Kitabı oku: «Время нас подождёт», sayfa 2
Глава 4. Миша
Юра не знал, почему он взял этого мальчишку. Может быть, потому, что сам рос без отца.
Может, потому, что стало его жалко. Может, потому, что вместе с сердитым Мишей ему вдруг вспомнился другой мальчик, Славка – полная его противоположность: добрый, отзывчивый ребёнок, который когда-то бродяжничал и некоторое время рос в чужой семье. А может быть, потому, что было в Мише что-то очень знакомое, словно Юрка знал его раньше или был он на кого-то очень похож – только на кого?
В любом случае – это не так важно. Важно, чтоб не пропал мальчишка, чтоб рос спокойно, чтобы не обижали. Юра знал и помнил эти «блатные» компании, где атаманами были люди вроде Перца, которые донимали тех, кто помладше. В школе – дрался с ними. Про интернатские – слышал от тех ребят, кто там жил. Только вот разница между школьными хулиганами и детдомовскими была в том, что из школы ты вернёшься домой, а вот из детдома – нет. И день, и ночь там. И либо подомнут они под себя, либо будут бить дальше. Пока не найдут того, кто ещё слабее.
Быть может, в какой-то из моментов – в тот ли, когда он тащил Мишу, ещё сам не зная куда, или в тот, когда наблюдал, как он уплетает котлеты, – мелькнул внутри отчётливым огоньком вопрос: а как я могу ему помочь? И могу ли вообще – помочь, хоть как-то?
В тот вечер, когда они «познакомились», Юра шёл и думал, что с ним делать – не тащить же сразу в полицию. Ладно, сперва – покормить. Потом – разобраться, ведь неспроста будет он таскать телефоны. Конечно, он не просил о помощи и снаружи всячески пытался показать свою независимость, но глаза у него были такие… отчаянные, сердитые, тоскливые – полные боли и тревоги глаза, словно беда у него случилась. И на подходе к дому появилась идея усыновить его. Если не сбежит.
Мальчишка не сбежал.
А после их разговора за ужином – Юрка понял: в детский дом мальчишка не вернётся. Есть только вопрос протяжённости во времени: завтра он, быть может, туда пойдёт – а куда ему деваться? – а потом сбежит. Или в подвалы, или в тюрьму – не он, так его заставят. Эта компания.
Так пусть остаётся – места всем хватит.
Но нелегко взять мальчишку из детского дома, даже если он круглый сирота. Кто же знал, что у нас законы такие – сначала собираешь кучу документов, а потом только знакомишься с ребёнком!.. Спасибо Валерию Алексеевичу: без него это дело длилось бы неизвестно сколько. А благодаря Валерию получилось договориться. Пока мальчишка числился в интернате, а жил у Юры, они с Наташей оформили опекунство и начали собирать документы для усыновления. Усыновить можно только по решению суда, а поскольку впереди были новогодние праздники, то Юра собирался продолжить это дело после плавания, весной.
Валерий Алексеевич не раз выручал Юру и его друзей из беды. Характер его – собранный, сильный, отзывчивый – располагал к себе; Валерий никогда не давал советы просто так, зато мгновенно откликался на просьбу о помощи и помогал всеми силами. Долгое время он работал в полиции, а сейчас занимался детьми: руководил поисковым отрядом, тесно сотрудничал с социальными службами – проверял неблагополучные семьи и разбирал все случаи, когда опека хотела отобрать ребёнка из семьи, проверял детские дома в округе и знал всех директоров не просто по имени-отчеству, а лично. Вечером того же дня Юра позвонил Валере, рассказал о мальчике и попросил помочь.
Одно лишь смущало Юрку – его продолжительные поездки: как Миша будет без него? Да и Наташа… Как она примет такое – мягко говоря, неожиданное – решение, а главное – сможет ли подружиться с мальчиком, ладить и общаться в те дни, когда он будет в плавании или в командировке?
Наташа Мишку полюбила. Сразу стала с ним по-хозяйски так разговаривать, будто сто лет его уже знала. Не церемонилась, не сюсюкалась, правда, и не ругала, но вот если нужно ей помочь, просто попросит:
– Миша, вымой, пожалуйста, посуду!
Или придёт он с прогулки, а она ему:
– В первый раз такого крокодила вижу. Ты как умудрился даже шапку извозюкать?! Ну и чудо ты моё… Ох… Быстро марш в ванную!
А Миша и рад. Помогать ему нравилось, может пока это было для него в новинку. И пропылесосить, и кота покормить. Но больше всего он полюбил купаться. Сначала – удивился. Оказывается, в детдоме они мылись в душе, а в ванне он ни разу не сидел.
– Может, в детстве когда-нибудь, – говорит, – да я не помню.
А когда Юра стал наливать туда воду и добавил мыльной пены, – не понял:
– Это зачем?
– Это чтоб тебе веселее было.
– А мне и так весело!.. Ну всё, иди, иди, я сам вымоюсь!
Юрка вышел и, услышав, как щёлкнула в двери задвижка, покачал головой: кажись, он там вымоется! Несколько раз опасливо косился в сторону ванной, когда оттуда вдруг доносились очень громкие всплески, – не иначе как Миша занимался подводным плаванием. Потом махнул рукой и стал звонить Денису – своему другу, который ещё не знал о том, что у Юры появился сын.
Денис понял сразу. В скайпе, хоть качество видеосвязи и оставляло желать лучшего, хорошо было видно его серьёзное лицо.
– Юр, ты справишься.
– Не знаю, Динь. Я не общался толком с детдомовскими ребятами, даже не знаю, как с ним быть!
– Как не общался-то? А Антона вспомни, Санька Валериного?! Ты – как со всеми. Чего ты там выдумываешь?.. Он где сейчас?
– Он в ванной. Закрылся, купается. Соседей пока ещё не затопил, но чувствую – скоро…
Друг засмеялся.
– Ладно, в другой раз нас познакомишь. Быстро вы, однако!
– Обязательно познакомлю… Он колючий какой-то, как ёжик. А я чувствую, что нелегко ему – нет ничего за этими колючками, кроме горя. Или тоски, не знаю ещё – не разобрался.
– Ничего, оттает. Все мы иногда бываем колючими, как ёжики, если обстановка располагает…
Юрка хмыкнул.
– Динь, ты сам как? Как Надя?
– Нормально, Юр, всё нормально, потихоньку. Летаем пока, новичков дали учить, – Денис подпёр лоб ладонью, улыбнулся, – как на паровозах ездят!
– Ты таким же был когда-то!.. Летун! – улыбнулся и Юра.
– Ну, дак… Ладно, буду в гости вас ждать. Может, Мишу твоего в аэроклуб сводим, покажу самолётики…
* * *
… А Миша тут как тут.
Кутается в полотенце, босыми пальцами по ковру водит, с волос – брызги капают. Дово-ольный! Сияет как медный самовар. Прошёл в комнату, плюхнулся на диван и выдал:
– Ох, ну я оторвался!..
Юра решил проверить, как он там «оторвался»… Да нет, нормально всё – разве что несколько лужиц на полу, одежда висит на змеевике. То ли вся лишняя вода к соседям утекла, то ли он так искусно нырял! Чудеса… Пены, правда, в бутылке – чуть на донышке, а была она почти полной.
Юра сунул одежду в машинку, прошёл в комнату, вытащил из шкафа чистую футболку, штаны (они остались от брата, мама хранила их на верхней полочке – те вещи, которые решила не раздавать). Протянул Мише:
– Бери, одевайся!
– Благодарствую! – отозвался Миша, скинул полотенце, наклонившись, стал натягивать брюки…
Юра присвистнул.
Спина у мальчишки была в синяках. А он преспокойно надевал футболку, что-то мурлыкая себе под нос. Оглянувшись на Юру, удивлённо вскинул брови:
– Ты чего?
– Ничего. Погоди, не одевайся, – Юра выглянул в коридор. – Мам! Где у нас была твоя волшебная мазь от всяких царапин?
Мама сразу засуетилась:
– Сейчас, Юрик, сейчас… А чего случилось?
– Да ничего страшного, ну-ка, дай… Ага, спасибо!
Прикрыл дверь и скомандовал растерянному Мише:
– Так, давай свою спину!
Миша поёжился.
– А это не больно?
«Нет, малыш, не больно… Это уже не больно…»
– Давай-давай, не больно!
«Вот бедняга… – думал Юра, осторожно начиная смазывать все ссадины, – это за что же тебя так?..» Миша ойкнул.
– Что, больно?!
– Да нет! Щекотно! – и мальчишка захихикал, подпрыгивая от нетерпения. – Ой, Юра, хватит, боюсь щекотки!!!
– Всё, одевайся!
* * *
Славный он оказался парнишка, этот Мишка Жуков. Прямой, открытый, любознательный. Правда, с русским у него было хуже некуда и учился он на класс меньше, чем его сверстники. Читать не любил, больше слушать и – спрашивать. И всё ему интересно, и всё нужно знать: и где у парохода мотор, и зачем кораблю три мачты, и что такое секстан, и правда ли, что в Китае живут аисты, и как они выглядят – эти самые аисты, и как настраивать экспозицию на фотоаппарате… Юрину маму стал звать бабушкой Катей. А она как-то вечером шепнула Юрке:
– Вот смотрю на него всё и думаю, как же он на нашего Олежку-то похож…
«И точно!» – ахнул Юра. Вот что было знакомым в мальчишке! Если приглядеться внимательно – на старшего брата Миша был похож не только внешне: тёмные волосы, карие глаза, упрямые тонкие губы, чуть приподнятые, словно удивлённые брови, – но и характерами они были близки. Отчаянный парень.
А потом… Бывает, не спится ночью – лежишь, думаешь, что есть на свете такой вот Мишка-Михаил и завтра он будет опять что-нибудь спрашивать или рассказывать, смеяться над котом, – и хорошо так от этого становится… Проходя мимо его комнаты, прислушаешься к тихому сопению, посмотришь на него, укроешь, стараясь не разбудить, упавшим одеялом… Или вдруг – проснёшься от тихого всхлипывания. Что такое? Миша плакал почти каждую ночь – на вопросы не отвечал, просто ревел в подушку и всё. Юра тихонько садился к нему на диван и осторожно клал руку на вздрагивающие плечи. И сидел так до тех пор, пока тот не успокаивался.
Утром – не спрашивал про вечерние слёзы. Придёт время – сам расскажет.
Глава 5. Фотографии и один мой день
Надо сказать, что с появлением семьи моя жизнь изменилась. И вот какой она стала.
Для начала опишу свой маленький дом, то есть нашу двухкомнатную квартиру. Первое, с чего я хочу начать, – у меня появилась своя комната. До этого в ней жила Юрина мама, но она сказала: «Диван поставим на кухню, и я буду спать там». Так сказала, что её не переубедишь. Ну что ж, кухня, как я уже говорил, большая – возле пустой стены, на которой висела картина с морем и разные фотографии, поставили диван, а две табуретки отнесли в комнаты. Места не убавилось, и стало даже уютнее! Кроме того, над диваном Юра повесил полку, на которую бабушка положила несколько своих книг, часы, телефон, ещё кой-какие свои вещи, а картину перевесил чуть ниже.
В моей комнате остался ещё один диван – он стоял возле окна, его можно было раскладывать, но я полюбил спать так. На подоконнике росли цветы, напротив дивана был письменный стол, над которым осталась одна полка для моих учебников. За ним – немного свободного места, а возле входа в комнату возвышался шкаф с отодвигающимися дверцами – он назывался «купе». В него поместилось всё мое барахло, оно заняло три полки, на других полках лежали бабушкины вещи. С другой стороны от двери поставили кресло из большой комнаты и тумбочку, на которую можно было положить мобильник или книжки. Над тумбочкой висел светильник. Обои в комнате были светло-зелёного цвета, над креслом висела большая карта мира. Занавески здесь были до пола: одна прозрачная и большие тёмно-зелёные шторы. На полу лежал мягкий ковролин, о который Мурзик очень любил точить когти. Вообще, как я заметил, он обо все ковры любил точить когти, а в моей комнате, сбоку от шкафа, дополнительно была приделана специальная когтеточка. На стол Юра прикрепил белую лампу на длинной сгибающейся ручке.
Теперь о большой комнате. В ней жили Юра и Наташа, и находилась она напротив моей. Это, пожалуй, единственная комната, где сохранился старый шкаф, в остальных местах квартиры мебель была новой. Шкаф был высокий, длиной почти во всю стену слева от входа. За стеклянными дверцами поблёскивали хрустальные стаканы и вазочки, на верхней полке стояли старинные корабельные часы – хронометр – и парусник с тремя мачтами, он назывался «фрегат». Это только средняя часть шкафа, с боков его были ещё лакированные дверцы: верхние, в которых хранились вещи и Наташина техника, и нижние, с закрывающимися на ключ замками. Ручек на нижних дверцах нет, вместо них – замочные скважины, ключи от которых лежали за стеклянными створками. Потому что, если оставлять их в скважине, обязательно ногой зацепишься или штаниной.
Справа от входа стояла широкая кровать с красивым атласным покрывалом оливкового цвета и большими белыми подушками. Над кроватью висел светильник, такой же, как у меня в комнате. В углу возле окна стоял компьютерный стол, на котором лежал большой ноутбук. Это был очень интересный стол: по бокам и сверху него были полки для книг. То есть стол как бы встроен в шкаф. На полках стояли книги – с одной стороны – Юрины, а с другой – Наташины: учебники, морское дело, фотография, даже справочник практического врача! Но кроме таких научных книг встречались и художественные: повести, рассказы и сказки. Одна полка принадлежала дискам: на них, как пояснил Юра, были записаны фотографии и фильмы. Над столом висел деревянный уголок, на нём стояло две больших иконы; когда я поинтересовался, Кто на них изображён, мне ответили, что Господь и Богородица.
Рядом со столом был компьютерный стул, на котором можно здорово вертеться. На стене висела только одна фотография, о ней я расскажу чуть позже. На шкафу стояли цветы: их длинные зелёные листья чуть опускались на стеклянные дверцы. В комнате было светло, наверное, из-за солнечных обоев и светлого пушистого ковра, а может быть, от большой люстры с пятью лампочками – они все направлялись вверх, в потолок, и прятались под светло-зелёными абажурами с маленькими точками-звёздочками.
Между комнатами были туалет с ванной. О них я долго говорить не буду, скажу только, что ванная была тёплой благодаря батарее-змеевику, под раковиной стояла стиральная машинка, пол белый, кафельный. Напор воды был просто отличный: купаться – одно удовольствие!
В коридоре было довольно просторно, слева от двери до кухни был шкаф-купе (а точнее задвигающиеся дверцы, за которыми – полочки разного размера и вешалка для одежды). Чтобы обуться, можно было присесть на стул возле комода с ящиками. Ковра в коридоре не было, а был постелен линолеум, такой же, как на кухне. Свет падал от ламп, вделанных в потолок. Перед дверью лежал коврик с надписью: «Goodmorning», что по-английски означает «Доброе утро». Забавно, да? – приходишь вечером, а тут «Доброе утро!»
Теперь о моих изменениях в жизни.
Я стал ходить в школу, которая находилась недалеко от нашего дома, в один класс с моим другом Колей. Занятия шли во всю, каждое утро меня будил не будильник, а Юра. Голос у него такой хороший – молодой, звонкий, сильный. Приятно просыпаться, когда слышишь:
– Мишка, вставай! Чай уже остывает, бутерброды пока ещё тёплые, но на них покушается Мурзик!
Вообще-то я не люблю, когда меня называют Мишкой. Будто Михаил Потапыч из детской сказки про трёх медведей. Но бутерброды, чай, Мурзик – всё это заставляет меня вскочить с постели (читай: медленно откинуть одеяло и, позёвывая, искать тапки на коврике возле дивана) и отправиться умываться.
Юра не умеет варить кашу, а вот бутерброды делает вкусные. С мясом, хрустящим хлебушком и расплавленным сыром. Наташа обычно ещё спит, его мама – тоже, и мы завтракаем вдвоём, за столом в моей комнате. Я усаживаюсь на крутящийся стул, Юра – на табуретку. Тихо, за окном темнота, будто ночь, а не утро. В комнате тепло, постель я ещё не заправил, слышно, как в кухне ровно гудит холодильник. Спать ещё хочется, а как представишь, что надо одеваться и по сырой, холодной улице идти куда-то – по плечам пробегают мурашки. Ладно, что школа недалеко: минут семь – если не спеша, а если бегом, то четыре. И ещё радостно, что мне идти не одному: Юра провожает меня до школы.
Охота ему в такую рань вставать!
За это я стал его очень уважать.
И вот идём мы по темноте под мелким то ли дождиком, то ли снегом, из носа и рта клубится едва заметный белый пар, проходим аллейку, переходим дорогу, где много одинаковых тёмных и мокрых машин слепят фарами, гудят, пыхтят, поторапливая таких же, как мы, неторопливых, сонных и мокрых пешеходов. Потом – дорожка к школе вдоль высокого забора, по ней – пара минут, и мы там. За эти пару минут я успеваю расспросить Юру про Китай и Африку, про навигационные системы (вот такое слово недавно выучил!), пожаловаться на учительницу по математике… Юра её знает, он учился в этой же школе, и учителя его помнят. Правда, про себя он особо не рассказывает – не любит или стесняется, а может, скрывает что-то? Не знаю.
Школьный день описывать не буду – у всех он примерно одинаковый: уроки, звонки, переменки, буфет, друзья, девчонки, физкультура, самый длинный последний урок, потому что последний, и – дорога домой. Обратно мы идём вместе с Колькой. Он потом – в музыкальную школу, а я набираю код у подъезда, поднимаюсь по ступенькам и…
– Юра, привет!
Он на старшего брата больше похож, чем на отца. Хотя как тут разберёшься: у меня ведь не было старших братьев.
Если Юры нет дома, то встречает Наташа – берёт у меня куртку, вешает сушиться, мокрые сапожки – к батарее и сама ещё успевает расспрашивать про то, как у меня прошёл день. А как он прошёл? Да не прошёл он ещё: он, можно сказать, только начинается!
Первым делом – обед. Юрина мама вкусно готовит. Суп, котлетки, салатик, кисель… Хорошо, что я не поел в школе. Обедаем вместе.
Потом – компьютер. У Юры и Наташи было два компьютера: маленький нетбук – его Юра возит с собой – и ноутбук, на котором обычно Наташа обрабатывала фотографии. Юра показал мне, как им пользоваться, и я быстренько разобрался с файлами, папками и стал залазить в интернет. А недели две назад – тут целая история получилась!
Для начала я зашёл в «Контакт», где у нас висели все фотографии, зарегистрировался там, выложил самые красивые свои фото (где я их взял – я расскажу) и – стал искать всех знакомых и друзей. Нашёл Колю. Нашёл несколько детдомовских ребят из старшей группы, кто нормальные были, не дрались. Юру нашёл, полазил у него в друзьях, почитал записи на стенах, особо интересные, но друзей у него много, а мне ещё нужно было свою страничку заполнять, и я долго не стал там смотреть. На страничке надо было писать своих родственников, и я написал своих родителей…
Потом от нечего делать – набрал в поиске их имена: вдруг там когда-то была моя мама или отец?! Имя, фамилию, отчество я знал – подсмотрел их однажды в медицинской карте, когда у нас был медосмотр, а мы с тремя мальчишками опоздали, и меня попросили отнести наши карточки педиатру, в соседний кабинет, а педиатр куда-то вышел, и я присел на лавочку. Там я и успел глянуть, что их зовут, точнее звали – Евгения Степановна и Тихон Григорьевич, их даты рождения и то, когда они погибли… «Контакт» не нашёл моего отца, а маму… Выдал мне десять человек с такими же именами, пять из них – без фотографий…
А потом меня прогнала Наташа. «Хватит, – говорит, – в интернете сидеть, дай мне поработать! Ох, Юрка, научил тебя на свою голову…» Я вышел из сети. А на следующий день зашёл и отыскал среди тех пятерых с фотографиями – одну, чьё фото мне больше всех понравилось: там смеющаяся женщина, которая подбрасывает в воздух малыша. А лица не видно. Только волосы тёмные, и солнышко сзади как будто заходит… Ну и пусть. Вдруг это она?
А если так подумать… Это я могу узнать про мою маму?
Посмотреть её фотографии… И вообще…
Нет, дальше я себе думать запретил. Стал искать, как залезть на её страничку, а там: «Пользователь ограничил посещение своей страницы…» И всё. Только имя, фамилия и название города, которое, кстати, совпадало с тем, где я родился.
Потом мне в классе объяснили, что для того, чтобы читать все записи, – нужно добавиться к человеку в друзья. А как я добавлюсь в друзья к своей маме? Если её нет уже на свете… А если это не моя мама – то зачем мне добавляться в друзья к незнакомому человеку?
Мне плакать захотелось, когда я так подумал. Всё. Так – мелькнула ниточка, надежда, – и исчезла. Зачем я узнал про этот интернет?!
* * *
А если…
Через несколько дней меня осенила мысль, от которой пробежали мурашки по спине и сердце забилось гулко и медленно: а если подобрать пароль к одной из страничек?
Глупая мысль, конечно… Как?.. Взломать? Да ну… И как среди этих женщин найдёшь мою маму? Может, Юра ещё чего дельное посоветует, да только не готов я пока был к таким разговорам…
И всё равно я почти каждый день заглядывал на ту страничку и разглядывал фотографию. И очень боялся – вдруг её удалят? Но страничка была.
…Что я ещё делаю за компьютером? Смотрю новости на моей страничке, новые фото. Потом погоду на завтра, даже почту проверяю, хотя мне туда письма не приходят, но ящик у меня есть! Ещё у нас есть сайт школы, а на нём электронный дневник – удобно, домашние задания можно не записывать! Переписываю их оттуда на листочек, параллельно спрашиваю у Кольки (он как раз в сети) – не сделал ли он упражнения по русскому? Вечером ещё зайду – ответы спрошу…
Интернет – это сетка. Вовремя не вылез, она тебя – хвать и поймает. И будешь как рыбка там: туда-сюда, в одном этом «Контакте»… Вроде и делать нечего, а вроде и можно ещё что-нибудь глянуть…
Но тут Юре понадобился компьютер. И я пошёл делать уроки. Так, математику я завтра сделаю: завтра суббота, у нас её нет. Литературу вечером почитаю… А вот русский… Пять упражнений и работа над ошибками! У-у…
…Русский мне помогла сделать Наташа. Ох, какая же она хорошая! Мы с ней его за каких-то сорок минут написали… И она меня ещё хвалит! Даже разрешила взять фотоаппарат. Пойду поснимаю Мурзика. Заодно и фотки новые посмотрю – Наташа их наконец-то напечатала!
