Kitabı oku: «Химия любви», sayfa 5

Не сразу я поняла, что происходит. Мой измученный мозг не желал осмыслять такое неожиданное явление.

– Ч-что вы здесь делаете? – поинтересовалась я наконец.

– Меня впустил ваш дедушка, – скромно опустив глаза, ответил он. – Сказал, что я могу подняться к вам.

Молодец дедуля: отправил ко мне в спальню незнакомца! Да еще и дождался, пока я буду в пижаме, с маской на лице и вся в крошках от чипсов.

– Анна, – послышался голос Каталины, – ты меня пугаешь. Что у тебя там происходит? Донни Дак опять нажрался дождевых червей?

– Марко пришел, – пробормотала я слабым голосом. – Извини.

Из трубки донесся сдавленный визг.

– Попугай меня заклюй! Как только сможешь, сразу перезвони, слышишь? Мне нужны все подробности! Хочу знать, как директор «Минкс Косметикс» оказался у тебя в спальне! Анна, ты меня слышишь? Я серьезно! Или просто включи громкую связь, чтобы я сама все услышала! Только не отключайся! Просто отложи телефон и…

– Ладно, пока, – бросила я и, не слушая дальше, нажала «отбой» и сунула мобильник в карман.

Марко все мялся в дверях с таким видом, словно готов броситься наутек.

По совести говоря, трудно было его винить. Вид у моей спальни и вправду ужасающий. Обычно я не приглашаю сюда посторонних, так что о том, как это зрелище может подействовать на свежего человека, мне думать не приходится. Сама-то я привыкла и к бардаку, и к запаху, и к тому, какое здесь все дряхлое. Появление богатого и раздражающе красивого чужака заставило остро ощутить, что сама я совсем не из богачей, да еще и не умею поддерживать порядок. Мне было неловко; но – странное дело – я совсем не ощущала, что Марко меня осуждает. Кажется, он оглядывался вокруг… с интересом?

Впрочем, я осуждала себя за нас обоих.

«А что бы сказал о твоей комнате Крейг?» – тихонько поинтересовался внутренний голос, и от этой мысли мне стало в тысячу раз хуже.

Чтобы отвлечься от неловкости, я принялась разглядывать человека напротив. До сих пор мне казалось, что воспоминания о его сногсшибательной красоте порождены тусклым освещением и алкогольным туманом – но нет, при ярком свете дня он оказался еще красивее!

Не знаю, отчего у меня вдруг так забилось сердце. И что-то затрепетало внутри, когда он мне улыбнулся.

Нет, это ерунда какая-то! Я же люблю Крейга!

Пока я пыталась разобраться в своих странных реакциях, он заговорил:

– Пижама? В середине дня?

Эта шутка (или, быть может, оскорбление?) задела мои без того взбудораженные нервы и заставила взвиться:

– Я знаю, сколько сейчас времени, и обойдусь без ваших оценок! Сегодня у меня день заслуженного отдыха, и я одета так, как мне удобно.

– Прошу прощения, – отозвался он с виноватой улыбкой, сделавшей его просто очаровательным. – Зря я это сказал. Просто немного нервничаю.

Марко нервничает? Боже правый, что такое стряслось? Что могло заставить занервничать Марко Кимболла, директора «Минкс Косметикс»?

Одного этого было достаточно, чтобы встревожиться. Происходит что-то серьезное – пусть я пока и не понимаю что.

И, что бы это ни было, добром оно не кончится.

Глава 6

Сейчас скажет, что Крейг сбежал из-под венца. Или еще что-нибудь такое. Явился в мою разгромленную спальню, чтобы окончательно разгромить мою жизнь.

– Вы… приехали сказать, что Крейг женат? – еле слышно спросила я.

Марко слегка нахмурился.

– Нет. Он только вчера вечером объявил о помолвке. Когда бы он успел жениться?

Я испустила вздох облегчения. Марко тем временем оглядывался вокруг, словно мысленно составлял опись вещей; даже захотелось спросить, что он ищет, и помочь найти.

Но прежде чем я успела заговорить, он кашлянул и задал следующий очевидный вопрос:

– Значит, это ваша комната?

«Трудно поверить, но место, где я сплю и где повсюду валяются мои вещи – это моя комната!» Однако эту саркастическую реплику я оставила при себе, а вслух ответила:

– Да, «здесь рождается гадость…» – Тут мы оба уставились друг на друга, и в следующий миг я поняла, что оговорилась. – То есть радость! «Здесь рождается радость…» Хотя, знаете, нет. Все правильно. Вы видите меня в естественной среде обитания. Живу с бабушкой, дедушкой и дедушкиными птицами. «Гадость» вполне подходит.

– Оговорка по Фрейду?

– Печальная правда.

Его взгляд остановился на моем лице; тут я вспомнила о маске Каталины.

– Подождите, только смою это… – Я забыла завести таймер и теперь не знала, долго ли продержала маску. Двадцать минут? Полчаса? – А вы пока присаживайтесь!

Он оглянулся вокруг.

– Простите, куда?

Унизительный вопрос – но вежливый и, главное, вполне уместный. Встав с кровати, я разгребла для Марко дорожку на полу, сняла со стула охапку одежды.

– Помнится, где-то здесь был стул… – Ладно, неудачная шутка. Я сунула шмотки ему в руки. – Положите это в шкаф. Потом разберу.

На следующий день после «никогда» – но об этом ему знать не обязательно.

Дверь шкафа скрипнула, а затем послышался вопрос:

– Это еще что?

Вот черт! Появление Марко и стыд за бардак в комнате усыпили мою бдительность; я совсем забыла, что в шкафу тоже есть чего стыдиться. Оставалось лишь надеяться, что у него плохо с периферийным зрением, так что самые невыразимые ужасы пройдут мимо его внимания.

– Что именно?

– Огромный телевизор и картонный Леголас в натуральную величину.

Актер, игравший Леголаса во «Властелине колец», по возрасту годится мне в отцы, но что с того? В молодости он был – пальчики оближешь!

– Кажется, Леголас пояснений не требует. Я его фанатка. Это подарок от дедушки на шестнадцатилетие.

Марко смотрел на меня, подняв бровь, так, словно с трудом удерживался от смеха.

– Голубоглазый блондин. Сдается мне, это ваш любимый типаж!

– У Крейга уши не острые.

– Ну, если приглядеться…

– Вовсе нет! Хотя… – Я затрясла головой, отгоняя мысленный образ Крейга с, пожалуй, и вправду крупноватыми и чуточку заостренными ушами. – Не важно. Крейг не эльф и не стреляет из лука.

«А я не путаю фантазии с реальной жизнью!»

– Вот и не угадали. Стреляет – точнее, стрелял. В свое время мы оба занимались спортивной стрельбой из лука.

Боже, почему от этого он кажется еще сексуальнее?

Крейг, разумеется!

Да, именно Крейг. А кто? Не Марко же!

– А телевизор? – спросил он, когда я взяла одежду у него из рук и бросила в шкаф.

– Моя бабушка не верит в телевидение.

– Но оно существует, – заверил Марко. – Я сам пару раз видел телепередачи.

– Очень смешно! Она считает, что телевидение делает из людей идиотов. Поэтому не разрешала мне смотреть телевизор. У них с дедушкой телик черно-белый и такой дряхлый, что едва работает.

– Да, видел его внизу. Он словно сделан при Эйзенхауэре.

– Очень может быть: его купили на гаражной распродаже еще до моего рождения. – Сняв со стула остальные шмотки, я и их швырнула в шкаф и ногой затолкала внутрь, чтобы дверца закрывалась. – В старших классах я начала подрабатывать, накопила денег, купила себе телик и спрятала. Обожаю смотреть кино, а оно настолько лучше в высоком разрешении!

Я приглашающе махнула рукой в сторону освободившегося стула и снова повернулась к шкафу. Чтобы закрыть дверцу, пришлось приналечь на нее плечом.

– И что за кино вы здесь смотрите тайком? – поинтересовался он, садясь. – Должно быть, «Властелина колец» и «Звездные войны»?

– Угадали, – ответила я. – А еще обожаю романтические комедии! – Я хотела сесть на кровать, но тут вспомнила о маске. – Подождите, пожалуйста, сейчас вернусь. Пока будьте как…

Хотела сказать «как дома», только в этом море бардака Марко смотрелся совсем не как у себя дома.

Так что, не закончив свою мысль, я скрылась в ванной. Захлопнула за собой дверь, сделала несколько глубоких вдохов. Зачем он здесь? Что ему могло понадобиться? Не для того же он явился ко мне домой, чтобы вести светские беседы! Я сняла очки и повернулась к раковине, чтобы смыть маску. Закончив умываться, вытерла лицо светло-серым полотенцем. Затем взглянула на него…

И желудок у меня стремительно ухнул куда-то вниз.

Полотенце украшали коричневато-рыжие подтеки.

О нет!

Дрожащими руками я нацепила очки и повернулась к зеркалу.

Это была не маска. Я снова все перепутала. Вместо маски для лица намазалась автозагаром, который тоже дала мне с собой Каталина!

И продержала его минут на двадцать дольше, чем положено.

Такого оттенка оранжевого я никогда не встречала в дикой природе! Цвет лица как у видного представителя племени умпа-лумпа³.

Я застонала вслух, и из-за двери послышался приглушенный голос Марко:

– Возможно, невежливо задавать этот вопрос человеку, издающему такие звуки в ванной, но все же спрошу: с вами все в порядке?

Надо было включить фен!.. Я не могу показаться ему на глаза в таком виде! Никому не могу – но Марко особенно. Попросить уйти? Тогда я не узнаю, что он хотел мне сказать. Не для того же он пришел, чтобы поболтать о Леголасе! Нет, нельзя его отпускать, пока не выясню, что ему нужно! Что я за ученый, если не готова жертвовать собой ради новых знаний?

Серьезно, лучше уж выставить себя дурой, чем не узнать, зачем он приходил.

Так что я откашлялась и громко сообщила:

– Оказывается, это была не маска для лица. Это автозагар. На нем не оказалось ярлычка, а я не догадалась проверить.

– Распространенная ошибка.

Это сарказм? Или он серьезно? Не видя лица, не поймешь.

– У меня вчера был тяжелый день! – напомнила я.

И уже приготовилась выслушать какую-нибудь шуточку, однако вместо этого услышала:

– Попробуйте скраб. А еще автозагар можно осветлить пастой из воды, муки и лимонного сока.

Тут я выскочила из ванной и уставилась на него во все глаза. Я-то об этом знаю – но откуда знает Марко?

Увидев меня, он несколько раз моргнул, но не засмеялся, даже не улыбнулся.

– М-да, в самом деле… э-э… как бы вам сказать… в общем, м-да!

– Знаю. Ужас.

Подойдя к своей «домашней лаборатории», я стянула покрывало, которым прикрывала стол и оборудование. Скраба у меня под рукой нет, но есть все ингредиенты. Не так уж сложно будет его приготовить.

Марко подошел ближе, заглянул мне через плечо.

– У вас здесь собственная химическая лаборатория? Оборудовано очень неплохо. И как здесь… чисто!

– Я умею держать рабочее место в чистоте, – сообщила я. – Химику без этого не обойтись.

– Но как этот стол не похож на все остальное! Знаете, как в игре «Угадайте, что здесь лишнее».

Стараясь не обращать внимания на то, что близость Марко странно на меня действует, я выдвинула ящик с рабочими материалами и взяла один контейнер с самого верха.

– Наверное, я из тех, кто лучше справляется с работой, чем с жизнью.

– Да, я заметил, – ответил он.

Я открыла контейнер… но там оказалась вовсе не морская соль мелкого помола, как я ожидала. Там были блестки.

Марко шагнул ко мне, словно хотел посмотреть, что в контейнере. Тепло его тела, аппетитный запах… словом, все это оказалось немного слишком. Руки у меня задрожали, и, сама не знаю как, блестки оказались на полу.

– О нет! – простонала я. – Теперь буду следующие десять лет находить блестки по всей комнате!

– Да уж, эта штука как песок, проникает повсюду! – Он что, цитирует «Звездные войны»? – Выглядит так, словно здесь вырвало пьяную фею. Хорошо хоть, на ковролин не попало – его спас защитный слой одежды.

Забавная шутка, но смеяться мне не хотелось. Сверкающие блестки кружились вокруг нас, медленно оседая на землю, и этот волшебный момент…

Стал бы волшебным моментом, будь рядом Крейг.

Впрочем, и рядом с Марко я ощутила что-то вроде волшебства – по крайней мере, пока он снова не открыл рот.

– Хотели приготовить скраб с блестками? – спросил он с неподдельным интересом.

– Нет, искала морскую соль. У меня… я иногда забываю подписывать материалы.

– Я заметил, – ответил он, бросив на меня внимательный взгляд, однако благоразумно удержался от замечаний о моем лице и автозагаре. Прищуренный взор его скользнул к моим губам, и Марко добавил: – У вас на губах тоже блестки.

Он протянул руку, легко коснулся пальцем моей нижней губы – и мир вокруг застыл, а мое тело словно прошил электрический разряд, от губ до самых нижних регионов.

Я тихо ахнула и попятилась.

На лице у Марко отразилось удивление, затем смущение.

– Простите, я не хотел…

– Нет-нет, все нормально, – пробормотала я, изумленная собственной реакцией.

До сих пор я искренне полагала, что мои вчерашние реакции на Марко можно списать на опьянение. Но, оказалось, в этом нет ни грамма правды! Хотя, конечно, какое-то количество этанола в моем организме еще осталось. Не говоря уж о том, что вчерашняя эскапада могла повредить дендриты головного мозга, затруднив образование связей между нейронами.

Да, разумеется, во всем виновато шампанское! И вчера, и сегодня.

Марко кашлянул, а затем с какой-то неуверенной улыбкой заметил:

– Надеюсь, блестки были съедобные.

– Блестки всегда делают съедобными.

Этим замечанием я хотела разрядить обстановку, но вышло наоборот: казалось, даже воздух между нами сгустился.

– Хотите, помогу вам прибраться? – наконец прервал молчание Марко.

– Не надо. Лучше объясните, зачем пришли. – Тема, которой он до сих пор успешно избегал.

– Да, в самом деле. Зашел, чтобы пригласить вас со мной пообедать.

– Пообедать? – удивленно перепросила я. – Разве вам не надо управлять компанией?

– Надо, но у меня бывают перерывы на обед. Кстати, подчиненных я тоже каждый день отпускаю пообедать. Как видите, я великодушен.

Однако он меня не успокоил.

– Это какая-то шутка? Розыгрыш?

– Вовсе нет, – посерьезнев, ответил он. Я не могла винить его за обеспокоенный вид: едва ли многие женщины, которых он приглашает в ресторан, первым делом решают, что это розыгрыш.

– Или… вы хотите, чтобы я что-то для вас приготовила?

Обычная в моей жизни ситуация. Дамы из дедушкиного птичьего клуба вечно просят, чтобы я что-нибудь для них сварганила «по дружбе». Пол-унции увлажнителя в интернет-магазине стоят три сотни баксов? Не страшно: за материалы для него придется отдать меньше шести долларов, а мое время бесплатное. Обычно я всегда готова помочь; но если Марко тоже на что-то такое рассчитывает – будет разочарован. Скидки у меня только для родных и друзей семьи.

– Нет, в скрабах у меня недостатка нет, в автозагаре тоже, – любезно ответил он.

Я не могла придумать никакой другой причины, по которой этому красавцу вздумалось приглашать меня на обед, так что выпалила:

– Вы же не хотите, чтобы я за вас сделала домашнее задание?

Марко сжал губы, словно изо всех сил старался не рассмеяться.

– Мне двадцать девять. Домашние задания давно в прошлом.

– Тогда зачем вы хотите со мной поесть? – Не для того же, чтобы насладиться моим обществом!

– Вот за столом и объясню.

– Я не обедаю с незнакомцами. – Впрочем, с Марко мы уже знакомы, и даже довольно близко.

О чем он мне тут же напомнил:

– Какой же я незнакомец? Вчера вечером вы мне признались, что влюблены в моего брата. Выдали свою главную, самую страшную тайну. По всем понятиям мы теперь друзья.

– Я призналась под давлением!

– Кто же на вас давил? Я?

– Бутылка шампанского.

В ответ на это он улыбнулся.

– Так или иначе, мне кажется, то, что я хочу сказать, для вас будет небезынтересно.

– Ну не знаю… У меня такое чувство, словно сегодня я проиграла битву со вторым законом термодинамики, – сообщила я, надеясь этим его отпугнуть. Мужчины обычно смущаются и отступают, когда слышат такие непонятные слова.

– Значит, нужно удержать вас от падения в энтропию. И поход в ресторан подойдет как нельзя лучше: со мной вы уже не будете изолированной системой!

Я изумленно открыла рот. Во-первых, откуда Марко Кимболл столько знает о законах термодинамики? И во‑вторых, что же ему от меня понадобилось – почему он так настойчив? Видит же, что мне это не интересно!

Точнее, интересно, что он хочет сказать. Но он сам не интересен абсолютно. Ни как человек, ни как – боже упаси! – потенциальный романтический партнер.

– На вашем месте, – продолжал он, явно не подозревая о ходе моих размышлений, – я бы побеспокоился о первом законе Ньютона. Помните, покоящееся тело в покое и остается, и так далее.

– Вижу, вы не успокоитесь, пока не настоите на своем! – Впервые слышу, чтобы мужчина использовал в споре научные аргументы, и… пожалуй, мне это нравится.

– Вот именно. Идемте, я вам все объясню. – В его голосе послышались нотки утомления. Не то чтобы он в самом деле был недоволен – но, должно быть, не привык, что женщины ему отказывают.

Я хотела ответить «нет». Из чистого упрямства. Возможно, буду первой, кого ему так и не удастся сводить в ресторан! Но движущей силой моей жизни всегда была любознательность. И, хоть я и говорила себе, что вовсе не желаю знать, что у него там ко мне за разговор, на самом деле, конечно, умирала от любопытства.

– Мне нечего надеть. – Могу вообразить, в каких ресторанах бывает Марко Кимболл и какой там дресс-код!

– Хорошо. Вот что я вам скажу, – объявил он. – Я пригнал сюда вашу машину. Вызову такси и буду ждать вас в ресторане через час. Захотите приехать – приезжайте. Не захотите – что ж, приятно было познакомиться.

– Вы пригнали мою машину?

Вместо ответа он протянул мне ключи. Я взяла их – очень осторожно, следя за тем, чтобы даже кончиками пальцев не коснуться его руки. Надоело, что при каждом прикосновении Марко меня словно током бьет.

– Ну да. А почему таким тоном?

– Как-то подозрительно любезно с вашей стороны, – сообщила я.

– По-моему, самая обычная любезность.

– Ну нет, для таких щедрых жестов вы слишком хороши собой!

Ясное дело, он что-то затевает – и я умирала от любопытства, не в силах понять что. И почему он готов все объяснить только в публичном месте?

Каталина права: с горячими парнями лучше не связываться!

«Особенно с теми, что женятся на девушке, с которой знакомы всего два месяца», – прошелестел внутренний голос, явно что-то имеющий против Крейга.

Слушать его я не стала; однако он навел на мысль, что Марко, возможно, хочет что-то рассказать о Крейге, – и эта мысль подтолкнула меня ответить «да».

Не обращая внимания на мой выпад, Марко сказал:

– Адрес ресторана я вам сейчас пришлю, – достал телефон, что-то на нем набрал – и мой мобильник пискнул в ответ.

– Откуда вы знаете мой номер? – спросила я.

– Вы мне его дали прошлой ночью.

Я извлекла из кармана мобильник и обнаружила, что Марко значится в списке контактов под именем «Красавчик из туалета». Замечательно. Напилась так, что забыла, как его зовут – но где мы встретились и как он выглядит, помнила даже в невменяемом состоянии.

– Зачем тогда вы сюда приехали? Ведь можно было просто позвонить.

– И пропустить блестки и оранжевый автозагар? – Я не засмеялась в ответ, и он сменил тон: – Мне подумалось, что нам стоит поговорить лицом к лицу. К тому же по телефону вы, скорее всего, ответили бы «нет».

– Я и сейчас могу ответить «нет»!

– Можете, конечно, – согласился он. По тону чувствовалось, что хочет добавить: «Но не станете».

Пока я пыталась сообразить, что же делать дальше, внизу хлопнула дверь, раздался дружный птичий хор, а затем голос бабушки.

О-фи-геть. Вот чего не хватало для полного счастья. Пока я училась в школе, у нас дома действовало правило: никаких парней в моей спальне! Действует ли сейчас? Не знаю. Ни разу не было случая проверить.

– Ладно, вам пора. И, если внизу кто-нибудь из моих родных попытается пригласить вас с нами поужинать, не соглашайтесь! Как говорил адмирал Акбар…

– «Это ловушка!» – подхватил он; и снова вернулось это непривычное чувство, что наконец кто-то меня понимает.

– Хочу вас предупредить, потому что вы, кажется, неплохой человек и такого не заслужили. Бабушка уверена, что умеет готовить. На самом деле ее стряпню только в аду подавать, чтобы мучить грешников! А дедушка считает: невежливо не есть то, что перед тобой поставили. За годы этих кулинарных пыток я закалила желудок – и все равно с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, иду на любые ухищрения, чтобы исчезать из дома на время ужина.

– Какое долгое и красноречивое объяснение!

– Краткость – сестра таланта, но мы с ней не родственники. Ладно, пойдемте.

На самом деле провожать его до двери мне не хотелось. Сюда как-то добрался – значит, найдет и дорогу к выходу. Только слишком страшно было оставлять его наедине с бабулей. Впрочем, я надеялась, что она сидит у себя и Марко не заметит.

– Вот сюда не наступайте! – предупредила я вполголоса, показав на третью ступеньку. – Она страшно скрипит. На шум выскочат мои родственники, и начнутся бесконечные расспросы.

– Похоже, им важно, что с вами происходит. Повезло вам!

От этих простых слов у меня вдруг болезненно сжалось сердце; я споткнулась на последней ступеньке, едва не упала, но Марко схватил меня за руку и поддержал. И, как всякий раз при его прикосновении, меня словно прошило мощным электрическим разрядом.

– С вами все хорошо? – спросил он.

– М-м… да. Вы… э-э… уже можно отпустить.

Он разжал руку – удивленно, словно успел забыть, что меня держит. Я-то вряд ли об этом забуду! Казалось, на предплечье у меня навеки остался пылающий отпечаток его пальцев.

«Это все спиртное!» – напомнила я себе. Эффект остаточного алкоголя в организме. Совершенно ничего не значит.

Я уже взялась за ручку входной двери, радуясь, что нас не застукали, как вдруг в прихожую вышел дедуля. Увидев нас, он просиял и обратился к Марко:

– Вижу, вы застали Анну уже в добром здравии!

– Так и есть, сэр. Благодарю вас.

– Вот и хорошо! – Он перевел взгляд на меня. – Анна, солнышко, у тебя какая-то краска на лице.

Я, черт возьми, в курсе! Оставалось лишь надеяться, что оранжевый автозагар замаскирует пылающие щеки.

Насвистывая какую-то мелодию, дедуля отправился в гостиную. Сел на диван, развернул газету (дедушка, наверное, последний человек в Америке, который не только выписывает газеты, но и читает от корки до корки). За спиной у него Джоди Хвостер громко разорялась насчет «Янки» – худшей бейсбольной команды на свете. Я открыла дверь для Марко.

– Хотела бы сказать «спасибо, что зашли», но… честно говоря, не знаю, что сказать.

Он перешагнул порог, обернувшись, улыбнулся мне:

– Скоро увидимся.

– Возможно, – неохотно согласилась я.

– Ответ принят, – откликнулся он, послав улыбку, от которой мое сердце липкой лужицей растеклось в груди.

Да он издевается! Как можно быть сразу и таким красивым, и таким обаятельным? Просто нечестно! Хоть что-то из даров, щедро пролитых на Марко, Богу стоило бы сэкономить для других мужчин!

Из соседней комнаты донесся голос бабули, так что я быстро захлопнула дверь. Но, как выяснилось, недостаточно быстро. То ли бабуля все же заметила Марко, то ли ее просветил дедушка.

– Кто это был? – поинтересовалась она.

– Просто один парень с работы.

– С работы, с которой ты уволилась?

Что правда, то правда. Но я заслужила медаль – не стала закатывать глаза. Терпеть не могу снова чувствовать себя подростком – и не поддамся ни на какие бабулины провокации!

– Да.

Я повернулась и хотела идти к себе, но в спину мне долетело:

– И чего он хотел?

– Чтобы я влилась в его гарем, родила ему дюжину детей и никогда больше не занималась химией.

– Анна, что за глупые шутки! – воскликнула бабушка.

А дедушка, шелестя газетными страницами, откликнулся со своего места:

– Если она этого хочет, почему бы и нет? Главное для нас, малышка, чтобы ты была счастлива!

Вряд ли дедушка расслышал мои слова – просто привык играть роль миротворца. Однако мне стало стыдно прятаться у него за спиной, и я решила ответить, как есть:

– Пока не знаю, чего хочет Марко. Но скоро выясню!