Kitabı oku: «Свадьба, свадьба… Традиции, обряды, сценарии», sayfa 4
Первая брачная ночь
Брачное ложе начинали готовить накануне или утром в день венчания. Стелила его особая сваха с помощниками. Устраивали брачное ложе в неотапливаемом помещении, чаще всего в сеннике. Над помещением не должно было быть земли, чтобы исключалось всякое сходство с могилой. Сначала сваха обходила ложе с рябиновой ветвью в руках. Предварительно на коре рябины вырезались магические знаки, отпугивающие злых духов. За свахой следовало человек 50-100, которые несли разные принадлежности брачного ложа. Стены и помост сенника выстилались коврами. По четырем углам помещения втыкалось по стреле, на которые вешали по одному (и более) соболю. На царской свадьбе на одну стрелу вешали 40 соболей. На оконечность стрелы насаживали по калачу. На угловых лавках ставили по одной емкости питейного меда. Над дверью и под окнами сенника, как внутри, так и снаружи, прибивали по кресту. Только после этого в помещение вносили большой крест и иконы Спаса и Богородицы, вслед за которыми несли постель. Брачную постель стелили на кровати или на широкой скамье. Сперва настилали снопы, поверх снопов – ковер, а на него – две и более перины и шелковую простыню. В изголовье клали 2 подушки в шелковых наволочках. Постель накрывали холодным одеялом. На подушку клали шапку, а в ноги – теплое соболье или кунье одеяло, шубу и ковер. Поверх всего стелили простыню. Над постелью вешали занавеси из тафты. Во главе брачного ложа ставили образа и большой крест. Вокруг постели клали различные орудия труда (чтобы рождались хорошие работники) и ставили кадки с пшеницей, рожью, овсом и ячменем. Последние символизировали материальное изобилие.
Войдя в сенник, сваха и тысяцкий тщательно осматривали помещение на предмет наличия вещей, способных нанести новобрачным порчу. Тысяцкий раздевал молодого мужа, а сваха – молодую жену. Прежде чем оставить новобрачных одних, провожатые давали им последние наставления и желали счастья. Уходя, тысяцкий крестил дверь кнутом.
Иногда укладывание новобрачных сопровождалось оригинальным обычаем, который назывался "греть постель молодым". Тысяцкий и сваха ложились в приготовленную постель и требовали от новобрачных выкуп.
В старину, а также в некоторых регионах вплоть до 19 века существовал древний обряд разувания, оставшийся в наследство от языческих времен. Согласно нему, молодая жена в знак покорности должна была снять с мужа сапоги. В одном из сапог лежала монета. И если жена первым снимала именно его, то это было хорошим знаком. В противном случае считалось, что женщина обречена на то, чтобы до конца дней своих разувать мужа и во всем угождать ему. После этого молодой супруг легонько ударял свою женушку плетью, полученной от тестя непосредственно перед отъездом в церковь. Все это время снаружи сенника караулил ясельничий с обнаженным мечом. В древности обычай разувания изображал покорность и рабское повиновение жены и был распространен повсеместно, причем не только на Руси. Так, в Германии во времена Реформации молодая супруга в первую брачную ночь снимала сапог и клала его в изголовье постели, выражая тем самым покорность мужу. Даже в боярских и княжеских браках совершался обычай разувания и трехкратное ударение жены плеткой, которую клали вместе с гостинцами в свадебный ларец. Истории известны единичные случаи, когда свежеиспеченные жены отказывались следовать установленному обычаю. В частности Рогнеда, дочь Полоцкого князя Рогволода, не захотела разувать Владимира "Красное солнышко". Причины отказа были достаточно вескими: Владимир не только был сыном рабыни, но также убийцей отца и братьев Рогнеды, которая, кстати, являлась невестой его брата Ярополка.
Для молодоженов брачная ночь редко оказывалась спокойной. Уже спустя какое-то время родители жениха посылали тысяцкого узнать "о здоровье новобрачных". Если молодой отвечал, не отворяя двери, что он – в полном здравии, это означало, что все прошло благополучно. Тысяцкий спешил сообщить гостям хорошую новость, так как за это его одаривали подарками. Свадебные гости направлялись гурьбой в сенник и кормили новобрачных той самой жареной курицей, которую тысяцкий заворачивал в скатерть. Новобрачный должен был отломать у курицы ножку и крылышко и бросить их через плечо. Пока молодые ужинали курицей, гости пили вино и произносили поздравления. После ужина молодые возвращались в постель, а гости – к свадебному столу.
За ночь молодых могли разбудить несколько раз. При этом их бесцеремонно поднимали с постели и выводили к гостям, которые ни на минуту не прекращали веселья.
Второй день свадьбы
Ранним утром тысяцкий и сваха отправлялись будить новобрачных. Молодых одевали и провожали в помещение, где стол был накрыт новой скатертью, а главные блюда сменились сладостями. Так как хмельные гости продолжали веселиться всю ночь напролет, не выспавшиеся молодожены могли уйти незамеченными.
С самого утра тысяцкий и сваха готовили новобрачным обрядовую баню. Молодых провожали в баню с песнями; дорогу перед ними разметали вениками. Впереди молодых шел тысяцкий, который нес в руках разукрашенный и покрытый платком банный веник из дубовых, березовых или липовых веток. Мылись молодые супруги вином и медом в отдельных помещениях: новобрачный – с тысяцким и дружкой, его молодая жена – в сопровождении свахи и свекрови. В бане сваха проверяла постель и рубашку новобрачной с целью обнаружения следов девства.
После бани молодожены надевали новое платье. Первым в дом возвращался молодой муж, за ним приходила жена. Далее являлись женщины во главе со свахой, которая несла 2 горшочка с кашей. Горшочки были обернуты соболиными мехами. Этой кашей сваха кормила новобрачных. Причем горшочек мужа держал тысяцкий, а горшочек жены – сама сваха.
По окончанию обрядового кормления кашей все присутствующие садились за стол. Но чаще деревенская свадьба имела иное продолжение: молодая жена в сопровождении родственников мужа (свекрови, золовки) шла к источнику и бросала в воду деньги, кольцо, пояс или краюшку от свадебного каравая.
В то же самое время молодой муж наносил визит своей теще (совершал так называемые "хлебины"). В доме родителей невесты новобрачный кланялся до земли и благодарил хозяев за то, что они вскормили и вспоили свою дочь и его жену.
Теща кормила любимого зятя блинами или яичницей. Тот должен был либо надкусить блин или яичницу с краю, либо в центре блина проесть дырку, а яичницу перевернуть. После еды зять разбивал пустую посуду о пол. В ответ теща причесывала зятя и смазывала ему волосы маслом, приговаривая: "Баран, баран, не ходи по чужим дворам, люби свою ярочку!" В заключение новобрачный приглашал родителей и других родственников жены к себе на обед.
Иногда в доме родителей новобрачной устраивалось небольшое пиршество. К концу застолья родители девушки благословляли молодых, а гости вручали им подарки. Интересно, что после свадьбы дары отвозились на рынок и оценивались. На протяжении первого года семейной жизни новобрачный должен был одаривать подарками равного достоинства всех тех, кто сделал во время свадьбы подарок ему.
После этого молодожены с гостями катались по деревне на лошадях. Выбирали самых лучших лошадей и наряжали их. Во время прогулки новобрачные заезжали ко всем своим родственникам и приглашали их на продолжение пира.
На второй день свадьбы во многих деревнях был распространен обряд "поиска ярки". Родственники новобрачной приходили в дом ее мужа, заявляли о пропаже дочери и начинали поиски "пропавшей". Если поиски заканчивались неудачей, то новобрачный сам выводил к гостям молодую жену. Гости сначала вроде бы как проявляли радость по поводу возвращения дочери, но, приглядевшись, замечали в ней некоторые изменения – и отказывались принять ее обратно. Новобрачная возвращалась к мужу. После обряда всех гостей приглашали к столу, который назывался "поклонным", "поцелуйным", "сырным" или "княжим". Застолье сопровождалось играми и забавами, а также исполнением "соленых" частушек неприличного содержания. На второй день свадьбы припасали самые срамные частушки. Часто их исполняли ряженые. В конце княжого пира родители благословляли новобрачных, а гости одаривали их разными подарками (крайне редко деньгами, чаще вещами и даже домашним скотом).
Во время княжого пира публично демонстрировались простыни и рубашки новобрачной. Если молодая жена оказывалась девственницей, то гости шумно выражали свою радость, а родне невесты оказывали большие почести. В случае отсутствия отметин непорочности родственники новобрачной подвергались поруганию: на них надевали хомут и подносили вино в дырявом кубке. Нарушение целомудрия считалось позором, как для новобрачной, так и для ее родителей. Отец мужа протягивал родственникам "бракованной" снохи кубок, заткнув отверстие пальцем. Когда сват брал кубок, отец новобрачного отнимал палец, – и вино проливалось на одежду свата. Матери невесты протягивали кусок ржаного пирога, в котором пальцем делали дырку. Самой же невесте преподносили дырявые пряники.
Часто факт невинности невесты демонстрировали не только гостям, но и односельчанам. Так, в некоторых регионах свекровь расстилала брачную сорочку у входа в дом. На ней плясали гости. В других местах рубашку вывешивали на всеобщее обозрение. Кроме того, информацию о невинности невесты можно было получить по цвету косынки, привязанной к упряжке жениховой повозки: красный цвет символизировал невинность молодой жены, голубой цвет или отсутствие косынки свидетельствовали об обратном.
На второй или на третий день свадьбы новобрачной устраивали испытания, в которых она должна была продемонстрировать своих навыки работницы и хозяйки. Девушка топила печь, подметала полы, ходила за водой, готовила обед. При этом гости всеми способами старались молодой помешать: то бросали на пол мусор вперемешку с деньгами, то опрокидывали тесто, то разливали принесенную ею воду, то просто отвлекали невесту разговорами и забавами. Избавить молодую от назойливых гостей мог только муж. Для этого ему надо было отвлечь гостей водкой.
Традиционная русская свадьба, как правило, длилась три дня, но могла продолжаться и дольше. Во все последующие дни никаких специальных обрядов не совершалось. Последний день свадьбы заканчивался подачей разгонного пирога. Царские свадьбы продолжались по несколько дней. При этом на второй день свадьбы готовили упомянутый выше княжий стол, на третий – стол от царицы, на четвертый – стол для духовенства, во все последующие дни – столы для других сословий. Все гости подносили царю и его жене дары. Царь в ответ тоже не скупился и щедро одаривал своих подданных деньгами и едой. Кроме того, он посещал богадельни и тюрьмы, отпускал на свободу узников, посаженных за мелкие провинности и долги.
Первый год супружеской жизни
В первый год совместной жизни молодые имели ряд преимуществ перед опытными супружескими парами. Им не возбранялось принимать участие в сельских забавах и гуляниях. Молодая жена продолжала ходить на девичьи вечера. Параллельно она присутствовала на посиделках, которые устраивали для нее замужние родственницы со стороны мужа. Здесь новобрачная знакомилась с традициями своей новой семьи. Вообще, первый год семейной жизни молодая жена жила припеваючи, привыкая к новой обстановке. Ее не привлекали к работе по дому.
С другой стороны, жизнь молодой пары находилась под пристальным и неусыпным вниманием всей сельской общины. Существовала масса обрядов и ритуалов, которых молодожены были обязаны придерживаться на протяжении первого года совместной жизни. И сельская община следила за тем, чтобы молодые тщательно их исполняли. Так, в первое воскресенье после венчания молодые посещали тестя и тещу ("отгостки" или "повторные хлебины"). Родители новобрачной совершали ответный визит ("отхлебины").
В течение последующих несколько недель, а то и месяцев, молодые только и делали, что наведывались к своим многочисленным родственникам и получали их ответные визиты. Эти взаимные посещения способствовали укреплению родственных связей между молодоженами и их родней с обеих сторон.
Во время летних хороводов существовал обычай величать молодую. А в первую зиму после венчания во время уличных игр величали обоих супругов. Также зимой устраивали общественные смотрины молодых пар. Существовал особый обычай, который назывался "катанья на молодом": молодого усаживали на сани без оглобель и сталкивали с горы, после чего в сани запрыгивали все участники обряда. В последний день Масленицы новобрачная приглашала в дом мужа всех своих сверстников и щедро угощала их. В первое воскресенье после Масленицы ("плакуньи") молодые жены со всех окрестных деревень съезжались на ярмарку и хором оплакивали свою бабью долю.
Весной в первое воскресенье после Пасхи совершался обряд "окликания молодых" ("вьюнины"). Все мужское население деревни, от мала до велика, ходило по домам, где жили молодые пары, и поздравляли ("окликали")
их. Молодые приглашали "вьюшников" в дом и угощали разными яствами. Вьюшники в ответ пели величальные песни и требовали за то вознаграждение. Если молодые отказывались платить, или предложенное вознаграждение казалось вьюшникам недостаточным, тогда они исполняли песни угрожающего характера. Обряд "окликания молодых" подводил черту под привилегированным положением молодоженов: отныне они лишались всех преимуществ и становились обычными семейными людьми.
Городская свадьба
Городская свадьба базировалась на обычаях традиционной деревенской свадьбы, но отличалась от нее большей простотой и зачастую неразвитостью магической стороны обрядов. С одной стороны, в городе формировались свои обычаи, а с другой, происходила переработка и адаптации к местным условиям деревенских обрядов. Со временем городская свадьба приобрела ярко выраженные специфические черты. Причем чем больше было население города, тем сильнее городской свадебный ритуал отличался от деревенского. У слободского населения и жителей городских окраин связи с деревней были более сильными, поэтому в их свадебных ритуалах наблюдалось много общего с традиционной крестьянской свадьбой.
Основные этапы свадебного обряда и свадебные чины крестьянской свадьбы были характерны и для города. Сохранялись и некоторые магические обряды деревенской свадьбы. Другие же обряды отличались от крестьянских, но, тем не менее, многое указывало на их происхождение. Так, вместо традиционного осыпания зерном или хмелем в молодых горожан бросали денежные монеты. Добытая таким образом сумма, которая нередко имела довольно-таки приличный размер, поступала в распоряжение молодой семьи.
Как и в деревне, горожане считали, что существуют дни благоприятные и неблагоприятные для свадьбы. К неблагоприятным дням относились среда, пятница и тринадцатое число каждого месяца. Как и в деревне, в свадебном обряде негласно царил культ нечетного числа: свадебный поезд должен был состоять из нечетного числа лошадей и людей, на свадебный стол подавали нечетное количество праздничных кушаний, свадебные букеты составлялись из нечетного количества цветов…
В городе отсутствовали, главным образом, обрядовая баня и обычай расчесывания молодой. Единственным внешним признаком, отличавшим замужнюю горожанку от незамужней, было обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки.
Продолжительность и рисунок свадебного обряда варьировались от сословия к сословию. Но, несмотря на это, можно говорить о феномене "городской свадьбы". Так как у всех социально-сословных групп были распространены такие этапы свадьбы, как сватовство, смотрины, сговор, девичник, молодечник, венчание, свадебный пир и "визитная неделя".
Знакомились молодые горожане на специальных вечеринках, которые устраивались в выходные или праздничные дни. По будням приличных девушек не выпускали вечером из дома. Молодежь собиралась у кого-нибудь на квартире, чтобы попить чай, потанцевать, попеть песни, но, главным образом, чтобы найти брачного партнера. Иногда для подобных вечеринок снимали специальное помещение. Приглашался небольшой круг молодых людей обоего пола, принадлежащих к одному сословию: примерно 6–7 пар, не более. Без приглашений на вечеринку не приходили. Угощение покупали в складчину: чай, сахар, пряники, конфеты, орехи… Обычно вечеринка заканчивалась около 11 часов вечера. Молодые люди расходились парочками: каждый парень стремился проводить понравившуюся девушку до дома.
Кроме того, в первых числах октября в домах незамужних девиц устраивали так называемые "капустницы" – вечеринки, на которые приглашались подруги и холостые парни. В первую половину назначенного дня подруги помогали родителям девушки рубить капусту для квашения, а вечером в награду за труды для них устраивали вечеринку с музыкантами и развлечениями. Нередко на капустницы приглашались профессиональные свахи.
В кругу богатого купечества и дворянства на именины сыновей и дочерей организовывали домашние молодежные вечера, на которые приглашались повзрослевшие дети друзей и родственников. На таких вечеринках обязательно присутствовали взрослые домочадцы, которые следили за тем, чтобы все было "комильфо" ("как положено"). Помимо именинных вечеров, детей дворян и богатых купцов, начиная с определенного возраста, вывозили "в свет" – на балы. Сезон балов открывался в октябре. Его ждали, к нему готовились. С приходом октября полностью менялся ритм светской жизни: один бал сменял другой, – и нужно было везде побывать. Балы служили своеобразным смотром невест: на них матери и отцы подыскивали своему чаду подходящую пару. Для самих же молодых существовала только одна возможность познакомиться на балу– это танцы.
Любой городской свадьбе предшествовало сватовство, но не за любым сватовством следовала свадьба. Роль свахи в городе была более важной, чем в деревне. В обязанности городской свахи входило не только сватовство, но и подбор подходящей по всем параметрам невесты. Для этого она должна была обладать большой базой данных, содержащей сведения, как обо всех девицах замужнего возраста, так и о потенциальных женихах своего социального круга. Чтобы найти подходящую пару для клиента, сваха посещала вечеринки и традиционные места скопления девиц на выданье, присматривалась к ним, выясняла размер их приданого, социальное положение родителей и т. п. Всю необходимую информацию сваха собирала посредством общения и личных контактов с семьями, но не брезговала и сплетнями, добытыми от домашней прислуги, дворников, гадалок и другого подобного люда. Нередко за сплетни свахе приходилось платить. Профессиональная сваха не состояла в родстве с семьями жениха и невесты и выступала в роли незаинтересованного посредника между ними. Особую потребность в услугах профессиональной свахи испытывали родители девушек, засидевшихся в невестах, а также те семьи, которые стремились за счет женитьбы (замужества) ребенка поправить собственное социальное или материальное положение.
В роли свах обычно выступали предприимчивые и коммуникабельные женщины среднего или пожилого возраста из мещанского или купеческого сословий. Чаще всего это были одинокие вдовы, для которых сватовство являлось работой, приносившей доход. Удачливая сваха пользовалась всеобщим уважением, с неудачливыми предпочитали не связываться. За каждое сватовство с благополучным исходом свахе полагалось денежное вознаграждение, размер которого зависел от финансовой состоятельности заказчика. Кроме того, в случае удачного сватовства свахе дарили кашемировую шаль. Со временем кашемировая шаль приобрела некое символическое значение: количество шалей, которыми обладала сваха, служило индикатором ее профессионализма и удачливости. Именно к такой свахе старались обратиться в первую очередь.
Сватовство в городе проходило также как и в деревне: родители жениха засылали в дом невесты сватов. В случае положительного разрешения сватовства назначали день смотрин невесты.
Смотрины невесты в разных сословиях проходили по-разному. В семьях простого народа и жителей городских окраин смотрины напоминали аналогичный по смыслу крестьянский обряд.
В ремесленной среде было обязательным "испытание невесты" – проверка ее способностей к ремеслу. Здесь невеста рассматривалась как еще одна пара рабочих рук, поэтому родителей и родственников жениха в первую очередь интересовала ее трудоспособность.
В купеческой и зажиточной мещанской среде, где товарно-денежная сторона свадьбы была особенно подчеркнута, смотрины невесты состояли из двух частей:
– знакомства жениха и невесты;
– "торгов" свахи с отцом невесты по поводу невестиного приданого.
Начинались смотрины с краткой молитвы, после чего все участники обряда три раза обходили вокруг стола. Родители невесты приглашали сваху, жениха и его родителей за стол "почаевничать". После чаепития отец невесты и сваха выходили в соседнюю комнату для проведения торгов, во время которых обсуждался размер и состав приданого, даваемого за невестой. При этом сваха заранее договаривалась с отцом жениха, какое приданое может быть удовлетворительным. Торги могли длиться очень долго, пока обе стороны не достигнут согласия. Если семьи жениха и невесты так и не приходили к общему знаменателю, то свадьба откладывалась на неопределенное время или вовсе отменялась.
В дворянских семьях смотрины невесты проходили без каких-либо обрядовых действий. В доме невесты устраивали званый обед, на котором присутствовали родители невесты, родители жениха, крестный отец жениха или его дядя. Если между обеими семьями существовали давние дружеские отношения, то на смотрины также приглашались остальные домочадцы, включая сестер и братьев жениха. Огромную роль в дворянских свадьбах играло приданое невесты. Однако, в отличие от купеческой среды здесь обрядового торга не существовало. Опись приданого, включая все движимое и недвижимое имущество, размер денежного капитала и ежегодного дохода от него, оформлялась в виде особого брачного контракта.
В семьях мелких торговцев, ремесленников и рабочих рядная запись заменялась устным договором. Незначительные размеры приданого, состоявшего из одежды, мебели, предметов обихода и городской культуры, а также повальная безграмотность делали брачный контракт необязательным.
У всех социально-сословных групп смотрины завершались обрядом моления и круговым обходом стола, в котором принимали участие родители новобрачных. Обряд "кругового хождения" представлял собой достаточно интимный акт: он совершался без посторонних наблюдателей и символизировал общее согласие обеих семей продолжать начатое дело. Вообще, обряд "кругового хождения" завершал собой почти все этапы городской свадьбы. Считалось, что хождение вокруг стола способствовало благополучному исходу начатого дела и являлось залогом общего согласия его участников.
На смотринах невесты договаривались о дне сговора, который, как правило, назначался через 2–3 недели. Процедура сговора также напрямую зависела от сословия. В дворянских семьях в доме невесты устраивали бал с угощениями, на который рассылали специальные приглашения, подписанные родителями невесты. На сговор приглашали жениха, родителей жениха, родственников и друзей обеих семей, а также наиболее влиятельных членов городского общества. Отец невесты представлял собравшимся жениха и невесту и публично объявлял об их помолвке.
Все присутствующие гости по очереди поздравляли молодых, а жених дарил невесте обручальное кольцо с драгоценным камнем. Завершал сговор бал, который открывался вальсом жениха и невесты.
В купеческой среде в день сговора происходило официальное знакомство родителей жениха и невесты. Молодых благословлял специально приглашенный священник. Он же присутствовал и при отдаче денежной части приданого невесты, которая передавалась отцу жениха сразу после благословения.
В семьях жителей городских окраин жениха и невесту благословляли родители. Сговор завершался обрядом рукобития, во время которого отцы молодых ударяли друг друга по рукам и публично обещали совершить начатое дело, и запоем. Сразу после родительского благословения невеста выходила на крыльцо дома и, поклонившись семь раз по сторонам, сообщала собравшимся во дворе людям, что она окончательно просватана за такого-то жениха (тут девушка называла имя своего нареченного). По случаю благополучно завершившегося сговора вечером на улице собиралась вся местная молодежь. Жених угощал девушек и парней пряниками, которые напекла его мать.
Сговор, как и смотрины, завершался обрядом "кругового хождения", в котором, помимо, кровных родителей молодых, участвовали и их крестные родители. В день сговора помолвка приобретала публичную огласку, молодые получали общественное одобрение своего брака. После сговора ни одна из сторон не могла отказаться от свадьбы без серьезных юридических последствий. В противном случае пострадавшая сторона могла потребовать возмещение затрат, связанных с приготовлениями к свадьбе. Размер неустойки был значительным, поэтому свадьбу старались не расстраивать.
На второй день после сговора совершался обряд вручения невесте "божьего милосердия" – икон, которые вместе с приданым перевозили в дом жениха. Кроме самой невесты и ее родителей, в обряде божьего милосердия участвовали крестные родители девушки, которые также благословляли ее.
Большое значение для горожан имело церковное оглашение будущей свадьбы. Согласно действующим канонам Православной Церкви, желающие вступить в брак должны были в устной или письменной форме сообщить священнику своего прихода имя, происхождение и социальное положение своего избранника. После этого три ближайших воскресенья (или праздничных дня) священник по окончанию литургии объявлял прихожанам имена жениха и невесты. Делалось это для того, чтобы выяснить, нет ли каких-либо препятствий и помех к браку. Если молодые принадлежали к разным приходам, то соответствующие объявления делались священниками обоих церквей. По прошествии указанного срока священник выдавал невесте "билет на женитьбу", в котором указывался ее возраст, сословная принадлежность, а также делалась отметка о том, что девушка регулярно бывает на исповеди, прошла обряд причастия и что после троекратного объявления брака в церкви никаких помех к свадьбе не выявлено. Такой же билетик выписывался и жениху.
Накануне венчания в дом жениха перевозили приданое невесты. Среди дворян перевоз приданого не сопровождался публичными обрядами. Зато сразу после отбытия поезда с приданым невеста в сопровождении матери уединялась для совместного моления на образа. Этот обряд также встречался среди купцов и мещан.
В среде зажиточных купцов, где приданому невесты уделялось особо пристальное внимание, организовывали целый "постельный поезд", состоявший из пяти подвод. В первой подводе везли икону и самовар. Рядом с самоваром сидел мальчик-блюдник, который держал в руках поднос с пачкой чая, завернутой в шелк, и огромной сахарной головкой, украшенной лентами. На второй подводе ехала крестная мать невесты, которая везла фарфоровую посуда. В руках крестной матери была серебряная с позолотой солонка. На третьей подводе перевозили постель, а на четвертой – мебель и плюшевый ковер. В последней, пятой подводе ехали сваха, державшая в руках живую индюшку, и тетка невесты, которая везла полную опись приданого. "Парадом командовала" тетка, желательно старшая сестра матери невесты, или сваха. Встречала "постельный поезд" мать или старшая замужняя сестра жениха. Сваха вручала ей украшенную лентами и чепчиком индюшку и дарила отрез на платье. Принималось приданое строго по описи, проверялась каждая вещь.
В семьях городской бедноты приданое переносили на руках или перевозили на одной подводе. Благо дело, это позволяли скромные размеры приданого! Перевоз постели сопровождался рядом обрядов, характерных для крестьянской свадьбы.
Накануне венчания дворяне рассылались свадебные приглашения в виде особых именных билетов. В приглашениях указывались имена и сословная принадлежность жениха и невесты, название церкви, в которой будет проходить обряд венчания, час венчания и адрес, где состоится свадебный бал. Часто к пригласительным билетам прилагались меню и подробное описание распорядка свадебного торжества. Постепенно обычай рассылать приглашения на свадьбу распространился и среди других сословий.
В день венчания жених через сваху или свою тетку посылал невесте "женихову шкатулку" с гостинцами и венчальными принадлежностями (фатой, обручальными кольцами, венчальными свечами, духами, булавками и т. д.). Получив подарок жениха, тетка невесты, так называемая "снарядиха", начинала одевать молодую к венцу.
Обувал невесту особый "свадебный отрок", младший брат или другой близкий родственник девушки. На дворянской свадьбе функции свадебного отрока были более широкими: он не только обувал невесту, но также подавал ее на серебряном подносе перчатки и фату, провожал невесту до кареты и нес за ней шлейф. Иногда для большей торжественности свадебных отроков было двое. Мальчики были одного роста, примерного одного типа внешности и носили одинаковую одежду.
В дворянских семьях были широко в ходу амулеты (различные ладанки, перстни с печатками, подвески, дорогие ювелирные украшения и другие безделушки), которые берегли как зеницу ока и передавались из поколения в поколение вместе с легендами об их чудодейственной силе. Эти амулеты старались сохранить даже в случае полного разорения. В день публичного церковного оглашения о предстоящем браке мать передавала дочери с глазу на глаз какой-нибудь амулет, который обязательно находился при невесте в момент венчания.
В купеческой среде было принято вкладывать в правый ботинок жениха и в туфлю невесты золотую монетку. А у простонародья были распространены различные обереги. Так, чтобы уберечь невесту от дурного глаза, в подол ее венчального платья вкалывали иголки. Невеста из семьи ремесленников опоясывалась пряжей, которую в первый раз самостоятельно напряла, или прикалывала к нижней юбке подвенечного платья кусочек своей первой вышивки. Считалось, что первые изделия ремесла, выполненные девушкой без посторонней помощи, обладают особой силой, способной уберечь ее от порчи и исцелить в случае болезни.
Обычно перед отправлением свадебного поезда в церковь происходил обряд сводов – символическое соединение жениха и невесты. Своды совершались посреди избы или во дворе под свадебные песни гостей. Тысяцкий или сват подводил жениха и невесту друг к другу и соединяли их руки, связывая их полотенцем или платком. После этого новобрачные трижды обходили вокруг стола или кадки для теста.
