Kitabı oku: «Свет клином», sayfa 4

Я вышла из дамского туалета. На лестнице меня поджидал Антон.

− Ты чего здесь?

Я поднялась на пролёт, где он стоял, и хотела идти дальше.

− Тебя жду, − ответил он, поймал меня за руку и резко притянул к себе.

Высокие каблуки и выпитое вино не способствовали удержанию равновесия. Я упала прямо ему на грудь.

Его лицо напротив, слишком близко. На лестнице полумрак, и только ступеньки тускло подсвечены. Тем не менее я вижу, о чём он думает. Пытаюсь отстраниться, но он крепко держит.

− Антон, прошу, отпусти.

− Не думаю, Александра, что готов пойти на это.

Он смотрел на меня, как кот на снегиря со сломанным крылом. Я судорожно соображала, как мне его отвлечь.

− Я…

Он не дал мне договорить:

− Или мне лучше называть тебя Лика?

С трудом я просунула ладони между нами и пыталась его отодвинуть. Безрезультатно. На лестнице безлюдно. Музыка наверху по-прежнему грохочет без единого перерыва.

− Отпусти меня немедленно! − включила я строгий учительский голос.

− Я же сказал, что я не готов тебя отпустить. Я готов тебя поцеловать.

− Никаких поце… − пыталась возразить я, но он впился мне в губы.

Голова закружилась, и я затрепыхалась, как зверёк в капкане. Антона это только раззадорило, он развернул меня и прижал спиной к стенке. Я пыталась отвернуться от его поцелуев, но он вошёл в раж. Он целовал мне шею и плечи, я пыталась вытащить зажатые руки, чтобы остановить этот поток прикосновений.

− Остановись сейчас же! Отпусти меня, мудак! − уже зло кричала я.

Но он не обращал внимания, и так сильно прижимал меня к стене, что я задыхалась. Я билась и билась, но никак не могла его оттолкнуть.

До меня стала доходить дикость ситуации. И, когда поняла, что он шарит руками по моим бёдрам, я захохотала.

Почему Антон остановился, я не поняла. В этот момент я смеялась нервно и беззвучно, а из глаз текли слёзы. Как сквозь ватный туман я услышала разъярённый голос Антона.

− Тебе что надо?

И, как мне казалось, в своей голове я слышала ответ:

− От. Девушки. Отойди.

Я вздрогнула и открыла глаза.

Тима стоял на пару ступенек выше. Антон выглядел как питбуль, которого оторвали от сахарной кости. Готов кинуться в бой. Но выражение лица Тимы было… я несколько секунд искала подходящее определение. Это был взгляд убийцы.

− Иди мимо… прорычал Антон. – Тебя это не касается.

Тима спустился на одну ступеньку и тихо сказал:

− Я так не думаю.

Они сцепились.

Они сцепились в моей голове. Но за долю секунды до того, как это произошло в реальности, кто-то позвал сверху:

− Эй, Тимас, что там? Мне спуститься?

Тима сделал ещё шаг, он вторгался в личное пространство Антона.

− Не. Всё в порядке, − ответил он, не сводя с нас глаз. – Лика, подойди, пожалуйста, ко мне.

Я встала у него за спиной. Антон перевёл взгляд на меня, он был зол. Очень зол. Но он ничего не сказал, резко развернулся и пошёл наверх.

Мы остались одни. На полутемной лестнице. Наверху грохотала музыка.

Я закрыла глаза и внутренне сжалась.

Зачем я всё это делала? Почему не послушалась Женьки? Нужно было с ней домой ехать. Зачем выставлять себя полной идиоткой?

Никаких иллюзий, это выглядело пошло. Сначала я вешаюсь на мужика, даю ему авансы, а потом отбиваюсь от того, что он посчитал совершенно логичным.

Я дура! Какая я дура! Что Тима может испытывать ко мне, кроме презрения? Ничего!

Я открыла глаза. Он стоял передо мной, и желваки на его лице побелели. Глаза горели, а у меня от его взгляда подгибались ноги.

Боже мой, боже мой!

− Тим, прости меня. Спасибо. Я не знаю, что …

Он сделал шаг и взял меня за плечи.

− Не извиняйся! Ты не виновата. Мужчина должен понимать, когда женщина говорит нет.

У меня страшно кружилась голова от того, что он стоит так близко, он не злится, вернее злится, но не на меня. И он меня почти обнимает! Это было внезапно прекрасное ощущение.

− Идём, я отвезу тебя домой.

Но как? Как же Алёна? Он же не оставит её здесь?

Все эти вопросы вертелись в моей голове, и я сжала губы плотнее, чтобы ни один из них не вырвался наружу.

Мы вышли на улицу, и только тогда я вспомнила.

− Мой кардиган, он остался там.

− Постой здесь, я сейчас вернусь.

Он ушёл. Я оперлась спиной на стену здания, в лицо дул ночной ветерок. И он шептал мне на ухо, что у него есть одна тайна. Но я не хотела её знать. Я хотела только одного, чтобы Тима поскорее вернулся, и чтобы он был один.

− Давай, накинь, − Тима вернулся, и он был один.

Набросил кардиган мне на плечи.

− Идём. Осторожнее, не споткнись.

Он взял меня под руку, моя походка была неуверенной. Мы прошли к парковке. Его машина.

Всё та же, я любила этот старый шевроле. Ками, так он называл его.

Я села на сиденье и окунулась в привычный запах кожи и Тимкиного парфюма. На сердце заскребло. Теперь на этом сиденье он возит её. Теперь это её место и этот запах тоже теперь принадлежит ей.

Я здесь самозванка. Временное явление.

− Пристегнись, – тихо попросил Тима и запустил мотор.

Я долго возилась с ремнём. Он не выдержал, перегнулся через меня и застегнул ремень. Когда он наклонился надо мной, я протянула руку и украдкой погладила его кожаную куртку. Движение отозвалось в кончиках пальцев электричеством.

Он повернулся и, всё ещё нависая надо мной, заглянул мне в лицо. Я прикусила губу, из горла вырвался невнятный звук, выражающий мое смятение.

− Извини, − он поспешно отодвинулся.

Я ничего не ответила и отвернулась к окну.

Мы ехали, и город шумел в открытом окне. Я хотела только одного − чтобы мы ехали вечность. Ехали так долго, чтобы Алёна не дождалась его обратно.

Но сегодня не ночь исполнения моих желаний. Мы доехали слишком быстро.

Тима остановился у подъезда. Я не хотела выходить. Больше всего на свете не хотела выходить. Чувствовала, как накипают слёзы, и изо всей силы прикусила губу.

Нет, нет нельзя! Иди домой и там плачь сколько влезет.

− Лик, − тихо произнёс Тимка, − ты в порядке?

Я, не поворачиваясь, кивнула. Кивнула, но одновременно знала, что я не в порядке. Я настолько не в порядке, что мне нужно идти домой. Иначе всё может выйти из-под контроля. В панике я схватила дверную ручку, задёргала её.

− Постой, − остановил меня Тима.

Он щёлкнул кнопкой, я смогла открыть дверь и выскочила из машины.

У подъезда я набирала код.

Один раз ошибка. Что?

Второй раз. Ошибка!

Третий. Безрезультатно!

Я не оборачиваюсь, но слышу, как Тима выходит из машины.

Злюсь на себя. Веду себя как идиотка в клубе, потом мне не пристегнуться, потом не выйти из машины, теперь не могу попасть в собственный подъезд. И что из этого должно выглядеть адекватно?

Я неадекватная!

− Лика, посмотри на меня, − говорит он.

Отворачиваюсь, не хочу, чтобы он видел моё лицо.

− Лика, я прошу тебя, – ещё настойчивее просит он.

Я впадаю в ступор. Не могу повернуться и посмотреть ему в глаза.

Тогда он берёт меня за подбородок. Я чувствую, как горячая слеза медленно скатывается по щеке.

Дура, пьяная дура!

− Всё в порядке, не плачь. Он просто животное. Не расстраивайся, тебе нужно отдохнуть, и всё будет в порядке.

Не будет ничего в порядке. Если ты меня не поцелуешь, ничего больше никогда не будет в порядке.

Тима замечает что-то в моём взгляде. Отчего отворачивается к двери:

− Какой код?

− Одиннадцать, шестьдесят пять, − ответила я.

Он светит на пульт телефоном.

− Здесь кнопка заваливается. Её нужно снизу нажимать, – говорит он и с легкостью открывает дверь.

− Спасибо, Тим. Я… Спасибо.

Мой голос затихает. Он не отвечает. Я захожу в подъезд и уже делаю пару шагов, когда слышу:

− Спокойной ночи, Лика.

Не оборачиваюсь. И ничего не отвечаю.

Спокойной ночи… Это вряд ли.

Глава 15

Прошлое. Тима

− Привет, именинница! Во сколько будешь дома? Я хочу прийти до того, как все соберутся, − спросил я.

− Около четырёх, − ответила Лика.

Я носился по торговому центру, подыскивая подходящую упаковку для подарка. Когда я наконец нашёл то, что искал, была уже половина четвертого. Последние пару кварталов я бежал, хотел застать Лику дома одну, до того, как придут гости и начнется праздничная суета.

Она открыла мне дверь и убежала в темень коридора.

− Погоди, погоди, я сейчас, − прокричала она из дальней комнаты.

Через пять минут появилась и включила в коридоре свет. Я понял, что она поправляла волосы, они торчали в разные стороны, только расправленные из хвостика.

− Проходи, − затараторила она, − Я после тренировки как чучело, ещё после шапки.

Она запустила пальцы в волосы и затрясла их на чём свет стоит.

– Ну же, проходи скорее. У меня никого нет, до шести сможем побыть вдвоём.

Я достал подарок, который прятал за спиной.

− С днём рождения!

Я протянул ей бумажный пакетик. Одна из причин, по которой я так торопился. Боялся, что замёрзнет фиалка. Я просто не мог пойти мимо, когда её увидел. Нежно-лиловая в крошечном горшочке. Лика достала цветок.

− Какая прелесть!

Её глаза светились радостью. Она была девочкой-картинкой с коробки конфет, с растрепавшимися волосами и раскрасневшимися с мороза щеками.

− Прелесть − это ты! Ты такая красивая, − сказал я.

− Да уж, красивая… − пробормотала она. – Зачем ты всё время это повторяешь?

Я удивился:

− Как зачем? Это правда. Ты просто не видишь, какая ты.

− А ты видишь! – с притворным возмущением произнесла она.

− Конечно!

− Ай, да ну тебя! – сказала она и за руку потащила меня в комнату.

Её спальня светлая и квадратная, не то, что моя, где вся мебель расставлена по периметру, превращая её в подобие вагона-купе. И у Лики не раскладной диван, а настоящая кровать.

− Я переоденусь.

Она стаскивает с себя леггинсы и футболку, остаётся в простом хлопчатобумажном белье. Кидает на меня неуверенный взгляд.

− Я только с фехтования.

Мне не нужны её оправдания. Моё дыхание сбилось, когда она одним плавным движением скинула футболку. Длинные руки и ноги, стройные, ещё не совсем прошёл летний загар. Отливает тёплым персиковым цветом и оттеняется белым хлопком трусиков. Впалый живот и линия бедра, как с картины Руре.

Она снова трясёт волосами и что-то говорит про спарринг и про приближающиеся соревнования, и кто в её группе, по её мнению, сильнее. Я не слушаю, приходится применять всю силу воли, чтобы не подойти к ней и не отнести её в кровать.

− Я вот пытаюсь понять, − она прячется за дверцей шкафа. – Как это бывает. Как один человек может быть для другого самым привлекательным. Ведь дело же не только в лице или фигуре. Человека составляет столько разных кусочков. Его характер, его желания…

Мои мысли снова уносят меня вдаль от темы разговора.

У неё глаза на солнце яркие как смарагды, а осенним серым днем они похожи на глаза лесных друидов из сказок. Тонкая переносица с веснушками, которые спрячутся к Рождеству только для того, чтобы снова показаться на свет с летними грозами. Волосы, мягкие, порой волнистые, порой завивающиеся большими кольцами. Она называет себя цыганкой. Волосы у неё от мамы. Черные, блестящие, лишь в редкие моменты яркого солнца отливающие медью. Я могу рисовать её бесконечно. Нескучная внешность. Вот она нахмурила лоб, сжала полные розовые губы, и глаза потемнели. Вот она смеётся, а потом вдруг замирает, прикусив полную верхнюю губу.

− Тим! Ты меня слушаешь?

Лика вышла из-за дверцы шкафа. На ней лиловое платье с пышной юбкой и открытыми плечами.

− Всегда, − отвечаю я.

Теперь ничто её не спасет. Не в этом платье…

Я обнимаю её, постель сбита, а лиловое платье лежит в изножье кровати. Она улыбается и смотрит мне в глаза.

− Ты правда считаешь меня красивой?

− Ага. И не только красивой.

− А какой?

Я начинаю перечислять:

− Умной, решительной, честной, доброй…

Она смеётся:

− Ну да, сейчас ты тут намалюешь портрет идеального человека, а я потом соответствуй. Это совершенно в твоих интересах считать меня такой. Но ведь это не так?

Она наклоняется надо мной, легонько касается губами кончика моего носа.

− Ещё я несносная, упрямая, и не люблю, когда мне ставят условия… Даже родители на это жалуются.

Я знаю. Всё это я знаю уже давно. Но для меня она − идеальная. Я молчу.

Она продолжает:

− Я умею дружить, но я эгоистичная. Я умею любить, как выяснилось. Но не хочу оказаться в силках.

− В силках? – переспрашиваю я.

− М-х-м.

Она ничего не объясняет. А я не хочу копаться в этом сейчас. Я чувствую, что этот разговор не на пять минут.

− А знаешь, я подумала это могло бы стать нашим новым правилом.

Она плавным движением перелезает через меня и поднимает с пола платье. Надевает его через голову и стоит с растрёпанными волосами, похожа на вытащенную из ящика куклу, в нарядном платье, непричесанную, но безумно хорошенькую, со светящимися глазами и яркими от поцелуев губами.

− Давай договоримся всегда отдавать отчёт, что любимый человек – это не просто картинка, которая нравится тебе. Не твоё представление о нём. Если любишь, то всего, со всеми недостатками и противоречиями. Признавай, что любимый не идеален. Никогда не требуй, чтобы любимый стал красивой, но картонной версией себя.

Я сел на кровати.

− Иногда ты говоришь такие вещи, что я сомневаюсь, что тебе семнадцать. Сегодня точно твой семнадцатый день рождения? Не сто семнадцатый? Не двести?

Она таинственно улыбается, и на минуту мне кажется, что в моей шутке есть доля правды.

− Мне точно семнадцать, и точно нужно причесаться, скоро придут гости. Помоги мне с замком.

Застегиваю молнию на её платье и думаю о том, что никогда, с самого первого дня, я не видел в ней картинку. Для меня она самый живой, самый изменчивый и непредсказуемый человек, которого я встречал. И что в этом плохого, что я замечаю в ней только лучшее?

Глава 16

Настоящее. Тима

− Алён, здесь моя старая знакомая, она немного перепила. И у неё проблемы с одним пьяным идиотом. Я отвезу её домой. Это не займёт больше пятнадцати минут.

В Алёниных глазах отразилось недоумение. Но я не хотел ей врать. Да, я не побежал бы везти домой любую знакомую. Но после того, что я видел там, на лестнице, я не мог отпустить Лику на такси.

Алёна опустила взгляд на бежевый кардиган, который я держу в руке. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом окинула взглядом нашу компанию, которая с интересом наблюдала за происходящим.

Олег пришёл мне на помощь:

− Алён, не переживай. Пусть он едет. За тобой присмотрит сам именинник.

Он демонстративно постучал указательным пальцем по груди. Потом добавил уже для меня:

− Езжай-езжай, со мной она будет как за каменной стеной. И если ты не возвратишься через пятнадцать минут, пусть она выберет самого лояльного и обаятельного.

Олежа улыбался радостно, Алёна улыбалась без энтузиазма, но всё же села обратно за стол. Я наклонился, крепко поцеловал её.

− Не верь каждому, кто называет себя лояльным и обаятельным. Дождись меня. Я быстро. Люблю тебя, милая.

Алёна расслабилась, и после последних моих слов её улыбка стала немного более искренней.

***

Лика стоит на площадке перед клубом, прислонившись к стене. Глаза закрыты, она чему-то улыбается. Улыбка сродни тому смеху, что я слышал там на лестнице − странная, нехорошая.

Мы доехали до дома, она не произнесла ни слова. Отвернулась и смотрела в окно.

Я хотел заговорить, но смотрел на её сжатые кулаки и не находил слов.

Я должен её отпустить. Я должен! И должен вернуться к Алёне!

От повторения этой мантры легче не становилось.

Я хотел уехать сразу, как только она вышла из машины. Но не смог. Она тыкала что-то в домофоне и никак не могла открыть дверь.

Когда я подошёл, она не подняла на меня глаз. Было видно, что она еле держится на ногах.

Я хотел хоть как-то её утешить, но она так взглянула на меня, что я понял − мне нельзя приближаться к ней.

Не когда она так уязвима.

Во мне срабатывала привычка её защищать. Я хотел, чтобы у неё всё было хорошо. Хотел бы всё исправить, но не ценой отношений с Алёной.

Я должен её отпустить. Должен! И должен вернуться на день рождения.

Я пожелал ей спокойной ночи, когда она уже зашла в подъезд. Она услышала и на мгновение остановилась. Но не обернулась и ничего не ответила.

Надеюсь, с ней всё хорошо.

***

Я поехал обратно в клуб.

− Тимас, ты не уложился. Но я был благороден, и твою даму берёг для тебя.

Олежа похлопал меня по плечу. Алёна внимательно смотрела на меня. Я не дал ей повода долго гадать, что происходит. Обнял её:

− Хочешь потанцевать? – спросил я.

− Хочу.

Мы вышли на танцпол, играла медленная красивая песня.

− Кто эта твоя знакомая? – спросила Алёна.

− Тебе не нужно беспокоиться. Просто знакомая, которая попала в беду.

Ничего такого, что нужно было бы снабжать историями из прошлого. Пусть прошлое таковым и остаётся.

Алёна кивнула. Она хотела что-то ещё спросить. Но передумала. Положила голову мне на плечо.

Лика танцевала с этим уродом, потому что увидела меня? И зачем она пошла с ним к туалетам, чтобы потом отбиваться? Он же не притащил её туда силком? Но она явно вырывалась, когда я их увидел. И этот её истеричный смех. Что это было?

− Тим, я что-то натанцевалась, отвези меня домой, − попросила Алёна несколько танцев спустя.

Мы попрощались с именинником и компанией, вышли на улицу.

− Давай заедем, купим кофе на заправке? – предложил я.

Мне не хотелось домой. Хотелось бежать от себя.

− Я пас, − сказала Алёна. – Спать.

Когда мы остановились перед домом, я вышел проводить её до двери. У подъезда она взяла меня за руку.

− Я знаю, что ты у мамы, и знаю, что мы договорились, и осталось подождать совсем не долго до переезда, − она неуверенно улыбнулась, − Но может, ты останешься у меня сегодня?

Я долго её не отпускал. Когда всё же отпустил, лицо её горело от поцелуев.

− Спокойной ночи – сказал я. – Я обязательно останусь, но в следующий раз.

Потом поехал на заправку. Купил кофе и сникерс. Долго сидел в машине на парковке. Кофе остыл. Сникерс я так и не развернул.

Глава 17

Прошлое. Лика

− Поступила! Поступила! − влетела я в Тимкину комнату. − Я еду!

Он стоял около окна и не обернулся. Я подошла и положила ладони ему на плечи.

− Тим, ты можешь за меня порадоваться?

− Я рад. − Он обернулся и постарался улыбнуться.

Уголки губ едва заметно дрожали.

− Я рад, правда. Просто думал, будет больше времени. Хотя глупо утверждать, что я этого не ожидал. Просто…

Он замолчал. А мне хочется утешить не то его, не то себя:

− Я знаю, но это не меняет ничего. Мы попробуем, всё получится, − говорю я.

Он смотрит куда-то вдаль. Но он не может видеть там вдалеке нашего будущего, мы просто должны в него верить. Верить в нас.

− Я знаю, что моё чувство к тебе не поменяется. Но я буду реже тебя видеть, слышать, обнимать. Ты будешь далеко, – говорит он.

Мне так хочется его обнадёжить, стараюсь говорить убедительно:

− Я буду приезжать на выходные, и ты сможешь приезжать. Мы будем писать сообщения, звонить. Ты же сможешь приезжать ко мне?

Просачиваюсь между ним и подоконником. Он избегает моего взгляда:

− Я знаю, Лика, я всё это передумал уже сто раз. В своей голове. Я просто думаю о том, смогу ли без тебя.

− Я чувствую то же самое. Не знаю, как это будет. Но я так тебя люблю, что просто не понимаю, как это всё может измениться. Я не боюсь расставания и не хочу драмы на пустом месте. Чувства вины тоже не хочу. Хочу радоваться поступлению. Я так много работала, чтобы всё получилось… Ну же, Тим…

Он опускает взгляд на моё лицо и долго смотрит на губы. Моё горло пересыхает, я тяжело сглатываю и повторяю:

− Ну же… поцелуй меня.

Он наклоняется, но останавливается в миллиметрах от моих губ. Шепчет:

− Ты же будешь ко мне возвращаться за поцелуями?

− Буду. Всегда.

Почти прикасается губами к моим:

− Обещай мне.

− Обещаю.

Я обещаю ему это и многое другое. Я всегда буду возвращаться к тебе.

Глава 18

Настоящее. Лика

Я вышла из магазина.

− Лика! Лика! − услышала я. Обернулась и заслонилась ладонью от солнца. С противоположной стороны улицы мне машут Оксана с Ромкой.

− Ребята, привет! Как я рада вас видеть!

Рома стал ещё больше, чем раньше. Оксанка всё такая же миниатюрная.

− А мы слышали, что ты в городе. Как раз думали тебе звонить, – затараторила она после тёплых приветствий.

− Кстати, ты чем занята? Поехали с нами на карьер, мы купаться, с пикником − все дела.

− Да, Личчи, поехали! – поддержал её Ромка. − Сто лет не виделись, расскажешь, как у тебя дела. Наши все будут.

− Да не знаю, я не планировала, − попыталась я отказаться.

Оксана взяла меня за руку, энергично потрясла её и, глядя мне в глаза, сказала:

− Ну что ты, Лик, там же все наши будут. Как в старые-добрые. Ты хотя бы представляешь, как сложно всю эту шоблу собрать. У всех же дети, работы, отпуска, планы. И вот мы все едем! И ты тут. И ещё не успела выдумать причину, чтобы отказаться.

Ромка радостно ухмыляется:

− Врасплох тебя поймали, а?

Я сдалась:

− Ладно ребят. Купаться, так купаться. Все наши – это классно. Умеете вы на ностальгические точки надавить.

Оксана засмеялась:

− Да, в этом деле мы профессионалы. За тобой Олег заедет, я договорюсь. Это Тимкин… − она осеклась, оглянулась на Ромку, потом махнула рукой:

− Что теперь смущаться каждый раз. С вами двоими всегда не просто. А мы, как дурики, то при нём твоё имя боимся произносить, то при тебе − его. Шапито какой-то!

Она шумно выдохнула.

− Короче, Олег − Тимкин партнёр по тату-салону, он за тобой в одиннадцать заедет. Давай свой номер забей!

Я набрала номер в её телефоне и покачала головой.

Легко не будет. Но какие у меня варианты? Я же не могу избегать теперь всех старых друзей.

***

Дома я переоделась, собрала пляжную сумку. Взяла из холодильника две бутылки розового вина и две − минеральной воды. Незнакомый номер высветился на телефоне без десяти одиннадцать.

− Алё, Лика? Это Олег. Я должен тебя забрать. Я уже подъехал, но ты не торопись, я подожду.

− Олег, я готова. Спускаюсь.

Я вышла из подъезда, машины не было.

− Лика? – окликнул меня высокий молодой человек на мотоцикле.

К такому повороту я не была готова.

− Привет, − сказала я, − мы поедем на этом?

− Ага. На этом можно ездить не хуже, чем на машине, − с улыбкой ответил Олег.

Я подняла на него взгляд. Он был светловолосым и очень симпатичным.

− Но я… − я кивнула на лёгкое белое платье с юбкой колокольчиком. –неподходяще одета.

Олег смотрел на меня сверху вниз и так улыбался, что я смутилась.

− Я просто никогда…

− Лика, давай так, – перебил он меня. − Сумку положим в кофр.

Он убрал мою сумку. Потом протянул мне шлем.

− Надевай и садись за мной. А юбку просто заправь поплотнее.

От его спокойного тона я почти перестала сомневаться.

− Ну хорошо, но ты отвечаешь за мою безопасность. И за платье, которое должно прибыть на место вместе с туловищем.

− Обещаю.

Он помог мне надеть шлем.

Поездка стала неожиданным приключением. Вопреки страхам платье не грозило улететь, а встречный ветер приятно обдувал ноги. Я крепко держалась за Олега и испытала лёгкое разочарование, когда мы доехали.

Наши уже собрались. Вдоль дороги припаркованы четыре машины. Синий шевроле тоже здесь. Во рту пересохло. Я не уточняла у Оксаны, будет ли Тима, но машина на обочине уже дала мне ответ.

Олег вытащил мою сумку.

− А где твоё? − спросила я.

− Тимка прихватил мой рюкзак, чтобы освободить место для твоих вещей.

Значит, он знал, что я приеду.

Наше место − на карьере под самой плотиной. Плотина давно не открывалась, и гладкие пласты камня, сухие и прогретые солнцем, поднимаются гигантскими ступенями к дамбе. Мы спустились с пригорка.

− Привет, Лика, как давно не виделись! Как здорово, что ты выбралась!

Здесь и правда были все наши. Мы обнимались, и я была рада большим солнечным очкам, которые скрывали глаза.

− Марк, привет! Сто лет – сто зим. Андрей, привет, последний раз, когда мы виделись…

− У меня было больше волос!

Андрей широко улыбается, будто потеря волос – это лучшее, что случалось с ним за всю жизнь.

− Лёша, привет, как я рада… − едва успеваю сказать до того, как он сгребает меня в охапку.

− Ну, иди-ка сюда, дай я тебя обниму, − грохочет Лёха мне в ухо и сжимает меня так, что вот-вот кости затрещат. – Когда же мы в последний раз виделись?

− На крестинах, − с трудом выдавливаю я.

Лёха ставит меня на землю, и удивлённо смотрит на меня:

− Точно! На крестинах. Как же это было давно!

Мне тут же что-то плеснули в пластиковый стаканчик, я выложила привезённые бутылки в переносной холодильник.

− Привет! – Тима помахал мне рукой со своего места.

Оксана, предотвращая возможную неловкость, взяла инициативу в свои руки.

− Лика, вы, наверное, не знакомы, там с Тимой рядом Алёна. Алёна – это Лика, наша давняя подруга!

− Привет! Очень приятно познакомиться, − Алёна подошла ко мне и протянула руку. Она меня беззастенчиво разглядывала.

Она что-то знает?

Под её изучающим взглядом мне стало неловко. Я отвела взгляд и увидела, как Тима напряжённо смотрит в нашу сторону.

Я ответила на рукопожатие.

− И мне приятно, – выдавила я.

Алёна отошла, я с облегчением выдохнула. Потом выбрала место на самом краю лежбища, подальше от сладкой парочки. Расстелила полотенце на ровной тёплой плите. Ребята сновали туда-сюда и заслоняли мне обзор. Но в некоторые моменты я всё же выхватывала Тиму взглядом. Вот он встал и с двумя стаканчиками пошёл к холодильнику. Вот он снимает футболку, остается в одних шортах, и садится рядом с Алёной на полотенце. Я перевернулась на спину и закрыла глаза.

Я пришла сюда, чтобы увидеться со старыми друзьями, чтобы сидеть и разговаривать, чтобы задать им тысячи вопросов и ответить на тот десяток, что могу ответить о себе. Но я не ожидала, что будет так тяжело. Нахлынуло. Это было наше старое место. Они все остались в нашем городке, и, несмотря на жалобы Оксаны, ясно, что они постоянно видятся. Для них это просто тёплый летний день в компании школьных друзей, с которыми они не расставались. Для меня же − встреча после нескольких лет.

Время делало всё и сложнее, и проще. Друзья не пытали меня вопросами, они вели себя так, словно мы виделись на прошлой неделе. Я понимала, мне рады, но вопросы, которые можно задать, неудобные. Нельзя спрашивать о муже, нет смысла спрашивать о детях, а о работе на летних пикниках не говорят. Меня просто оставили в покое, словно я естественная часть старой компании, вот только я этого не чувствовала.

− Ребята, кому ещё рома? − спрашивала Оксана.

− Окси, а Женька где?

− Она сегодня с мальком на соревнованиях по бальным.

Кто-то закрыл мне солнце, я приложила ладонь к глазам. Рядом стоял Олег со своим рюкзаком.

− Ты не против, я займу место рядом с тобой?

− Не против, – сказала я. − Мне ещё домой с тобой добираться, поэтому моя плита – твоя плита, − отшутилась я.

Олег расстелил полотенце, снял футболку и лёг рядом.

− Не думал, что ты так практична.

− А? – не поняла я.

− Ты позволила рядом место занять только потому, что надеешься, что я отвезу тебя домой.

− Я неловко пошутила, − ответила я, − На самом деле я рада, что это ты, а не… − я кивнула головой в сторону моих бывших друзей, − не кто-то из них.

− Почему? − спросил Олег.

Я сдвинула очки и покосилась на него. Он лежал на животе, положил голову на сложенные руки и с любопытством смотрел на меня.

− Потому что с ними мне было бы неловко вести разговоры ни о чём. Прошлое мешало бы.

Олег улыбнулся:

− В таком случае я рад, что мы познакомились только сегодня.

− Ребят, кто купаться?! − Оксана всё организовывала пятнадцать лет назад, она же заправляла всеми и сейчас.

− Я пропущу. Прогреюсь сначала, − ответила я.

− Уверена? Вода прекрасная. Очень тепло, – настаивала она.

− Я тоже пропущу, − поддержал меня Олег, − Окси, мы только приехали, дай котикам погреться на плите.

− Ладно, что с вами сделаешь… с котиками, − милостиво разрешила Оксана.

И тут я снова услышала её голос:

− Тим, постой, я тебе плечи намажу, а то ещё сгоришь.

Алёна. Тимино будущее. Внутри неприятно закрутило. Я едва сдерживалась, чтобы не поднять голову и не посмотреть на то, как она станет мазать ему плечи.

Я почувствовала, как на крепко сжатый кулак ложится чужая тёплая рука.

− Расскажи мне про свою тётю, – попросил Олег.

− Что? – не поняла я.

Его жест меня удивил, но он же и отвлёк. Олег убрал руку и добавил:

− Я знаю, что Тильда − твоя тётя. Расскажи про неё. Она же знаменитость.

− Она, да, − улыбнулась я. – селебрити в отрицании. Ей никогда не нравилось внимание к себе как к писательнице. Но странным образом всегда нравилось внимание, как к женщине. У неё до сих пор есть поклонники, которые ей присылают редкие виды цветов и экзотические подарки. Она никогда не была замужем, но постоянно в кого-то влюблена.

− С чьей стороны она тебе тётя?

− Мамина сестра. Старше мамы на год. Они были очень близки. И мы с ней тоже.

− А она про тебя в своих книгах писала?

− Я знаю одну книгу, в которой персонаж списан с меня. Но он очень неожиданный, − я прочистила горло, вдруг стало неуютно говорить об этом, − это личное, – добавила я, − Тильда невероятно мудрая женщина, но со странным чувством юмора.

− То есть ты знаешь, что это ты, но ты никому об этом не скажешь? И никто не знает, что это ты?

− Именно, – соврала я.

Соврала, потому что один человек всё же знал, что странный персонаж в Тильдиной книге – это я.

− А она рассказывает тебе об идеях, прежде чем написать книгу?

− Нет, никогда не рассказывала. Но не запрещала рыться в своих заметках и черновиках. Порой я сидела и читала кучу распечаток, сваленных на её столе, пытаясь понять, сколько же здесь разных историй, или в каком порядке эти отрывки сложатся в книгу. А ещё интереснее были картинки. Она подбирала их для каждой книги. Вырезки из журналов, фотографии из интернета, иллюстрации из книг. История в коллаже. Конечно, понять, что к чему, можно только тогда, когда уже прочитаешь готовую книгу, но всё же это увлекательное приключение − отгадать что-то самой. Сейчас Тильда очень болеет и больше собирает картинки, чем пишет.

− Мне жаль.

− Мне тоже. Очень. Она последний родной человек, который у меня остался.

Мы замолчали. Олег не спросил, а как же муж. Может он не знал, что у меня есть муж. А может, считал, что это не его дело. Мне это было приятно.

− Уф-ф, вода просто кайф! − Ромка мотал головой, вытряхивая из уха воду.

Ребята возвращались. Снова Алёнин голос.

− Оксан, это была отличная идея выбраться на карьер.

Я повернула голову. На Алёне − мудрёный купальник из разряда таких, которые Прохор называл «половым бандажом».

− Слишком мудрёно, − говорил он, − если женщина не выглядит хорошо в самом простом бикини на двух верёвочках, то в премудростях уже нет смысла.

В этот раз с его словами согласиться я не могла. «Премудрости» на удивление шли Алёне. Они подчеркивали талию, плоский живот и округлые бёдра. У неё спортивная фигура с длинными, практически бесконечными ногами. И загар. Ровный, словно из рекламы. Она игриво вытряхнула волосы из узла, и они рассыпались по плечам. Каким, интересно, образом она умудрилась их совсем не намочить? Одним словом, Алёна мне всё больше и больше не нравилась. Ещё меньше мне нравилось, что всё это наблюдал шедший вслед за ней Тимка.