Kitabı oku: «Неси меня, мой эльф, в свои леса. Цикл «Принцесса Эйр'бендера». Книга 2.», sayfa 2

– А почему вы так и не завели семью?

– Мечты изменились.

– А сейчас не хотели бы уйти в отставку и спокойно пожить для себя? Быть хозяином своей жизни?

– Нет, не хотел. Хотя последние четыре дня я всё чаще возвращаюсь к этой идее, Ваше Высочество!

– Это был камень в мой огород? – рассмеялась я.

Он тоже усмехнулся.

Скатав тесто, я протёрла стол, налила молоко и достала огненные крендельки, положила их около Омера, сама села рядом.

– Я не буду.

– Вы хоть знаете, от чего отказываетесь?

– Я не могу с вами рядом есть, мне неудобно, Ваше Высочество, не заставляйте.

– Вы просто разломите его, посмотрите на этой пар, идущий изнутри, обмакните в холодное молоко и тут же съешьте, – я проделала все манипуляции. – Боги! – воскликнула я, – это очень вкусно!

Мужчина смотрел на меня недоверчиво.

– Вам не нравится, как я готовлю? – возмутилась я.

– Несколько часов назад я вообще не мог подумать, что буду сидеть рядом с вами и макать крендель в молоко, – он начал поедать выпечку.

– Всё бывает впервые. Загадывайте желание. Вкусно?

– Угу.

– Кто она? – внезапно спросила я.

– Кто?

– Та девушка, изменившая вашу жизнь.

– Скорей доедайте и идём, – сухо ответил он.

– Дядюшка, – взглянула я на него, – у вас все волосы в муке.

И не успел он отреагировать, как я дотянулась до его головы, проникнув в воспоминания. Тех нескольких секунд мне хватило, чтобы разглядеть её. Увиденное меня настолько потрясло, что я сильно подавилась и начала кашлять без остановки. Омер, вскочив, протянул мне молока, чтобы я попила.

Еле вздохнув, я произнесла:

– Не могу поверить.

– Что?

– Что я так сильно подавилась, – я не стала говорить, что увидела, чтобы ещё больше не смущать мужчину. Но этот образ сильно врезался в мою память, я ни с кем его не могла перепутать.

– Вы как, Ваше Высочество?

– Кхм… лучше. Спасибо. Не могу поверить.

Не доев наш поздний ужин, я поднялась в комнату, всё ещё вспоминая рассказ молчаливого мужчины о нежной и хрупкой девушке.

Свадьба

В день свадьбы мне не спалось. Рано утром, когда солнце ещё не взошло над горизонтом, я поднялась на крышу замка. Стояла предрассветная прохлада, я присела, ёжась, и затянула грустную мелодию на своей флейте.

«Как он там? Ещё хоть раз прижаться бы к его груди, вдохнуть его солёный запах и утонуть в глазах».

Наедине с собой я позволяла быть слабой, слёзы текли из закрытых глаз. Солнце поднималось всё выше, и утренний туман над городом рассеивался.

– Катрин, – перебил мои мысли Эрик, – тебя начали искать, мама испугалась, что ты пропала, а отец послал сюда посмотреть. Сказал, что слышал звуки флейты, значит, ты на крыше. Я ещё недоумевал, зачем кому-то лезть сюда, можно же упасть, но отец настоял, чтобы я проверил.

– Проходи, – спокойно ответила я, – посидим.

– Я боюсь, – озираясь по сторонам, говорил брат.

– А ты сядь у входа и держись одной рукой, там поручень есть.

– Ты плакала? – спросил он, когда неуверенно занял место и посмотрел на меня.

– Нет, – я помотала головой, явно пытаясь скрыть правду.

– Вы же будете жить здесь, ты также будешь ездить в свои командировки, ничего не поменяется, – пытался успокоить меня Эрик.

– Ты прав, – я кивнула и не смогла сдержать слезу. Быстро отвернулась, чтобы смахнуть её.

– Я думал, все невесты радуются и носятся в платье, не давая всем покоя.

Я оставила без ответа его слова.

– Ты не хочешь замуж?

– Конечно, хочу, – выдавила из себя я, отвернувшись и чуть слышно дыша, – ты иди, я скоро спущусь.

– Катрин, посмотри на меня.

Я не поворачивалась: не хотела, чтобы он видел меня в таком состоянии.

– Сестра, – осмелившись, он подвинулся ближе, – почему ты не сказала, что не хочешь замуж? Давай я спущусь и скажу отцу.

– Я полгода умоляла его отменить свадьбу, – сказала я, повернувшись к брату, – а ты думаешь, он отменит её за несколько часов?

– Но почему? Отец не мог желать тебе зла. Мне кажется, Луи отличный парень.

– С чего ты так решил?

– Он один из лучших выпускников университета и был капитаном сборной по футболу…

– Да, очень характеризует его с положительной стороны, – буркнула себе под нос я.

– Сестра, ты всегда была лучшей из нас. – Эрик осторожно подвинулся ближе. – Самой красивой, – взяв мою руку, он стал загибать на ней пальцы, – ты знаешь, сколько моих друзей хотели бы познакомиться с тобой? я всех отправлял стоять в стороне, говоря, что вы и ногтя моей сестры не сто́ите. Самой храброй, кто ещё мог осмелиться воровать булочки у Фазилет или спорить с мамой, – усмехнулся он, загибая ещё один палец, – самой доброй, ты никогда не выставляла свой дар напоказ. Тебя любит весь город, только про тебя и говорят. Даже не про отца, – шепнул он. – Ты знаешь, что месье Жерар сегодня всех бесплатно угощает в честь тебя?

– Серьёзно? – улыбнулась я.

– А мадам Роза нарушила свою традицию и напекла огромную гору пончиков с малиновым вареньем.

– Она же только на Рождество их делает…

– Мадам Камилла украсила цветами свою витрину, – он обнял меня, – я всегда завидовал, думал, почему я не родился раньше, тогда все восхищались бы мной, а потом понял, что я не смог бы всего того, что можешь ты. Только великому сердцу даётся великая любовь.

– Спасибо, ты согрел мою душу.

– У меня тоже есть особый дар, – рассмеялся он.

– Пойдём, – сказала я, – а то мама там с ума сойдёт.

Мы спустились, в моей комнате уже ждала мама с мастерами, которые должны были привести меня в порядок. Платье моё и правда оказалось настоящим шедевром. Его лиф плотно облегал талию, а пышная юбка ещё больше подчёркивала её. Маленький стоячий воротничок, длинные рукава из восхитительного кружева. Кринолин, приколотый к лифу, держал пышную юбку, лёгкие складки которой переходили в небольшой шлейф, спереди же она была гладкой. Голову венчала не ожидаемая мной тиара, а прелестная шапочка-джульетка. Почти невесомая фата заканчивала образ.

Леонор учла все мои пожелания, которые я и никогда не высказывала. Всё было скромно, но изысканно.

– Спасибо, мам.

– Моя красивая девочка, – сказала она, посмотрев на меня.

В какой-то момент мне показалось, что в её глазах блеснула слеза.

Все родственники и гости уже прибыли в собор на центральной площади. Ждали только нас с отцом, который встречал меня на первом этаже. Я осторожно спустилась, глядя под ноги, и, поравнявшись с императором, сказала:

– Я готова.

– Я думаю, тебе не нужно моё благословение.

– Ты уже благословил как мог, оно до конца жизни останется в памяти, – сухо ответила я.

– Тогда приготовься сыграть свою роль, – подавая руку, сказал он.

Опираясь на неё, я вышла, гордо подняла голову, выпрямив спину в струну, и улыбаясь начала махать рукой нашим придворным, которые собрались и приоделись в мою честь. Пытаясь держать эмоции под контролем, сохраняя равновесие, я шла под руку с отцом к машине, которая должна была доставить нас к собору.

На улице собралось очень много людей, казалось, вся империя съехалась. Одни стояли по обочинам дороги, другие выглядывали из окон, сидели на крышах, и все-все приветствовали нас. Я смотрела в своё окно, улыбаясь и мазхая рукой.

Город утопал в цветах. Все горожане держали в руках небольшие букетики, деревья были в цвету, даже клумбы пестрели яркими красками. Звон колоколов был слышен из каждого уголка города.

Когда мы доехали до собора, я осторожно вышла и, опять подхватив отца под руку, вступила на красную дорожку и медленно направилась к алтарю. Играла негромкая органная музыка, которая сливалась с колокольным звоном, что доносился снаружи. Хор запел, и августейшие особы, которые стояли по обеим сторонам к нам лицом, образуя коридор, подпевали ему. Лицом к алтарю стоял Луи. Все взгляды были обращены на нас с отцом, гости перешёптывались.

«Надеюсь, Мигизи удалось прийти, – думала я, – если нет, то и я к нему не пойду».

Я шла, чуть поглядывая по сторонам, в надежде отыскать лица, которые так сегодня мне были нужны. Как вдруг мой взгляд зацепился за него. Он стоял во втором ряду и пристально смотрел на меня не моргая.

«Показалось?» – Мелькнуло в голове, и я опять посмотрела на то же место. Это был он. Рядом стоял Омер-бей, видимо, для того, чтобы он не помешал церемонии. Пройдя мимо, я почувствовала его солёный запах. Ком подступил к горлу, и у меня сбилось дыхание.

– Зачем он здесь? Я же сказала, что выйду замуж, – прошептала я.

– Чтобы сам всё увидел и не строил пустых надежд, – спокойно ответил отец.

– Вы самый… – вдохнула с усилием, – жестокий… импера…

Грудь сильно сжало, воздух перестал поступать в лёгкие, я оказалась как рыба на суше. Пытаясь сделать вдох, я продолжала медленно идти по инерции, но ничего не выходило.

– Прекрати этот цирк, – спокойно говорил отец, – я знаю, что ты сделаешь всё, чтобы сорвать свадьбу.

Я испуганно взглянула на отца, пытаясь сказать, чтобы он помог мне. Он посмотрел на меня, непонимающе, и в тот же миг у меня потемнело в глазах, ноги больше не ощущали почву под собой, и я начала падать…

Очнулась я с глубоким вдохом, озираясь по сторонам. Я лежала на полу, там, где потеряла сознание. Отец сидел около, держа рукой мою шею, мама с другой стороны держала меня за руку, Луи, его отец, дядюшка Марсель и ещё несколько гостей стояли около меня, с испуганными глазами смотрели на меня и шептались.

– Твои глаза, – тихо произнесла мама.

Я чуть приподнялась и, увидев Мигизи, потянулась к нему рукой. Он быстро подбежал.

– Вашество, я тут, – толкнув кого-то плечом, он присел рядом и взял мою руку.

Я притянула его к себе и начала шептать на ухо:

– Он здесь, уведи… Я не могу дышать…

– Жозеф Лепрест? – удивлённо спросил индеец.

Я кивнула, и тот быстро скрылся в толпе.

Все что-то говорили, склонившись надо мной, давая советы и строя гипотезы моего падения. Я поднялась без чьей-либо помощи и, обнаружив распахнутый верх кружевного воротника, поправила его. Никого больше не замечая вокруг, я кивнула Луи:

– Займи своё место.

Все вернулись на свои места, отец тоже поднялся, подавая мне руку, чтобы мы продолжили путь, но я пошла одна. Быстрее, чтобы больше не затягивать церемонию. Я больше не чувствовала его запах, видимо, Мигизи, как всегда, справился с задачей. Встав у алтаря рядом с Луи, я старалась никуда не смотреть и сосредоточиться на речи епископа. Отец встал слева от меня. Образ Жозефа до сих пор был у меня перед глазами.

– Как себя чувствуешь? – шёпотом спросил Луи.

– Хорошо, – быстро ответила я, взглянув на него.

– Мне не верится, что ты стоишь рядом со мной в подвенечном платье.

Я сама сняла с себя вуаль, закрывающую лицо, не доверив это ни отцу, ни Луи.

– Братья и сёстры, мы собрались сегодня здесь, перед лицом Господа и всех присутствующих, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака…

Все молча слушали.

Ещё только начало бесконечного дня, а я уже была опустошена.

«Какой он был красивый в этом костюме и белой рубашке. Хорошо, что он ничего не помнит».

– Если кто-то знает вескую причину, по которой им нельзя сочетаться, то пусть скажет сейчас или пусть хранит молчание отныне и навеки… – произнёс священнослужитель и замолчал на миг.

Наступила глухая тишина.

– Луи Бланшар, – продолжил епископ, – берёшь ли ты эту женщину в законные жёны? Чтобы любить, уважать и хранить себя для неё одной?

– Да, – ответил он.

– А ты, Катрин фон Кэролинг Кристофер Вонреч-Бранд де Лортифор, берёшь ли ты этого мужчину в законные мужья? Чтобы любить, уважать и отказаться от остальных ради него?

Я медлила, не могла выдавить из себя это простое слово.

«Господи, прости за мой обман. Одному тебе ясны истинные причины моего притворства».

– Ваше Высочество? – чуть тише сказал епископ.

Я чувствовала, что Луи с одной стороны, а отец с другой повернулись ко мне. Я закрыла глаза и произнесла:

– Да.

Я слышала, как они оба чуть слышно выдохнули. Отец взял мою руку и передал её жениху.

– Я, Луи Бланшар, беру тебя, Катрин Кэролинг, в законные жёны, – произнося клятву, он смотрел на меня, – чтобы с этого дня быть с тобою в радости и горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. И я клянусь в этом.

– Я, Катрин Кэролинг, беру тебя, Луи Бланшар, в законные мужья, – я говорила с трудом, боясь заплакать, – чтобы быть с тобой в радости и горе, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас, – сократила я клятву, забыв остальное.

– Ваше Высочество, – опять шепнул епископ, – клянусь в этом.

– Клянусь, – еле произнесла я.

Священнослужитель подал кольцо Луи, чтобы тот надел его мне на палец.

Далее последовали ещё речи и проповеди, которые я практически не слушала. Казалось, что они были бесконечны. За это время я очень устала, и мне хотелось от всех скрыться. По окончании церемонии Луи сиял от восторга, он взял меня за руку, и мы направились к выходу, где нас встретили поданные, которые ждали с нетерпением окончания бракосочетания. Они приветствовали нас громкими овациями. Я натянула улыбку и махала рукой всем в ответ.

Мы сели в открытую карету и поехали обратно в замок, где должен был состояться банкет для родственников и близких гостей. Вся толпа слилась в одну массу, их приветствия – в гул. Я ничего не замечала: ни где мы едем, ни других деталей.

Когда завершилась обязательная часть, мы вошли в бальный зал, в котором играл оркестр. Там нас также встречали гости, и, встав с тронной стороны, мы начали принимать поздравления. Каждый желал подойти, поздравить и пожелать долгих лет.

– Благодарю… спасибо… польщена… – С моих уст слетали эти и другие зазубренные фразы для каждого гостя.

Мы безупречно играли свои роли, никто и не мог предположить, что за этим всем стоит. Ночь уже опускалась на город. Гости стали покидать замок.

– Ваше Императорское Величество, – обратилась я к отцу с поклоном, – думаю, что достаточно. Мы можем удалиться?

Он кивнул. Мы с Луи под восторженные возгласы оставшихся родственников отправились в спальню.

Когда мы отдалились от всех, я скинула туфли, взяла их в одну руку, другой поднимая подол платья, чтобы не покатиться с лестницы, и пошла в комнату, которую для нас подготовили.

– Устала? – спросил Луи, посмотрев на меня.

– Да.

– Я могу донести тебя, – улыбнулся тот.

– Не сто́ит, – сказала я, глядя под ноги.

– Что случилось там в соборе? Я очень испугался.

– Давление упало. Душно.

– Почему твои радужки глаз опять поменяли цвет? Это ведь не линзы? Вряд ли Её Величество разрешила бы надеть чёрные линзы.

– Не знаю. Мы пришли, – показала я на дверь, пытаясь открыть её.

– А нет никаких традиций, как мы должны зайти? Может, я занесу тебя, или сделать цветной след.

– Не говори глупостей, – я открыла дверь и зашла.

Леонор, как всегда, постаралась. Цветы были повсюду, и даже на кровати, свечи горели на подоконнике, на полу раскиданы лепестки роз. Не отреагировав на это убранство, я села у зеркала и первый раз за весь день увидела свои глаза.

– Боги, – выдохнула я.

Радужка полностью сливалась со зрачком, став такой же чёрной. Я начала вынимать бесчисленное количество шпилек из волос, которые весь день исправно держали фату. Луи, скинув пиджак, подошёл сзади.

– Я помогу, – он тоже начал освобождать мои волосы, – почему-то думал, это фрейлины делают, – нервно сказал он, руки его чуть подрагивали, видимо, от волнения.

– У меня их нет, – наконец сняв шапочку-джульетку и бросив фату на пол, сказала я.

– Смотри, я женился на тебе и ещё живой, – нервно усмехнулся он.

– Больше не поднимай эту тему, – строго ответила я.

– Хорошо. Хорошо… Ваше Высочество, – Луи тяжело дышал, кончиками пальцев провёл по кружеву на моих плечах, – много лет я ждал этого мгновения, – он наклонился и поцеловал меня в шею.

Я непроизвольно дёрнулась в сторону от его прикосновения. Потому что не питала никаких иллюзий по поводу семейной жизни с Луи, но ко всему этому ещё предстояло привыкнуть. Он встал сзади меня на колени, через зеркало смотря мне в глаза, и прижался своим телом к моему, осторожно поглаживал кружево на моих плечах и руках.

– Вы даже не представляете, насколько сильно я мечтал, что однажды вы станете моей, – шептал он, – помните, вы как-то сказали: «Я никогда не выйду замуж за тебя», но я верил, что моя мечта сбудется, не сомневался в этом.

Он ещё раз поцеловал меня в шею, и я опять отдёрнулась зажмурившись.

– Луи, давай не сегодня, – я вцепилась руками в стул.

– Расслабься, я буду нежен, – он начал расстёгивать мой ворот и покрывать шею и щёки поцелуями.

Я превратилась в один нервный комок, все мышцы были напряжены до предела.

– Ты такая нежная, пьянящая… – шептал он с придыханием.

– Луи, пожалуйста, – вскочила я, уронив стул.

– Хорошо, – выдохнул он, – я подожду ещё, но недолго, – муж снова подошёл ко мне и провёл рукой по моей щеке и губам, – очень сложно себя сдерживать, находясь рядом с тобой.

Опустив взгляд, я быстро отправилась в гардеробную, примыкающую к основной спальне, чтобы снять с себя уже ненавистное платье. Некоторые части наряда удалось снять легко, но в некоторых местах мне не хватило терпения, и я с силой рвала ткань. Освободившись от платья, я вздохнула с облегчением. Несмотря на усталость, мне совсем не спалось, и, переодевшись в пижаму и накинув халат, я решила пройтись по за́мку.

– Я буду спать здесь, – сказал Луи, когда я вышла из гардеробной комнаты, показывая на кушетку в другой стороне комнаты.

– Она слишком мала для тебя, ложись на кровать.

– Мне не хватит выдержки, чтобы спать с тобой в одной постели, – усмехнулся он.

– Я пройдусь по за́мку.

– Пойти с тобой?

– Нет. Наслаждайся королевской кушеткой.

Коридоры были пусты, где-то слышались разговоры и гул, на улице августейшие особы, одурманенные вином, распевали песни.

Я шла беззвучно, дверь в кабинет отца была приоткрыта, и я чётко смогла разобрать голоса и слова.

– Кристофер, – говорил дядюшка Марсель, – что всё же там произошло, почему Катрин упала? От лёгкой потери сознания её глаза не могли поменять цвет.

«Мм, я на самое интересное успела», – остановилась я у двери, чтобы подслушать разговор.

– У неё было удушье, воздух перестал поступать к лёгким, когда мы ещё шли, и когда она упала в обморок, кислород ещё некоторое время не поступал к тканям. Её сердце остановилось на минуту…

– Моя девочка чуть не умерла! – воскликнула Леонор.

– Почему ты не остановил церемонию? – возмутился Марсель, – она потом ещё весь банкет улыбалась гостям, вместо того, чтобы лежать в постели после такого!

Отец молчал. Мама всхлипывала.

«Нечего ответить?» – Я пошла дальше, не став больше слушать.

Спустившись вниз и пройдя к тайному выходу, я притаилась в тёмном углу и огляделась, чтобы никто за мной не шёл. Выйдя на воздух, я закрыла за собой дверь. Звёзды блестели на небе, слабый ветерок играл с листьями на деревьях.

Я не очень громко крикнула:

– Хосе!

Я не знала, как он это делал, иногда казалось, что он тоже обладал способностями и слышал меня отовсюду, но через три минуты он явился.

– Звали, Ваше Высочество?

– Звала… – строго начала я, – я тебе доверила самое ценное, что у меня было. Понадеялась на тебя, даже не на Мигизи.

– Ваше Высочество, – отвечал тот, опустив голову, – я проводил до дома.

– Почему тогда он сегодня был в соборе? Рядом с Омер-беем? – твёрдо спросила я.

– Я не знаю, – ещё ниже опуская голову, ответил Хосе.

– Во-первых, ты должен был оставить охрану у его дома, а во-вторых, должен был знать о планах императора и его приспешников.

– Вы не давали таких указаний.

– А мне каждый твой шаг комментировать? – всё ещё давила я. – Может, по часам расписать приём пищи? Или поход в уборную?

– Нет, Ваше Высочество, нет, – перебил меня он, – я буду внимательней.

– Ещё один шанс, – я ткнула пальцем ему в грудь.

– Спасибо, – поклонился он, – какие указания сейчас?

– Следи за всем, что происходит в замке, – строго ответила я и, чуть смягчившись, добавила, – и готовимся к свадьбе Мигизи. Ты уже подобрал костюм?

– Нет ещё, – выпрямился он, – думаю, какой камербанд выбрать: синий или красный.

– Синий тебе больше подойдёт.

– Я тоже к нему склонялся. С вашего позволения, – поклонился он и скрылся.

Я решила посидеть ещё немного в саду, в тишине и наедине со своими мыслями.

Ветер трепал волосы, окутывая тёплыми свежими потоками воздуха. Луна светила своим полным кругом, создавая причудливые и жуткие тени. Я села на скамейку в яблоневой роще и, поджав под себя ноги, облокотилась на спинку и закрыла глаза.

– Малыш, ты успел разглядеть папу? – говорила я чуть улыбаясь, положив руку на живот, – какой он был красивый. Эти тёмные волосы, зачёсанные назад, белая рубашка и чёрный фрак. Хорошо, что он ничего не помнит, – усмехнулась, – а то я на его месте сошла бы с ума. А на своём – умерла.

В очередной раз, погрузившись в воспоминания, согревающие душу и успокаивающие мысли, я не заметила, как уснула.

– Катрин, дочка, – послышался голос Фазилет, – вставайте!

Я открыла глаза: небо уже посветлело, а воздух стал заметно прохладней.

– О Аллах! Вставайте скорей, – помогая мне подняться, тараторила женщина, – если кто-то увидит, где вы проводите первую брачную ночь, то позора не оберётесь!

– Тётушка Фазилет, – выпрямляясь и ёжась от холода, сказала я, – это останется нашим секретом?

– У нас уже столько секретов, что я могу начать вас шантажировать!

– Ах вы коварная!

– Да поднимайтесь вы уже!

– Тётушка Фазилет, представляете, – поднявшись на ноги и медленно начав идти, говорила я, – мой муж, выполнив свой долг, перевалился на другой бок и уснул. Что мне оставалось делать? Я вышла погулять и, видимо, уснула.

– Как он посмел? – возмутилась женщина, – я бы с такой женой три ночи подряд не спала!

– Скажете тоже!

– Я побегу на кухню, – торопилась она, – наши господа не будут ждать, пока я наговорюсь с вами!

– Лёгкой работы, – крикнула я ей вдогонку.

Вернувшись обратно, я незаметно прошла в свою комнату. В за́мке стояла гробовая тишина, и сделать это не составило труда. Войдя в комнату, я увидела спящего на кушетке Луи, руки он держал в замке́ на груди, а ноги свисали на пол.

– Это всё же был не кошмарный сон, – выдохнула я.

Подвинула пуфик и положила ноги мужа на него, а потом, укрыв его тонким пледом, решила принять ванну.

Погрузившись в тёплую воду и опять улетев куда-то к океану в своих мыслях, я чуть не уснула и не нахлебалась воды. Благо в соборе зазвонили колокола, призывающие горожан на утреннюю службу. Их звон был слышен в каждом уголке нашего небольшого городка. Я открыла глаза, вода уже была не такая тёплая, и, быстро вымывшись, вытерев волосы почти насухо и переодевшись, зашла в комнату.

Луи потягивался на своём спальном месте.

– Ты когда вернулась? Я довольно долго тебя ждал. Уже хотел пойти искать, но забоялся, что меня увидят, а потом возникнут неудобные вопросы.

– Правильно сделал, что остался, – я подошла к кровати и скинула с неё покрывало.

– Что ты делаешь? – удивился он вставая.

– Они придут проверить.

Порывшись в шкафчике у зеркала, я нашла небольшие ножницы.

– Подойдёт, – шепнула я себе под нос.

– А я предлагал, – говорил Луи, подходя и приобнимая за талию, – провести вчерашнюю ночь, как подобает молодожёнам.

В этот момент я со всей силы полоснула себя по шраму на левой ладони, оставленному от ножа, когда я спасала Гюстава. Распарывать плоть тупым предметом оказалось намного больнее. Кровь не заставила себя долго ждать, показавшись на ладони бархатным ручьём.

– Боги! Как больно, – на глазах непроизвольно выступили слёзы.

– Что ты делаешь?! – воскликнул Луи, отойдя на полшага.

– Я же сказала, – говорила я, залезая на кровать, – они придут проверить.

– А другого способа не было? – разволновался тот.

– Мне надо было тебя порезать? – спросила я, пачкая простыню своей кровью.

– А ты ни… – начал заикаться Луи, то ли от вида крови, то ли от осознания того, что я делаю, – ты дев… ну…

– Отойди, – перебила я до того несвязную речь и быстро спрыгнула на пол, – да уйди же с дороги, – держала правой рукой левую и пыталась контролировать вытекающую кровь, – сейчас заляпаю всю комнату.

С этими словами я побежала в уборную. И хотя рана заживилась довольно быстро, боль осталась, кисть немного дрожала. Я вернулась в комнату, продолжая держать руку.

– Всё в порядке? – спросил Луи, немного нервничая и хватая мою руку, из которой секунду назад струилась кровь.

– Да, – ответила я, освобождаясь и смотря на шрам.

– Ты…

– Что? – сухо спросила я, взглянув на него.

– Ну… кхм…

– Переоденься, через полчаса нам надо быть на завтраке.

– Хорошо, – покорно согласился муж.

– Если бы они внимательно учили анатомию, – ворчала я, – то знали бы, что кровь необязательно будет при первом соитии.

– Что? – почёсывая голову, переспросил Луи, как будто не услышал.

– Говорю, собирайся, мы не должны опоздать.

Я села у зеркала, чтобы собрать волосы, и тут только заметила клок седых волос у себя на голове. Вчера они были аккуратно зачёсаны назад, и поэтому я не заметила.

– В кого я превратилась? – выдохнула я, – всё тело в шрамах, так ещё теперь эти страшные глаза и седые волосы. Где ты, Катрин?

Я зачесала волосы в тугой пучок, сделав пробор на правую сторону.

– Вроде не очень заметно, – убеждала саму себя я.

В назначенное время мы спустились в столовую, куда подтягивались сонные родственники, которые остались после свадьбы у нас погостить.

– А вот и молодожёны, – послышался голос тётушки Евы, которая отличалась особой беспардонностью.

– Доброе утро, – улыбнулась я.

– Посмотрите на них, – продолжала она, – по их заспанным мордашкам можно понять, что они уснули только под утро.

– Вы, как всегда, правы, тётушка, – парировала я, – только мы оторваться друг от друга не могли, а вы с кем ночь провели?

– Катрин, Луи, – как всегда, вовремя вмешалась мама, – вы уже спустились, – сказала она, вставая между нами и тётушкой, – занимайте свои места. Как себя чувствуешь? – спросила она шёпотом, взяв меня за руку.

Я взглянула на её руку, потом на неё.

– Хорошо, – освободилась я, не привыкшая к ласке матери, – с чего вдруг такая забота?

– Просто захотелось спросить, – сказала она холоднее и, отвернувшись, пошла делать то, что она умела лучше всего: сглаживать острые углы.

– А я смотрю, не мне одному достаётся от тебя, – чуть слышно сказал Луи.

– Считал себя особенным?

– А разве нет?

– Я нетерпима к людям, которые лезут в мою жизнь своими неудобными разговорами, желая унизить меня или мою семью. Они думают, что…

– Я понял-понял, – перебил Луи.

Он отодвинул мне стул, помогая присесть, и сам занял место рядом. Рука по-прежнему болела, и я непроизвольно встряхивала ей, в надежде успокоить тремор.

– Что с рукой? – шепнул Луи, чуть наклонившись ко мне, заметив, что я держу её на коленке под столом.

– Слишком сильно пострадала в нашу брачную ночь… – многозначительно улыбнулась я.

– С чего бы это, ведь, кажется, я был с тобой максимально деликатен.

– Мне теперь тебя на полочку поставить и пылинки сдувать?

– Хотя бы добавить нежности в голосе, – улыбнулся муж. – А что не починишь? – кивнул он на руку, которую я держала под столом.

– Инструмента нет.

– Это сейчас шутка была, или тебе, правда, что-то надо?

– Не могу сосредоточиться и найти его.

– Видишь, – улыбнулся он, – я почти понимаю тебя. Поэтому ты не ешь?

– Знаете, месье Бланшар, не очень удобно держать в одной руке два столовых прибора одновременно.

– Знаю, мадам Бланшар.

Я резко взглянула на Луи, от такого обращения мне стало не по себе. Муж смотрел на меня довольно улыбаясь.

– Да оторвитесь уже друг от друга, – не унималась тётушка Ева.

– Катрин, – послышался голос другой тётушки, – ты почему весь завтрак руку держишь под столом? Скоро сядешь на место отца, а этикета не знаешь.

Я посмотрела на отца, на лице которого читалось недоумение от прозвучавшей фразы.

– Если боги всё же будут милостивы ко мне, то я ещё многие лета́ не займу место Его Величества.

Мама одобрительно кивнула и показала жестом, чтобы я всё-таки последовала совету гостьи. Я неуверенно начала поднимать руку и, ожидая очередную волну расспросов на тему тремора, положила её на стол. Луи тут же накрыл её своей рукой, крепко прижав к поверхности.

– Спасибо, – произнесла я почти беззвучно.

– Вы посмотрите на них, – воскликнул кто-то из гостей, – какие они милые.

– Мадам Ева, – обратился к ней двоюродный брат отца, – а вы не забыли про традицию?

– И правда, забыла! – воскликнула та, – я даже сама схожу.

– Ева, – вмешался отец, – прекрати, кто в наше время ждёт до свадьбы. Пора давно забыть про эти глупости.

– Действительно, – продолжила мама, – не утруждайся…

– Нет-нет, Ваше Величество, – тараторила эта неугомонная женщина, – сейчас проверим, как вы воспитали свою дочь. Омер, пойдём со мной, чтобы не сказали, что я что-то выдумала.

– Ева! – уже строже сказал отец, но её было не остановить.

– Можешь спокойно поесть, пока идёт это цирковое представление, – сказала я Луи, освобождая руку и убирая её обратно под стол, – порежешь мельче? – попросила, пододвигая к нему свою тарелку.

– Ты предвидела, – усмехнулся Луи.

– Старая дурацкая традиция, – спокойно ела я, – хорошо, сейчас не стоят и не контролируют сам процесс.

– Кхм-кхм…

– Не торопись, – сказала я, подавая ему стакан воды.

Я взглянула на отца, который кипел от злости, мама покрылась плотным румянцем. Дядюшка Марсель, сидевший весь завтрак молча, тоже немного нервничал, ему хватало расспросов про судьбу Ананда, и он старался не привлекать к себе излишнее внимание. Остальные что-то обсуждали, создавая общий гул, к которому я не желала прислушиваться.

Спустя минут пять вернулась Ева с Омер-беем, в руках которого была скомкана простыня.

– Готовы? – пустила интригу женщина.

– Да!

– Показывай, – раздавались голоса.

Омер-бей развернул ткань, на которой все увидели алое пятно. Отец выдохнул. Леонор посмотрела наверх, беззвучно прочитав молитву, и улыбнулась.

– Сомневалась в моей дочери? – начал император, – посмотри, в какое неловкое положение ты их поставила.

– Что вы, Ваше Величество, – говорила хитро Ева, занимая своё место, – я же знаю, что вы приви́ли дочери только лучшие добродетели.

Луи смотрел на тётушку Еву, но я толкнула его в бок и шепнула:

– Не обращай на неё внимания, и раз мне от тебя не отделаться в этом перерождении, то лучше давай расскажу обо всех этих напыщенных типах за столом. Может пригодиться в бизнесе.

– Некоторых я знаю, – шепнул он в ответ, – а кто этот мужчина, что сидит справа от императрицы? У него такой вид, словно он король мира.

– Месье Пьер Легран собственной персоной. У него дела с моим отцом. – Я чуть помолчала, а потом добавила: – Крупная шишка, производит и продаёт стройматериалы и хорошо поднялся на этом. К нам прямиком из Перу. Отец сказал, что ещё немного, и этот человек будет иметь представительства в каждой стране в мире.