Kitabı oku: «Люди Черного Креста», sayfa 3
Глава 2
Походный шатер Верховного Магистра Святой Инквизиции Его Преподобия Йохана Остландского стоял на побережье Бискайского залива. Именно сюда со всего Пиренейского полуострова стягивались корабли Армады. Когда-то это были испанские земли и воды, теперь же…
Теперь все по-другому. Отсюда начинается территория Ордена. Территория гармонии, порядка, спокойствия и правильной… истинно правильной жизни. Кое-где, правда, тлеют еще очаги Скверны, которые предстоит зачистить, облагородить и присоединить к Инквизиторским владениям. А дальше за орденскими границами лежат земли язычников, варваров и иноверцев, не признающих Черного Креста. Но это тоже временно. Рано или поздно Святая Инквизиция доберется и до них.
Сильный ветер с Атлантики бился в широкий полог, словно тварь-мутант, вознамерившаяся свалить шатер и попрать развевающееся над ним знамя Креста. Но, разумеется, такое не под силу презренным порождениям Скверны. Черный Крест сильнее всех Скверн вместе взятых.
И все же… Проклятые, проклятые Скверны!
Йохан Остландский – крепкий коротко стриженный человек с тщательно выбритым и ухоженным лицом – на миг прикрыл глаза, всегда горевшие стальным отблеском веры. Тонкие губы сжались. По высокому открытому лбу пролегли глубокие, будто продавленные лезвием тупого ножа морщины. Размышления о Сквернах всегда портили Магистру настроение. Но сейчас имелся противовес этим дурным мыслям. Хорошие новости.
Йохан открыл глаза.
В шатре он был не один. Перед рабочим столом Магистра стоял навытяжку ландкомтур брат Себастьян, возглавлявший посольство в землях викингов. Посол выглядел уставшим, вымотанным и исхудавшим. Что ж, неудивительно. Добравшись с викингами до Германии, но не застав там главу Ордена, он с небольшим отрядом пересек французскую Скверну и отыскал на испанском побережье новую ставку Магистра.
Свою миссию брат Себастьян выполнил на «отлично». Как, впрочем, и всегда: ландкомтур был верным слугой Черного Креста и Верховного Магистра. Первые драккары жадных до добычи северных варваров начали присоединяться к флотилии Инквизиции задолго до того, как брат Себастьян попросил аудиенции.
Однако посол сумел не только заключить союз с северянами. Он привез кое-что еще. Кое-что очень важное. Йохан провел рукой по старой, тщательно закатанной в пластик и потому неплохо сохранившейся карте, разложенной на столе.
Россия. Страна, которая, как и прочие государства старого мира, перестала существовать после Бойни. Теперь от этой некогда большой и великой страны остались лишь гиблые Скверны да дикие варварские земли, на которых не чтут Черного Креста.
А еще…
Да, осталось и кое-что еще.
Карта была испещрена красными отметинами с указанием точных координат. Каждая метка обозначала…
– Значит, все это – русские военные объекты? – Йохан прищурился, прикидывая количество красных точек. Их было много. Очень.
– Да, ваше преподобие, – брат Себастьян почтительно склонил голову. – Старейшина поморов из Соловецкой крепости сказал так.
– Не обманул? – Магистр оторвался от карты. Пристальный взгляд глаз цвета стали полоснул по лицу брата Себастьяна, словно кинжал с раздвоенным лезвием.
– Вряд ли. Помор находился в таком состоянии… – начал брат Себастьян, но, запнувшись, уточнил: – Он был доведен до такого состояния, в котором люди предпочитают не лгать. К тому же я дал ему понять, что проверю его информацию. И, разумеется, объяснил, что ждет его в случае обмана.
– Почему ты не привез его с собой?
– Он слишком стар и слишком слаб, ваше преподобие. Не думаю, что старик выдержал бы такой путь. К тому же он мог проговориться викингам о том, что я везу. А викинги могли предъявить права на карту. Спорить с ними на их драккаре трудно.
– Разумно, – согласился Йохан. – А этот помор… он все еще жив?
– Когда я уезжал, был жив, – кивнул брат Себастьян, обозначив уголком рта подобие слабой улыбки. – И дорожил своей жизнью так, как это могут делать только старики, уже отжившие свой век, но не желающие умирать.
– Есть кому за ним присмотреть?
– Я оставил на Соловках брата Фридриха.
– Брат Фридрих, – Магистр наморщил лоб. – Это…
– Пыточный мастер при нашем посольстве, – подсказал ландкомтур. – Собственно, он и заставил помора говорить. Он же проследит за тем, чтобы старик не болтал лишнего викингам. Но все же я попросил сохранить пленника живым так долго, как это будет возможно. На тот случай, если он нам вдруг пригодится.
– Хорошо, брат Себастьян, – кивнул Йохан. – Ты сделал благое дело для Святой Инквизиции, и твои усилия будут вознаграждены. А теперь ступай и отдохни. Мне нужно помолиться.
Ландкомтур с поклоном удалился из шатра.
* * *
За пологом, который, выходя, поднял брат Себастьян, открылся вид на берег и море. Суша пестрела от шатров и знамен с черными крестами. В море было тесно от прибывающих кораблей. Суда уже сейчас не помещались в бухте и многие стояли на рейде в открытой воде. Армада собиралась в единый кулак.
«Только бы не было шторма», – подумал Йохан. Впрочем, даже если и будет… Шторм позволит отобрать для экспедиции самые надежные корабли и самые умелые команды. Лучшие из лучших.
Полог опустился.
Магистр еще раз глянул на карту. Она была изготовлена в виде книжки-раскладушки. Такую карту удобно хранить, транспортировать и использовать, открывая нужную страницу или разворачивая целиком.
Сыпь ярко-красных точек хорошо выделялась в сетке меридианов и параллелей, между мелким, но очень четким кириллическим шрифтом, обозначающем города, реки, моря. Точки располагались и на территории Большой русской Скверны, и южнее ее, и севернее, и восточнее. Если хотя бы малая часть красных меток действительно окажется сохранившимися военными объектами и складами – этой карте поистине нет цены.
Завладев ТАКИМИ запасами старого оружия, Святая Инквизиция сможет противостоять любому врагу Черного Креста и любым созданиям Скверны. С ТАКИМИ запасами Орден подомнет под себя весь мир. Установит контроль над ним. И будет чистить, чистить, чистить оскверненные земли.
Йохан не особенно рассчитывал найти исправные ракеты, танки или самолеты. Во время Бойни все это наверняка стало приоритетной мишенью, а что не стало – вышло из строя без надлежащего ухода. Проржавело, сгнило, сломалось.
Нет, военная техника, скорее всего, превратилась в металлолом. Но ведь были еще арсеналы стрелкового оружия. О подземных мобилизационных складах, разбросанных по необъятным российским территориям, до сих пор ходят легенды. И хоть какие-то из них должны же сохраниться! Простые, неприхотливые и безотказные «калашниковы» и штабеля цинковых ящиков с патронами приумножили бы силу Святой Инквизиции.
Силу… Йохан невесело улыбнулся. Раньше реальная сила измерялась количеством ядерных боеголовок. Теперь – количеством старых стволов и боеприпасов к ним. Мир измельчал. Как, впрочем, и люди. Люди сейчас много боятся и мало живут. Лишь немногие переступают через тридцатилетний рубеж, остальные погибают раньше. И видят теперешние людишки недалеко. Они, как правило, ограничиваются своими жалкими клочками земли, зажатыми между территориями Скверны. Только Святая Инквизиция решается менять этот грешный мир к лучшему с помощью огня, меча, Черного Креста и благочестивых молитв.
Магистр встрепенулся. Кстати, он ведь хотел помолиться. Надо поблагодарить Черный Крест за карту. Попросить удачи. И совета.
Совет сейчас нужен как никогда. И корабли, и люди практически готовы к отплытию. Скоро начнется Великий западный поход и новая Конкиста.
Но карта, привезенная братом Себастьяном, породила сомнения.
Не разумнее ли сначала отправить войско за старым оружием? Если найти его, морская Армада Святой Инквизиции станет поистине несокрушимой.
Но с другой стороны… Поиски военных объектов в восточных землях займут много времени, а с запада все ощутимее веет угрозой, не очень понятной пока, но уже вполне отчетливой. Орденские разведывательные экспедиции, уплывающие вслед за солнцем, не возвращаются обратно, зато океан все чаще приносит странных нездешних тварей. Причем исчадия неведомой Скверны, выползающие из атлантических вод, ведут себя слишком… слишком организованно, что ли. Уж очень их слаженные действия напоминают тактику передовых отрядов противника, просачивающихся на чужую территорию, проводящих разведку и прощупывающих силы врага перед решающим вторжением. Возникает впечатление, будто тварей гонит на Европу чья-то злая воля.
Если дело действительно обстоит так, то медлить с отплытием нельзя. Обычный человек не способен управлять мутантами. Значит, морских гадов из Атлантики контролирует какое-то особое отродье Скверны, до которого нужно добраться, и поскорее.
Собственно потому и собирается сейчас Армада, потому и готовится морской поход на запад. Святая Инквизиция должна уничтожить неизвестного врага, кем бы он ни был, прежде, чем враг этот сам нанесет удар. А что будет, если орденские силы отправятся на восток искать российские военные объекты, а Европу тем временем захлестнет нечто, что несет угрозу Ордену и Черному Кресту?
Совет… Верховному Магистру Святой Инквизиции нужен был мудрый совет.
* * *
Йохан сложил карту, поднялся из-за стола и подошел к высокой треноге, на которой стояла жертвенная серебряная чаша, прикрытая пластиковой крышкой. Судя по весу, чаша была наполнена, впрочем, как и всегда: за этим братья из охраны Магистра следили особенно тщательно.
Йохан раздвинул полог, отделявший жилую и рабочую части шатра от Святилища. Здесь начиналась запретная территория, вступать на которую имел право лишь Верховный Магистр. Свет сюда почти не попадал, в углу едва тлела подвешенная на цепочке лампадка.
Он зажег от лампадки свечи в крестообразном подсвечнике.
Под плотным, украшенным черными крестами балдахином в самом центре Святилища на небольшом – по пояс – возвышении был установлен походный алтарь.
Йохан откинул занавес и шагнул к алтарю. Внес жертвенную чашу и подсвечник. Тяжелая негорючая ткань балдахина, шурша, опустилась за его спиной, окончательно отделив Магистра от мира и суетных мыслей.
Это было место уединения, молитв, размышлений и снисходящей благодати.
На алтаре хранился Ковчежец. Небольшая, отделанная пластиком, окованная металлом и украшенная золотом шкатулка, по размеру и форме напоминающая глухой рыцарский шлем. На инкрустированном боку Ковчежца выделялась выступающая изнутри гладкая поверхность с правильным крестообразным вырезом. Две пересекающиеся под прямым углом темные щели. Каждая – не длиннее мизинца. Черный Крест. Главный знак и главная святыня Ордена.
Черный Крест Святой Инквизиции не имел ничего общего с религиозными культами прошлого. Кто-то в новые времена после Бойни зачем-то возвращался к прежним богам, не уберегшим этот мир. Инквизиция поступала разумнее: новым временам она несла новую веру. Ее Черный Крест не отягощен связью со старым миром и старым крестом. Тут все по-другому. И проще и сложнее одновременно. Крест для новых Инквизиторов был ценен сам по себе. Просто как Крест. Черный. Великий. Сильный. Беспощадный. Сейчас он был не просто символом, он являлся самой сутью веры. Крест сам по себе был богом, и никаких других богов Святой Инквизиции не требовалось.
Йохан благоговейно опустился на колени перед реликвией. Поставил рядом жертвенную чашу и свечи.
Сразу за алтарем стояло старое зеркало, в которое надлежало посмотреться, прежде чем приступить к молитве, и в которое нужно было взглянуть, уходя из Святилища.
Неровное пламя свечей вырывало из мрака лицо Магистра, Ковчежец и зеркало. Секунду или две Йохан всматривался в свое зеркальное отражение, настраиваясь на нужный лад. Бледный лоб, глубокие впадины глаз… Он решил, что готов к молитве.
Склоненная голова коснулась Ковчежца. Магистр почувствовал лбом приятную прохладу гладкого бока реликвии и тепло крестовидного выреза на ней.
Губы уже шептали молитву.
– …Черный Крест… мудрости… власти… могущества… веры… – слова едва-едва прорывались сквозь взволнованное дыхание. – Взываю… помоги… вразуми… проясни… дай совет…
Тяжелый полог балдахина, укрывший человека и его святыню, не шевелился и был подобен стене.
– Черный Крест! Взываю! Взываю! Взываю! Взываю! – четырежды, как и положено просить у Креста, вымолвил Йохан и замер в ожидании ответа, не поднимая головы и не отрывая лба от Ковчежца.
Ответ пришел. Правильный ответ. А других Черный Крест и не дает.
* * *
Молитва помогла успокоиться и сосредоточиться. Мысли потекли в нужном направлении. Черный Крест дал знать, что и как нужно делать. Крест все объяснил и все разложил по полочкам. Как всегда.
Перед людьми, изготовившимися плыть на запад, нельзя ставить новую цель и вести их на восток. Они уже получили необходимый настрой, который не стоит ломать. Люди, собранные для плавания, готовы к плаванию. Любой другой приказ может поколебать их веру и их верность. Но главное даже не это. Глупо отправлять Армаду с наемниками-ландскнехтами на поиски старого русского оружия. Старым оружием должны владеть только рыцари Ордена. А значит…
Решение лежало на поверхности. Нужно было только попросить Черный Крест о помощи, чтобы понять это.
Значит, когда флот отплывет в закатную сторону, несколько экспедиционных рыцарских отрядов отправятся в русскую Скверну. И дальше – за Скверну тоже. Рыцари Святой Инквизиции совершат рейд по обозначенным на карте объектам и вернутся с добычей. Или с важной информацией.
Йохан поднял голову и снова взглянул в зеркало. На лбу Магистра темнел отпечаток Ковчежца. Два перекрещивающихся жирных мазка густого дегтярного цвета повторяли очертания крестовидного отверстия на боку реликвии. Неоспоримое подтверждение того, что Черный Крест снизошел до ответа и направил мысли молящегося.
Что ж, Скверна ставит метки на своих мутантах, а Черный Крест помечает верных служителей своей печатью. Магистр улыбнулся, наблюдая, как быстро печать Креста впитывается в кожу и без следа исчезает среди морщин. Снаружи такие отпечатки не держатся долго, но внутри они остаются навсегда.
Не поднимаясь с колен, Йохан открыл чашу, которую принес с собой. Под пластиковой крышкой лежало свежее мясо, нарезанное тонкими ломтиками. Время молитв прошло. Пришло время приносить жертву.
Магистр выловил из кровавой жижи пласт сырого мяса и поднес его к крестообразной прорези на боку Ковчежца. Мясной ломоть втянуло внутрь. И второй. И третий. И следующий. В Ковчежце послышались чавкающие звуки. Черный Крест принял жертву.
Темная прорезь на боку Ковчежца окрасилась в багряное. Но Йохан знал: это лишь на время. Черный цвет скоро снова поглотит красные оттенки.
Крест ел любое мясо. Чистые животные и мутанты Скверны, рыба, морские гады – ему было без разницы. Человеческое мясо он, кстати, принимал тоже. Черный Крест был живой святыней. И чтобы поддерживать жизнь, ему нужно было есть.
Говорят, раньше в ковчегах хранились мертвые святые мощи, да и теперь кое-где люди еще поклоняются засохшим останкам. Только какой в этом смысл? Магистр не понимал. Вот Черный Крест – жив и могуществен. Любой, кто прикладывается к нему лбом, физически ощущает его силу. А что может мертвая святыня?
Выйдя из Святилища, Йохан снова поставил опустевшую жертвенную чашу на треногу. Накрывать крышкой не стал. Пусть чашу снова наполнят свежим мясом.
Глава 3
Опасность в Котле могла таиться где угодно, и Виктор, уже привыкший во всем полагаться на всевидящее красное око Костяники, чувствовал себя на французской земле неуютно. Пластиковое забрало, за которым девушка-мутантка вынуждена была прятать глаза, сводило на нет ее полезные способности. Пока тонированный пластик отгораживал от мира лицо Костяники, она не могла вовремя распознавать угрозу. Так случилось и на этот раз.
Одинокое, опутанное кроновым мхом камень-дерево, возле которого расположилась на привал русская рота, казалось безобидным. Его скрученные ветви были не очень густыми, а намотанные на них и покачивающиеся на ветру, словно ордынские бунчуки, моховые клочья, не смогли бы укрыть крупного зверя. Зверя – нет, но когда сверху вдруг посыпались черви, отскочить от дерева успели не все.
Пять или шесть ландскнехтов свалились как скошенные, захрипели, тараща глаза и сотрясаясь в мелкой судороге. Костяника в ужасе шарахнулась прочь.
Виктор почувствовал, как на правый рукав ему что-то ляпнулось сверху. Ага, вот она, зараза. На толстой кожаной куртке с защитными бляхами извивался жирный червь цвета скисшего молока. Короткий, толстый, с острой колючкой спереди. Шип слепо тыкался в металлические и пластиковые пластины и пробовал на прочность толстую кожу доспеха. Доспех уколы пока выдерживал, но червь упорно искал уязвимое место. На кончике шипа поблескивала вязкая капля.
Яд? А вдруг?
Виктор отдернул пальцы, которыми намеревался сбросить отвратительное существо. В Котлах даже с такой мелюзгой следует вести себя осторожно.
Он тряхнул рукой, однако тварь падать не желала. Червь словно прилип к куртке-панцирю и настырно продолжал изучать ее поверхность. Видимо, шершавая, потрескавшаяся кожа и нашитые на нее бляхи помогали червяку держаться. Извиваясь, он полз по рукаву все выше. Да что же это такое-то, а?!
– Иглонос! – раздался рядом чей-то крик. Кричал Кошкодер.
Иглонос… А словечко-то знакомое! Точно! Костяника рассказывала о шипе иглоноса, при помощи которого брат Себастьян собирался прикончить ее на драккаре викингов. То-то девчонка так сдернула от дерева. До сих пор Виктор знал об этом ядовитом существе лишь с ее слов, и – вот, пожалуйста: представился случай познакомиться поближе. Причем не только ему.
– Пшли на хрен, мать вашу, гребаные опарыши! – басовито и, как показалось Виктору, испуганно заорал Костоправ, тоже безуспешно пытавшийся сбросить с себя опасных червей.
Виктор увидел, как еще кто-то упал, уже отбежав от опасного дерева. Наверное, не всякий доспех спасет от жала твари. И даже хваленый ландскнехтский строй сейчас не поможет. А вот ему, Виктору…
«Повезло!» – промелькнула мысль. Если бы эта шипастая зараза попала на лицо, неприкрытые руки или завалилась куда-нибудь за шиворот, он бы тоже бился сейчас в судорогах и пучил глаза от боли. А так – есть время. Виктор выхватил из ножен короткий ландскнехтский меч и…
И пусть тот, кто скажет, что с мечом против червяка воевать глупо, идет далеко и надолго в указанном Костоправом направлении. На хрен, мать вашу, в общем…
Виктор сковырнул лезвием тварь с куртки, сбросил на землю и раздавил извивающееся жирное тело. Под ногой противно хрустнуло и хлюпнуло.
* * *
– У-у-у, глисты позорные, шип вам из носа в зад! – разорялся Костоправ. И было от чего: Виктор заметил на нем сразу три белые загогулины. Две – на плечах, как погоны, третий червь заползал за спину. Стараясь стряхнуть мутантов, но опасаясь прикасаться к ним, Костоправ дергался, подпрыгивал и размахивал руками. Со стороны могло показаться, будто лекарь выплясывает дикарский танец или бьется в трясучке.
Видимо, Костоправ заметил, как один из червей уползает из пределов видимости, и заволновался еще сильнее. Сорвав с пояса кистень, лекарь попытался сбить тварей.
Звяк! Звяк! – стукнулась гирька о доспех. Лекарь не рассчитал: на панцире треснула пластиковая бляха. Костоправ взвыл от боли, но ничего не добился.
– Замри! – Виктор с обнаженным мечом подступил к товарищу.
Тот, продолжая материться, все же прервал свой танец и застыл в нелепой позе: вполуприсяде, с разведенными в стороны руками. В правой покачивался кистень.
Шик, шик, шик. Три движения клинка – и готово! Черви с плеч и со спины Костоправа слетели в траву. Лекарь тут же ожил…
– Н-на! Н-на! Н-на! – три удара кистеня довершили расправу, оставив на земле лишь мокрые пятна.
По примеру Виктора еще несколько рекрутов стряхивали червей с себя и друг с друга при помощи ножей и мечей. Похоже, опасность миновала, но Костоправ никак не мог успокоиться.
– Вообще, писец полный! – сокрушался он. – Чуть за шиворот, суки, не заползли! Да я этих ползунов игложопых щас повтыкаю друг в друга, етить…
– Иглоносых, – машинально поправил Виктор.
– Пофиг! Хоть иглохренных! Все равно повтыкаю и… и… – Костоправ задумался, но ненадолго. – Ожерелье, мля, из них Змейке сделаю.
Вообще-то очень сомнительно было, что Костоправ всерьез намеревался заняться подобным ювелирным творчеством. Да и Змейка вряд ли будет рада такому подарку. Впрочем, Виктор решил дать товарищу выговориться.
Выговаривался Костоправ долго, смачно и витиевато, пока его затянувшийся монолог не прервала Стрелец-баба.
– Стой, не двигайся! – Змейка расширенными глазами смотрела куда-то между ног Костоправа.
– Н-н-нет, м-м-мля! – побледневшими губами произнес тот, с обреченным видом опуская голову.
Опа! Виктору тоже стало не по себе. На бедняге-то, оказывается, сидел еще один червь, которого он не заметил. Похоже, гаденыш прятался за наколенником, а теперь переполз на пах. А ведь там снизу на штанах никакой защиты. Один укол, да еще в такое место и – прощай, Костоправ!
В руке лекаря снова дернулся кистень. Дернулся и замер. Ага, не будешь же лупить себя гирькой по яйцам.
– Н-н-нет… – снова растерянно простонал Костоправ.
Шипастый червь уже изогнулся крюком, выставив ядовитую иглу вверх. Он явно намеревался нанести пробный укол.
* * *
– Спокойно, – сказал Виктор, хотя сам никакого спокойствия не чувствовал.
Он осторожно двинул мечом.
Змейка стояла ближе и действовала быстрее.
Выпад. И ф-ф-ших!
Заточенная сталь мелькнула между расставленных ног Костоправа. Рассеченная надвое белесая загогулина упала в траву, а на штанах лекаря появился порез. К счастью – только на штанах: крови нет.
Костоправ и Виктор выдохнули одновременно.
«Хороший удар», – подумал Виктор.
Что ж, Змейка была в своем праве. То, что хранится в Костоправовых штанах и на что покушался ядовитый червяк – ее законные владения. И защищать их – тоже ее прерогатива.
– Чисто! – объявила Змейка.
И защищать, и зачищать…
– Чисто, мля? Уверена, мля? – на полном серьезе спросил Костоправ. – Я точно не обоссался, епс, и в штаны не наложил? А то мне чего-то показалось…
– Идиота кусок! – поморщилась Стрелец-баба.
– Ты поговори еще, женщина, – буркнул Костоправ. – И это… На привале портки зашьешь, ясно?
– С какой, блин, радости?
– С такой! Ты порезала, ты и зашивай. Что я, едрить-перевердить, в дырявых штанах теперь по Котлу бегать буду?
Ладно, пусть поворкуют голубки. Виктор отошел к Костянике. Тонированное забрало закрывало ее лицо, но и так было понятно, в каком состоянии она сейчас находится: девушку всю аж трясло. Наверное, неприятные воспоминания. Драккар викингов, брат Себастьян, червяк с ядовитым шипом… Виктор приобнял Костянику, успокаивая.
А возле Костоправа уже ходил, пряча улыбку в бороде, Василь.
– А ведь Змейка запросто могла бы промазать, – философски заметил помор, разглядывая дырку на штанах лекаря. – Слышь, Костоправ, ты бы как предпочел: чтобы тебе туда ядовитой иглой засадили или чтобы хозяйство срезали?
Ну, это Василь зря… Костоправ был сейчас не в том состоянии, чтобы шутки шутить.
– Варежку захлопни, весельчак, – посоветовал лекарь, выразительно качнув кистенем. – И на завязки завяжи, пока зубы целы, епть!
– Да я-то захлопну, – осклабился Василь, все еще глядя на распоротые штаны. – Я-то завяжу. Но тебе ведь от этого теплее не станет.
Костоправ резко и неожиданно мотнул кистенем. Гирька, описав в воздухе неуловимую короткую дугу, звякнула по широкому полю шлема на голове помора.
Дзын-н-нь!
Шлем слетел на землю. Кистень мелькнул перед самым лицом Василя.
Сила удара и расстояние были рассчитаны столь же тщательно, как сила и расстояние недавнего Змейкиного выпада. Но вообще-то раньше у Костоправа до рукоприкладства доходило редко. Крыть матом он крыл, но чтобы вот так…
* * *
– Ты чего творишь, морда лекарская?! – возмущенный Василь схватился за меч. – Совсем с катушек съехал?!
– В чем дело?! – к ним подскочил встревоженный Кошкодер. Ну, конечно: разборки в роте, да еще с применением оружия. За такое у ландскнехтов вешают.
– Все путем, капитан, – хмуро отозвался Костоправ. – У этого умника глист шипастый на каске сидел. Мог и в башку забраться.
Ага, и попробуй теперь докажи, что это не так.
Виктор покосился на каску помора. Ого! А ведь все так! На поцарапанном и чуть смятом поле каски осталось пятно слизи и ядовитый шип. Костоправ действительно сбил опасного червя. Ну, разве что ударил при этом по шлему сильнее, чем следовало бы. Наверное, чтобы выпустить пар, одной ругани было недостаточно. Впрочем, лекаря тоже понять можно: сначала беднягу заставили поплясать ядовитые червяки, потом его чуть не ужалили в самое ценное для мужика место, потом едва не срезали мечом причиндалы, потом – перебранка со Змейкой и, наконец, – насмешки Василя. Станешь тут на людей с кистенем бросаться.
Василь, сплюнув, вложил меч в ножны и молча принялся оттирать шлем травой.
– Понятно, – разглядев остатки червя на каске, Кошкодер тоже успокоился и потерял интерес к конфликту.
Сейчас его больше занимало другое.
– Все назад! – велел капитан, обращаясь к подчиненным.
Вообще-то этот приказ, на взгляд Виктора, был сильно запоздавшим и даже совершенно уже излишним: все, кто мог, давно отступили от опасного дерева. Но второй приказ, прозвучавший вслед за первым, вообще не лез ни в какие ворота.
– Назад говорю! К дереву!
Ландскнехты, стоявшие вокруг, недоуменно переглянулись.
– Ты че, Кошкодав, вместе с червяками с дерева рухнул? Головой ударился? Или тебя в мозг, едрить твою, ужалили? – Костоправ, еще не до конца отошедший после пережитого шока, не выбирал выражений.
– Чего?! – капитану это, конечно, не понравилось. Ноздри Кошкодера расширились, единственный глаз гневно сверкал.
– Какое еще на хрен «к дереву»?! – не унимался лекарь. – Ты глаза разуй! Посмотри на это, мать его, дерево! Там опарышей игложопых как нарывов на старой шлюхе!
Действительно, ядовитые черви, похожие на отрубленные пальцы толстяка, вновь сползались к камень-дереву Некоторые начинали подниматься по выступающим из земли узловатым корням и толстому шершавому стволу.
– Да чтоб мы туда… Ох… еть! – Костоправ как стоял, так и застыл с раскрытым ртом и покачивающимся в руке кистенем.
Отчетливое движение наметилось не только снизу. Вверху, в бороде кронового мха, тоже что-то зашевелилось, раздвигая зеленую губчатую массу. Одна из скрюченных веток камень-дерева вдруг разогнулась и, шевеля «сучьями», потянулась к лежавшим на земле людям.
Да нет, никакая это не ветка! Виктор вдруг осознал, что видит некое существо, приросшее к дереву и являвшееся, вне всякого сомнения, его частью, принявшее его цвет и форму, но живущее при этом своей собственной жизнью. На конце (носу? голове?) неведомой твари имелось утолщение, словно бы изъеденное жуками-древоточцами. Только не в жуках тут дело. Судя по всему, именно из этой «ветки», прятавшейся до поры до времени в кроновом мху, и высыпались на людей ядовитые черви.
Наступила тишина, в которой отчетливо слышался лишь шелест и слабое похрустывание ожившей ветки. Словно змея или, скорее, гибкая рука, она тянулась к ужаленным ландскнехтам. На источенном утолщении-набалдашнике будто пальцы шевелились несколько длинных тонких отростков.
Ландскнехты попятились от дерева.
