вместе с тобой крепким сном.
Я чувствовала, как на сердце наваливается каменная тяжесть, как та крепость, которую я строила и укрепляла годами, рушится.
Я растворялась в небытии как пар, стремящийся к облакам из выставленного на порог чайника.
Всё, меня нет, я слилась с облаками…
Комментарий специалистов:
Постоянный мысленный возврат к психотравматической ситуации может утомить и опустошить человека, приведя к эмоциональному истощению и перегрузке. Ситуацию значительно усугубляет и токсичное чувство стыда: оно затрудняет способность сохранить здоровый контакт с реальностью и справиться с негативным опытом. В это время нельзя оставаться в одиночестве. Обязательно нужно искать поддержку и помощь профессионалов.
К сожалению, эмоции, захлестывающие человека в трудных ситуациях, настолько интенсивны, что помощи он чаще всего не ищет. Именно поэтому многие жертвы насилия не сообщают о преступлениях в полицию.
Однако жертва сексуального насилия должна знать, что за акт насилия несет ответственность исключительно насильник.
Людям трудно в это поверить из-за навязанного обществом чувства вины, стыда и других эмоций, связанных с насилием, особенно если имело место употребление алкоголя или наркотиков, или если насильник – это друг, муж или родственник.
Жертве может казаться, что она сама его спровоцировала, но на самом деле насильник – это тот человек, который принимает решение совершить насилие.
Насильник – это тот, кто не останавливается, услышав «нет», насильник – это тот, кто использует свою силу и беспомощность жертвы, чтобы удовлетворить свои потребности. Поэтому за совершенный акт насилия отвечает только насильник.
УК РФ. Статья 131. Изнасилование
Изнасилование, то есть половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам, либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей, – наказывается лишением свободы на срок от трех до шести лет.
