Kitabı oku: «Призрак, осыпанный снегом 3», sayfa 5
«Что я наделал! – подумал парень. – Я перепугал её отца сам того не желая. Зачем я ей наплёл про сбежавшего сумасшедшего? Каким впечатлительным оказался её отец… Но я же не знал, во что это выльется, я только поддерживал беседу. А вдруг он не выкарабкается?»
– У твоего отца слабое здоровье? – продолжал допытываться Кирилл.
– У моего отца всегда было крепкое здоровье, непрошибаемое.
Все последующие дни Кирилл ходил сам не свой, его терзали угрызения совести. Но одна хорошая новость порадовала: Призрак объявился. Инга позвонила сама, рассказала, что Нунэ появился в курином вольере и сидит швыряет зерно как ни в чём не бывало. Вернулся один, без коня. На претензии со стороны Инги никак не реагирует, даже не поворачивает головы.
У Кирилла в компьютере появилась схема из квадратов, которые он заполнял словами, а некоторые соединял между собою линиями. Слово «Призрак» соединялось со словом «Конь», слово «Конь» соединялось со «Студёными Выселками», «Выселки» соединялись с «Кариной», над «Кариной» висел квадрат со словом «Дроздов», к «Дроздову» примыкал «Владимир», «Владимир» соединялся по кругу с «Призраком». Схема превратилась в паучью сеть. Кирилл распсиховался и свернул окно. Он мог бы обратиться к своему детективу, что он обычно делал в запутанных случаях, но тогда он должен будет поведать Корнееву и про железного коня. Он даже представил тот взгляд, с которым Корнеев на него уставится. Нет, детектив отпадал.
В субботу Кирилл отправился на место предполагаемых событий, в Студёные Выселки. Он решил опросить всякий разный народ, может кто чего знает, где-то слышал… С Корнеевым он не смог бы говорить о слухах мистического характера – подобные разговоры не вписались бы в механизмы расследования детектива, находящегося в здравом рассудке, а деревенский народ с удовольствием перетрёт байки на потустороннюю тему, и кто знает, среди них могут оказаться такие байки, которые возникли на основе не домыслов, а реальных событий.
В летние месяцы деревня оживлялась. У недостроенного дома рабочие крутили оранжевую бетономешалку, шлёпали цемент лопатой, тащили вёдра. Пацаньё оседлало велик, тот наворачивал восьмёрки, еле передвигаясь. Возле некоторых домов пестрили цветы, увивающие арки, беседки, заборы… Кирилл держал курс на конюшни. Для того, чтобы добраться туда другой дорогой, ведущей через дубраву, он катился по центральной улице, выглядывая повороты. Один такой поворот привлёк его внимание: в глубине уже виднелся лес. Юноша свернул и поехал по лесному туннелю. Он не ошибся: вскоре перед ним открылось баранье стадо, пасущееся на равнине. Парень припарковался. Днём здесь было совсем не страшно, а поначалу он думал, что больше ни за что сюда не вернётся. Он хлопнул дверцей машины – Николаич его заметил. В руках у Кирилла не было ничего, и отмазка про съёмку пейзажей сейчас бы не прокатила. Но Николаич был одним из тех, кто ежедневно отирался в месте возможных событий и его обязательно надо было допросить. Мужчина был пожилым, наверняка заставшим то время.
– Здрасьте!
Кирилл начал не спеша пробираться к стаду по колючим обглоданным стеблям. На него уставились все: пастух, собака и каждая баранья особь. Собака совершила несколько кругов, разнюхивая и принюхиваясь. Парень остановился неподалёку, откуда можно было бы нормально вести разговор.
– Жарковато сегодня…
Начало беседы было положено – Николаич согласился, что жарковато, ещё добавил: «Парит обычно к дождю».
– Вы – коренной студенец, в смысле высельчанин? – Кирилл увяз в терминах. Но мужчина прекрасно его понял.
– Коренной. Всю жизнь здесь живу, сколько себя помню.
Парень ломал голову: что бы такое придумать. Он уже отметился в этом селе айтишником, побывал производителем надгробий – здесь он припомнил бабку с кладбища и подумал: не дай бог её встретить. Всё это сейчас не годилось. Зоотехник из него бы вышел тоже никудышный – какой зоотехник будет шарахаться от овец и держаться на расстоянии? О! Придумал! Мистический фольклор!
– Я собираю восточно-европейский мистический фольклор, делаю фотографии старых мест, где люди сталкивались с привидениями, или что-то слышали… Я веду блог, а тема блога… э-э-э… «Призраки деревень»! Говорят, в ваших местах тоже много чего происходило… – Интерес во взгляде Николаича возрос. – А вы что-нибудь можете рассказать интересного?
– Про привидения? – Мужчина потупился.
Кирилл уже решил, что рассказать тому нечего, но тут Николаич ошеломил:
– Я уже настолько привык к ним… Даже не знаю с какого случая начать!
– Подождите! – Парень засуетился. – Я буду записывать. – Он достал телефон. Хотел включить диктофон, но понял, что, учитывая расстояние, записи толком не получится, а через овец он к Николаичу протискиваться не собирался. Тогда он решил делать заметки.
Николаич обнялся с посохом, приготовившись к повествованию.
– По нашей деревне ходят разные слухи… Вот, например, про девчонку эту, Оксан Михалнину дочь…
– Про эту я слышал.
– А, ну тогда про-о… конюха, Федьку Иконникова!
– Во-во-во! Про него давайте!
– Ну что тебе рассказать… Появляется шельмец то там, то сям. Его давно схоронили, и с тех пор люди повидали всякого, что указывало бы на присутствие его неупокоенного духа. Было дело… на его могиле сидела какая-то чертовщина – люди видели. – По идее Кирилл услышав такое должен был выпучить от страха глаза, а он надулся от злости.
– Про дом его без окон и дверей вообще можно говорить нескончаемо! – продолжал пастух. – Люди бояться к нему приближаться – говорят и среди бела дня что-то видели, возле дома этого. А ночью слышно, как он там подвывает… – Пастух почесался. – Меня предупреждают, мол, Николаич, ты поменьше крутись у конюшен, паси своё стадо где-нибудь в другом месте!..
– А что на конюшнях? Видели чего?
– Я ничего не видел и не слышал… Но люди говорят, будто по ночам тут призрак коня его ошивается… Был у него конь – матёрый такой, гнедой, по кличке Марс. А какой конь может тут бегать, если ночью они все стоят в стойле? Однако несколько человек божились, что от конюшен доносилось ржание и слышался топот. Я молодым был, но хорошо помню, когда с ним случилась трагедия, с Иконниковым, – вот конь его и убил.
Собиратель восточно-европейского фольклора призадумался. Получалось, что Нунэ спроектировал собственного убийцу, только почему-то наделил его такими способностями, которые его прототипу и не снились.
– А семья Дрозовых? Какое она имеет к нему отношение? – Кирилл посчитал нужным добавить к расспросам семью, вызывающую у него интерес – вдруг что-то выяснится.
– А-а-а, вон ты о ком вспомнил! Они с Дроздом, со стариком – во-о-он там он живёт за этим лесом, – показал на лес, – были лютыми врагами, а вот сыновья их наоборот дружили не разлей вода. Дрозд злился по страшному, как только он не пытался отвадить своего Вальку от Иконниковского Володьки, но тот ни в какую – уж такая крепкая дружба была у ребят.
– А потом?
– Потом… Потом Иконников с лошади упал. И что самое интересное… Дрозды, сын с отцом, позвали людей на помощь. Правда, было уже поздно – насмерть зашибся.
Кирилл перестал записывать. Николаич прикрикнул на пса, который пытался приставить пыльные лапы к модной одежде горожанина; пёс по приказу отбежал подальше. Овцы заблеяли, видимо приняли ор хозяина на свой счёт. Кирилл думал о том, что по приезду ему придётся рисовать новые квадраты, и связующие линии между ними придётся выкладывать ещё и ещё, иными словами, каждое имя имело связь с каждым другим именем.
– А про Людочку чего не интересуешься? – вдруг спросил Николаич.
– Про какую Людочку?
– А-а… Шерше ля фам! Была у нас на деревне такая Людочка, первая красавица. Какая у них с Володькой Иконниковым любовь разыгралась! А после того, как Володьку увезли в город, после смерти его отца, она стала встречаться с Дроздовым Валькой. Встречались, расставались, в конце концов поженились. Дочь родилась, хоть и поздняя. А не так давно Людочка умерла, и говорят… возле её могилы тоже неспокойно – привидение бродит. – Николаич вылупил глаза и пояснил: – Людочкино привидение.
Пастух порассказал ещё кучу небылиц, но они были далеки от интересующей Кирилла темы: про какого-то рыбака-утопленника, про местную ведьму, давно уехавшую в неизвестном направлении и про лешего, заблудившего в лесу его деверя. Затем собиратель мистических историй отправился на развалины конюшней, осмотрелся – с того момента ничего не изменилось. Он вернулся к машине. Объехал село и припарковался у ветхого дома Иконниковых. С опаской зашёл внутрь. Автомобиль, отобранный у Яны, куда-то исчез. Железного коня Призрак тоже хранил не здесь, и никакого склада тут не было. Кирилл собирался и Ивана Ивановича навестить, а заодно порасспросить: не случалось ли новых странностей в Студёных Выселках, но вдруг позвонила Карина и сообщила, что отца уже выписали. А часа через два отец приедет к ней, и она не знает как себя с ним вести: отец снова начал выдвигать требования, чтобы она переехала к нему. Девушка боялась вступать с ним в спор после приступа, а тот начал манипулировать дочерью, при случае упоминая свою хворь и полагая, что уж теперь-то Карина уступит. В завершении она расплакалась.
– Успокойся, – сказал Кирилл. – Я скоро приеду и сам с ним поговорю. – Девушка обрадовалась проявленному участию. Похоже после смерти матери защитить её стало некому.
В этот раз они не стали размещаться в беседке, потому что поднялся шквалистый ветер и влил дождь – Карина предложила пройти в дом. Принадлежащая ей половина дома высотой в один этаж имела всего два окна со стороны проезжей части, но изнутри дом оказался куда просторнее, так как в глубину был больше. Он начинался с двух прихожих, затем шла просторная кухня, а из неё две комнаты. Правда стиль интерьера был сплошной эклектикой: в доме стояла мебель из разных поколений, начиная от облезлого трельяжа советских времён, заканчивая великолепным кожаным креслом для работы за компьютером. Кирилл всё время о чём-то думал, погружаясь глубоко в мысли. Девушка несколько раз его одёргивала, так как он с первого раза не слышал её вопросов.
Наконец прибыл Валентин Ильич – на пороге кухни, в которой молодые люди пили чай, возник человек с рыжими волосами и конопатыми щеками. Он недобро покосился на незнакомого парня, не подходящего дочери по возрасту. Сурово посмотрел на неё, взгляд его говорил: зачем впускаешь в дом посторонних? И будто начал ждать объяснений – что делает этот тип в доме дочери. Кирилл не стал затягивать с разъяснениями. К большому удивлению Карины он заговорил вовсе не о её свободе и совершеннолетии, а о других, причём очень странных вещах:
– Я знаю, что сделал ваш отец. Потому как всё тайное становится явным, и не важно, сколько миновало лет. – В лице Дроздова не возникло ни капли удивления, хотя Кирилл говорил загадками. Зато испуг появился.
Валентин Ильич произнёс только одно:
– Выйди, Карина!
Девушка растерялась, но послушалась и удалилась в свою комнату, закрыв за собою дверь. Дроздов молчал, пристально и хмуро пялясь на незнакомца. Кирилл продолжал:
– Ваш отец и Фёдор Иконников враждовали, а ваша дружба с его сыном не давала ему покоя. Не знаю – это ли стало причиной, но он пошёл на преступление – решил навсегда от него избавиться. Это не Иконников ударился головою о камень… А камень ударил его голову.
Кирилл рисковал выдвигая подобные обвинения, но именно таким, жёстким образом он собрался выудить информацию о старшем Дроздове. Он был уверен, что тут не обошлось без преступления – неспроста же Призрак его сюда привёл. Вспомнив про Нунэ, Кирилл предположил, что тот наверняка успел побеспокоить семью своего недруга и хорошенько напугать своими фокусами, тогда парень заговорил так, будто ему известно и об этих излюбленных методах воздействия на людей:
– Вы же его видели, мертвеца?.. Наверняка слышали ржание его дьявольского коня… А я даже видел этого коня, он гнался за мной – нет более жуткого зрелища. Эти призраки не дадут вам покоя, пока вы не сознаетесь. Сколько можно носить в себе эту тайну? Вот и здоровье поэтому ухудшилось… Сознайтесь, и вам полегчает.
Валентин Ильич выслушал, не спеша пересёк кухню и присел на стул. Он молчал, а Кирилл больше не торопил и не подгонял к каким-либо действиям. Вдруг мужчина уронил руки на колени, сожмурил глаза, и тряхнул головой. Он запищал, расплакался, как пацанёнок, при этом он что-то забормотал несуразное. В процессе накатившей на него истерики он отмахивался, утирал лицо, выдыхал тяжко, глядя в окно и покачивал головой, словно бычок. Когда тот успокоился, Кирилл смог разобрать следующее:
– Я не хотел… не хотел этого делать… Он говорит мне: кинь в него камень! А я, дурак, взял и кинул. Я не хотел… Мне было всего шестнадцать, молодой был, глупый, мы рассорились с Володькой из-за Людки, нравилась она мне… А я взял и швырнул. Послушал, дурак, отца. И зачем я это сделал, не понимаю… Не понимаю, как меня угораздило… Затмение какое-то на меня нашло.
Кирилл взял перевёрнутый стакан, налил воды из крана и поставил на стол перед Валентином Ильичом.
– Вас отец подговорил? – доверительно спросил юноша.
– Мы услышали, как он скачет, зашли в кусты… Отец дал камень, говорит: кинь! А я, дурак, кинул в него сзади. И тот свалился с лошади.
Валентин Ильич прикрыл ладонью веки, вдавил в глазницы пальцами, покачивая головой. Затем схватил стакан, жадно выпил до дна, вытер губы и продолжал:
– Отец к нему подошёл, склонился, подправил всё так, будто тот сам о камень ударился при падении, будто конь его сбросил. А потом мы сказали, что видели, как было дело, сказали, что конь его скинул. – Он всхлипнул, прикрыл рот и глухо заговорил: – Отец приказал мне помалкивать строго настрого, сказал, что не думал будто я попаду.
Оба продолжительно молчали. Мужчина смотрел на пустой стакан потерянно, расстроенно, Кирилл уставился в стол и долго думал. Карина не появлялась – может нашла себе занятие, а может не хотела прерывать важную для неё тему: обещание, данное Кириллом, что тот убедит отца оставить её в покое.
Валентин Ильич тяжело вздохнул.
– Вот я и исповедовался, снял, так сказать, камень с души.
– Вы правильно сделали.
– Только Карине об этом лучше не знать, ей и так досталось… Рассказал как-то пьяный Людмиле, уж очень хотелось выговориться, а она, когда услышала, прокляла меня – и за камень, и за то, что я их с Володькой разбил. Она сказала, что за Володьку замуж собиралась, а не за меня. Вот мы с ней и разошлись… Устроили на глазах ребёнка чёрт знает что.
– Я не стану говорить Карине, – пообещал Кирилл. – Но только при условии, что вы перестанете на неё наседать со своим переездом. Ей лучше одной, спокойнее.
Валентин Ильич покачал головой соглашаясь. Теперь он изучал Кирилла более тщательно. Изучив отвернулся к окну, начал рассматривать ливневые потоки, стекающие по стеклу, произнёс мысли вслух:
– Детектив, значит…
После очередного молчания, сопровождавшегося шумом дождя, мужчина решил выяснить:
– И что со мною будет? Посадите?
Кирилл развёл руками, давая понять, что это не в его юрисдикции. Затем подумал и изложил новую мысль:
– Теперь очередь за вашим отцом. Ведь он уже стар? Как умирать собирается? Не исповедовавшись?
– Что правда, то правда…
– Поедемте к нему? – Кирилл сказал, а сам подумал: зачем предложил, только что приехал оттуда и опять туда ехать. Тут он прикинул: всё равно первостепенным убийцей остаётся Дроздов-старший, ведь и идея принадлежала ему, да ещё сыну руки в крови вымарал… Надо ехать. Призрак не успокоится, пока эта история не разрешится до конца. Парень изучил его характер – на пол дороги тот не останавливался.
Карина недоумевала: куда вдруг засобирались эти двое? Отец её успокоил, сказал, что в деревню, ненадолго, по делам. Решили добираться по-отдельности: Кирилл не доверял этому типу, а тип заявил, что привык ездить на своей машине. Оба завели двигатели и тронулись в путь.
Кирилл всё время тревожился. Посчитал, что Карине и вправду лучше не отравлять жизнь такой информацией об отце и деде, а вот Иконников-младший всю жизнь жил в неведении и боролся со своими «призраками» – эму-то как раз стоит знать правду. Он набрал Инге. Она не отвечала, что было неудивительно. Тогда он наговорил голосовое сообщение: «Позвони Владимиру Фёдоровичу, скажи, что, если он сейчас приедет в Студёные Выселки в дом Дроздовых, то узнает правду о смерти своего отца». Немного подумав он вспомнил о собственной безопасности, о том, что он по сути был единственным носителем тайны, не считая убийц и покойников, тогда он наговорил ещё одно голосовое сообщение, акцентировав внимание, что оно предназначено только для неё, где пересказал весь разговор с Дроздовым-младшим.
