Kitabı oku: «Призрак, осыпанный снегом 3», sayfa 2
– Посмотри, как искусно он сделал копыто, – произнёс он, восхищаясь увиденным. – Почти как настоящее – не каждый скульптор такое повторит. Я бы сказал: ни один человек такое не повторит. Глянь на мускулы: каждый тщательно проработан – я знаю лошадей, всё детство провёл в их компании. – Он поднялся и подбоченился. – Знаешь что!.. Когда приедет электрик, накрой-ка ты это… нерукотворное творение, к примеру… чёрным полиэтиленом, а то у того могут возникнуть вопросы.
К приезду электрика конь увеличился на целое туловище. Инга, разглядывая его дутые бока и такие же наливные части бёдер, прикинула – сколько он может весить и поняла, что без манипулятора его с места не сдвинуть – и это в отсутствие головы и шеи. Ей понадобился не только полиэтилен, потому как того не хватило, но ещё пришлось волочить из хозблока всякий рубероид, да старый тэн, чтобы изделие нигде не выглядывало, потому как электрик будет влезать на стремянку, да просверливать под крышей – и всё это в непосредственной близости. Пусть думает, что здесь хранят навоз, либо кучу чернозёма. В душе она злилась на Призрака: от безделья тот затевал всякие такие заморочки, которые впоследствии надо будет как-то исправлять, и заморачиваться придётся ей. Примером тому могла послужить история с заложницей Яной, запертой в старом доме – Инга не один день наводила порядок после её пребывания, чинила и исправляла.
Ещё через неделю конь обрёл другие недостающие части: шея его была так же внушительна, но самой впечатляющей оказалась голова. Иконников-младший специально вырвался, чтобы взглянуть собственными глазами на завершённое изделие и узнать, чему поражалась Инга.
Конь был собран, он уже не лежал, а стоял, как и подобает коню, но Инга с Владимиром терялись в догадках: как такую тушу смог перевернуть дохлявый Нунэ? Голова не просто соответствовала лошадиной – у этой лошади был совершенно живой взгляд. В какой-то момент им показалось, будто конь повёл на них зрачком – Инга в испуге отпрянула.
От Нунэ было бесполезно ждать объяснений, он как всегда отмалчивался. Владимир Фёдорович пребывал в состоянии, готовый призвать кого-нибудь в помощь для понимания всех этих действий, он так и говорил Инге: «Давай поищем специалиста, расскажем ему всё, попросим совета». Инга и слышать не хотела, это было опасно.
И тогда она решила позвонить Кириллу – может тот найдёт во всём этом смысл. Он уже не раз успешно проводил расследование, энергично, с энтузиазмом. И «наводил порядок» в обоих её домах: убежавших отлавливал, лишних изгонял.
– Кирилл… – начала она разговор. – Он что-то затевает.
– Дохляк? – отреагировал тот. – А чё тут удивительного? У него профессия такая – что-то затевать.
– Ты же видел памятники на площадях, где стоят кони на пьедесталах?
– И?
– Нунэ смастерил такого же… Теперь у меня в огороде стоит свой собственный памятник.
– Ты здорова? – забеспокоился Кирилл, отчего Инга произвела усталый вздох.
– Короче, приезжай и смотри сам! Чего я, собственно, распинаюсь…
Этой же ночью Инга, проснувшись где-то в полпервого, собралась опять взглянуть на произведение авторства Нунэ – конь волновал её всё больше и больше, моментами Инга считала, будто ей всё привиделось, и коня на самом деле не существует. Может она тронулась умом, да и совместный с Владимиром осмотр мог так же быть плодом её больного воображения. А с утра должен был подъехать Кирилл и стоило ещё раз убедиться в существовании ржавого изделия: уж очень не хотелось выставлять себя перед парнем умалишённой.
Ночь была безлунной, наполненная звуками ночных насекомых и птиц: трещала трава и пела листва. Живность в сараях обеспокоенно подквохтывала, слышны были взмахи крыльев – почему-то её пернатым сегодня не спалось. Инга прошла все постройки, прислушиваясь напряжённо, повернула за угол, остановилась в полнейшем стопоре – коня на месте не оказалось.
Начались поиски. Она обошла вокруг построек, сунулась в сад – там совершила несколько кругов между деревьями, обошла весь периметр, затем вернулась к дому, проискала вокруг него. Видимость была неразборчивой, но на светлом фоне забора и белых построек всё прекрасно различалось, тем более настолько крупный предмет, как лошадь, она бы точно не пропустила.
Инга вернулась в дом, зажгла свет в части комнат, глянула под кровать, где чаще всего по ночам обитал Призрак, только его там не оказалось. Она проискала везде и сделала вывод, что Нунэ куда-то смылся. Позлилась, произнося вслух недовольства. От безвыходности легла спать.
Кирилл прибыл в одиннадцать утра, лениво вышел из машины, будто приехал на отдых – погода сегодня была просто чудной. Он странно посмотрел на Ингу, открывшую ему калитку – та, не ответив на его приветствие, озиралась недовольно по сторонам.
– Ну? И где твой памятник? – размашисто спросил Кирилл. – Давай, показывай!
Инга не двинулась с места. Он спросил ещё раз:
– Где он, памятник лошадям?
Когда не дождался ответной реакции, бросил недовольно: «Я так и думал!».
– Пойдём, – произнесла она.
Кирилл посеменил за ней. Она привела его на то место. Начиная с полпервого ночи Инга возвращалась сюда не раз, надеясь, что конь всё-таки появится, и каждый раз разочарованно пялилась на пустоту. Её она Кириллу и предъявила – пустоту.
– Вот здесь он стоял, – со всей серьёзностью сказала она, указав рукой. – Весь из старого металла, из разных деталей: крупных и мелких, ржавых и просто потемневших… Он был точной копией настоящего, в нём повторялся каждый элемент. От него исходило ощущение не какой-то там заводной игрушки, а, как бы тебе сказать… чего-то живого! – Инга сделала паузу. – Но мёртвого.
Кирилл поражался – как невозмутимо она об этом рассказывает. Он где-то сомневался в её помешательстве и начинал верить её словам, но по-прежнему кивал так, будто ему хотят задурить голову. Он нагнулся, пытаясь разглядеть траву, что-то заметил, присел, стал ощупывать. Под рукой в земле отчётливо читалась вмятина – в точности такая, которую оставило бы копыто. Пройдясь дальше в согнутом положении Кирилл обнаружил остальные три вмятины. Значит Инга не сочиняла – здесь действительно стояло нечто тяжёлое. Затем он поискал дальше: подобные следы обнаружились ещё, с большим интервалом. На паханной земле они вообще были, как на ладони – здесь точно пронёсся конь. За несколько метров до бокового забора, за которым начинался бурьян и разные лесные деревья, следы обрывались – последними двумя, а дальше Кирилл провёл взглядом траекторию: с земли на забор, затем взгляд его улетел далеко за забор и увяз где-то в лесу.
Когда он ощупывал первые вмятины у сараев, его подмывало устроить Инге разбирательство, будто у неё в огороде погуляла обычная лошадь… Так зачем причислять это к деятельности Призрака? Зачем выдумывать какой-то металлолом? Но когда Кирилл проследил за перемещением животного, окончившимся полётом Пегаса, понял: про законы природы снова придётся забыть.
В калитку кто-то долбил – они услышали не сразу. Отворять отправилась Инга, Кирилл блуждал по участку, продолжая выискивать новые следы, надеялся найти самого коня. Блуждание привело его к лицевой части дома с противоположной стороны, где он увидел Его…
Возле ворот стоял сын Иконникова – Кирилл не мог шевельнуться, он смотрел на него завороженно – так же он реагировал на Ингиных потусторонних существ. Он не застал разговор Инги с гостем, когда тот говорил ей, что не мог спокойно сидеть узнав о пропаже коня. Владимир Фёдорович заметил парня, остановил на нём взгляд, умолк.
Юноша вынужден был подойти, даже поздоровался. Инга представила их друг другу поближе, официально, парня назвав просто Кириллом, сына Иконникова – просто Владимиром Фёдоровичем. Больше никаких пояснений. Кирилл покрутил головой по сторонам, придумывая – что бы такое сочинить: какова причина его пребывания здесь? Он же не скажет, что приехал осматривать памятник коню.
Мужчина вдруг заговорил:
– Ладно. Не будем ходить вокруг да около. Давайте начистоту. Мы собрались здесь, чтобы выяснить: куда мог пропасть полуторатонный конь – по крайней мере такой он на вид.
Кирилл открыл от изумления рот.
– Вы тоже его видели? – поразился он.
– Как тебя сейчас.
Парень витал в размышлениях, когда Инга вела Иконникова показывать следы, а сам он семенил за ними. Он задумчиво наблюдал, как те двое лазают по огороду. Инга жаловалась:
– Смотрите, помидоры мне затоптал! И вон там куст картофеля. Нунэ так не скачет.
Владимир Фёдорович задержался там, где следы обрывались: их глубина в мягкой земле подтверждала, насколько тяжеловесным было изделие.
– Через забор перемахнул, – остановившись рядом озвучил своё предположение Кирилл.
– Да-а… – Иконников стоял подбоченившись, изучая следы. – А где сейчас… – спросил он у хозяйки, не договорив слово «отец» в присутствии парня.
– Со вчерашнего дня его не видела. – Та сообразила о ком он.
Владимир Фёдорович вскинул руку и взглянул на часы.
– Я уже должен быть… – начал он сожалеющим тоном.
– Да вы езжайте, езжайте! – сказал ему Кирилл. – У меня выходные, так что я пока… присмотрю тут… И помогу поискать! Всё-таки не иголка в стоге сена.
– В этом-то и беда! что не иголка, – сказал шагая через грядки Иконников. – Ещё не хватало, чтобы его заметили… скачущим по полям.
Он попрощался, пообещав быть на связи, и скрылся за калиткой, оставив Кирилла провожающим его так же зачарованно, как и при встрече. Послышался звук загудевшего мотора, и машина газуя двинулась в путь. Звуки рассеялись вдалеке.
– По полям… – задумчиво произнёс парень. – По полям…
Он резво повернулся к Инге.
– А ведь это… – Кирилл снова задумался, а затем обрадовался собственной сообразительности. – Кажется я догадываюсь – где искать коня! – Инга внимательно приготовилась слушать.
– Раз эта хрень так носится, значит ей нужен немалый простор… Значит, она должна носится по полям. Не по лесу и не по деревням – Нунэ тоже не дурачок, чтоб так палиться, чтобы потом показывали во всех новостях… А значит, конь скачет по полям. И вот что я думаю… – Кирилл сложил руки по-деловому. – Скорее всего он выгуливается ночью в каких-нибудь полях… А в каких? – Он вопросительно уставился на Ингу, будто та должна была знать ответ.
Кирилл открыл рот и медленно поднял палец, давая понять, что на него нашло ещё одно озарение. Какое-то время он водил зрачками, а Инга, боясь спугнуть поток его мыслей, не шевелилась в ожидании выводов.
– Ты знаешь где находятся конюшни, в которых работал… ну этот… прототип твой… Иконников Нунэ Алексеич?
Инга встрепенулась.
– В Студёных Выселках? Так от этих конюшен давно ничего не осталось.
– От его избы тоже ничего не осталось! – эмоционально воскликнул парень. – Однако он там посиживает… Сам видел. Должны же остаться хоть какие-то развалины… Какие-то камни, может стены… И вообще где их местонахождение конкретно?
Последний вопрос поставил её в тупик.
– Ну не знаю я, не знаю! где конкретно они находятся… Никогда не была там. Я к той бабушке приезжала нечасто. Ну гуляла по окрестностям… А где конюшни эти… Слышала от людей, что были конюшни, где – не имею понятия!
– Пф! Ха! – воскликнул Кирилл. – Если ты никогда не была там, тогда откуда тебе известно, что от них ничего не осталось?
– Я логически рассуждаю. Это раньше в Студёных Выселках были и фермы, и конюшни, и школа была… Теперь магазин один остался. Давно всё позаброшено.
– Ладно. – Кирилл остыл. – Кроме тебя найду у кого спросить. Этого Владимира Фёдоровича не будем дёргать – человек как-никак едет сейчас за рулём, торопится. Позвоню-ка я Ивану Ивановичу.
Парень достал телефон, набрал старика, но прежде, чем задать вопрос, ради которого он решил его побеспокоить, начал интересоваться обстановкой в Студёных Выселках, всё ли там тихо. Тот ответил: без происшествий. К вопросам Кирилла: не выл ли по ночам волк, а может лошади ржали, дед отнёсся с юмором. Затем Кирилл перешёл к делу и поинтересовался Иконниковым, спросил о конюшнях, на которых тот работал. Старик переварил вопрос, припомнил некоторые детали. Местоположение конюшен он, конечно, знал: стояли они по другую сторону села.
За Студёными Выселками, как только заканчивались пустующие дома, шла дубрава, а рядом поле, где «Николаич пасёт баранье стадо, голов на шестьдесят, а может семьдесят», затем посадки, а за ними уже конюшни, за конюшнями поля, пруды и лес.
Со слов Ивана Ивановича на месте конюшен остались одни развалины, правда, сам он туда давно не ходил за ненадобностью. Припомнил, какой там растёт очиток вокруг развален в виде ярко-жёлтых пышных островов на склонах камней – цветение должно быть ещё не завершилось.
– Я предлагаю сразу выдвигаться… – сказал Кирилл обращаясь к Инге. – Осмотрим местность… Переждём в том твоём доме, пока солнце зайдёт, затем вернёмся к конюшням, притаимся где-нибудь и послушаем, что там творится.
– Ты на полном серьёзе считаешь, что там в полях разгуливает груда металлолома? – спросила Инга с иронией.
– Ну как хочешь… – Кирилл отмахнулся. – А я поеду! – Он собрался на выход.
– Стой! – крикнула Инга. Парень притормозил. – И что мне с тобою делать… Предлагаю такой вариант: сначала я закончу дела, раздам птице корма, и ещё по светлому, перед закатом, поедем вместе. В том доме просиживать нет смысла – сразу организуем засаду и будем ждать.
Кирилл уломал себя не торопиться с выездом: присутствие рядом такого напарника, как Инга, было куда важнее. В течении дня она возилась в огороде – парню казалось, что она слишком медленно пропалывает грядки. Он принёс ещё одну тяпку и с жаром перевыполнил план. Так же он помог ей перенести кое-какие тяжести – свои действия он сопровождал ворчанием, дескать, у неё есть другой помощник, поднимающий полторы тонны за раз, который где-то сейчас прохлаждается. Затем он ходил и бурчал, что в такую жару не помешал бы бассейн и начал навязывать Инге, чтобы она непременно им обзавелась. Она наблюдала за ним с сочувствием, понимая, что всё его раздражение вызвано нетерпеливостью: он горел желанием скорее начать охоту за всякого рода аномалиями.
Разделавшись Инга дала команду, и Кирилл не мешкая забрался в свою машину. Каждая минута, а таких было двадцать, пока Инга копошилась в доме, потому как на самом деле оказалась не собрана, он нервно стучал по рулю. Наконец она замкнула калитку и подсела в Хонду с чёрным пакетом.
– Что ты там набрала? – заинтересовался парень, но с какой-то претензией в голосе.
К этому моменту Инга стала вести себя обеспокоенно.
– Я тут подумала: а вдруг ты прав? Вдруг Нунэ что-то учудил? Он как-то подозрительно пропал… – Она завернула края пакета и прижала его к себе. – Кирилл догадался, что там лежат предметы изгнания.
Они добрались до Студёных Выселок за полчаса, внутренними путями. Инга сказала, что надо брать левее и объезжать село, пока не выедут на основную дорогу, затем по главной надо двигаться к остановочному павильону, затем она покажет.
Павильон и магазин остались позади. Хонда медленно пробиралась по улице, где Кирилл никогда прежде не бывал – это был левый фланг Студёных Выселок, здесь располагались обычные жилые дома, возле которых возились приехавшие на лето отдыхающие, бегали дети разных возрастов. За поворотом началась другая, менее оживлённая улица, где люди почти не встречались, зато куры лезли под колёса – Кирилл иной раз останавливался и выжидал, пока курица надумает – куда её всё-таки надо. С правой стороны открылся маленький прудок, вероятно выкопанный в месте, где били ключи – там обосновалась стая гусей.
Наконец пошли дома явно нежилые, ветхие, они находились на большом отдалении от автобусной остановки, что создавало неудобство, поэтому отдалённая часть села со временем стала невостребованной. Дорога здесь была со спуском, да ещё песчаная в колеях и с грубыми берегами по выступам. Лучше бы они приехали сюда на Ниве: после дождей и в другую непогоду Хонда бы здесь не прошла; июль и август были единственными месяцами, когда дорога позволяла сюда заехать «не на тракторе».
В конце улицы перед ними развернулись красо́ты – с возвышения вид открывался на поле, на котором паслось стадо баранов и на дубовый лесок, а за полем блистали пруды. Дорога, идущая вдоль дубравы, оставляла желать лучшего, поэтому Кирилл закончил автомобильное путешествие и припарковался, завернув в сухостой из рослых трав, наивно полагая, будто здесь ещё кто-нибудь поедет и надо оставить проезд свободным.
