Kitabı oku: «Отныне и навеки», sayfa 3

Глава четвертая

Следующим утром Эмили проснулась рано, чувствуя себя полностью дезориентированной. Через заколоченные окна пробивалось так мало света, что она не сразу поняла, где находится. Глаза быстро привыкли к темноте, она смогла рассмотреть комнату и вспомнила: Сансет-Харбор. Дом отца.

Еще через мгновение она вспомнила, что теперь еще и безработная, бездомная и абсолютно одна.

Она заставила свое уставшее тело подняться с постели. Утренний воздух был холодным. Увидев собственное отражение в зеркале, Эмили вздрогнула – ее лицо было опухшим от слез, а кожа выглядела сухой и бледной. Внезапно она осознала, что так и не поела как следует за прошедший день. Чай на костре, приготовленный Дэниелом, был единственным, что она выпила за вечер.

Эмили задержалась перед зеркалом на какое-то время, разглядывая свое отражение в старом, покрытым сажей стекле и прокручивая в памяти прошлую ночь: тепло костра, они с Дэниелом, сидящие у камина с чаем, Дэниел, подшучивающий над ее неспособностью справиться с домом. Эмили вспомнила снежинки в его волосах, когда она открыла перед ним дверь, и то, как он растворился в метели, исчезнув в темноте ночи так же быстро, как и появился.

Ее мысли прервало урчание в животе. Она быстро оделась. Мятая футболка была слишком легкой для такого холода, поэтому она укуталась в пыльное одеяло, лежавшее на кровати, затем вышла из спальни и босиком пошла вниз по лестнице.

Внизу все было тихо. Выглянув в разрисованное морозом окно на входной двери, она была поражена, увидев, что, несмотря на то, что метель утихла, снежные холмы за окном достигали почти метра в высоту, превратив мир в гладкое, спокойное, бесконечное белое полотно. Никогда в жизни она не видела столько снега.

Эмили могла лишь различить следы птички, прыгающей по дорожке, но, помимо этого, все оставалось нетронутым. Мир выглядел спокойным, но в то же время безлюдным, что напомнило Эмили о собственном одиночестве.

Понимая, что прогулка была не вариантом, Эмили решила исследовать дом и посмотреть, что в нем сохранилось и сохранилось ли. Прошлой ночью в доме было темно, так что у нее не было возможности осмотреться, но сейчас, в свете дня, эта задача была реальной. Урчание в животе заставило ее пройти в кухню.

Кухня была в еще худшем состоянии, чем ей показалось, когда она зашла сюда прошлой ночью. Холодильник, оригинальный Prestcold кремового цвета 1950-х годов, который ее отец купил на дворовой распродаже одним летом, не работал. Она пыталась припомнить, работал ли он когда-либо или же был еще одним источником раздражения для ее матери, еще одним куском хлама, которым отец набил дом. В детстве коллекция отца казалась Эмили скучной, но сейчас она ценила эти воспоминания, отчаянно цепляясь за них.

Заглянув в холодильник, Эмили не обнаружила ничего, кроме отвратительного запаха. Она быстро захлопнула его, а затем заглянула в буфет. Там она нашла старую банку кукурузы, этикетка на которой выгорела настолько, что нельзя было разобрать ни буквы, и бутылочку солодового уксуса. На секунду в голове промелькнула мысль приготовить что-то из этих продуктов, но Эмили решила, что не настолько отчаялась. В любом случае, нож для консервных банок полностью проржавел, поэтому, даже если бы Эмили и захотела, открыть банку с кукурузой все равно бы не получилось.

Затем она прошла в прачечную, где находились стиральная машина и сушилка. В комнате было темно, маленькое окошко было закрыто фанерой, как и многие другие окна в доме. Эмили нажала на кнопку на сушилке и не удивилась, когда ничего не произошло. Испытывая нарастающее разочарование в связи со своим положением, Эмили решила действовать. Забравшись на тумбу, она попыталась поддеть лист фанеры. Это оказалось сложнее, чем она ожидала, но она не сдавалась. Эмили продолжала тянуть со всех сил. Наконец фанера затрещала. Эмили дернула еще раз – и фанера поддалась, полностью обнажив окно. Отдача была настолько сильной, что Эмили упала с тумбы, отпустив лист, который остался висеть на окне, покачиваясь. В тот же момент, приземлившись на пол, Эмили услышала звук бьющегося стекла.

Морозный воздух ворвался в прачечную. Эмили застонала и села, осматривая свое ушибленное тело, чтобы убедиться, что ничего не сломала. Она почувствовала боль в спине и потерла ее, глядя на разбитое окно, которое теперь пропускало тонкую полоску света. Эмили злилась на себя за то, что вместо того, чтобы решить проблему, она лишь усугубила положение.

Она глубоко вдохнула и встала, затем подняла кусок фанеры с тумбы, на которую он упал. Кусочки стекла упали на пол и разбились вдребезги. Осмотрев фанеру, Эмили увидела, что гвозди сильно изогнуты. Даже если бы ей удалось найти молоток, в чем она очень сомневалась, эти гвозди уже никуда не годились. Затем она заметила, что разломала оконную раму надвое, когда срывала фанеру. Теперь нужно было менять окно полностью.

Находиться в прачечной было невозможно из-за пронизывающего холода. Через разбитое окно виднелся все тот же бесконечный снег. Эмили подняла одеяло с пола и снова накинула его на плечи, а затем вышла из прачечной, направившись в гостиную. Там она хотя бы могла разжечь камин и немного согреться.

Успокаивающий запах горелого дерева все еще витал в гостиной. Эмили присела у камина и принялась укладывать хворост и дрова в форме пирамидки. В этот раз она помнила, что нужно открыть дымоход, и с облегчением вздохнула, когда пламя затрещало.

Усевшись на корточки, Эмили принялась греть свои замерзшие руки. Она заметила котелок, в котором Дэниел готовил чай, сидя у камина. Котелок и чашки так и лежали там, где их оставили прошлой ночью. В голове промелькнули воспоминания о том, как они с Дэниелом болтали о старом доме за чаем. Желудок завыл, напоминая ей о голоде, и она решила сварить чай, как ей показывал Дэниел, убеждая себя, что это хоть ненадолго усмирит чувство голода.

Как только она разместила котелок над огнем, откуда-то в доме послышался телефонный звонок. Хотя звук был ей знаком, Эмили подскочила, услышав, как он разносится по коридорам. Она забыла о мобильном, когда поняла, что сигнал отсутствует, поэтому этот звук стал для нее неожиданностью.

Эмили вскочила, оставив чай, и побежала на звук телефона, который лежал на тумбочке в прихожей. Звонил неизвестный номер, и она ответила, будучи слегка озадаченной.

– Э, здравствуйте, – раздался голос пожилого мужчины на другом конце провода. – Вы та женщина с Уэст Стрит, пятнадцать?

Связь была плохой, и мягкий, неуверенный голос мужчины был едва различим.

Эмили нахмурилась, сбитая с толку звонком.

– Да, а кто это? – ответила она.

– Меня зовут Эрик. Я, э, доставляю топливо во все дома в этом районе. Слышал, вы заехали в тот старый дом, и я подумал, что могу организовать для вас доставку. Если, конечно, э, вам нужно.

Эмили не могла в это поверить. В этом маленьком сообществе новости разносились удивительно быстро. Однако, подождите… Откуда Эрик взял ее номер? Затем она вспомнила, что прошлой ночью показывала телефон Дэниелу, когда жаловалась на отсутствие сигнала. Должно быть, он увидел номер и запомнил его, чтобы дать его Эрику. Несмотря на гордость, Эмили с трудом могла сдержать восхищение.

– Да, это было бы чудесно, – ответила она. – Когда вы сможете приехать?

– Ну, – ответил мужчина, слегка взволнованным и почти робким голосом, – на самом деле я уже направляюсь в вашу сторону.

– Правда? – запинаясь, произнесла Эмили, не веря такой удаче.

Она быстро взглянула на время на телефоне. Еще даже восьми не было. Либо Эрик всегда начинает работать ни свет, ни заря, либо же он отправился в путь специально ради нее. Она подумала, не обратился ли мужчина, подвозивший ее прошлой ночью, в компанию по доставке топлива от ее имени. Это был либо он, либо…Дэниел?

Выкинув мысли из головы, она вернулась к телефонному разговору.

– Вы сможете добраться сюда? – спросила она. – Тут все в снегу.

– Не волнуйтесь насчет этого, – сказал Эрик. – Грузовику снег не страшен. Просто убедитесь, что путь к трубе чист.

Эмили напрягла мозг, пытаясь вспомнить, видела ли она где-то здесь лопату.

– Хорошо, постараюсь. Спасибо!

В телефоне повисла тишина, и Эмили взялась за дело. Она помчалась в кухню, проверив оба буфета. Там и близко не было ничего, что могло бы ей понадобиться, поэтому она проверила все шкафчики в прачечной, а затем в кладовке. Наконец она нашла лопату для снега, стоявшую у задней двери. Эмили никогда не думала, что будет так рада лопате, но она схватила ее, как спасательный круг. Радуясь находке, она почти забыла обуться, но, ухватившись за щеколду, чтобы открыть заднюю дверь, заметила кроссовки, которые выглядывали из ее сумки. Быстро обувшись, она распахнула дверь, держа в руках свою бесценную лопату.

Эмили тут же осознала всю силу и масштаб снегопада. Видеть снег через окно – это одно дело, но видеть перед собой сугробы высотой почти метр – совсем другое.

Она решила не терять времени и, вонзив лопату в стену из снега и льда, начала прокладывать путь от дома. Задача оказалась не из легких; уже через пару минут Эмили почувствовала, как по спине стекают капли пота, руки болели, и она была уверена, что на них останутся мозоли.

Убрав снег с участка площадью около метра, Эмили нашла свой ритм. В этом было что-то очищающее, в движении, необходимом для сгребания снега. Даже физический дискомфорт казался менее заметным, когда она видела, как вознаграждаются ее усилия. В Нью-Йорке ее любимым упражнением был бег на беговой дорожке, но таких тренировок у нее еще не было.

Эмили расчистила трехметровую дорожку к дому.

Но когда она обнаружила, что до выпускной трубы оставалось добрых десять метров, ее настигло отчаянье, ведь она уже была обессилена.

Стараясь не поддаваться этому чувству, она решила немного передохнуть и перевести дух. В этот момент Эмили заметила сторожевой домик в глубине сада, скрытый за елями. Из каминной трубы выходило небольшое облако дыма, а окна излучали теплый свет. Эмили стало интересно, был ли Дэниел внутри, попивая чай в тепле. Она не сомневалась, что он бы помог ей, но хотела доказать, что может справиться и сама. Прошлым вечером он безжалостно высмеял ее, и, скорее всего, именно он позвонил Эрику. Должно быть, он посчитал ее девицей, оказавшейся в беде, и Эмили не собиралась позволить ему довольствоваться мыслью, что он оказался прав.

Но желудок продолжал ныть, и она была истощена. Слишком истощена, чтобы продолжать. Эмили сама загнала себя в лужу, внезапно осознав, что оказалась в ситуации, где, с одной стороны, она слишком горда, чтобы попросить о помощи, в которой она так нуждалась, а с другой – слишком слаба, чтобы сделать все самой. Внутри нарастала злость, которая вылилась горячими слезами. Подступившие слезы только больше разозлили ее. Она злилась на себя за собственную беспомощность. В своем разочарованном воображении она подвела себя и, как капризный и упрямый ребенок, решила вернуться в Нью-Йорк, как только снег растает.

Отбросив лопату, Эмили поспешила вернуться в дом. Ее кроссовки насквозь промокли, и она сбросила их у двери, и вошла в гостиную, чтобы погреться у камина.

Завалившись на пыльный диван, Эмили взяла мобильный, решив позвонить Эми и рассказать ей долгожданную новость о том, что она провалила свою первую и единственную попытку стать самодостаточной. Но телефон сел. Подавив порыв закричать, Эмили бросила бесполезный телефон на диван и легла набок, полностью разбитая.

Сквозь всхлипывания она услышала шорох снаружи. Эмили села, вытерла слезы и побежала к окну. Во дворе стоял Дэниел с лопатой в руках и разгребал снег, завершая начатое ей дело. Она поражалась тому, как быстро он убирал снег, как умело он это делал, и как естественно при этом выглядел, будто родился с лопатой в руках. Но восхищение длилось недолго. Вместо того, чтобы быть благодарной Дэниелу или радоваться, что он очистил весь путь к выпускной трубе, Эмили злилась на него, будто он был виноват в ее беспомощности.

Не раздумывая, Эмили схватила промокшие кроссовки и обула их. В ее сознании проносились мысли: воспоминания о бесполезных бывших парнях, которые никогда ее не слушали, а вступали, пытаясь «спасти» ее. Это был не только Бен, до него был гиперопекающий и не дающий спокойно вздохнуть Эдриан, а перед ним – Марк, который относился к ней как к хрупкой вазе. Все они знали о ее прошлом, в котором мистическое исчезновение ее отца было лишь вершиной айсберга, и обращались с ней так, будто она нуждалась в защите. Все эти мужчины из прошлого сделали ее такой, и она не намерена была больше это терпеть.

Она выбежала в снег.

– Эй! – крикнула она. – Ты что делаешь?

Дэниел лишь на секунду остановился. Она даже не обернулся, просто продолжил отбрасывать снег, а затем спокойно ответил.

– Я расчищаю дорожку.

– Я вижу, – прокричала в ответ Эмили. – Я имею в виду, зачем, если я сказала, что мне не нужна твоя помощь?

– Потому что иначе ты замерзнешь, – ответил Дэниел, все еще не глядя на нее. – Как и вода, которую я включил.

– И что? – отрезала Эмили. – Что тебе с того, что я замерзну? Это моя жизнь. Захочу – и замерзну.

Дэниел не спешил отвечать Эмили или впутываться в ссору, которую она, очевидно, собиралась затеять. Он просто продолжил убирать снег – спокойно, методично, будто его нисколько не тревожило ее присутствие, будто ее здесь и не было.

– Я не могу просто сидеть, сложа руки, и позволить тебе умереть, – ответил Дэниел.

Эмили сложила руки на груди.

– Я думаю, ты драматизируешь. Есть разница между тем, чтобы немного замерзнуть и умереть!

Наконец Дэниел воткнул лопату в снег и выпрямился. Он посмотрел ей в глаза, и его выражение лица невозможно было прочитать.

– Снег закрыл выпускную трубу. Лучше запустить котел, иначе выхлоп пойдет прямо в дом. Ты задохнешься углекислым газом за двадцать минут, – сказал он, как бы между делом, ошарашив Эмили. – Если хочешь умереть – пожалуйста, но только не при мне.

С этими словами она бросил лопату на землю и направился к сторожевому домику.

Эмили стояла и смотрела ему вслед, чувствуя, как на смену злости пришел стыд. Она чувствовала себя ужасно из-за того, как говорила с Дэниелом. Он лишь хотел помочь, а она бросила все это ему в лицо, словно капризный ребенок.

Она хотела догнать его, чтобы извиниться, но в этот момент на улице появился грузовик с топливом. Эмили почувствовала оживление, удивившись тому, как радовал ее один только факт доставки топлива. Находиться в доме в Мэне было так не похоже на ту жизнь, которая была у нее в Нью-Йорке.

Эмили наблюдала за тем, как Эрик выпрыгнул из машины. Как для старика, он был на удивление ловким. На нем был испачканный маслом комбинезон, и он походил на персонажа из мультфильма. Лицо его было покрыто морщинами, но во взгляде читалась доброта.

– Здравствуйте, – сказал он так же неуверенно, как и по телефону.

– Я Эмили, – сказала Эмили, протягивая руку в знак приветствия. – Я правда очень рада, что вы здесь.

Эрик лишь кивнул и сразу приступил к работе, устанавливая насос. Он явно был не из любителей поболтать, и Эмили было неловко стоять и наблюдать за его работой, каждый раз слегка улыбаясь, когда он ловил на себе ее взгляд, будто удивляясь ее присутствию.

– Можете показать мне котел? – спросил он, когда все было готово.

Эмили вспомнила о подвале, о своей ненависти к огромным механизмам, которые питали дом, и о тысячах пауков, которые годами плели там паутины.

– Да, сюда, – ответила она тихим, тоненьким голоском.

Эрик достал фонарь, и они вместе спустились в жуткий темный подвал. Как и Дэниел, Эрик, казалось, был мастером по механическим штукам. В считанные секунды огромный котел заработал. Эмили ничего не могла поделать – она обняла старика.

– Работает! – радостно закричала она. – Не могу поверить, что он работает!

Эрик сжался от ее прикосновения.

– Ну, не стоит шутить с таким старым домом, как этот, – ответил он.

Эмили ослабила объятия. Ей было все равно, что еще один человек говорил ей остановиться, сдаться, что она не справится. Теперь в доме была вода и отопление, а это значило, что она не вернется в Нью-Йорк с поражением.

– Вот, – сказала Эмили, взяв в руки сумочку. – Сколько я вам должна?

Эрик лишь покачал головой.

– Все уже оплачено, – ответил он.

– Оплачено кем? – спросила Эмили.

– Кое-кем, – уклончиво ответил Эрик.

Ему явно было неловко оказаться в такой непривычной ситуации. Тот, кто заплатил ему, чтобы он приехал и доставил ей топливо, должно быть, попросил его молчать об этом, и вся эта ситуация смущала его.

– Что ж, ладно, – сказала Эмили. – Как скажете.

Про себя она решила, что узнает, чьих это рук дело, и вернет ему деньги.

Эрик лишь коротко кивнул и направился к выходу из подвала. Эмили спешно последовала за ним, не желая находиться в подвале одна. Поднимаясь по ступенькам, она отметила, что ее походка изменилась, став более пружинистой.

Она провела Эрика к двери.

– Спасибо вам, правда, – сказала Эмили так выразительно, как могла.

Эрик промолчал в ответ, лишь окинув ее на прощание взглядом, и направился во двор паковать свои принадлежности.

Эмили закрыла дверь. Чувствуя душевный подъем, она побежала наверх в главную спальню и дотронулась рукой до батареи, почувствовав, как тепло начинает разноситься по трубам. На радостях она даже не замечала стука и цоканья в трубах, эхом разносящихся по дому.

*

К вечеру Эмили уже наслаждалась теплом. Она до конца не осознавала, как некомфортно ей было с того момента, как она покинула Нью-Йорк, и успокаивала себя, что этот дискомфорт хотя бы отчасти был причиной, по которой она вызверилась на Дэниела.

Ей больше не нужно было пыльное одеяло из главной спальни, чтобы согреться, поэтому Эмили занавесила им окно в прачечной, прежде чем приняться за уборку битого стекла. Она развесила мокрую одежду на батареях, выбила ковер в гостиной и протерла все тумбочки от пыли, затем аккуратно расставив на них книги. Теперь в комнате было уютно, почти так, как она помнила. Эмили сняла с полки старый, зачитанный до дыр экземпляр «Алисы в Зазеркалье» и собиралась почитать книгу у очага, но не смогла сосредоточиться. Ее мысли то и дело возвращались к Дэниелу. Ей было так стыдно за то, как она с ним обошлась. И хотя он вел себя так, будто ему наплевать, то, как он бросил лопату и рванул к дому, явно свидетельствовало о том, что слова Эмили разозлили его.

Чувство вины терзало ее, и в конце концов она не выдержала. Бросив книгу и обув теплые и уютные кроссовки, Эмили направилась к сторожевому домику.

Она постучала в дверь и ждала, слыша, как кто-то приближается с той стороны. Дверь открылась, и перед ней в теплом свете огня стоял Дэниел. Из домика вырвался запах еды, и Эмили снова вспомнила, что не ела.

– Что случилось? – спросил Дэниел своим привычным ровным тоном.

Эмили не удержалась и заглянула ему за плечо, рассмотрев издающее треск пламя, лакированный пол, забитую книгами полку и гитару, прислоненную к пианино. Она не знала, чего ожидать от дома Дэниела, но явно не этого. Она удивилась тому, как не сочетались дом, в котором жил Дэниел, и тот его образ, который она составила.

–Я, – запинаясь, сказала она. – Я просто…

Ее голос постепенно стих.

– Просто хотела попросить немного супа? – предложил Дэниел.

Эмили вернулась в реальность.

– Нет. Почему ты так подумал?

Дэниел посмотрел на нее одновременно изумленно и с укором.

– Потому что ты выглядишь так, будто умираешь с голоду.

– А вот и не умираю, – грубо ответила Эмили, снова взбесившись из-за того, что Дэниел предположил, якобы она слабая и не может позаботиться о себе, несмотря на то, что он был прав.

Эмили раздражало то, как Дэниел заставлял ее чувствовать себя, будто она была каким-то глупым ребенком.

– На самом деле я хотела спросить об электричестве, – сказала она.

Это лишь наполовину было ложью – ей на самом деле в какой-то степени было нужно электричество.

Эмили не была до конца уверена, но ей показалось, что в глазах Дэниела промелькнуло разочарование.

– Могу починить завтра, – сказал он пренебрежительным тоном, указывающим, что он хочет, чтобы она убралась.

Внезапно Эмили стало жутко неловко, и она поняла, что что-то в ее словах разозлило его.

– Послушай, почему бы тебе не зайти на чай? – неловко спросила она. – В качестве благодарности за уборку снега и доставку топлива. И в качестве извинений за то, что было до этого.

Она с надеждой улыбнулась. Но Дэниел не шелохнулся, лишь сложив руки на груди и подняв бровь.

– Ты думаешь, я захочу зависать у тебя? Только потому, что твой дом больше, ты думаешь, все хотят быть там?

Эмили удивленно нахмурилась. Она не знала, что ему ответить, но точно не была готова к еще одному оскорбительному разговору.

– Забудь, – пробурчала она.

Повернувшись на каблуках, Эмили ринулась прочь, злясь на себя и свое поведение не меньше, чем на Дэниела.

Но через несколько минут, присев у камина с урчащим желудком, она услышала скрежет, доносящийся от входной двери. Она сразу же узнала его. Это был тот же звук, который она слышала прошлой ночью, и Эмили уже знала, что Дэниел оставил ей еще один подарок.

Она побежала к двери, чувствуя, как сердце выскакивает из груди, и распахнула ее. Дэниела уже не было. Эмили посмотрела вниз и увидела стоявший на пороге термос. Подняв его, она открутила крышку и понюхала содержимое. Она моментально узнала тот же вкусный запах, которым был наполнен домик Дэниела. Он оставил ей суп.

Не в силах противиться желудку, Эмили схватила суп и принялась с жадностью поглощать его. Вкус был чудесным, она никогда не пробовала ничего подобного. Должно быть, Дэниел был потрясающим поваром – еще одно достоинство в его копилку. Музыкант, книголюб, повар и мастер на все руки, не говоря уже о его безупречном вкусе в дизайне интерьера – таланты Дэниела действительно поражали.

*

В ту ночь Эмили скрутилась калачиком на кровати в главной спальне, которая была более уютной, чем та, в которой она спала прошлой ночью. Она почистила одеяла и вытерла каждый сантиметр комнаты от пыли, избавив комнату от запаха заброшенности. Приятно было находиться в доме, пригодном для проживания, даже несмотря на то, что некоторые батареи все еще не работали на полную мощность. Но осознание того, что она добилась чего-то, встала на ноги впервые за семь лет, действительно заставило ее гордиться собой. Если бы только Бен видел ее сейчас! Эмили уже чувствовала, что она не та женщина, которой была рядом с ним.

Впервые за долгое время она с нетерпением ждала следующего дня и того, что он принесет, в частности, подключенное электричество. С рабочим холодильником и плитой наконец можно будет что-то приготовить. Возможно, даже отблагодарить Дэниела за все, что он сделал, приготовив ему еду. Эмили хотела хотя бы уладить все с ним, прежде чем уедет, поскольку она буквально ворвалась в его жизнь и устроила хаос.

Чем больше она думала о перспективе вернуться домой, тем больше понимала, что не хочет этого. Несмотря на испытания и злоключения, с которыми ей пришлось столкнуться за прошедшие два дня в доме, Эмили впервые за долгие годы чувствовала веру в свои силы.

Для чего ей вообще возвращаться в Нью-Йорк? Конечно, есть Эми, но у подруги своя жизнь, и она часто бывает занята. Эмили подумала, что, возможно, продлить ее отпуск ненадолго, будет неплохой идеей. Долгих выходных в этом доме едва ли будет достаточно для того, чтобы в чем-либо разобраться, да и не хочется зря тратить силы, чтобы подключить электричество, если она практически сразу же уедет. Остаться на недельку было бы лучше. Так она смогла бы проникнуться атмосферой дома в Мэне, на самом деле перезарядиться и дать себе время подумать над тем, чего она действительно хочет.

Находиться в старой комнате родителей было уютно и приятно, и Эмили внезапно вспомнила, как приходила сюда маленькой, устраивалась между ними и слушала сказки, которые читал ей отец. Это было чем-то вроде традиции, так она была ближе к родителям, которые, как ей тогда казалось, были слишком заняты ее маленькой сестричкой, Шарлоттой. Только теперь, будучи взрослой, Эмили поняла, что они не так были заняты Шарлоттой, как избегали своего обреченного брака.

Эмили потрясла головой, не желая вспоминать, не желая выпускать эти воспоминания, которые подавляла столько лет. Но как она ни старалась, они переполняли ее сознание. Комната, дом, все эти мелочи вокруг напоминали ей об отце, заполняя все ее мысли и возвращая жуткие воспоминания, от которых она так старательно пыталась избавиться.

Воспоминания о том, как сказки в большой кровати прекратились в один трагический день, в день, когда жизнь Эмили изменилась навсегда, в день, когда по браку ее родителей был нанесен последний сокрушительный удар.

День, когда умерла ее сестра.