Kitabı oku: «Химия любви», sayfa 3
Глава 3
Я ждала, что Каталина начнет спорить. Скажет, что идея – хуже некуда, что лучше мне взяться за ум, вернуться на свое место и вкалывать дальше.
Но, к моему удивлению, она ответила:
– Правильно сделаешь. Будь у меня стаж побольше, сама бы свалила давным-давно. В Лос-Анджелесе и окрестностях десятки косметических компаний. Ты без труда найдешь работу – и получше, чем здесь. Да что там, в любой другой лаборатории будет лучше!
И в самом деле! Это замечание сильно меня приободрило. Ко мне в профиль в LinkedIn то и дело стучатся хедхантеры – наверняка работу долго искать не придется.
А еще – хоть в этом я не признавалась даже самой себе – как только я уволюсь, дурацкий запрет на неформальные отношения станет неактуален. Ничто больше не помешает нам с Крейгом быть вместе! Я его люблю, он меня… ну, кажется, я тоже ему небезразлична – осталось лишь убрать с дороги единственное препятствие!
Впрочем, в таких мыслях я бы никогда никому не призналась. Да и не в Крейге суть. Он не главная причина; главное то, что Джерри обращается со мной мерзко. Я представляла, как объявляю ему о своем решении, с каким торжеством смотрю в его изумленную и растерянную физиономию. Наконец-то я исполню свою мечту! Стану хозяйкой собственной жизни.
– Пожелай мне удачи! – С этими словами я заставила себя оторваться от стола Каталины и двинуться вперед.
– Ни пуха ни пера!
Каждый шаг ощущался так, словно я шла по зыбучим пескам в железных башмаках. Мое прежнее «я» отчаянно и беззвучно вопило: «Не надо! Не делай этого! Сядь на место, сиди тихо и жди, пока все образуется само собой!»
Именно так я до сих пор и поступала – и к чему это меня привело? Нет уж, пора взяться за свою жизнь!
Дверь в кабинет Джерри была приоткрыта. Я вошла без стука. Он коротко взглянул на меня и снова уткнулся в компьютер.
– Что такое?
Прояви он в этот миг чуточку человечности – или хоть вежливости – я бы, может, и передумала. Но теперь я собрала всю свою храбрость и, мысленно повторяя мантру «Хочу-быть-счастливой-хочу-быть-счастливой-хочу-хочу-хочу…», произнесла:
– Хочу вам сообщить, что подаю заявление об увольнении.
Вот это привлекло его внимание!
– Что такое? – повторил он, словно не расслышал.
– Подаю заявление, – повторила я, – и через две недели ухожу.
Ну вот. Я это сделала. Теперь нет пути назад.
Следующие несколько минут представлялись мне ясно как день. Он спросит, почему я решила уволиться. В ответ напомню обо всех его прегрешениях, сообщу, что все эти четыре года он недооценивал меня как сотрудника, и что Каталина права: я в самом деле заслуживаю лучшего. Целая речь, составленная в уме, вертелась у меня на кончике языка.
Джерри откинулся на стуле. Смерил меня взглядом – так, словно разглядывал бабочку, приколотую булавкой коллекционера, которая все еще бьет крылышками и пытается взлететь.
– Что ж, не вижу причин тянуть две недели. Раз вы увольняетесь, можете освободить рабочее место прямо сейчас.
Теперь настала моя очередь восклицать: «Что?!» Нет, это как-то уж слишком… слишком внезапно. Не спорю, само решение тоже было внезапным – но все же я ждала какого-то переходного периода. Думала, будет время привыкнуть к новой счастливой жизни. Спокойно, не торопясь, поискать себе новое место.
А еще думала, что наконец-то (НАКОНЕЦ-ТО) выскажу все, что у меня накипело! Но ответ Джерри меня как громом поразил: я стояла, не в силах произнести ни слова.
– Сдайте бейдж и собирайте вещи, – отчеканил он и снова повернулся к компьютеру, словно не желал меня видеть ни секунды дольше необходимого. – Надеюсь, рекомендации вы не ожидаете?
Я скорее бы ждала, что в одиночку поднимусь на Эверест, чем рекомендации от этого кошмарного человека! Отстегнув от нагрудного кармана бейджик, я положила его на стол. Понимая, что произносить речь уже поздно – да и в любом случае бесполезно, – молча вернулась на свое рабочее место. «Бывшее место», – мысленно поправила я себя.
Ведь я здесь больше не работаю.
Вещей в ящиках было немного, собрать их удалось на удивление быстро. Я двигалась как во сне. Рядом оказалась Каталина: что-то говорила, задавала вопросы, но я не различала ни слова – все казалось мне невнятным назойливым шумом. Вместе со своими вещами я упаковала коробку образцов, которые она просила меня протестировать. Хоть на это еще сгожусь.
– Анна, что случилось? – Наконец я поняла, о чем она.
– Джерри велел мне выметаться. Не ждать две недели, а прекратить работу с сегодняшнего дня, – ответила я, не столько ради нее, столько ради себя самой. Собственный голос звучал словно издалека, и смысл слов пока не укладывался в сознании.
В следующую секунду рядом появился охранник Дэниел с очень виноватым лицом. Не стоило удивляться, что Джерри распорядился выпроводить меня с охраной, но я все же удивилась.
– Анна, мне очень жаль, – сказал он. – Но мне приказали сопроводить тебя к выходу.
– Ладно. Пошли. – На него обижаться не за что, он просто выполняет свою работу. А я – больше нет.
Я теперь безработная.
– Ты как, в порядке? – обеспокоенно спросила Каталина.
– Все нормально. Потом тебе позвоню, – ответила я. Почему-то только в этот миг поняла, что расстаюсь не только с «Минкс Косметикс», но и с Каталиной, и глаза наполнились слезами. – Мы больше не сможем видеться каждый день!
– Ничего, будем каждый день звонить и писать друг другу, как и сейчас. А когда откроешь собственный успешный бизнес, сможешь меня нанять. Я стану твоей правой рукой.
Наверное, я рассмеялась бы, если бы могла. Прекрасная мечта… фантазия, которой никогда не стать явью.
– Анна, надо идти, – поторопил меня Дэниел. Вид у него был совсем убитый.
– Иду. – Еще не хватало, чтобы из-за меня у него были неприятности. Я обняла Каталину. – Скоро созвонимся!
– Обязательно!
Остро ощущая на себе взгляды всех химиков в помещении, я двинулась к выходу из лаборатории. В последний раз. Горло болезненно сжалось, глаза щипало, и я повторяла себе: нет, не зареву, не расклеюсь перед всеми, не доставлю Джерри такого удовольствия!
Дэниел вывел меня на парковку, отворяя своим бейджиком запертые двери.
– Ничего, найдешь другую работу, – сказал он, когда мы подошли к моей машине. – Береги себя, ладно?
Я молча кивнула, боясь, что голос мне изменит. Он вернулся в здание, а я открыла машину, поставила коробку на пассажирское сиденье. Перелезла через нее и села за руль, захлопнула за собой дверь.
Что же я натворила?!
Совсем на меня не похоже. Никогда не была такой импульсивной! И еще ни разу не увольнялась по собственному желанию. Строго говоря, вообще никак не увольнялась: «Минкс Косметикс» – мое первое (и пока последнее) рабочее место.
Адреналин начал выветриваться, уступая место потрясению и растерянности. Я уткнулась лбом в руль; руки дрожали, и я все яснее понимала, что, кажется, совершила огромную ошибку. Думала даже, не вернуться ли, не взмолиться ли, чтобы Джерри взял меня обратно? Сказать, что я не всерьез, что просто психанула, если надо, согласиться даже, чтобы мне урезали зарплату… Хотя, если честно, куда еще ее урезать. Кажется, я получаю меньше всех остальных химиков, включая новичков, – и за четыре года не припоминаю ни единого повышения.
Может, потому что ни разу не просила? Не хватало храбрости, сидела тихо, думала: сами предложат и сами все дадут… А когда в кои-то веки решила подать голос – сами видите, к чему это привело.
Нет, правильно я уволилась. Теперь поеду домой и обдумаю, что делать дальше. Я завела мотор и начала выруливать задним ходом со своего места. На долю секунды с наслаждением представила, как вписываюсь в бампер новенького «БМВ» Джерри, но удержалась. Фантазии о мести пусть фантазиями и остаются.
Уже почти выехав с парковки, я вдруг ударила по тормозам с такой силой, что старенькая машина едва не перекувырнулась.
Самое главное-то и забыла!
Что скажет бабушка?!
* * *
Несколько часов я просто каталась по городу: пообедала, зашла в пару магазинов – выжидала, чтобы вернуться домой, когда бабушки с дедушкой там не будет. После обеда у бабушки приемные часы в университете, а дедушка отправляется в свой птичий клуб.
Когда вошла, меня приветствовал разноголосый птичий хор. Перрис Хилтон в миллионный раз сообщила, что «Янки» отстой, но ничего не сказала о том, что я сегодня рано. Птицам вообще плевать, есть у меня работа или нет – была бы кормушка полна.
Бабуля в этом смысле куда привередливее. Честно говоря, я просто не представляла, как ей признаться.
Я отправилась к себе в комнату – и на миг задумалась о том, чтобы там прибраться; из этого ясно, как потрясло меня сегодняшнее происшествие. Но все-таки положение было еще не настолько отчаянное, чтобы начать собирать с пола разбросанные шмотки.
Коробку с личными вещами я швырнула на пол, а сама рухнула на кровать, раскинув руки, словно изображая снежного ангела. Меня охватило изнеможение, вытесняющее все мысли. Должно быть, так подействовали все утренние переживания вкупе с тем, что прошлой ночью я не выспалась. Что ж, начался день паршиво – но, может быть, удачно завершится? Я представила себе, как Крейг ведет меня в танце на глазах у всего нашего коллектива, как его руки обнимают меня, а… тут я прикрыла глаза – когда же снова открыла, за окном было уже темно.
Я со стоном повернулась, чтобы взглянуть на будильник. Корпоратив начинается через полчаса! Я опаздываю!
Снова опаздываю – второй раз за день.
Я бросилась к шкафу и начала рыться в вещах. Кто-то упоминал, что будет «вечер с коктейлями» – не знаю точно, что это значит, но, скорее всего, требуется платье.
А платья-то у меня и нет! Серьезно, ни одного. Просто как-то некуда их надевать. У бабули личный зуб на модную индустрию, особенно на платья, а сама я всегда предпочитала штаны: в них хотя бы есть карманы.
Бежать закупаться одеждой времени не было – не говоря уж о том, что, когда я в последний раз проверяла свой банковский счет, там оставалось три доллара двадцать семь центов. И я начала обыскивать шкаф, отодвигая вешалку за вешалкой, в безумной надежде, что где-то в дальнем углу найдется случайно завалявшееся платье.
И что же вы думаете – оно нашлось!
Платье эльфийской принцессы Арвен из «Властелина колец», купленное бог знает когда на конкурс косплея.
Но не могу же я явиться на корпоратив в костюме Арвен! Исключено. Или…
Я схватила телефон и набрала номер Каталины. Ответила она, даже не сказав «алло»:
– Наконец-то! Ну как? У тебя все нормально? Уже смотрела вакансии в интернете? Я тут нашла пару вариантов…
– Мне нужен твой совет, – прервала я. – Вот-вот начнется корпоратив, а мне совсем нечего надеть. И вряд ли добрая старушка с волшебной палочкой подгонит карету из тыквы, говорящих мышей, а заодно и бальное платье.
– Корпоратив? – эхом повторила она. – Все-таки туда идешь? Ты же уволилась!
– Иду, – ответила я тоном, который, как надеялась, пресечет все вопросы.
Строго говоря, в «Минкс» я в самом деле больше не работала. Но хотела найти Крейга и признаться ему в своих чувствах – а в отеле, где проходит корпоратив, это намного проще, чем в офисе. Тем более в офис мне теперь ходу нет.
Кроме того, как я уже сказала Каталине, Крейг практически пригласил меня на этот корпоратив – и такую возможность я не упущу!
Подруга поняла намек и переключилась на мою проблему:
– У тебя вообще нет платьев? Ни одного? А на выпускной ты в чем ходила?
– В джинсах. И в школе, и в университете.
– Тогда сходи купи что-нибудь, – предложила она.
– У меня на банковском счете ветер свищет, – призналась я, прикладывая эльфийское платье к груди и косясь на себя в зеркало. – Единственное, что у меня есть – костюм для косплея.
– Платье Арвен? – поколебавшись, уточнила Каталина. – Такое зелененькое?
– Оно самое.
– Ну-у… в конце концов, почему нет? Смотрится не очень плохо, только нужны какие-нибудь аксессуары, чтобы сделать его посовременнее…
– Неправда. Да и, сама знаешь, нет у меня никаких аксессуаров.
– Знаю! – простонала Каталина. – Его и никакие аксессуары не спасут. Я просто хотела тебя подбодрить. Черт, что же делать? Одолжила бы тебе свое, но, сама понимаешь…
Верно, не сработает: Каталина сантиметров на двадцать ниже меня. С тем же успехом можно обмотать себе бедра изолентой и попытаться выдать это за юбку. Может быть, что-то соорудить… Я обвела отчаянным взглядом содержимое шкафа, белье на кровати. Нет. Платье Арвен – моя единственная надежда.
– Расклешенные рукава надо убрать, – объявила наконец Каталина. – Нижнюю часть, ту, что ближе к запястью. Нижние половинки отпори – а верхние, кружевные до локтей, пожалуй, сойдут.
– Ладно. Не вешай трубку, я сейчас. – Я попыталась оторвать нижнюю часть рукава, но из этого ничего не вышло. – Не отрывается! Как будто пришит титановыми нитками!
– У тебя есть рыхлитель швов?
– Чего? Я похожа на человека, у которого дома завалялся рыхлитель швов?
Я покосилась на часы. Опаздываю, уже опаздываю – и это страшно меня нервировало.
– Хорошо, тогда возьми маникюрные ножницы и аккуратно распори по шву. Только не порежь ткань, а то вид получится жуткий. – Впрочем, по ее тону чувствовалось: хуже, чем сейчас, уже не будет.
Я открыла верхний ящик стола и рылась там, пока не нашла ножницы. Сделала все, как сказала Каталина, – и рукава распались надвое.
– Получилось! Правда, кружевная половина теперь какая-то покоцанная, и нитки из нее лезут…
– Видимо, нет смысла спрашивать, умеешь ли ты подрубать края?
– Нет-нет. Все нормально. Я что-нибудь придумаю. Да, может, и так сойдет! – Боюсь, в моем голосе в этот момент звучало безысходное отчаяние.
– Люди в любом случае будут на тебя коситься, но с этими белыми простынями, свисающими с рук, было бы еще хуже.
– Спасибо, ты меня очень подбодрила, – откликнулась я, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки шкафа. Там, под грудой разных одежек, я разыскала то, что мне было нужно – степлер. – Приятно слышать, что могло быть хуже. Потом обязательно перезвоню и расскажу тебе, как дела с Крейгом. С моим новым парнем Крейгом!
– Все еще думаешь, дело до этого дойдет? – спросила она. – И как ты намерена действовать?
– Ну… подойду к нему, немного поболтаю о том о сем, отпущу пару шуток, а потом скажу, что он мне нравится и что ради него я уволилась.
Каталина ахнула.
– Нет-нет, этого ни за что не говори! «Ради него уволилась» – это… это слишком!
Строго говоря, в самом деле не из-за него. Я ушла, потому что была оскорблена в лучших чувствах. Со мной там отвратительно обращались. А к Крейгу и к запрету неформально общаться с коллегами это не имело никакого отношения! Ну… нет, совсем никакого.
Но если и так, ему-то зачем об этом знать?
– Тебе не кажется, что он сочтет это романтичным?
– Не кажется, – твердо ответила Каталина. – И что он тебе нравится, тоже не говори. Пусть хоть какие-то шаги сделает сам.
Он уже сделал шаги! Целых три шага. Пригласил на корпоратив. Обещал со мной потанцевать. И сидел очень, очень близко. Так что к этому совету я решила не прислушиваться. Девять из десяти, что мой план сработает, – а одну десятую оставим на то, что Крейг заключит меня в объятия, едва войду, и никаких планов не понадобится.
Ну… хорошо, быть может, в реальности все не так радужно. Возможно, ничего не выйдет. Но ведь я твердо решила взять судьбу в свои руки и добиваться счастья любой ценой!
И добьюсь. Учитывая, в какой хаос превратилась остальная моя жизнь, хотя бы с Крейгом все должно пройти как надо.
– Ладно, ладно, – отмахнулась я, больше для того, чтобы подруга отстала. Каталина умеет быть чертовски настойчивой.
– Что ж, повеселись как следует. И, знаешь, если этот самовлюбленный павлин оценит твое платье, я первая признаю, что была к нему несправедлива. Удачи!
Я бросила телефон на кровать, положила платье себе на колени и взяла степлер. Ничего сложного. Я смогу. Я ученый, в конце концов! Неужели не придумаю, как скрепить разъезжающиеся края рукавов?
Пришлось потрудиться дольше, чем я рассчитывала – в кружевной ткани оказалось слишком уж много дырок – но в итоге я это сделала.
Натянула платье через голову, полюбовалась на себя в зеркало. Что ж, терпимо. Могло быть и хуже. Пожалуй, даже не очень похожа на огородное пугало!
Или… или моя лучшая подруга права: я в самом деле гений самообмана.
Сперва я хотела распустить волосы, но обнаружила на них след от резинки, так что собрала их в высокий хвост. Влезла в балетки, снова критически осмотрела себя в зеркале. Повернувшись кругом, обнаружила на кровати коробку, битком набитую личными вещами – короткое, но мрачное напоминание о том, как я умудрилась перевернуть вверх дном всю свою жизнь.
Не обращая внимания на это чувство, нырнула в коробку и разыскала на самом ее дне помаду и тушь – образцы, врученные Каталиной. Решила, что легкий макияж мне не повредит.
Впрочем, я изменила свое мнение, когда нечаянно ткнула себе в глаз щеточкой для туши – и не один, а четыре раза подряд.
Сделав с собой все, что могла, я нацепила очки и устремилась по лестнице вниз. Родные были уже дома: дедуля о чем-то болтал с Джоди Хвостер, а бабуля, судя по витающей в воздухе мерзкой вони, снова пыталась приготовить ужин. Эти безуспешные попытки продолжались уже много десятилетий; интересно, когда же она сдастся и признает, что кулинария ей не по зубам?
Я хотела проскользнуть незамеченной, но забыла о третьей ступеньке; она заскрипела так пронзительно, словно нарочно решила поднять тревогу.
– Анна! – позвала бабуля из кухни.
Адские гончие взяли мой след, но я еще надеялась уйти от погони.
– Буду поздно! Когда точно, не знаю.
Может быть, после корпоратива Крейг пригласит меня прогуляться. Мы пойдем, рука в руке, вдоль воды, отражающей свет звезд (и плевать, что ни рек, ни иных водоемов поблизости не наблюдается), а потом заметим очаровательную скамейку, сядем рядышком и будем говорить, говорить до восхода солнца… От этой мысли я блаженно вздохнула, но тут же сказала себе, что Каталина, пожалуй, права: я слишком увлекаюсь ромкомами.
– Тебе вообще-то с утра на работу, – подозрительно сощурив глаза, сообщила бабуля. – Хоть ты там только делаешь вид, что занимаешься наукой, но есть, знаешь ли, обязанности…
– Нет больше никаких обязанностей! Я уволилась!
Тут я ойкнула и прикрыла рот рукой. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.
Мне казалось, я знаю, что ответит бабушка. Первым делом скажет: «Я же говорила!» И примется надо мной кудахтать, точь-в-точь наш Клювильям Смит.
Вместо этого, к моему удивлению, она потребовала объяснений:
– Что значит «уволилась»?
– В обычном смысле этого слова. Помнишь, каждое утро я встаю ни свет ни заря и иду в «Минкс Косметикс»? Так вот, завтра мне рано вставать не придется, и послезавтра, и в любой другой день в обозримом будущем – тоже.
В разговорах с бабулей вечно чувствую себя, словно все еще учусь в школе. Терпеть этого не могу.
Такой ответ, похоже, бабушку удовлетворил, но тут же она задала следующий строгий вопрос:
– Значит, решила наконец серьезно отнестись к своей карьере и посвятить себя работе, на которой твой интеллект и ученая степень не будут пропадать зря?
Сама бабушка – почвовед, изучает химические свойства почвы. Официальное название профессии – педолог. Не путать с «педофилом». (То, что это совсем разные слова, я выяснила в восемь лет в школе, когда на уроке нас попросили рассказать, кем работают наши родные. В тот же вечер учительница позвонила моим родителям… в общем, неловко вышло.)
– Ни мой интеллект, ни степень не пропадали зря на старой работе – и дальше пропадать не будут. Я вполне довольна профессией косметического химика. И хочу делать карьеру именно в этой области.
Бабуля плотно сжала губы – а в следующую секунду, к сожалению, их разжала и разразилась монологом о моей безответственности. Сколько подобных речей я уже выслушала! Все знаю наизусть: что раньше женщинам в науке и технике было куда сложнее пробиться и работать приходилось вдвое больше, чем мужчинам (это правда – но будь я проклята, если хоть с чем-нибудь соглашусь, не доставлю ей такого удовольствия!), однако тогдашние женщины прокладывали дорогу нынешним, а я теперь должна прокладывать дорогу тем, кто придет после меня. Тоже верно – но вообще-то этим я и занимаюсь!
Если мне когда-нибудь удастся основать собственную компанию, найму туда всех женщин-косметических химиков, каких найду в Лос-Анджелесе и его окрестностях.
Я предпочла бы совсем не слушать бабулю; но, поскольку она всю жизнь преподает, знаю, что после каждой лекции меня ждет проверочный опрос.
Когда она остановилась перевести дух, я сказала:
– Бабулечка, я все это знаю. А теперь мне пора идти. Меня на вечеринке ждут.
– Где-е? На вечеринке?! – Это, кажется, поразило ее еще сильнее известия об увольнении.
Такое откровенное недоверие слегка меня задело. Милых и теплых отношений у нас с бабушкой не было никогда, просто потому что сама она человек совершенно не теплый и не милый. Из тех, кто лучше всего смотрится в какой-нибудь дикой местности, в грязи с ног до головы и с лопатой наперевес.
Но я знаю, что бабуля меня любит. И не дает мне спокойно жить по двум причинам: во‑первых, чтобы я не стала «неудачницей», какой она считает маму, во‑вторых, чтобы исполнить свой долг перед покойными родителями – вырастить меня достойным человеком.
В комнату вошел дедушка с Джоди Хвостер на плече. Джоди как раз озвучивала длинный набор ругательств, вполне отражающих мое душевное состояние. Ругаться ее научила Перрис Хилтон, а мы пытались отучить, так что сейчас дедуля ворковал с ней и старался отвлечь. Иногда мне кажется, что он и сам наполовину птица. В детстве я не понимала, почему «птичьи мозги» – это обидно; умение находить общий язык с птицами и сейчас кажется мне какой-то суперспособностью.
– Чудесно выглядишь! – сказал дедуля и поцеловал меня в щеку.
Он во всем полная противоположность бабушке. Начиная с того, что по профессии орнитолог, всю жизнь занимается изучением птиц и помогает местному птичьему приюту. Бабушка вечно копается в земле – дедушка при любом удобном случае возводит взор к небесам.
Именно так они и познакомились. Бабуля выкопала яму, чтобы раздобыть нужные ей образцы почвы; дедуля наблюдал за миграцией калифорнийской малой крачки и, поскольку под ноги себе не смотрел, свалился в эту яму и сломал ногу. Шесть недель спустя они поженились, а год спустя появилась на свет моя мама.
– Спасибо, дедулечка! Все, мне пора.
– Подожди, – приказала бабуля. – Нам надо обсудить…
Но все, что еще хотела обсудить, она сказала уже перед закрытой дверью.
Надо было лезть в окно! Теперь из-за всей этой фигни я точно опоздаю!
Выбросив из головы бабушку и ее планы на мой счет, я сосредоточилась на ближайшем будущем – без сомнения, блестящем.
Сегодня все изменится. Мне откроются неведомые прежде возможности. Под ногами расстелится новый путь, и я пойду по нему вперед и только вперед.
К счастью.
Если повезет – рука об руку с Крейгом.
