Kitabı oku: «Альманах «СовременникЪ» №3(23) 2021 г.», sayfa 2
У порога
Находясь в Эвенкийском крае, мне очень интересно было наблюдать за жизнью коренного народа. С охотниками-эвенками я летом рыбачил на реках, наблюдал за их бытом в повседневной жизни, а зимой выезжал с ними на охотничий промысел.
Почти все охотники-эвенки с помощью местных собак-лаек выслеживали и метко стреляли в голову, в глаз пушного зверя. Но много зверя добывалось с помощью капканов и всяких хитроумных ловушек.
Все делалось, чтобы сохранить неповрежденной шкурку пушного зверька. Перед Новым годом, заканчивая очередной проход по охотничьему путику (многокилометровая и многолетняя тропа в тайге, прорубленная охотниками у каждого на своем участке, на которой расставлены капканы и ловушки), я свернул на богом забытую метеостанцию «Сторож» в труднодоступном районе Сибири.
Когда-то это был довольно оживленный поселок метеорологов, оленеводов и охотников. Сюда даже каждый месяц прилетал вертолет. На станции в это время радист Коля Мульцин принимал новогодние поздравительные телеграммы от родственников с центральной базы поселка Кочевого, расположенного в сотне километров, за холмами в междуречье, и посылал ответные поздравления родным и друзьям.
До самого торжества оставалось еще дня два, но все были чем-то заняты и озабочены. Галина, хозяйка метеостанции, хлопотала на кухне, и оттуда доносились ароматы домашних снадобий. Для немногочисленных местных охотников-аборигенов метеостанция была важным жизненным пунктом в этой таежной сибирской глухомани. Здесь имелся небольшой продовольственный склад-магазинчик, и Новый год можно было встречать скромно и вполне сносно. Вдруг ко мне в балок прибегает охотник-эвенк Юкань:
– Хади быстро на радио, тебя Николай зовет…
Мы вышли из дома и узкой заснеженной тропинкой пошли на пригорок, где от мачты к мачте были растянуты антенны метеостанции. С нескрываемым интересом вхожу в радиорубку метеоролога.
– Возьми трубку. Тебя база вызывает, – говорит Николай, не снимая наушники и не отрываясь от ключа морзянки, передавая при этом очередную метеосводку…
– Да, я слушаю, – и пытаюсь сквозь шум, треск, сторонние голоса эфира, сквозь назойливое пиликание разноголосых морзянок узнать еле слышный голос говорящего.
– Это Володя Ковалевский, – слышу в трубке, – прилетел из Москвы по заданию журнала, да вот из-за непогоды застрял на этой базе, придется здесь Новый год встречать. А тут мне сказали, что ты на «Стороже» находишься…
Пошли сильные помехи, и радиосвязь совсем пропала. Я, конечно же, сразу узнал голос моего друга, журналиста и писателя, объехавшего с творческим блокнотом Сибирь и Дальний Восток. Давненько мы с ним не виделись, а тут такая встреча, да еще под Новый год! Он там, в ста километрах на базе, а я тут, на таежке, – мы совсем рядом. В радостно-взбудораженном состоянии бегу к эвенку Юканю. Живет он в поселке Кочевом, а сюда приезжает охотиться на своем промысловом участке.
У него хорошая упряжка из десяти крепких ездовых собак. Добрый, приветливый эвенк усадил меня за стол, налил горячего душистого индийского чая, придвинул чашку с сухариками, открытую банку со сгущенным молоком и повел напевную, неторопливую речь с этническим оттенком:
– Завтра, если рано утром поедешь, ночью будешь база. Тока хади не сопка, а речка езжай. Собачка дорогу знает, шибко быстро сама домой бежит…
Еще затемно с утра, когда звезды ярко мерцали на сибирском морозном небе, собачки-лайки уже готовы были в дорогу и, с нетерпением поскуливая, ждали команды «вперед». Мне эвенк Юкань дал только восемь собак. У него было два вожака в упряжке. Одного ведущего и его пару он оставил. Опытный каюр предусмотрителен: если со мной что неладное в дороге случится, то второй вожак обязательно разыщет упряжку и человека – так они обучены. Эти бесстрашные эвенкийские собаки не знают усталости, неприхотливые, легко переносят недостаток пищи и приспособлены к работе в свирепые морозы Сибири. Юкань еще раз проверил алыки (упряжь) на собаках, их крепления к потягу и дал последние наставления в дорогу. Я взял в руки остол (шест для управления упряжкой), эвенк отвязал вожака, своеобразно гикнул им, и упряжка вихрем понеслась по укатанной узкой дороге к реке. Вышли на большую реку. Снега на льду было немного, плотный, и продвижение шло с приличной скоростью.
Домой собаки всегда идут с большой охотой. Вдруг за поворотом откуда ни возьмись заяц перебегает дорогу. Берег в этом месте обрывистый, и заяц во всю прыть помчался вдоль берега, по руслу реки.
Для собачьей упряжки неожиданно появившийся заяц в лесу – невероятно большая опасность. Собаки становятся неуправляемыми. В погоне за зверьком собаки и сами себя покалечат, цепляясь за деревья, и разобьют нарту, если каюр не успеет вовремя затормозить остолом. Здесь же, на реке, открытое место, и встреча с зайцем благополучно окончилась – он виртуозно поднялся по обрывистому берегу и скрылся в лесу террасы.
Торможением остола скорость нарт была погашена, и, выправив разгоряченных, возбужденных собак, поехали дальше в более спокойном темпе. До обеда стояла чудесная погода, и в быстром движении мы прошли больше половины пути. Но потом небо стало хмуриться, затянулось свинцовыми облаками.
Потеплело, и пошел снег. Движение замедлилось. И ко всему этому быстро надвигались вечерние сумерки. Усиливавшийся снегопад сопровождался пронизывающим холодным ветром. Спокойная дневная метелька переходила в ночную колючую пургу. Собаки вязли в снегу, но упорно двигались вперед. Местами приходилось соскакивать с нарт и помогать им проходить снежные заносы. Видимость полностью исчезла. В этой космической непроглядной тьме даже пальцы рук перед носом невозможно было различить. Я полностью был дезориентирован и в пространстве, и во времени, но абсолютно точно знал, что собаки знают, где они находятся и куда нужно бежать.
В этой, казалось бы, безвыходной ситуации я полагался только на их природное чутье. По поведению собак чувствовалось, что они основательно устали, останавливались и снова из последних сил продолжали движение. Я привязал себя к нарте, чтобы ее не потерять в темноте, и как мог тоже помогал собакам двигаться вперед. Очень хотелось встретить Новый год в тепле, среди людей. Но вот я почувствовал, что собаки окончательно выбились из сил и остановились. Я также знал, что, когда собаки в пургу выбиваются из сил, они укладываются плотно друг к другу и их бесполезно поднимать. Пришлось смириться с судьбой. Ногами раскопал пошире снег, за алыки стащил собак в углубление.
Когда они улеглись, я накрыл их куском брезента, затянул потуже малицу (одежда из оленьих шкур) на поясе, тоже залез под брезент и полулежа разместился в живом клубке, быстро согрелся и уснул. Нас сразу же засыпало снегом. Хорошо помню, что мне снились смех и голоса людей, хлопки ракетниц, музыка… Но сон есть сон. Когда ты до изнеможения устал, то присниться может что угодно.
Пурга кончилась только к полудню. Собаки зашевелились и стали одна за другой вылезать наверх. Но, когда я выполз из нашего убежища, моему огорчению и досаде не было предела. Я встречал Новый год с собаками в снегу у порога дома эвенка Юканя. А в сотне метров находилась базовая контора, где в большом веселье проходил новогодний бал обитателей Кочевого, звуки которого я слышал во сне…
Гала и медведь
Вертолет летел на север. Два пассажира, молодые мужчина и женщина, с интересом смотрели в иллюминатор на проплывающие пейзажи глухой горной сибирской тайги. Винтокрылая машина сделала вираж над плоскогорьем и стала приземляться. Из дома метеостанции вышли люди встречать долгожданный транспорт. Когда винты остановились, из открытого грузового отсека стали выгружать домашние вещи, мешки, коробки с продуктами, аккумуляторы и бочки с горючим. На дальней, затерявшейся в бесконечных просторах Сибири метеостанции шла смена вахтовиков. Метеорологи, молодые супруги Николай и Галина, заступали на свою годичную вахту метеонаблюдений.
Весна была в разгаре. Николай охотился на пролетных уток и гусей. Из дичи делали тушенку. В тайге к зиме начинают готовиться уже с весны. Потом пошли первые ягоды. Начинали готовить варенья.
В рядом произраставших лесах было много и ягоды, и грибов, и орехов. В речушках какая-то рыба водилась. Понемногу Николай заготавливал дрова. Жизнь налаживалась, и все было хорошо. С собой они привезли в клетке несколько кур и петуха. Соорудили для них вольеру.
Курами стали интересоваться разные хищники. Вокруг метеостанции бегали лисицы, горностаи, ласки. Приходили росомахи, волки, и, конечно же, наведывался сам хозяин тайги медведь. А в небе иногда кружили коршуны, орлы и соколы. Особенно критических ситуаций не возникало. Сосуществование человека и природы было мирным. В лес Николай всегда ходил с ружьем. А Галина как хорошая хозяйка занималась домашними делами и хлопотала на кухне. По дому всегда растекались ароматы приготовленной вкусной еды и выпечки. На эти привлекательные запахи к дому все чаще стал подходить медведь. Когда был дома Николай, он отгонял медведя. Когда тот не уходил, он из ружья стрелял в воздух. Медведь его побаивался.
Но когда мужчина уходил в лес на охоту или на реку на рыбалку, медведь опять шел к дому. Галина, добрая душа, стала привыкать к нему. И иногда бросала мишке пирожки. У них были какая-то взаимная симпатия и доверие друг к другу. Медведь по природе доброе существо. Если ты ему плохо не делаешь, то он никогда на тебя не будет нападать. Вокруг дикая тайга. Поблизости поселений нет. Люди не беспокоят его, и он доброжелателен к человеку. Есть пример, как на Аляске учитель построил в тайге, на берегу озера, домик. Стал там один жить. И к нему постоянно приходили медведи, которых он угощал рыбой. Многие годы они мирно живут по соседству, и учитель проводит наблюдения за поведением медведей в природе, фотографирует их и снимает фильмы.
Гала привыкла к медведю и даже ночью уже не боялась выходить на метеоплощадку делать замеры. Да и медведь иногда уходил в тайгу и долго не появлялся на метеостанции. Уж не случилось ли что с нашим Медведюшкой, переживала женщина, давно не приходил. Только Николай помалкивал.
Ему не нравилось соседство с хозяином леса и что медведь средь бела дня безбоязненно подходит близко к жилью. Он ведь не знал, что хозяйка угощает мохнатого гостя пирожками… Приближались выходные – банный день.
Николай по своим делам ушел на реку и в лес. Галина хлопотала на кухне, топила баньку и занималась стиркой. Летний день выдался жарким. Женщина полностью обнажилась и ходила от дома к бане совершенно голой. Со стороны можно было просто залюбоваться пышными формами этой молодой высокой красивой женщины… Такая же русская женщина Гала, с такими же пышными формами тела, вдохновляла на творчество европейских художников и поэтов. А потом, став женой и музой Сальвадора Дали, сделала его счастливым, знаменитым и богатым. Во всем мире девственная красота русской женщины признана эталоном женственности в человеческом роде земли.
Складывается впечатление, что именно с этой таежной Галы художник Борис Кустодиев писал свою знаменитую картину «Русская Венера». Розовощекая, пышнотелая и с добрейшей простонародной улыбкой на лице. В этом доброжелательном лице золотоволосой девы весь стиль русской национальной полнокровной, пышущей здоровьем красоты. Она излучает аромат свежести, эротического притяжения и желания. Истинный образ плодородия и продления жизни человеческого рода.
Из бани Гала услышала грохот опрокинутой посуды – решила, что это пришел муж из леса.
– Коля, что ты там делаешь? – окликнула она его.
Но стояла подозрительная тишина. Гала вышла в предбанник и немного смутилась от неожиданности. Метрах в пяти от нее стоял медведь!.. Увидев обнаженную женщину, медведь тоже оторопел – уставился на Галу. Потом встал на задние лапы, как бы пытаясь ее лучше рассмотреть, и от удивления у него нижняя челюсть опустилась, и донесся легкий, глуховатый от удивления выдох: «Го-о-о…».
В древнем русском эпосе существует поверье, что, когда в лесу неожиданно женщины встречались с медведем, они обнажали грудь – и медведь их не трогал…
Подходило время передавать очередную метеосводку. Гала метлой отогнала медведя. Он отбегал в сторону и опять поднимался на задние лапы, чтобы лучше ее рассмотреть. Не одеваясь, обнаженная хозяйка дома сняла показания на метеоплощадке, сделала записи в тетради и стала по телеграфу передавать данные на центральную базу. Мелодично пиликала морзянка… На кухне жужжали мухи и пчелы вокруг сладких пирогов… А поодаль стоял медведь на задних лапах и любовался обнаженной женщиной, сидевшей у открытого окна…
Амулет
Шаманизм – это не религия. Шаманизм – это жизненная реальность многих народов земли, феномен мировой цивилизации. Это стиль жизни в гармонии с природой, сверхъестественные способности перевоплощений, левитации, гипноза, экстрасенсорных проявлений – аномальное явление человеческого существа, до конца не изученное учеными.
Таежная быль
Давно это было. Сорокаградусные морозы сковали Енисейский край. По рекам Сибири открылась главная зимняя дорога жизни. На оленьих и собачьих упряжках лесной народ стал разъезжать туда-сюда по своим таежным делам. Стояла чудесная морозная солнечная погода. Тепло одевшись, я зашел до деда Тыманчи, попросил пару крепких ездовых собак. На реке снег был плотный, и по ровной ледяной дороге на лыжах да в упряжи двух мощных ездовых собак ничего не стоило пробежать тридцать километров до ближайшего стойбища аборигенов. Эвенк Тыманча предупредил: «Собаки знают это стойбище и сами тебя к нему привезут, только зацепи покрепче потяг за пояс и не отпускай их, да остерегайся промоин у берегов». Первые километры собаки шли галопом. Потом они поуспокоились и побежали рысью. Не видя никаких особых опасностей, я свернул собак к берегу, чтобы сфотографировать виды. Но неожиданно собаки и я провалились в запорошенную снегом полынью. Две сильные собаки выбрались из воды и рывком вытащили меня на лед. Мокрые руки моментально окоченели на тридцатиградусном морозе.
Собаки отряхнулись от воды и как ни в чем не бывало рвались бежать дальше. Когда они меня тянули из полыньи, то шкотовый узел потяга на поясе развязался, и обратно его связать окоченевшими пальцами я уже не смог. Собаки яростно рвались вперед, я упал, а потяг упряжи выскользнул из пояса, и они, почувствовав свободу, во всю прыть умчались галопом по реке. Мое положение в данной ситуации становилось критическим.
До стойбища оставалось еще километров двадцать, одежда мокрая, тело колотилось в ознобе. Поняга с топором, берестой и спичками осталась в полынье. Нужно было для разогрева двигаться и бежать. Но мокрая одежда дубела и превращалась в твердый ледяной панцирь, сковывая и затрудняя любые движения. Оказавшись в этой ледяной ловушке, я окончательно выбился из сил и свалился в снег. Стал терять сознание, забываться, засыпáть от сильной усталости и холода, в снегу показалось очень тепло и уютно… Это был конец?! Жизнь покидала тело…
А в то время шаман Тобяку в своем чуме почувствовал что-то неладное, спешно собрался и на оленьей упряжке быстро покатил по боковой речушке к Енисею. Только он появился на льду большой реки, как мимо него галопом пролетела спаренная собачья упряжка с отвязанным потягом. «Случилась беда», – подумал Тобяку и быстро погнал оленей по собачьему следу. Обо всем происходящем я уже ничего не знал. Меня не было в «живых». Шаман привез молодого обледеневшего путника в чум. Освободил от затвердевшей одежды.
Интенсивно растирал тело и заливал в рот какие-то травяные настои, что-то бормотал, потом засунул совершенно голого безжизненного молодого мужчину в олений кукуль (спальник) и велел своей повзрослевшей дочери Кималь тоже раздеться, обнаженной забраться в кукуль к мужчине и согревать его своим телом. Дочь беспрекословно повиновалась отцу. А сам шаман уехал на стойбище.
Находясь еще в полуобморочном сонном бреду и медленно приходя в себя, первое, что смутно я почувствовал, – это обнаженное горячее женское тело. Подумалось, что я вообще свихнул с ума и уже ничего не соображаю. Но нежные ласковые движения теплых рук и соприкосновения тела с твердыми сосочками женских маленьких грудок возвращали «утопленника» к жизни. Меня охватил какой-то ужас. Где я нахожусь, что со мной происходит – я боялся открыть глаза.
Таинственная женщина целовала мое лицо, губы, и я не в состоянии был сопротивляться этим магически животворным ласкам. Кималь возвращала меня к реальности. Она лечила, возрождала меня и наделяла энергией новой жизни. Вся моя прошлая жизнь осталась в енисейской полынье.
Я родился заново уже другим человеком. Со мной происходило что-то непонятное: другой взгляд на жизнь, иное восприятие окружающего мира. Тобяку сказал, что во мне родился Большой Шаман. Духи тайги благосклонны ко мне и дали шанс на новую жизнь. Тобяку был простым и добрым эвенком – умным, одаренным самородком природы. Он показывал поистине энциклопедические знания таежной жизни, истории культуры и обычаев эвенкийского народа.
Приезжали из дальних уголков сибирской тайги другие шаманы. Все они такие же простодушные люди с уникальными природными дарованиями – служители своего народа. Они лечат болезни, предсказывают и предчувствуют изменения в природе, охраняют свой народ от бед и стихий. Приближение Тунгусского метеорита они знали уже за месяц. Предупредили всех охотников, что к земле приближается огненная птица «Агды», люди ушли с мест падения метеорита, и никто не погиб.
Потом был большой праздник. На стойбище собралось много сибирского народа. Зимняя охота на пушного зверя закончилась, а весенние заботы еще не начинались. Лесной народ веселился на тридцатиградусном морозе и радовался жизни.
Шаманы на своем Большом Совете обратились к молодому ученому, которого спас Тобяку, чтобы он стал сибирским шаманом.
– Мы дадим тебе оленей, – говорили они, – новый чум, на дальних и ближних стойбищах ты можешь выбрать в жены самую красивую девушку.
– Не могу я быть шаманом, – отвечал молодой человек. – Я ученый-исследователь и должен идти дальше по миру.
Тогда держал речь шаман Тобяку:
– Этот человек уже шаман, его избрали таежные Духи. Пусть он будет Большим ученым-шаманом, нашим посланником к другим народам земли, пусть идет по странам и призывает все народы к дружбе, миру и согласию.
Он подошел к молодому ученому и надел на шею ему Амулет шамана – зеркальце в металлической окантовке с позолотой и с подвешенным на сухожильной нитке медвежьим когтем.
– Этот Амулет будет помогать и оберегать тебя по жизни, – говорил Тобяку, – в трудную минуту. Обращайся к Великому и Могучему Духу, он всегда внутри тебя!
Прошли годы. Постарел наш ученый-шаман. Много добрых дел он сделал для людей земли. Амулет всюду был с ним и всегда ему помогал в трудных ситуациях. В тайге ученый ходил без оружия. Медведи, волки, росомахи, совы, орлы были его друзьями и духами-помощниками.
Потянуло его как-то повидать места времен прошедших. Плыл он не торопясь на байдаре по Енисею в тех местах, где в молодости шаманы дали ему вторую жизнь. На пустынном берегу увидел одинокого пожилого охотника-эвенка. Причалил к берегу, уселись они у костра, и старый эвенк рассказал ему историю про ученого-шамана, как его спас от смерти шаман Тобяку, а дочь шамана Кималь родила мальчика, похожего на того ученого.
– Мальчик был умным, – не спеша рассказывал охотник, – выучился на Большой земле, вернулся к своему народу и тоже стал шаманом. Я хорошо помню тот большой праздник, – говорил эвенк. – Мы все под шаманские бубны скакали и в камлании наполняли большой силой жизни Амулет, который шаман Тобяку потом повесил ученому-шаману на шею.
Собеседник молча слушал старого охотника эвенка, и у него слезы текли по щекам.
– Ты зачем плачешь, добрый человек? – спросил эвенк.
– Да больно трогательную и душевную историю ты, охотник, мне рассказал, – смахивая текущую слезу со щеки, ответил путник. А тот Амулет висел у него на груди под курткой…
Ночной призрак
У молодого сибирского бойца-эвенка с самого начала войны все шло наперекосяк. То его долго не брали на фронт и оставляли в тылу, потому что у него предки были шаманами, да и почти не понимал русский говор. Сам он не собирался в шаманы, но был отличным охотником, метким стрелком и непревзойденным следопытом. Помогал артели в заготовке мяса и пушнины для фронта. В качестве сопровождающего обоза ему все же удалось попасть в город. А потом всякими обходными путями забрался в эшелон, шедший на фронт. При приближении к фронту авиабомбежка эшелона – и он попадает в госпиталь с множественными осколочными ранениями, несовместимыми с жизнью.
Но молодой крепкий организм сибиряка переборол смерть. А поскольку он значился в госпитале с фронтового эшелона, то и направили на фронт, в мотострелковую дивизию. Планировалась масштабная наступательная операция, и его с двумя бойцами послали в разведку. Успешно выполнив задание, на рассвете разведгруппа возвращалась в часть. Но в небольшом углублении среди травы и редких кустарников на открытом пространстве наш охотник увидел волчицу с перебитой ногой и ранами по телу, а рядом сидели шестеро маленьких волчат. Мелькнула мысль, что здесь через несколько часов начнется нешуточное боевое сражение тяжелой техники.
Он незаметно отделился от разведгруппы и стал ползком перетаскивать волчицу и волчат к ближайшему лесу. Здесь он соединил косточки сломанной ноги зверя, смазал открытые раны пережеванной еловой смолой с травами, обложил место перелома палочками и перевязал куском рубахи. Но, возвращаясь в часть, он оказался на том месте, где лежала волчица с волчатами, и начался страшный бой. Вокруг рвались снаряды, ревели танки, строчили пулеметы. Недалеко от него взорвался снаряд и изрешетил охотника осколками.
Фронтовые санитары после боя нашли его почти безжизненным. В госпитале долго он не выходил из комы. К удивлению врачей, сибиряк выжил, но весь изуродованный осколками, и подлежал мобилизации в тыл как непригодный для передовой. Из-за повреждения голосовых связок он не мог говорить. Из горла вырывались хриплые звуки, похожие на «тынка, тынка» (танки, танки)…
Узнав суровый приговор главврача и военного комиссара, Тынка (это имя останется за ним) сбежал из прифронтового госпиталя в леса. Там травами вылечил свои раны и стал пробираться к линии фронта. При этом боялся попасть в руки к военным, чтобы его не вернули в тыл.
Сам того не ведая, он обнаружил, что после двух клинических смертей у него до предела обнажились генетически заложенные природой шаманские сверхспособности. Как последствие ранений лица появилась светобоязнь глаз, но обострилось ночное видение. Он полностью перешел на ночной образ жизни. Из оружия у него был только охотничий нож с выгравированным на рукоятке словом «Эвенкия».
Пропитание находил в лесах, на полях, в реке, на озере. Огонь добывал без спичек из трута и костры разжигал без дыма. У этого охотника, следопыта, шамана стояла конкретная задача – уничтожать врагов и не попасть в плен к своим.
Поэтому он всегда старался держаться в «безопасной» для него фронтовой нейтральной полосе. Всякими хитроумными охотничьими ловушками и приспособлениями он выслеживал и уничтожал снайперов, немецких разведчиков, корректировщиков. Изготовив из бересты дудочки-манки, изображал вой волка, уханье филина, рев изюбра и рык медведя.
Он мог приманивать диких зверей. Вокруг дислокации немецких солдат по ночам зазывал огромную стаю волков, и со всех сторон из непроглядной тьмы начиналась страшная волчья серенада. Немцы приходили в ужас. Но Тынка не останавливался. Он подбирался под покровом ночи вплотную к немецким часовым и начинал шаманское внушение, что внутри охраняемой части партизаны. Немцы кричали: «Партизан!» – и начинали в ночи беспорядочную пальбу друг в друга. Он без труда и без шума обезвреживал охрану арсеналов. Выносил взрывчатку для подрыва эшелонов и потом взрывал эти же склады с оружием и боеприпасами. Десятки эшелонов с техникой, оружием и живой силой противника уходили под откос или срывались с мостов. И все операции сопровождались жутким звериным воем и ревом. Слухи об этих загадочных необъяснимых ночных событиях стали доходить и до русских.
Ни русские, ни немцы не могли понять, что происходит на линии фронта и в тылу у фашистов. Немецкие солдаты в ужасе, командование в панике, а русские в полном недоумении. По ночной немецкой радиосвязи то и дело слышно: «Нахт Гешпен Тод» (Ночной призрак смерти)! К русским непонятно откуда подбрасывались папки с немецкой военной документацией, имевшей важное стратегическое значение. Потом вдруг поблизости раздавался громкий крик птицы или зверя, на ветке висела кепа или каска, а под кустом – один или два связанных немецких офицера. Они говорили, что их привел сюда «Призрак-Сатана»…
Тынка чувствовал себя довольно уверенно. Он умел ходить по лесу мягкой бесшумной поступью, у него были совиное ночное видение, необычайно острый слух, восприятие тончайших запахов, осторожность дикого зверя, находчивость, смекалка и интуиция сибирского охотника. Он понимал язык зверей и птиц, мог с ними общаться. Несколько раз на него выходили немецкие поисковые овчарки. Но каждый раз при их приближении он принимал позу зверя, включал шаманское воздействие. Собака останавливалась, затихала и проходила мимо. Тем не менее к своим в «плен» эвенк все же попал.
Однажды в сумерках он наткнулся на немецкий конвой, который вел трех русских плененных офицеров. Остановившись, один немецкий солдат отошел в лесочек по большой нужде. Тынка ящерицей проскользнул к нему и одним взмахом своего ножа, без единого звука уложил немца на землю, а его автоматом расстрелял весь конвой. Пленным офицерам освободил руки и увел их лесными тропами к своим.
Русские увидели низкорослого худого крепыша, узкоглазого, постоянно щурившегося от света, с изображенными шрамами, смуглым азиатским лицом и не умевшего говорить. На все вопросы отвечал одним словом: «Тынка». А когда увидели его нож с запекшейся кровью и гравировкой на рукоятке «Эвенкия», все поняли. Это он наводил ужас на фашистов, это он Ночной Призрак Смерти – Сатана. Он виновник всех этих неправдоподобных событий, происходивших на линии фронта. Командир обнял охотника, снял с себя орден Боевого Красного Знамени и хотел его прикрепить на грудь эвенку. Но Тынка замотал головой, взмахом руки и топаньем ног показывая, что ему нужно туда, в немецкую сторону фронта.
Приближалась зима, Тынке выдали комплект теплой зимней одежды, маскхалат, и он снова бесследно исчез в лесах. Не одну тысячу немецких солдат уничтожил этот отважный безымянный сибирский герой, подорвал десятки эшелонов и складов вооружений. С «боями» дошел до польской границы.
Дальше не пошел – там уже чужая земля, подумал себе Тынка… Вернулся домой, в эвенкийскую тайгу. Живет один на берегу реки, в своей землянке. Совсем состарился, плохо видит. От землянки и до реки протянут канатик, за который он держится, чтобы не оступиться. Наведываются к нему охотники рассказать о делах таежных. Зовут в поселок к людям, но он только слушает их и молчит.
А о его подвигах на войне никто даже и не догадывается…
