Kitabı oku: «Тело, еда, секс и тревога: Что беспокоит современную женщину», sayfa 2

Глава 2
Тело как социальный лифт для женщины

В 2009 году на конференции, посвященной расстройствам пищевого поведения, одна из ведущих специалистов по расстройствам пищевого поведения, Маргери Ганс (Margery T. Gans), посвятившая много лет изучению анорексии и булимии, выступила с докладом⁸ о возникновении в современном обществе «худого идеала женщины».

Речь в докладе в первую очередь шла о социальном статусе, причем не женщины, а мужчины. «Идеал худобы» западного мира берет свое начало из концепции, что женщина – собственность и символ статуса мужчины. В XVII веке идеалом была мягкая, округлая, пухленькая женщина⁹, потому что лишь богачки могли есть продукты из дорогих муки и масла, вести сидячий образ жизни и не работать на полях под палящим солнцем. Это позволяло им иметь формы, которые воспевал Рубенс, и белую кожу. Вплоть до начала XX века загар считался главным признаком низкого происхождения. Аристократки прятались под зонтиками, в тени, чтобы иметь светящуюся, словно фарфор, кожу. Неудивительно, что княжну Волконскую не хотели пускать в Дворянское собрание после того, как однажды на пляже она подставила солнцу оголенные руки и ноги. При дворе испанской королевы Изабеллы провинившихся фрейлин принуждали загорать, чтобы те потом не могли появиться в обществе. А если хотите подробно почитать об обряде пищевого насилия (раскармливания девочек с раннего возраста) и методах приведения тела к идеалам «полноты», наберите в интернет-поисковике «гаваж Мавритания». Гаваж как традиция появился в Мавритании, когда многие зажиточные семьи держали рабов. Мужчины были в основном заняты физическим трудом, что позволяло им оставаться худыми, а женщины двигались мало, потому что заботы о детях и доме лежали на прислуге. Считалось, что крупная женщина может дать здоровое потомство – на этом в первую очередь и основывалась их привлекательность.

Гаваж существует в Мавритании до сих пор. Как и во многих традициях насилия над женщинами, роль главных «инквизиторов» играют бабушки и матери, которые заставляют девочек переедать «ради их счастливого будущего». Мужчины почти не участвуют в этом процессе. Мавритания – страна закрытая, поэтому трудно оценить масштабы проблемы, однако некоторая статистика все же существует. В 2001 году американская исследовательская фирма Measure DHS провела исследование и установила, что около 22 % мавританских женщин в детстве кормили насильно. У половины этих женщин развито ожирение или избыточный вес, многие страдают диабетом, заболеваниями сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта. Местные власти отмечают, что некоторые женщины настолько тучны, что с трудом могут двигаться. В ходе исследования, в котором принимало участие семь тысяч взрослых женщин, 15 % из них заявили, что в детстве из-за переедания у них появлялись растяжки на коже. Каждая пятая призналась, что ей ломали большие пальцы ног, чтобы заставить есть. Каждая третья сожалела о том, что ей приходилось переедать. Многие рассказывали о проблемах со здоровьем, о том, что им больно ходить. Избыточный вес осложнял им течение беременности¹⁰. Нужно понимать, что процедура насильственного кормления мучительна. Девочкам массируют кожу на животе, чтобы в него помещалось как можно больше пищи, если ребенка вырвет от переедания, то он все равно должен будет съесть все положенное. Как и любые практики приведения тела к социальным стандартам, гаваж мало считается с тем, чего хочет тело. Важно, чего общество ждет от тела.

В середине XIX века набрала обороты Великая индустриальная революция. Ручного труда и людей, занятых им, стало заметно меньше, появился и окреп средний класс. Тогда для мужчины было престижным иметь хрупкую жену: маленькая, худенькая, она порхала по дому, словно птаха, и просто физически не могла работать, даже если бы захотела. Своей внешностью женщина подчеркивала, что ее муж в состоянии один содержать семью. Конечно, здесь прослеживается прямое противоречие идее женского предназначения: ведь не худышка, а полнокровная, здоровая, сильная женщина способна зачать, выносить, родить и выкормить многочисленное потомство. Но к тому времени полным ходом шло развитие не только промышленности, но и медицины. Она стала более доступной, детская смертность упала: женщине больше не нужно было рожать по 10–15 детей. Развитые же государства делали ставку не на количество населения, а на его качество. Значительно увеличился период обучения детей, что легло дополнительным финансовым бременем на родителей – теперь поставить на ноги всех своих отпрысков могли единицы. Впрочем, со временем рождаемость падала, потому что женщине «позволили» рожать меньше. Ей больше не требовалось демонстрировать свою стать и безупречное физическое здоровье.

Отношение мужчины к женщине как к товару можно встретить в истории разных стран. Например, в России такая традиция существовала не только по отношению барина к своим крепостным, но и внутри крестьянской общины: «Если "девичья пора" заканчивалась, а замужество так и не предвиделось, то девушка рисковала остаться без мужа – "погибнуть", "пропасть". Затянувшееся девичество рассматривалось как время остановки роста – "сидения", "переспевания". Девушку сравнивали с коробочкой мака, которая никак не может рассыпаться на зернышки, называли ее "засидкой" (словно залежалый и портящийся товар), "надолбой". В разных местностях возраст, с которого девушка считалась "засидкой", определялся по-разному: например, в южнорусских областях девушке полагалось вступить в брак до 18 лет, в центральных и среднерусских областях, на большей части территории Русского Севера – до 22‒23 лет, в отдельных северных районах до 25‒27 лет. Но повсюду отношение к девушке-"засидке" было резко неодобрительным, ведь она не смогла или не захотела вовремя выполнить свой долг перед Богом и людьми. Община, осуждая "засидку", была заинтересована в продолжении "крестьянского рода-племени" и старалась помочь ей покончить с девичеством, выдать замуж "хоть за вдовца, хоть за проезжего молодца". В некоторых селах вплоть до середины XIX века сохранялся древний обычай возить "засидевшуюся" девушку по селу на санках или в корыте, останавливаясь перед домами, где жили парни, с криками: "Поспела, поспела!" или "Кому нужна надолба?"¹¹».

В Англии существовала традиция продажи жены, потому что развестись по взаимному согласию в привычном нам смысле было почти невозможно. Муж надевал на шею, руку или талию жены поводок, приводил ее на аукцион и отдавал тому, кто предлагал самую высокую цену. Обычай сохранился вплоть до начала XX века, и, хотя он не имел под собой правовых основ, местные власти часто закрывали глаза на эти дикие аукционы: слишком устойчивым было отношение к женщине как к товару. Интересно, что в Библии подчеркивается изначальное, задуманное Богом равенство мужчины и женщины: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему… И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Бытие 1:26-27). Бог творит мужчину и женщину равными, и лишь после грехопадения нарушился изначальный ход событий. Пришествие в мир Христа ознаменовано восстановлением изначального Божьего замысла, в том числе и равенства полов. Но даже христианскому миру понадобятся столетия, чтобы женщина перестала восприниматься мужчиной как товар. Нельзя сказать, что сегодня мы преодолели эту проблему.

В XXI веке тело все еще остается социальным маркером: богатые женщины могут позволить себе дорогую качественную еду, а не дешевый фастфуд и свободное время для сна, у них есть персональный тренер, косметолог, они ходят в солярий и ездят в жаркие страны в разгар зимы (загар теперь признак финансового достатка). Критерии «идеального тела» осталась теми же: на первом месте – социальный статус, а вовсе не фертильность или здоровье. Возможно, люди путают причинно-следственную связь. Ведь это не фотомодель Твигги задала моду на худобу – она стала иконой, потому что пришло ее время. А худые женщины были всегда, просто их не воспринимали как моделей и идеалы красоты. Долгое время стройность была признаком нищеты или болезни: девица могла быть худенькой в том случае, если ее недокармливали отец с матерью, – значит, семья совсем бедная, а это плохо для будущих родственников со стороны жениха.

Мягкость живота преступна – он должен быть в кубиках-доспехах и демонстрировать силу воли и крепость духа

Интересно, что сегодня женское освобождение от зависимой роли, борьба за равноправие и получение мужских привилегий ведется опять-таки и на телесном фронте: образ мощной, «мышечной» женщины, которая, не покладая штанги, работает в спортзале над своим телом, становится укором для «жирных» и «плоских» – тех, кто снова не подходит под идеал времени. Мягкость живота преступна – он должен быть в кубиках-доспехах и демонстрировать силу воли и крепость духа. Борьба с жиром, который провозглашен главным врагом женщин, ведется без оглядки на здоровье: ведь когда используется образ войны¹², все средства становятся хороши и утраченные жизни никто не считает. Так ведь?

Один из «гениальных» маркетинговых ходов для увеличения продаж косметики – медикализация стандартов красоты, то есть когда ты не просто некрасивый, а «больной», если не соответствуешь определенным стандартам. Еще лет 40 назад некоторые косметические средства стали продаваться только в аптеках, чтобы внушить покупателю: это не просто баночка с кремом, а лекарство. Изначально медицина занималась процессами, угрожающими жизни. Однако собственная внешность интересует женщин гораздо больше, чем, например, ежегодный профилактический осмотр у гинеколога. И сегодня одна из самых денежных отраслей медицины – эстетическая медицина, которая изначально была направлена на восстановление после травм, ожогов, врожденных дефектов внешности, угрожающих жизни, а теперь в основном занимается уменьшением одних частей тела и увеличением других.

Целлюлит, как и растяжки, не представляет опасности для здоровья и возникал у женщин во все времена. Это показатель естественного течения жизни и нормальный процесс: так тело реагирует на происходящие с ним возрастные изменения. Жир и «объемы» не всегда были женскими врагами и уж тем более не считались уродством. И лишь недавно женщины объявили им войну. В своей книге «История красоты» французский историк Жорж Вигарелло (Georges Vigarello) подчеркивает, что «история с целлюлитом берет начало от… традиции тщательной оценки [тела], которая сегодня более, чем когда-либо, пытается бороться с несовершенствами и разрушением тела».

Достаточно пройтись по картинным галереям и посмотреть на женские образы прошлых эпох, чтобы заметить эту эволюцию. Например, в мадридском музее Прадо на картине Рубенса «Три грации» вы обнаружите обилие «апельсиновой корки» на телах прекрасных героинь. Этот шедевр живописи был создан в XVII веке и отражает идеал красоты тех времен.

Кстати, само слово «целлюлит» возникло относительно недавно: во Франции в конце XIX века. Первое его появление датируется 1873 годом – во французском словаре Littré&Robi «целлюлит» описывается как «воспалительный процесс в клетках ткани или между слоями тканей». «Но в те времена врачи использовали этот термин для описания совсем других процессов, нежели сейчас», – отмечает Розелла Джиджи (Rossella Ghigi), профессор Университета Болоньи. Около 15 лет назад она написала работу по истории целлюлита – одну из немногих на эту тему¹³.

Между двумя мировыми войнами во французских СМИ увеличилось число публикаций на тему целлюлита. Парижские салоны красоты стали активно предлагать средства от этой «проблемы», а на страницах женских журналов появились советы экспертов и письма читателей, озабоченных проблемой целлюлита. По словам Джиджи, которая проанализировала журналы о моде тех времен, «это было безумство, подпитываемое как врачами, так и читателями. До появления в печати первой статьи о целлюлите никто не интересовался, как от него избавиться».

Возьмем, например, ежемесячный журнал Votre Beauté, созданный в 1933 году Эжен Шуэллер, основательницей L'Oréal (сегодня это одна из крупнейших косметических компаний, владеющая такими брендами, как Maybelline, Lancôme и Kiehl's). В феврале 1933 года издание опубликовало большую статью о целлюлите, подписанную «Dr. Debec». В ней целлюлит описывался как смесь «воды, токсинов, жиров и продуктов распада, которые образуют неполезный состав для организма». Доктор утверждал, что целлюлит – вид инфекции, с которой физические упражнения справиться не могут. Читатели сразу же забросали редактора тревожными письмами. В одном из них был вопрос о природе этой «болезни». Ответ последовал следующий: «Целлюлит разрушает тело. Это смесь воды и веществ, которая больше похожа на мочу, чем на кровь или воду… Целлюлит может быть вызван разными вещами, например слишком тугим поясом на бедрах, который мешает циркуляции крови».

«Целлюлит – новый вид жира, от которого вы еще не избавились»

Долгое время тема целлюлита оставалась актуальной лишь во Франции, но потом распространилась по всему миру, в первую очередь в США. Опять же по архивам глянцевых журналов мы можем проследить, как работала пропаганда. 15 апреля 1968 года американский Vogue выходит с выносом на обложке: «Целлюлит – новый вид жира, от которого вы еще не избавились». В своем бестселлере «Миф о красоте» американская писательница Наоми Вульф¹⁴ замечает, что с этой обложки началась тенденция говорить о взрослом женском теле как о «состоянии»: тело немолодой женщины с его естественными процессами изменения в объемах и пропорциях объявляется не просто некрасивым, а больным. Здоровым может быть лишь то, что молодо выглядит, а все, что выдает возраст, – источник стыда и тревоги, и люди были готовы отдать многое, чтобы откупиться от этих чувств.

Вскоре концепция целлюлита, словно бумеранг, вернулась в Старый Свет. По словам Розеллы Джиджи, термину «целлюлит» понадобилось совсем мало времени, чтобы укорениться в английском сознании: «В 1986 году в энциклопедии Britannica был лишь термин cellulitis, который определялся как "воспаление". Двадцать лет спустя в ней присутствует лишь термин cellulite, который определяется как "жировые отложения"».

За период с марта 2014 по февраль 2015 года только во Франции было продано около миллиона банок антицеллюлитного крема на 22,8 млн евро (по данным агентства IMS Health Pharmatrend). В 2015 году в США продажи антицеллюлитных средств потянули на 18 млрд долларов – на 7 % больше, чем в 2014 году. При этом на рынке постоянно появляются новые «волшебные» средства и процедуры, обещающие избавить женщин от целлюлита раз и навсегда, например чудо-присоски или сеансы криолиполиза, во время которых жировые клетки охлаждаются, что приводит к их гибели. Как выяснилось, этот нехирургический метод липосакции может обернуться поражением тканей, инфекцией и аллергическими реакциями. Поэтому в апреле 2011 года французский минздрав запретил на территории своей страны использование пяти подобных техник заморозки.

В рамках сотрудничества с компанией LPG Systems биолог Макс Лафонтен тестировал аппарат Cellu M6, который установлен во многих салонах красоты и предназначен для «чудодейственного» антицеллюлитного массажа. Лафонтен доказал, что жировая ткань лишь реагирует на процедуру. Как только «лечение» прекращается, потревоженная жировая ткань возвращается на место. Пытаться избавиться от целлюлита – то же самое, что бежать по эскалатору против его движения: это забирает всю энергию, а результата не дает¹⁵.

В это трудно поверить, но чуть больше ста лет назад растительность на женском теле еще не была ужасной проблемой – до тех пор, пока реклама не стала утверждать, что это «отвратительно». С появлением в 1915 году женской бритвы был введен новый эталон красоты – гладкая кожа без волос. А отказ от эпиляции фактически означал неприятие обществом. «В чем здесь противоречие, что плохого в бритье и депиляции?» – возможно, спросите вы. Но речь идет не о том, чтобы не удалять волосы в каких бы то ни было местах, если они доставляют дискомфорт. Дело в узких стандартах социально одобряемого внешнего вида женщины. Для мужчин приемлема любая форма растительности или ее отсутствие как на теле, так и на лице. Но не для женщин¹⁶.

Общество постоянно меняет стандарты. У женского тела должны быть округлости – но не слишком много, и только в правильных местах, и только когда мы говорим, что округлые формы в моде. Проходит время – и вот уже женщина должна быть худой: чтобы выступали ключицы, а между ногами обязательно был просвет. Затем модными становятся рельефные мускулы и кубики на животе.

Как пишет в своем блоге¹⁷ женщина, пережившая анорексию и выступающая за позитивное отношение к телу:

Не волнуйтесь, мы вам скажем, как нужно выглядеть. На что вы точно можете рассчитывать, так это на то, что с вероятностью 99,5 % в моде будет тело, не похожее на ваше.

Вы размышляли когда-нибудь, откуда взялся образ «идеального» тела? Я не помню, чтобы принимала участие в подобном голосовании. Большинству людей невдомек, что идеал красоты, которому мы поклоняемся сегодня, создан искусственно. В прошедшем веке идеи о том, как женщина «должна» выглядеть, менялись в зависимости от изменений в диетической индустрии.

Сегодняшний идеал – Ким Кардашьян: суперформы и суперзагар, а 20 лет назад все равнялись на Кейт Мосс с ее экстремальной худобой, до нее – на Монро и ее мягкие очертания тела. В 1920-х годах была мода на плоские мальчишеские тела без малейшего намека на грудь и бедра: прекрасный образ для набирающей обороты диетической индустрии. За последние сто лет идеалами красоты объявлялись совершенно разные типы женской фигуры – как будто это не тело, а платье из новой коллекции. И мода на тело диктовала женщине не только как выглядеть, но и как действовать, как жить.

Хотите знать, что объединяет эти разные типы? То, что, когда они были в моде, большинство женщин не имели их. И женщины должны были работать над своим телом, потеть, голодать и платить, платить, платить. Идеалы меняются, а индустрия красоты снова и снова предлагает 1000 способов сформировать кубики на животе и 1000 диет для плоской фигуры. Но когда мы осознаем это, выбор остается за нами: провести всю жизнь в погоне за постоянно меняющимися стандартами или отказаться приносить себя в жертву ради моды и провозгласить новый «идеал» – самих себя. Мы можем спастись, а для этого – просто не покупаться на всю эту ложь.

Что же, лучше и не скажешь! Но хорошо быть индивидуалистом и не разделять мнение большинства, когда у тебя есть не только моральная, но и финансовая свобода. Когда твоя безопасность (в том числе и финансовая) не зависит от «группы». Если ты гордо и с удовольствием «носишь» тело, которое не соответствует принятым в обществе на данный момент нормам, то тебе придется каким-то образом обеспечить себе независимую жизнь. В идеале это можно сделать через государственные институты: если закон гарантирует зарплату, пособие, пенсию, безопасность, то тебе не придется «продавать» свою внешность мужчинам. Без финансовой свободы принципиальная позиция «мое тело – мое дело» остается лишь мечтой.