Kitabı oku: «Привет из Чикаго. Перевод с американского на русский и обратно», sayfa 6
Медицина, медицина
С годами мы все больше зависим от медицины.
Я привыкла высоко оценивать уровень врачей в России, но по утверждению знакомых, многие специалисты перешли в платные больницы. Тем не менее, знаю, что маму Олега в Москве в ее девяносто лет вытянули из воспаления легких и недавно – из предынфарктного состояния, формально бесплатно.
В США медицина очень дорогая.
«Пациент звонит врачу, чтобы записаться на прием:
– Доктор, я был бы вам очень признателен, если бы вы прописали мне какое-нибудь лекарство, которое встряхнуло бы меня, возбудило бы во мне интерес к жизни. Есть ли у вас что-нибудь на примете?
– Да. Счет.»
Счета могут быть фантастически большими: пару ночей, проведенных в больнице, могут обойтись в десятки тысяч.
Врач – пациенту: – Как ваше состояние, больной?
Пациент: Благодаря вам, доктор, мое состояние значительно уменьшилось.
Выручают страховки, которыми обеспечивают большинство (не все) работодателей. Правда, у двадцати миллионов (это уже после почти двадцати миллионов, купивших относительно посильную страховку Obamacare) медицинских страховок нет, как и нет возможности их купить. Однако в экстремальных случаях сохранения жизни и необходимости срочной операционного вмешательства все госпитали декларируют, что выполнят свой долг независимо от наличия страховки (обратятся потом, по-видимому, от имени больного в Medicaid, фонду оплаты медицинских услуг для малоимущих).
Правда, особенно долго здесь в госпиталях никого и не держат, нам с Юрой желчные пузыри удаляли амбулаторно, рожениц выписывают на следующий день.
Вообще в США медицина особая. Впечатление, что основной упор образования американских врачей – знание тестов и видов анализов, которые помогут установить диагноз. Симптомам как неким субъективным параметрам уделяют вторичное внимание.
Когда-то, во времена сбора инновационных проектов для Международного инкубатора технологий, мы получили заявку из Обнинска, где авторы описывали экспрессный метод получения сразу двадцати и больше параметров крови. Мне, невежде, и в голову не приходило ничего, кроме гемоглобина, РОЭ, лейкоцитов и в случае особого интереса – сахара и холестерина.
Сколько-то лет назад в порядке специального бонуса (это был «День безопасности») всем сотрудникам нашей ArcelorMittal фирмы сделали бесплатно полный анализ крови и прислали домой результаты на четырех страницах – параметров под сто.
Когда моему лечащему врачу надо убедиться, что у меня в порядке почки или печень, она смотрит в компьютер на результаты анализов крови. При этом я не раз ловила себя на мысли, что не уверена, что она знает, где почки или печень находятся, никто никогда здесь не давит на печень и не ударяет по почкам.
Иногда нам везет: еще работают врачи, которые приехали сюда с российским (союзным) медицинским образованием и получали дополнительное образование здесь: те понимают и анализы и симптомы и вообще разговаривают, а не только смотрят в компьютер.
Ключевое преимущество местной медицины – виртуозно высокий уровень хирургии и оснащенность оборудованием. Томография, магнитный резонанс – хоть сегодня же. Юре, хоть он и ложился специально в больницу, в Москве давление отрегулировать не смогли. Он приехал сюда с давлением 200/100 и пульсом за 120. За довольно короткое время местные лекарства сбили цифры вниз, но накопившиеся отклонения вызвали подозрения, что плохо работает сердце. Мы тогда жили в Пекине, городке под Пеорией с сорока тысячами жителей, что-то вроде Загорска. Юре полазили зондом по сердцу через вену в паху и вызвали меня:
– У вашего мужа один из сосудов забит на 99 %, мы не будем вынимать зонда и перевезем его в госпиталь, где есть на всякий случай возможности для операций на открытом сердце. Вы можете поехать с ним.
Перевезли и поставили в забитую бляшками артерию расширитель – стент. Когда вскоре приехали навещать Валю в Москву, мой двоюродный брат, доктор медицинских наук, Володя Ривкин, сказал, что в то время (1999) даже в Москве с ее многомиллионным населением подобные операции можно было делать не более чем в пяти больницах. (Наверняка, сейчас ситуация изменилась).
После этого мы переехали в Индиану, где в таком же деревенском (очередном городке с населением в 35 тысяч жителей) госпитале спустя сколько-то лет Юре поставили еще три стента.
К врачам некоторых специальностей записываться надо очень задолго. Пошучивают:
-Простите, – отвечает дежурная, – мы сможем принять вас не раньше, чем через две недели.
– Но я к тому времени могу и умереть.
– Никаких проблем. Если ваша жена известит нас об этом, мы отменим запись.
Однако помимо госпиталей и приемных скорой помощи, существуют многочисленные пункты «немедленного» обслуживания, где принимают квалифицированные врачи широкого профиля, есть рентген, возможности анализов крови и т. п.
Лекарств здесь, на мой взгляд, слишком много. В принципе, в США разрабатывается больше половины всех новых лекарственных средств. Большинство из них имеют те или иные побочные действия и надо признать, что, в основном, их здесь отслеживают. Я приехала в страну с зашкальным холестерином. Мне выписали липитор, который как-то негативно влияет на печень. Печень не щупали, но периодически делали анализы крови и заменили липитор на крестор. Крестор вызвал боли суставов, заменили на какой-то статин, спрашивая меня периодически, не болят ли мышцы и т. д.
Но вообще сейчас происходит некоторая эволюция в отношении к лекарствам и прежде всего антибиотикам.
Пациент: "У меня болит голова!"
Врачеватель:
2000 до н. э. – На, съешь этот корешок.
1000 н. э. – Эти корешки – колдовство! Прочти молитву!
1850 н. э. – Эти молитвы – глупое суеверие! Выпей эту микстуру!
1940 н. э. – Эти микстуры – обычное шарлатанство! Прими эту таблетку!
1985 н. э. – Эти таблетки неэффективны! Прими этот антибиотик!
2005 н. э. – Эти антибиотики искусственного происхождения! На, съешь этот корешок.
Копить-копить и еще раз копить
Вот так всегда. Копишь-копишь на Ламборджини и Айфон, а потом бац! Не сдержался и купил себе кока-колу и сникерс.
В России мы копили деньги на кооператив, мебель, на автомобиль, на дачу, но не помню, чтобы кто-то откладывал на старость. Зачем? Имеющееся жилье ничего не стоило, на еду хватало по определению, ехать в далекие края никому не светило. Разумеется, сейчас в России все радикально изменилось в смысле возможных и интересных трат, как и появились какие-то пути для дополнительных пенсионных накоплений, но насколько я понимаю от Леночки Золотаревой, не совсем ясно, как они будут работать. Как я понимаю, сама пенсия порядка 300–400 долларов (включая так называемую «московскую надбавку») на фоне растущих коммунальных платежей и цен на продукты вызывает все меньше уверенности в завтрашнем дне.
До переезда в США у меня было убеждение, что все американцы откладывают деньги на черный день. По общим рекомендациям так и должно быть. В связи с динамичным изменением спроса и периодическим закрытием или сокращением тех или иных производств рекомендуется иметь в накоплениях денег, достаточных для проживания без получения заработной платы минимум в течение шести месяцев. Существуют калькуляторы, позволяющие рассчитать необходимые суммы и для жизни на пенсию. И все-таки статистика показывает, что треть американцев не откладывает деньги на старость. Почему? Есть несколько причин. Часть – по беспечности, другая – по бедности, но достаточно большая часть не думает о необходимости накоплений, потому что они заведомо обеспечены гарантированными государственными пенсиями (SS) и пенсионными накоплениями по месту работы.
Независимость в старости была нашим с Юрой пунктиком с момента приезда (почти в 59 лет), поэтому я сразу погрузилась во все возможные способы сбережений.
Максимальная индивидуальная пенсия по SS в 2017 году – 2788 долларов (для тех, кто вышел вовремя, сейчас в 66 лет, если продолжаешь работать дальше, не получая пенсии, то она постепенно немного растет). Нам, как должно было быть понятно, максимальная пенсия не светила, поскольку был чуть больше половины минимального в 35 лет. Немного помогла приличная зарплата, но не радикально. Кстати, начиная с оговоренного возраста (66 или 66 с половиной или 67 лет, как будет вскоре), ты получаешь положенную тебе пенсию полностью, независимо от твоей зарплаты, если продолжаешь работать.
Если у супруги/супруга пенсия существенно меньше или вообще нет рабочего стажа, ей/ему положена половина от пенсии второй половины, что начинают платить в первого же дня. Когда «кормилец» умирает, овдовевшему супругу платят полную пенсию.
Если к моменту выхода на пенсию, дом (обычно) уже выплачен, то эти полторы (а если оба работали, то две) пенсии часто вполне достаточны для покрытия большей части расходов.
Однако существуют и пара других источников накоплений, связанных с работой. Большая часть предприятий поощряет сотрудников к дополнительным накоплениям в виде так называемого 401-го плана, когда предприятие откладывает в ваш неприкасаемый до пенсионного возраста пенсионный счет некую сумму – до 5 или 6 % от вашего оклада при условии, что вы откладываете не меньше. На самом деле, вы имеете право откладывать на этот счет и больше – до 15 или после 59 лет – 18 тысяч долларов в год, и это все вычитается из налогооблагаемой суммы. Если вы переходите на другую работу, деньги с этого счета переходят на счет 401-го плана другого предприятия.
Вам предоставляется возможность размещать эти деньги в виде тех или иных акций, цена которых растет или падает в зависимости от состояния рынка, но все равно при нормальном стаже в 30–40 лет у вас может накопиться приличная сумма.
Помимо этого, многие крупные предприятия, университеты и большинство государственных предприятий откладывают своим сотрудникам некую ежемесячную сумму (оговоренный процент зарплаты, у меня было 7 %) в специальные пенсионные фонды, которые после выхода на пенсию можно получить единовременно либо в виде ежемесячного пожизненного чека.
Правда, пенсионные обязательства ложатся на бюджет предприятия тяжелым грузом (на нашей фирме на десять тысяч работающих шестьдесят тысяч пенсионеров), поэтому новые сотрудники получали уже урезанные бенефиты – допустим, 401-й план, но без отчислений в пенсионный фонд. Правда, рабочим и техникам, объединенным в профсоюзы, гарантированные пенсии и медицинские страховки под угрозой забастовок постоянно улучшаются (пока).
Пока американец работает, ему также разрешается дополнительно откладывать некие оговоренные суммы (в США все оговорено и нормировано) после уплаты налогов в так называемый ROTH IRA план (когда приехали, было по четыре, потом пять, а потом и по шесть тысяч в год на человека).
В хорошие годы, когда рынок акций устойчиво растет, вы можете рассчитывать на свои накопления в виде акций как на сказочный горшочек с кашей: вы черпаете из него нужную сумму (рекомендуют не более четырех-пяти процентов от основного капитала), а кашки в горшочке все столько же. В плохие годы, как начинается сейчас, деньги видимо уменьшаются (стоимость акций и облигаций в вашем «портфеле» падает), надо терпеть и трогать их по возможности меньше: потом, как жизнь показывает, в следующем цикле все или почти все возвращается.
Закаленные как сталь
Когда-то мы с Таней Ефимовой, анализируя отличия одежды западнее наших границ, будь то Чехословакия или Германия, вывели формулу: если температура выше минус десяти, а женщина идет в шапке, она из Союза. Я помню эту формулу и стараюсь держать фасон, что получается, если нет сильного и ледяного ветра, как бываетв Чикаго. Рядом идут американцы, не ежась от холода.
Я помню, как мы кутали детей, и понимаю, что все начинается с детства.
Мы с трудом удерживаемся от замечаний молодым родителям, которые носят детей и в жару и в холод с голыми ножками, в мороз вытаскивают из колясок в одних носках, таскают в тонких подгузниках.
Американских малышей одевают легко в хлопковые костюмчики с первых дней. Никаких теплых пеленок, верблюжьих одеялец.
Таскают малышей с собой и по магазинам и по местам отдыха – то на солнце, то на ветру, без особых придыханий: «он простудится, она замерзнет».
Вырастают – привыкают, что в любом общепите первым наперво на стол поставят воду со льдом. Есть некоторые данные, что пить горячую воду, как Люся Людковская, полезнее для пищеварения. Не знаю, я уже привыкла и запиваю еду холодной водой с удовольствием. А уж закалка для горла сомнений не вызывает.
Думаю, американцы таким образом намеренно закаливают своих детей. Болеть в Америке дорогое удовольствие. И правда, сколько здесь живу, ни разу не видела сопливых или чихающих-кашляющих детей. Такие сидят дома? Наверняка, но не подолгу.
Появление приятной одежды для малышей, наверно, изменило стиль пеленания малышей и в России, но некого спросить: у всех друзей дети здесь, внуки – малыши тоже здесь. Разве что попросить кого-то подсмотреть в Москве и сфотографировать.
Где вы, американские бабушки?
Многие отличия в поведении малышей и их воспитании от привычного в России связаны с тем, что в Америке рядом с малышами нет бабушек. Нет почти совсем и быть, как правило, не может.
В каком возрасте рожают детей? Здесь могут и допоздна – аж лет до сорока, но в среднем, когда бабушке не больше пятидесяти-шестидесяти лет. А она еще работает и в выходные хочет отдыхать. Плюс она далеко, потому что дети переехали по месту работы. Плюс она помнит, что и ей особенно никто не помогал, Позже она, выйдя на пенсию, сама переехала во Флориду или Южную Каролину, чтобы насладиться хорошей погодой.
Результаты умилительны. Мы вначале не могли понять, зачем таскают ультра маленьких, чуть ли не недельных детей, в музеи? Хотят с детства приобщить к культуре? А потом поняли – просто не с кем оставить. Если на неделе проблема решается детским садиком или бэби-ситтером, то в выходные, когда можно и хочется сходить в музей, единственный способ – тащить дитя с собой. То же и в рестораны, где заранее заготовлены детские стульчики.
Толерантность американских ресторанов к детям любого возраста связана не только с пониманием, что части посетителей не с кем оставить детей, но и с принципиальным различием функций: американские рестораны – места для еды, а не для перепития.
Помню драматическую ситуацию вокруг банкета по поводу защиты кандидатской диссертации Володи Бейлина. В конце успешной защиты Володя стал приглашать друзей на защиту и, конечно, близкого своего друга, Леву Брутмана. Кажется, у Левы тогда уже было три сына, может быть, два (в Израиль Лев уезжал с четырьмя). Лев наверняка не особенно ходил по ресторанам и был достаточно наивен, спросив:
– А можно я приду с мальчиками?
Володя счел это шуткой и ответил:
– Разумеется.
Лева пришел с сыновьями к назначенным семи часам в «Прагу», куда его, разумеется, не впустили, и это стало причиной его обиды на Володю, не исчезнувшей вплоть до их (обоих) отъезда.
Когда здесь родители, увешенные детьми, ходят по магазинам, навещают друзей, посещают музеи и рестораны, это не является предметом переживания американских бабушек.
Разница заложена во врожденном менталитете. У Якубовских двое маленьких внуков: Саше сейчас три, а Коле два года При этом Лида (дочь) переехала далеко, в штат Нью-Мехико, где учится на врача ее муж. Галя каждый месяц моталась туда, чтобы помочь Лиде с малышами, и Олег, истинный и глубокий исследователь, увлеченный работой, решил уйти на пенсию осенью прошлого года и переехать к Лиде, чтобы помочь ей учиться, получить дополнительную квалификацию и позволить ей работать.
К нашему сотруднику Дэмону помочь с маленькой приезжала иранская теща из Канады, к Джо – корейская теща, к Ронжи – приезжал на полгода папа из Китая (мама еще работала). Да и наши венгерские друзья переехали из Нью Йорка, чтобы помочь сыну с тремя маленькими внуками (дети дочери, что была рядом с ними в Нью-Йорке, уже большие). Мой индусский начальник, ДБ, живя в пригороде, на рабочие дни снимает квартиру в Чикаго, чтобы жена помогала дочке с внуками. Но это все не «местные».
Конечно, есть исключения и среди американцев. Например, Том Кайзер, начальник группы покрытий, ушел на раннюю пенсию года в шестьдесят два, потому что у обоих очень ему близких сыновей, которые и живут не очень далеко от него, наконец появилось по паре давно желанных внуков, и Том с женой поспешили повозиться с малышами. Но это действительно исключения.
Я стала бабушкой в тридцать восемь, и ни о какой пенсии речи идти не могло, Однако мы (вместе с Натальей, другой бабушкой) планировали свои выходные и отпуска, чтобы по возможности быть побольше с Анюшей. Понимаю, что именно поэтому удалось стать ей близкими людьми и сохранить эту близость на век.
А вот по отношению к двум младшим внукам, Бену и Лоте, мы оказались вполне американскими бабушками-дедушками. Пока они жили в не совсем комфортном районе, их привозили к нам в Индиану, и мы даже организовали в нашем доме детскую комнату, наслаждаясь хотя бы кратким общением с ними в выходные и праздники. А потом они переехали в замечательный дом в Бёр Ридже, с детской площадкой и бассейном, привозить к нам их перестали, на лето они уезжали в Германию, к другим (и ставшим естественно более близкими) бабушке с дедушкой, и наши общения свелись к встречам на дни рожденья и вручениям гостинцев.
Мы не можем думать об этом без огорчений, но близкими мы не стали, хотя изначально вся мотивация переезда была связана с переживаниями, что малыши растут без нас, что мы должны быть рядом. Получилось, что жить ближе не гарантирует человеческой близости. Обвиняем мы себя. Мы погружались в американские трудности, ставя главной задачей финансовую независимость, из-за которой я работала до семидесяти шести лет, нам нравилось путешествовать без визы, мы не забывали про ответственность за досуг Вали, которую принудительно вывезли из России. Причин в оправдание можно привезти много, но возможность проводить больше времени вместе с внуками мы упустили, и теперь поздно исправлять последствия.
