Она была единственным человеком на свете, кому он мог сказать об этом прямо и без обиняков. Хорошо, когда есть такой человек.
Сестра Ллойда Сандерленда, полгода назад потерявшего жену, с которой он прожил без малого сорок лет, приехала к брату из Бока-Ратона в Кайман-Ки и привезла ему темно-серого щенка. Сказала, что это метис. Помесь бордер-колли и муди. Ллойд не знал, что это за порода муди, да и не хотел знать. – Мне не нужна собака, Бет. Вот чего мне не хватало, так это собаки. Я и о себето не могу позаботиться. – Оно и видно, – ответила Бет, отстегивая тонкий, словно игрушечный, поводок. – На сколько ты похудел? – Я не знаю. Она оценивающе прищурилась. – Я бы сказала, фунтов этак на пятнадцать. Пока не критично, но если ты потеряешь еще пару фунтов, это будет серьезным поводом для беспокойства. Я тебе сделаю яичницу с сосисками. И обязательно с тостами
всяческий интерес к еде (и ко всем остальным радостям жизни), сидел и смотрел на незваную гостью, расположившуюся на ковре. Собачка таращилась на него. – Что ты смотришь, дурашка?
Он подумал, что в два часа ночи люди особенно уязвимы, потому что их кожа становится тоньше. И утолщается снова не раньше пяти утра, когда на востоке пробиваются первые лучи рассвета.
Он подумал, что в два часа ночи люди особенно уязвимы, потому что их кожа становится тоньше. И утолщается снова не раньше пяти утра, когда на востоке пробиваются первые лучи рассвета.
Она была единственным человеком на свете, кому он мог сказать об этом прямо и без обиняков. Хорошо, когда есть такой человек.
Лори подняла голову и посмотрела на него янтарными глазами. И снова, в который раз, он задался вопросом, что она видит в его лице, склоняющемся над ней? Как звезды, на которые Ллойд смотрел по вечерам, когда выводил Лори гулять, это была великая тайна.
– ничего не поделаешь, надо жить.
что жизнь – краткий сон в летний день.
жизнь – краткий сон в летний день.