Kitabı oku: «Иной мир. Разведчик», sayfa 19
– Чувствую себя крайне паршиво, но при этом у меня ничего не болит, – сказал Макс, когда пришел в себя и понял, что лежит на холодном полу. Никита Ермаков и полковник Жданов, эти двоя стояли рядом и пристально смотрели на него. Оба больше не были инвалидами. Ни шрамов, ни отсутствующих глаз.
Короткая амнезия прошла будто по щелчку и Макс вспомнил свой полет и удар головой. Рука машинально потянулась к затылку, так приложиться и ничего не сломать – волшебство. Он должен был либо череп себе расколоть, либо шею сломать. Или сразу то и другое. Снова Ермаков со своими способностями? Росса у Макса в голове больше нет, его программа подчинения ликвидировала сама себя, но память осталась и благодаря ей он хорошо знал, на что способен нынешний Никита Ермаков.
– Правильно мыслишь, я вылечил тебя, у тебя был сильно разбит затылок и сломано несколько позвонков со смещением, – рассказал Ермаков и протянул ладонь предлагая помочь встать.
Макс помощь принял и почти без негативных последствий занял вертикальное положение. Да, легкое головокружение имелось, но можно было не обращать на него внимания и к тому же оно обещало скоро прекратиться.
– Ты хотел вылечиться, – сказал Макс Никите, продолжая прислушиваться к собственному телу. Кивнув на окружающий беспорядок он спросил: – Случившееся было чем-то незапланированным или лечение было столь специфическим?
– Переоценил собственные возможности и поплатился за это, – ответил Никита и наклоном головы попросил следовать за ним. – Мы уходим, нам нужно на поверхность, только там я смогу восполнить силы.
– Но там Росс! – сказал Жданов, не сдвинувшийся с места. – Ты слабый, он раздавит тебя как таракана! Это ведь именно Росс отправил сюда Макса!
Никита не остановился. Продолжая двигаться к выходу из корабля-подземелья, он сказал:
– Плохо вы знаете Росса, полковник. Вначале будет долгий разговор, это уже традиция. Битва будет в конце и не будет долгой. Один победитель и один проигравший. И не важно, кто будет кем, потому что это всего лишь еще одна битва из множества. Важнее кто выиграет войну. И вот тут я в своей победе уже не сомневаюсь…
Глава 17
Родственники
– Заставить уловитель работать на подъем способен только Никита Ермаков и никто больше. Они возвращаются. Через минуту ты сможешь увидеть своих друзей.
Антон испуганно дернулся. Он задремал на пару минут, хотя вообще не хотел этого. Росс все так же сидел в кресле напротив. Он уже несколько часов смотрел на небо и продолжал делать это и сейчас.
Росс не стал говорить Антону, что на самом деле прошло значительно больше времени. Иногда намного проще ввести человека в особый сон, в котором сутки проходят как минуты, а затем подпитать его энергией, чтобы он не чувствовал усталости. Проще, чем говорить об одном и том же долгие часы.
Никита задержался, Михаил ожидал, что он появится раньше, но видимо что-то пошло не по плану Ермакова. Росс чувствовал это, иначе задержка бы не случилась. Да, его внук порой ведет себя слишком легкомысленно, но тратить время впустую он точно не будет.
– Уловитель является чем-то вроде лифта, раз Ермаков смог заставить его работать на подъём? – спросил Антон. – Это технология древних? Странно, но для меня она выглядит чем-то примитивным. Они были властелинами времени, зачем им был нужен лифт?
– Возможность возвращения в прошлое не давала бонусов на перемещение в пространстве, – с улыбкой ответил Михаил Росс. – Люди и медведи на пике своего развития были властелинами времени и одновременно с этим продолжали пользоваться лифтами. Но их лифты были другими, к современному земному лифту они были гораздо ближе, чем к уловителю, который сейчас используется Никитой Ермаковым как лифт. Уловитель создан разумными жившими гораздо позже того времени, когда на планету Тауран сели корабли Основы. Увы, но в моей родовой памяти, а так же в памяти других существ, я не нашел никакой информации о создателях уловителя. Скорее всего они были подвержены полному геноциду, а затем кто-то намеренно стер о них какое-либо упоминание. Архив командного центра является вторым по объему хранилищем информации во вселенной после самой вселенной, но и там об этом нет никакого упоминания. Некоторые загадки увы так и останутся загадками и не будут разгаданы никогда и никем.
– А что если ты ошибаешься? Вдруг информация всё есть и ты её просто не нашел? – предположил Антон. – Ты не создатель вселенной, ты не знаешь все способы получения знаний, но это не значит, что этих способов не существует. Я лично уверен, что…
Антон резко замолчал, потому что увидел в глубине колодца какое-то движение. Что-то темное двигалось наверх, какой-то объект. Неужели его правда можно использовать как лифт?
Темным объектом оказалась некая субстанция, которая доставила к поверхности Ермакова, Жданова и Ефименко. Это был большой цилиндр, и был сделан он будто бы из незначительно прозрачного дыма, в котором человек мог спокойно находиться, передвигаться и дышать. Такие выводы замолчавший Антон сделал по той причине, что когда цилиндр достиг поверхности и выбрался из колодца, он сразу же растаял, будто его и не было, а троица спокойно сошла на твердую землю.
Ермаков, у которого теперь всё было хорошо с глазами, бегло осмотрел созданную Россом стену, нашел крышку-плиту, вырвал её из основания и она, плавно проплыв по воздуху несколько десятков метров, закрыла собой дыру колодца, зовущегося уловителем.
– Вижу вы тут неплохо устроились, – первым нарушил паузу молчания Ермаков, глядя в глаза своей копии Россу.
На Антона из троицы вообще никто не смотрел. Впрочем и четвертый, коим был Росс, на него тоже теперь не обращал внимания. Имела место дуэль взглядами двух близнецов и в окружающем пространстве с каждой секундой всё больше чувствовалось неосязаемое, но такое явное напряжение. Помня, что говорил Михаил, Антон попытался разрядить обстановку:
– Да, мы хорошо устроились и если хотите так же, то и на вас кресла найдутся.
Жданов посмотрел на Антона первым и только теперь до парня дошло, что полковник тоже больше не одноглазый и у него вновь два уха. Восстановленное лицо обрело новые черты, но добрым не стало. А хорошо знакомая усмешка вообще не изменилась и от одного её вида сразу же стало не по себе.
– Кресла нам не нужны, а вот еда не помешает, – сказал Никита Ермаков все так же смотря на Росса. – Если ты накормишь нас, мой горячо нелюбимый дедушка, то мы будем за это благодарны. Или ты можешь просто одолжить мне свой браслет и я всё сделаю сам. Либо дать второй такой, это как вариант.
– Ты нервничаешь, Никита Андреевич, – сказал Михаил, продолжая сидеть в кресле в максимально расслабленной позе. – Я не стану сканировать твой разум, ты воспримешь это как проявление агрессии. Но и без сканирования я могу сделать некоторые выводы, которые основываются только на твоем поведении. Что-то пошло не так, у теб проблемы с разумом? Это из-за преждевременного прерывания модернизации? Иначе было нельзя, я должен был ослабить тебя, потому что в другом случае мне против тебя не выстоять.
– Ослабить не получилось, – ответил Никита, наблюдая за тем, как вокруг них сгущается пространство. Он знал, что происходит, это было безопасное явление, и поэтому продолжил говорить: – Ты послал Макса, но он не справился. Вернее он справился, но было уже поздно, все необходимые способности я открыл и они со мной. А по поводу проблем да, ты верно всё видишь, проблемы есть. Но сейчас не об этом.
Антон не понимал, что происходит, его накрыло одеялом спокойствия, которое создал Михаил Росс, и поэтому происходящее вообще не пугало. Под тем же одеялом были Жданов и Ефименко, они с восторгом смотрели как вокруг них строится самый настоящий дом, а затем все пятеро оказываются сидящими на стульях на просторной кухне за длинным столом, который просто ломился от всевозможной еды.
– Это все реально? – с опаской спросил Жданов, когда изменения пространства закончились. – Она пахнет как настоящая, я слишком сильно голоден…
– Реальнее некуда, – сказал Никита Ермаков и набросился на большой кусок печеной в углях говядины. – Ешьте, не стесняйтесь, и ничего не бойтесь. В ближайшем будущем никто из нас не выживет, поэтому отказываться от радости вкусно поесть не стоит.
– Это уже традиция, Никита Андреевич, – сказал Михаил Росс, которому не хотелось есть, но пришлось это делать, чтобы не выделяться на фоне остальных. – Довольно часто мы имеем именно такой финал. Сперва мы трапезничаем и разговариваем, а потом тщательно друг друга убиваем. Предлагаю пообщаться мысленно. Не против?
– Мы никуда не торопимся, поэтому можем общаться традиционным способом, – с трудом ответил Никита. Для восстановления ему требовалось много питательной пищи, которая попадая в его предварительно модифицированный желудочно-кишечный тракт практически сразу же переваривалась без остатков. – Ты знаешь, дед, что после столь быстрой модернизации сильно хочется есть. Поэтому не надо на меня так смотреть!
Рассматривая Никиту Михаил не переставая перебирал варианты и на основе новой информации пришел к определенным выводам:
– Твои проблемы значительно серьезнее, Никита Андреевич. Что-то ослабило тебя и сейчас ты спешишь восстановить силы. Я не буду пытаться убедить тебя в том, что я хороший, потому что знаю, что пока что ты не способен этого понять. Ты поймешь это потом, я обещаю, ты это поймешь, а пока что мы останемся теми, кто мы есть, врагами. Но даже с врагом иногда можно говорить по душам, понимаешь? Расскажи мне, что не так с твоим разумом. Возможно я уже сталкивался с чем-то подобным и знаю как с этим бороться.
Макс смотрел то на Михаила, то на Никиту. Эти двое были такими одинаковыми, но одновременно и разными. Росс излучал невидимую силу, он был средоточием вселенской уверенности. Нерушимая непоколебимость – это выражение идеально подходило Михаилу и можно было не придумывать что-то ещё. И как бы ни хотел Никита, который старался изображать уверенного человека, быть похожим на своего деда, походить у него получалось плохо. И лучше бы Ермакову в таком случае быть самим собой, потому что тогда он бы не являлся дешевой копией Росса. Но Никита этого не понимал, или не хотел понимать.
А возможно, об этом Макс почему-то задумался только сейчас, в этом был какой-то план, который знал только Ермаков, и который должен был дать плоды в будущем. В любом случае оставалось только наблюдать и ждать развязки. И конечно же делать ставки, как без этого. И Макс их уже сделал. Он всей душой болел за Никиту Ермакова и надеялся, что тот сумеет переиграть своего деда. Но при этом Максим имел и разумные выводы. В них Росс уже победил и другого варианта просто не было.
Снизив темп забрасывания пищи в рот, Никита решил открыть Михаилу свою проблему:
– Контроль чужого разума, Основа хотела предельного уровня развития этой способности и я был модернизирован исходя из её хотелок. Но эта способность была не единственной, в мой арсенал вошли и другие, свыше десятка. Планировалось, что мы не убьем тебя, а просто ограничим. Я должен был раздавить твою волю и подчинить себе. В теории, потому что мы всё же понимали, что это вряд ли возможно. Модернизация шла вполне успешно, но до финала не дошла, встала и не могла завершиться, ресурсов моего разума и мозга не хватило. Мы запросили больше, чем я был способен принять. И я бы погиб, потому что многократные попытки завершения закончились масштабным сбоем в программе, но в этот момент подключился Макс. Отправленный тобою он должен был навредить, но вместо этого стал моим спасителем. Благодаря откату из арсенала были исключены некоторые способности. Но главное – я выжил. Увы, но без последствий не обошлось. Мой разум подвергся страшной фрагментации, ему требовалась дефрагментация, но я не смог её сделать, нет возможности.
– Боюсь, что дело далеко не во фрагментации, Никита Андреевич. Основа еще с тобой или ты избавился от неё сразу после финала модернизации? – как-то слишком по деловому спросил Михаил, будто находился на важном совещании в роли директора и общался с подчиненными. – И ты ведь не просто так выбрал для модернизации корабль без ядра, тебе не нужно было присутствие Основы вне твоего разума, верно? Думаю да, ты избавился от неё, собрал все её фрагменты и выжег это дерьмо. Если это так, то это одновременно хорошо и плохо. Но плохого увы больше.
– Основа не со мной, я избавился от неё, – ответил Никита, начиная злиться на самого себя. Росс читал его как открытую книгу, от деда почти никогда не получалось что-то скрыть.
– Присутствие Основы в разуме дает некоторые плюсы, – начал словно бы рассуждать в слух Михаил. – В случае предела по способностям будет иметь место расстройство разума, оно может проявляться по разному, я всё это проходил и потому давно знаю свой предел. Твой предел мне так же известен и чтобы быть сильнее меня тебе приходиться превышать свой предел в несколько раз. Стабильность разума в таком случае может удержать только Основа, которая будет являться независимой функцией, способной существовать, мыслить и действовать самостоятельно, вне зависимости от того, в каком состоянии находиться истинный хозяин разума. И даже если бы ты полностью съехал с катушек, что уже бывало раньше, мы ведь оба помним это, то после того, как в дело подключилась бы Основа, тебе бы удалось через некоторое время вновь стать нормальным. До следующего съезда крыши, конечно же. Неизбежного, само собой. Всё так? Я прав?
– Да, ты прав, раньше Основа помогала мне, сдерживала приступы, а если не могла сдержать, то брала контроль на себя, наводила в голове порядок и тем самым возвращала меня, – ответил Никита. Теперь он злился не только на себя, но и на Росса, у которого всегда было так всё легко и просто. Как его победить, если от него вообще ничего нельзя скрыть? Как одолеть человека, разум которого без труда тягается с мощнейшим искусственным интеллектом? Сложно, будет очень сложно, но унывать точно не стоит. Нет ничего невозможного, вот что нужно повторять как можно чаще и упрямо продолжать идти к намеченным целям.
– Основа, при таком количестве и уровне способностей, и при создаваемой ими нагрузке, была своего рода барьером. Но ты этот барьер разрушил, стал абсолютно независимым и побочные эффекты не заставили ждать… – Росс замолчал и пристально всмотрелся в Никиту. Его взгляд был тяжелым, он был пронизывающим словно радиационное излучение, Михаил смотрел в самые глубины души и разума Ермакова, он всеми силами пытался разгадать дефект собственными силами, без подсказок. Это было еще одно соревнование с самим собой, и могла бы быть еще одна победа на его долгом пути.
«Чем же ты болен, Никита Андреевич?» – вновь и вновь спрашивал себе мысленно Михаил, не задавая этого вопроса в слух. Лезть щупальцами способностей в разум Ермакова он не собирался, потому что это автоматически вызвало бы волну агрессии. Никита пошел на диалог и рассказал многое, но по настоящему копаться в своих мозгах в нынешнем своём положении он точно не позволит. И говорить более того, что уже рассказал, он похоже больше не собирался. Вновь налегая на еду, он открыто торопился, он уже был на взводе, хочет как можно скорее восстановить силы и начать бой. Страх и неуверенность, они всё больше и больше наваливались на Ермакова, они забирали его себе и заставляли повторять одни и те же ошибки. Никита внук Росса, он словно копия похож на него, Михаила, но при этом у него абсолютно свой характер.
А что если дело именно в характере? Что если именно характер Ермакова и является тем самым слабейшим звеном его разума? Это вполне возможно. И это может повлечь печальные последствия, ведь в таком случае более сильные личности, точнее матрицы этих личностей, будут способны прорвать барьер, ограждающий родовую память от разума.
– Теряешь контроль? – спросил Михаил, будучи уверенным на девяносто девять процентов, что разгадал проблему Ермакова. – Происходит разложение личности и матрицы предков каким-то образом научились оживать в твоем разуме? Нечто подобное с тобой уже случалось, но тогда было попроще. Деструкция личности, ты терял части себя, некоторые моменты памяти, поведения и даже фрагменты характера стирались, а потом твое подсознание автоматически восстанавливало утерянное. Ты был собирателем дерьма предков, как бы неприятно это ни звучало. Не знаю почему, но утерянное всегда замещалось чем-то плохим. Скорее всего это связано с особенностью людского сознание, мы ведь всегда запоминаем всё плохое, а хорошее почему-то забываем.
Антон плохо понимал, о чем говорили Никита и Росс, но зато он хорошо видел, как менялось настроение собеседников. Вначале сдержанный Михаил всё больше поддавался азарту, ему нравилось происходящее, он рассуждал с энтузиазмом, с каким-то будто бы фанатичным интересом. А вот Никита, прибывший довольно веселым, по мере происходящего становился всё мрачнее и мрачнее. Драка неизбежна, так Антону сказал Михаил, и похоже он был прав. И у парня, против его воли, начал проявлять страх за собственную жизнь. Он не знал, что будет дальше, даже не мог предположить примерно и именно это угнетало больше всего. Но зато он знал наверняка, что не хочет умирать и несмотря на неизбежность будет всеми силами сражаться за собственную жизнь.
– Родовая память, всё дело в ней, ты снова прав, – сказал Никита. Он больше не злился на деда, потому что был занят контролем собственного разума. Очередной предок оживал в глубинах его сознания, это чувствовалось по внутренней нагрузке. Сможет ли он его удержать? Неужели придется просить помощи у Росса? Нет, лучше просто сдохнуть, этот вариант гораздо приятнее.
Справившись с очередным накатом родовой памяти, Никита кратко рассказал:
– Один из предков по линии отца ожил в моём разуме и пытался заполучить себе моё тело, а меня выдавить за пределы, в подсознание. Я с ним справился, но это стоило больших усилий. Теперь ты знаешь, почему я лишился сил. Ты доволен? – и тут Никиту осенило. Оскалившись и приготовившись к бою, он зарычал: – А может это всё твои проделки, а? Может это ты разбудил в моей родовой памяти матрицы предков? Матрицы сознаний худших предков!
Осторожно покачав головой, Михаил сказал:
– Могу пустить тебя в свою голову и ты увидишь правду, я к происходящему отношения не имею и физически не способен на такое. И скорее всего на это не способен никто другой. Для того, чтобы заполучить матрицу давно умершего человека нам потребуется вернуться в прошлое. Возвращение путем переброски матрицы собственного сознания в таком случае будет невозможно, потому что много сотен лет назад никто из нас не существовал, и соответственно матрицу будет некуда отправлять. И остается единственный вариант, потребуется физическое возвращение в прошлое, которое невозможно по причине отсутствия нужных энергетических мощностей и колоссальной технологической базы. Но даже если в теории всё это можно создать, а затем реализовать отправление человека в прошлое с целью захвата нужной матрицы, то без сложностей снова не обойтись. Матрицу нужно будет переправить в будущее, но такой технологии там, в прошлом, точно не найти. И чтобы её разработать с нуля, а её придется создавать именно с нуля, уйдет ни много ни мало, а минимум несколько сотен лет. Из этого следует, что нужно разрабатывать здесь, в настоящем, и перебрасывать в прошлое, чтобы затем была возможность сразу же вернуться. Как думаете, Никита Андреевич, есть смысл делать невозможное только ради этого?
– Издеваешься! – Никита начинал кипеть в двухстороннем порядке. В реальном времени его выводил из себя Росс, а в разуме бесил какой-то особо наглый предок со слишком сильным характером. Пока что не удавалось понять, кто именно этот предок, но уже были предположения. Похоже это был тоже Росс, но из другой реальности. Два Росса, это слишком нечестно!
С трудом удерживая остатки адекватности, Никита смог сказать:
– Матрица прорывается. Это ты, Михаил, это умерший ты. Ты атакуешь мой разум! Уйди из моей головы!
Михаил видел состояние Никиты и примерно предполагал, что сейчас происходило в его разуме. Это было многоуровневое сумасшествие, подвид параноидальной шизофрении. Никита сам того не понимая брал за основу воспоминания кого-то из предков и на их базе создавал что-то похожее на матрицу сознания этого предка. Если простыми словами – он намеренно оживлял в своей голове кого-то из своих родственников, а затем, давая им часть своих сил, начинал бороться с тем, что неосознанно создал. И в данный момент бой происходил с одной из вариаций Росса, возможно с наихудшей из тех, что были известны Никите. Деструкция разума невозможных масштабов, в данном состоянии Ермаков по сути уже не был личностью, а являлся собирательным образом из родовой памяти. И откат назад в таком состоянии уже вряд ли был возможен.
– Не пытайся победить меня, это невозможно, – сказал Михаил. Он решил опробовать один способ, в котором вообще не был уверен. Пришлось рискнуть, но иначе было никак. – Тот Михаил Росс, что сейчас атакует тебя, он не настоящий, а собранный тобою. Твой мозг фрагментируется и чем больше ты сопротивляешься, то тем больше вязнешь в этом болоте. Я не уверен, что это может помочь, возможно ты окончательно потеряешься в этом хаосе пораженного разума, но рискнуть стоит. Расслабься и отдайся шторму, который раскачал твой разум. Стань единым, распространись во всех направлениях, поглоти личностей, которых создал сам того не ведая, а затем собери их в одно целое и сотри. Я не навязываюсь, но если тебе нужна помощь, то обещаю просто помочь. Вредить не стану, даю слово!
– Я не справлюсь… – прошипел Никита, чувствую что приближается та шаткая грань, которую ни в коем случае нельзя было пересекать. Красная черта, всего один шаг и он будет по ту сторону. И вернуться назад в данной реальности уже не получиться. Болото разума, как выразился Росс, затянет и больше не выпустит. И в данном состоянии смерть начнет казаться чем-то прекрасным, она станет роскошью. Недоступной роскошью…
– Помоги мне, дед… – тихо попросил Никита и практически сразу же после этого его искаженное болью лицо расслабилось, а глаза стали стеклянными и будто не способными видеть. Разум, его словно выключили по щелчку. Осталось только тело, не на что не способное, сидящее без какого-либо движения, даже не дышащее тело.
Выхватив пистолет, Жданов направил его Россу в лицо и проревел на скороговоркой:
– Отпусти его или я выпущу тебе мозги!
Россу было некогда, он лишь частью разума присутствовал в реальности и по этой причине был сильно ограничен в действиях. Он мог бы остановить пулю и даже расплавить пистолет даже в нынешнем своем состоянии, но на это потребовались бы затраты энергии, а тратить попусту он её не собирался и поступил как можно проще, он просто влез в разум полковника Жданова и устроил его телу тотальный паралич. И тот, не способный шевелить хотя бы глазами, остался сидеть на месте словно восковая фигура. И данное событие конечно же не укрылось от Максима и Антона.
– Он его что, на паузу поставил? – хохотнул Антоха, которого такое решение проблемы почему-то развеселило.
Макс веселья товарища не разделал. Росс для него был враг, враг очень сильный, и в данный момент побеждающий. И хорошо проанализировав происходящее, Макс решил не делать ошибок полковника Жданова, и выстрелил в сторону Михаила не вытаскивая оружия из под стола. Но выстрела, которого он так ждал, не случилось, потому что он банально забыл снять оружие с предохранителя. Но как? Как такое могло быть? Он ведь хорошо помнил, что сделал это заранее, он всегда так делал…
– Я подстраховался, – сказал каким-то отрешенным голосом Михаил и практически сразу же после этого тело Макса перестало его слушаться. Тот же самый паралич, Росс сделал с ним то же, что и с полковником. Сволочь…
Антон, осознав что по сути остался один, хитро усмехнулся. Вредить кому-либо он не собирался, а вот понаблюдать за происходящим – да! Он был уверен, что совсем скоро его ждет что-то интересное. Но чертов паралич…
Михаил стоял на крохотном островке сделанном из дыма, а вокруг ревела буря. Он был не один, рядом с ним стоял Никита Ермаков, но увидеть его удалось не сразу, потому что он уже не был физическим объектом, а являлся некой практически прозрачной субстанцией с сильно нестабильным состоянием. Некоторые части его тела так и норовили распасться и они постоянно плыли и с большим трудом возвращались в исходное состояние.
– Марево базовой личности, ты почти уничтожен, возможно уже поздно что-то исправлять, – сказал Михаил осматриваясь. Для того, чтобы войти в разум Ермакова, ему пришлось поделить собственное сознание надвое. В теле осталась упрощенная копия, с минимальным набором способностей и почти с нулевым интеллектом. Это было рискованно и поэтому он заранее подстраховался. И тем не менее серьезная угроза имела место даже сейчас. Ловушка, это могла быть именно она. Никогда нельзя недооценивать врага. Никогда!
– Если это ловушка, то в будущем я буду более осторожен, – снова заговорил Михаил, потому что понял, что в данном своем состоянии Никита не способен что-либо отвечать. Вся эта обстановка не была реальностью, всё это было абстракцией, так Михаил видел больной разум Никиты, в котором он сейчас был пришельцем. Глядя на то, как ураган медленно, но неизбежно разрушает остров из дыма, Михаил объяснил происходящее: – Островок по сути всё твое целое сознание, его остатки. А ураган вокруг твоя болезнь. Тут уже ничем не помочь, нужно уходить в глубину, в подсознание, в его самые глубокие уровни. Как обычно всё совсем не просто…
Встав на одно колено, Михаил потрогал дымную поверхность островка рукой, а затем стал медленно в неё погружаться. И вместе с ним проваливаться в неизвестность начал мгновенно запаниковавший Ермаков, но Росс тут же успокоил его:
– Не бойся, хуже точно не будет. Я сам пока что не знаю, как мы будем оттуда выбираться, но уже думаю над этим. А ведь нам помимо этого нужно ещё и тебя спасти.
Погружение ускорилось, марево окутало Михаила, постепенно наступила темнота, а затем появилось ощущение падения. Не продлившись долго, оно сменилось ощущением невесомости, которое так же должно было вскоре пройти, но почему-то не проходило. Невесомость и понимание…
Понимание того, что это всё же была ловушка. Его, Михаила Росса, сумел перехитрить Никита Ермаков. И ведь не побоялся разнести собственный разум в клочья, хитрюга. Не побоялся и благодаря этому затянул в свое подсознание, в котором он заранее создал практически идеальную тюрьму. Да-да, именно идеальную, потому что выбраться из неё самостоятельно было невозможно. Только создатель этой тюрьмы мог выпустить Михаила на свободу. Но захочет ли он этого? Ответ очевиден…
В подсознании время всегда шло гораздо медленнее, чем в реальности. И чем глубже были его уровни, тем еще медленнее оно шло. И именно по этой причине пребывание в такой специфической тюрьме было настоящим испытанием – в реальности проходили секунды, а здесь они были годами, а возможно и десятками лет. Безделье длинною в вечность, вот что устроил Михаилу его внук Никита. Но внук конечно же не мог знать, что его дедушка давно научился бороться с таким пустяком, как ожидание.
Два варианта, столько их было у Михаила. Он мог либо умереть, либо освободиться по воле Никиты Ермакова. И оба варианта его абсолютно устраивали. Но второй был всё же немного симпатичнее первого. Хотя и первый был тоже далеко не плох.
Михаил был пленником подсознания Ермакова. Подобное не проходило без последствий для хозяина тюрьмы. Ментальная связь, всё дело было в ней, Никита и Михаил в данном состоянии являлись почти единым целым. Один разум пленил в своём подсознании другой, можно сказать поглотил его, стал единым сознанием, сознанием с двумя телами, которые объединила ментальная связь. Росс знал, что это такое, и мог сказать, приятного в этом было мало. А вот неприятного – целая гора. И он был уверен, что Никита Ермаков объявится совсем скоро. Объявится, чтобы показать Россу своё превосходство и насладиться поражением деда. Иначе быть просто не могло.
Всего раз Михаил пытался освободиться, но просканировав черноту понял, что лазеек просто не существуют. Время шло, оно было бесконечно долгим, и Росс неизбежно научился различать и чувствовать окружавшую его тьму. И когда в ней появилось нечто инородное, какая-то ниточка чуть отличающегося от общей тьмы оттенка, он сразу это почувствовал. Никита Ермаков оказался как обычно предсказуем.
– Я тебя вижу, – спокойным тоном сообщил Михаил. Нитка, минимальное присутствие с максимальной защищенностью. Чтобы войти в тюрьму Никите пришлось пробить собственное подсознание.
Нитка была самой минимально возможной брешью. Можно ли использовать её как зацепку? Да, при правильных действиях эта брешь может расшириться. И тогда Россу удастся выйти.
– Как тебе вечность, любимый дедушка, ты ещё не сошел с ума? Скорее всего нет и это славно, ты мне нужен в здравии, потому что я пришел к тебе для того, чтобы насладиться твоим поражением. Захватив твое тело я получил доступ к командному центру. Теперь передатчик видит меня как тебя и риска, что сработает система самоуничтожения, нет. Я перехитрил и тебя, и Основу. Мой план был диким, имелся большой риск не собрать свой разум, но именно его дикость помогла мне. Ловушка была истинно идеальной, потому что если бы она не была такой, то ты бы в неё не попал. Попытаешься оправдаться, больше не великий Михаил Росс, или всё таки признаешь, что проиграл Никите Ермакову? Жаль, что я не могу видеть тебя, но я бы очень хотел увидеть твоё раздосадованное лицо, оно самая лучшая награда за столь сложную работу.
– Наши тела связаны ментально, мы практически одно целое, твоё сознание управляет и моим и своим телом одновременно. Разорвать эту связь невозможно, пока я сижу в тюрьме твоего подсознания она нерушима, но стоит мне освободиться и связь прекратиться. Выпускать меня на свободу ты не намерен, это я уже понял, и еще понял, что ты сильно боишься того, что я все-таки выберусь. Нет, не выберусь, потому что не вижу в этом смысла. Но зато я вижу смысл в другом, он есть в смерти. Эта реальность уже запорота, требуется её перезагрузка. Просто убей меня, Никита Андреевич, а затем найди ближайший корабль с работающим перемещателем и перезагрузи реальность. Так будет максимально проще для всех, поверь мне.
– Реальность запорота для тебя, потому что ты проиграл! – Никита наигранно рассмеялся, а затем резко смолк и после этого сурово спросил: – Ты правда надеялся, что я перезагружу реальность? Нет, ни в коем случае. Это для тебя она запорота, а для меня всё только начинается. Я владею командным центром, я практически бог! Никогда, никогда этого не будет, и поэтому я должен срочно уничтожить все оставшиеся перемещатели в прошлое. Я найду каждый корабль Основы, а затем уничтожу его. Но тебя я уничтожу в первую очередь!
