Kitabı oku: «Повороты судьбы. Сентиментальный роман»
Глава 1
«Какой чудесный день, какой чудесный я и песенка моя…» – мурлыкала про себя Лена, непроизвольно улыбаясь и получая ответные улыбки от прохожих. День действительно был чудный – солнечный и ясный, когда ни единого облачка не омрачало ясного неба над Москвой.
Лена очень любила это время года – начало мая, когда уже можно было подставить лицо теплым лучам солнца, почувствовав прикосновения ласкового ветра, и наслаждаться свежестью воздуха, наполненного пьянящим запахом весны, впитывая его полной грудью. Девушка не шла, а летела, словно танцуя под музыку весны, нотами которой выступали и набухшие почки сирени, и изумрудная зелень только что распустившейся листвы на деревьях, еще нетронутая пылью огромного мегаполиса.
Выходя из метро станции ВДНХ, Лена увидела у колонны одиноко стоящую пожилую женщину в платочке, повязанном по-деревенски. На ее худеньких плечах болтался потертый мужской пиджак, а рядом у ног, обутых в стоптанные бесформенные туфли, стоял ярко-красный пластмассовый тазик с букетиками фиолетово-сиреневых фиалок, обложенных упругими темно-зелеными листьями.
– «Какая удача! Сегодня явно мой день! Солнце, любимые фиалки! Волшебно! Да и Маринку порадую! – в восхищении подумала девушка, подойдя к женщине с цветами.
– Счастья тебе, красавица! – сказала та, улыбнувшись ей и протягивая букетик фиалок. Морщинистое загорелое ее лицо преобразилось от внезапной улыбки, обнажившей крепкие белые зубы, а потухший взгляд стал теплым. «А ведь она ровесница моей мамы», – почему-то подумала Лена. Взяв из натруженной руки с толстыми венами букет, она вдохнула пленительный аромат первых весенних цветов и почувствовала себя чуть ли не принцессой эльфов, получившей тайное послание от лесной феи в образе деревенской женщины.
«Эта женщина чем-то похожа на мою прабабушку Прасковью», – подумала девушка, улыбнувшись в ответ. Надо сказать, что улыбка у Лены была «главным ее женским оружием». Когда она улыбалась, то лицо ее изнутри освещалось мягким светом, а россыпь нежных веснушек придавали ему неповторимое очарование. Как сказал Шолом-Алейхем, такие лица очаровывают с первого взгляда: «Любите меня!» – говорит вам такое лицо, и вы начинаете его любить, не зная за что».
Мама часто называла ее «принцессой», а окружающие – «солнышком». Сегодня Лена и чувствовала себя принцессой в предвкушении подарков от судьбы. А почему бы и нет. Месяц назад ей исполнилось девятнадцать лет, она очень даже ничего, миленькая. И чтобы еще раз найти этому подтверждение, проходя мимо универсама, девушка посмотрела в сверкающее стекло огромной витрины магазина, недавно протертое работником. Оно отразило невысокую хрупкую фигурку с копной светло-каштановых волос, обрамляющих бледное лицо с высокими скулами и сияющими в пол-лица глазами.
Увиденное явно порадовал девушку:
«Да, Елка, хоть ты и не первая красавица, но «чертовски миленькая», – удовлетворенно подумала она.
Дополнительной уверенности придал ей и щегольской наряд. Сегодня Лена впервые надела новый венгерский плащ цвета лаванды, удачно купленный мамой в переходе ЦУМа, который дополнили блестящие коричневые лодочки. И во все это великолепие она облачилась по случаю Дня рождения ее лучшей подруги – Маринки, самой красивой и веселой девушки на их потоке. Состояние душевного подъёма усиливала льющаяся из динамика песня Юрия Антонова «Для меня нет тебя прекрасней…», перекрывающая шум автомобилей.
Лена взглянула на маленькие часики – подарок мамы на восемнадцатилетние. «Ого, уже, без семи двенадцать! Обещала Маринке, что приду вовремя, а уже опаздываю минут на сорок», – в панике подумала девушка и ускорила шаг.
Марина жила недалеко от Останкино на улице Бориса Галушкина, в фундаментальной «сталинке». Уже подходя к дому подруги, Лена увидела у подъезда двух высоких парней в форме курсантов. Они галантно перед ней расступились, когда она поравнялась с ними, и один из них, восхищенно глядя на девушку, воскликнул:
– Какие красивые цветы!
– Сережа, какие цветы! Ты посмотри, на девушка, какая прелесть! – громко сказал второй, и, повернувшись к Лене всем корпусом, вскинул правую руку к козырьку фирменной фуражки, четко произнес:
– Девушка, разрешите познакомиться? Это мы вас встречаем!
Лена улыбнулась ему своей самой лучезарной улыбкой, и распрямив плечи, с прямой спиной и с высоко поднятым подбородком («взгляд на уровне третьего этажа», как учила их филологиня Майя), походкой танцовщицы молча прошла мимо. Весь ее вид говорил, что она девушка порядочная и на улице не знакомится.
«А ребята очень даже ничего, симпатичные, особенно юноша с серыми глазами, Сережа, кажется», – отметила про себя Лена.
Подъезд, в который она вошла, был под стать дому – гостю встречала лестница с широкими мраморными ступенями и лифт с металлической резной решеткой внутри. И хотя квартира Марины была на третьем этаже, и вполне разумно было подняться по лестнице, Лена всегда медленно поднималась на лифте-пенале, уж очень ей нравилось это необычное для современных домов сооружение.
Они с мамой жили в панельном девятиэтажном доме с грязным подъездом, где навечно поселился запах прогорклой капусты и жареной рыбы. Стены узкого подъезда с облупленной краской пестрили надписями типа «Ленка дура» или «Маша + Ваня = любовь» или любимые три буквы советских подростков. А выщербленные ступеньки при вечно разбитых подъездных лампочках грозили вывихом лодыжки. Дом находился вдали от центра – на Зеленой проспекте в Перово. Как же Лена мечтала жить когда-нибудь в таком же доме как Маринкин – с торжественной мраморной лестницей, с высокими потолками и огромным светлым холлом, а не в обшарпанной панельке.
Мама же радовалась их жилью, которое они приобрели в результате обмена огромной комнаты в коммунальной квартире на Остоженке на отдельную двухкомнатную квартиру, хотя и несколько далеко от исторического центра города. Теперь у обеих была отдельная комната и своя кухня, а не стол в длинной темной кухне, где притык стояли еще пятнадцать столов других жильцов, и вечно висело чье-то мокрое белье, впитывая в себя запах жареной картошки и прогорклого лука.
После школы Лена поступала на исторический факультет в МГУ, но, не набрав всего два балла, подала документы в Московский педагогический институт. С Мариной они подружились в первый же месяц учебы. Девушку в Лене привлекала ее обстоятельность, обязательность и милая внешность. А Маринка понравилась Лене своим легким характером и веселым нравом, к тому же она слыла первой красавицей курса. Марина росла в семье торговых работников межторга, по советским меркам более чем обеспеченной, и родители исполняли любой каприз единственной дочери.
Выйдя из лифта, Лена позвонила в квартиру с массивной деревянной дверью с закрепленной на ней золотой табличкой с фамилией хозяина квартиры. Марина тот же час открыла дверь, и, целуя подругу в щечку, сразу же ошарашила новостью.
– Ленуся, кроме Славки придут еще двое супермальчиков! Очень симпатичных и веселых! Один из них сын маминой подруги, ну, а второй его друг, – торжественно проговорила Маринка, как будто сообщая о визите английской королевы. – Кстати, что-то они задерживаются, – уже озабоченно добавила она, посмотрев на маленькие золотые часики, инкрустированными блестящими камушками, которые подарили родители на День рождения.
Лену эта новость несколько огорчила. Со Славкой – двоюродным братом Марины они уже были знакомы и друг другу симпатизировали, и перспектива провести вечер в компании незнакомых молодых людей ее вовсе не обрадовала. Лена в отличие от Маринки очень избирательно относилась к новым знакомствам, впуская в свой внутренний мир только тех, кому очень доверяла.
Через пять минут позвонили в дверь и, …каково же было удивление девушки, когда она увидела, что этими «супермальчиками» оказались те симпатичные юноши, так щедро ее одарившие комплиментами несколько минут назад.
Молодых людей неожиданная встреча с Леной явно обрадовала и, они не скрывали своих эмоций, одаривая ее и Марину комплиментами и лучезарными улыбками.
– Знакомься Ленуся. Это – Сережа и Володя, курсанты артиллеристского училища, через месяц выпускаются и становятся новоиспеченными лейтенантами Советской Армии! – торжественно представила их Марина подруге. – А это Ленка – моя лучшая подруга и однокурсница и вообще – умница и красавица.
Вскоре вся компания, считая и Славку, дружно и шумно уселась за красиво сервированный стол. Курсанты заняли места по обе стороны от Лены. Славка – очкарик с нескладной худой фигурой, сидел с кислой физиономией, он симпатизировал Лене, но на фоне этих «красавчиков» явно поблек. Кареглазый Володя с первой же минуты очень настойчиво стал ухаживать за понравившейся девушкой, накладывая ей в тарелку салаты и наливая сок в бокал, предварительно выяснив, что она совсем не употребляет алкоголь, даже легкого шампанского.
Лена краем глаз посматривала на незнакомцев и отметила, что Володя являлся обладателем очень эффектной внешности. Высокий, широкоплечий, с озорным взглядом карих глаз на несколько удлиненном лице, густыми короткими каштановыми волосами, он не мог не нравиться девушкам и прекрасно об этом знал. К тому же юноша был очень общительным, имел в запасе огромным арсенал комплиментарных слов, чтобы сразить ими любую девушку.
– Владимир, от слова «владеет миром», – охарактеризовал он себя, стараясь с первых же минут полностью завладеть вниманием Лены. Робкие попытки Сергея поухаживать за ней сразу же им пресекались. Уже через полчаса общения Лена знала о Володе исчерпывающую информацию – из какой семьи, сколько лет, почему поступил в военное училище и каких карьерных высот достигнет, какие девушки ему нравятся и многое другое. При этом он осыпал Лену таким количеством искусных комплиментов, которых она не слышала за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь.
Ей еще при первой случайной встрече больше внешне Лене понравился Сергей. Он совпадал с образом из девичьих грез. Юноша был обладателем романтической внешности – тонкая мальчишеская фигура, выше среднего роста, бледное тонкое лицо с серыми глазами, обрамленными черными длиннющими ресницами. «Как у девушки», – отметила Лена. Но Сережа был таким же застенчивым, как и она, не таким ярким и общительным, как Володя, привыкший быть душой любой компании и знавший как ухаживать за девушками. К концу вечера у Сережи уже не было никаких шансов, а Володя вел себя уже как молодой человек Лены.
– Леночка, – сказал он как-то торжественно, взяв девушку за руку, – Вы верите в любовь с первого взгляда?
Лена смутилась, лицо ее покрылось нежным румянцем. И понимая, что несет несуразицу, и стараясь придать голосу равнодушные нотки, не глядя на юношу, ответила:
– Из опыта мировой литературы я об этом знаю, но ни сама, и ни никто из знакомых такого не испытывал, поэтому больше склоняясь, что это присуще литературным героям, а в реальной жизни навряд ли, – ответила она, чувствуя фальшь своих слов, и покраснела от досады.
Ей впервые признавались в любви с глазу на глаз – телефонные звонки и любовные записки от одноклассников не в счет. Отвечая на вопрос Володи, как-то по-книжному, она пыталась преодолеть смущение, вызванное его прямотой.
– Леночка, один из таких перед вами! Я влюбился в вас сразу, как только увидел перед собой прекрасную девушку с букетиком цветов. Вас, Леночка. – Он выразительно посмотрел на нее и взял за руку. – Сразу и навсегда! – высокопарно произнес Володя, сжимая ее ладонь.
Теперь его слова и тон вызвали у девушки иронично-озорную улыбку. И уже сам смутившись от ее реакции на признании в любви, с несвойственной ему робостью сказал:
– Леночка, разрешите пригласить вас на свидание, в следующую субботу, в день увольнения?
– Хорошо, – пообещала она, осторожно убирая ладонь из его горячих рук. – После занятий мне надо навестить бабушку в Сокольниках, можем с вами встретиться в парке.
«Почему бы и нет», – подумала она, – парень очень симпатичный, да еще и будущий военный, как папа».
Никакой бабушки в Сокольниках у нее не было, но ей очень нравилось это место, где они с родителями в детстве очень часто бывали.
– Значит в субботу? В парке Сокольники? – спросил он, вновь приобретя прежнюю уверенность и удерживая ее пальчики.
***
– Смотри, Ленка! Оба на тебя запали! А я ведь одного для тебя пригласила, другого для себя, – сказала со смехом Марина, оставшись с подругой наедине, когда гости распрощались, и они остались вдвоём.
– Маринка, я не претендую ни на одного! – горячо ответила Лена.
– Успокойся, подруга, это я так! Мне, кроме моего Вадима, никто не нужен! – уже с тоской в голосе сказала Марина.
– А ты его сегодня приглашала? – участливо спросила Лена подругу.
– Разумеется, приглашала! Но он не смог прийти, жена целый день дома. Пошли всей дружной и счастливой семьей в цирк! – с горькой иронией ответила Марина.
– Маринка, ну как ты можешь с женатым мужчиной встречаться! Это не совсем честно по отношению к его жене, ребенку! – с возмущением проговорила Лена. – С твоей то внешностью у тебя поклонников и без него «воз и маленькая тележка! Встретишь еще в сто раз лучше, чем он!
Действительно, у Марины была очень запоминающаяся внешность – высокая, стройная, с длинными, как смоль волосами и черными глазами на смуглом лице, – она многих юношей на курсе сводила с ума. Да и характер у нее был под стать внешности – находчивая, с природным острым умом, веселая, душа компании… Любой был бы счастлив встречаться с ней, а она, поди ж ты, влюбилась в женатого, с ребенком, да еще и много старше себя. Во истину – любовь зла…
– Не морализуй хотя бы ты! И вообще, Ленка, маленькая ты еще, хоть мы и ровесники. Когда влюбишься, то не думаешь – женат он или свободен! Сердцу то не прикажешь! – с раздражением ответила Марина, со звоном расставляя сервиз «Мадонна» в сервант.
– Ну не знаю, я бы так не смогла! Да и старше он тебя лет на десять лет, так?
– На девять.
– А что дальше? Так и будете тайком встречаться? Что он говорит? Разводиться собирается? – закидала подругу вопросами Лена.
– Ленка, он любит меня, по крайней мере, так говорит. И я ему верю! – воскликнула Марина, на глазах ее выступили слезы. – Обещает, что когда сыну исполнится восемь лет, то разведется.
Она села в глубокое кресло, взяла с полированного журнального столика пачку сигарет «Мальборо», зажигалку и закурила. Маринка курила с пятнадцати лет, делала она это красиво, даже как-то по театральному.
– Врет, наверное, – после затянувшейся паузы тихо сказала она, глядя на кончик сигареты. Потом стряхнув пепел в хрустальную пепельницу с вызовом добавила:
– Но мне сейчас все равно – хоть несколько часов в неделю, да мой! Вот только маму жалко, она очень переживает из-за этого, хоть и тщательно скрывает, старается меня поддержать, но я то вижу…
– А отец знает? – спросила Лена.
– Да ты что! Узнает – с работы Вадьку выгонит, он же его заместитель. Постой, я тебе Вадькину фотографию покажу, ношу всегда с собой. Правда, он симпатичный? – с гордостью спросила Марина, торопливо достав слегка помятую фотографию из бюстгальтера и протягивая ее подруге.
Лена долго, внимательно рассматривала фото:
– Я бы сказала красивый, даже чересчур. Типичная внешность актера- любовника, – наконец ответила она. – Но не в моем вкусе. «Да и глаза у него какие то рыбьи», – подумала Лена, но вслух не решилась озвучить «крамольную» мысль, чтобы не обидеть подругу, и протянула ей фотографию.
– Много ты в мужской красоте понимаешь! – сказала снисходительно Марина, убирая фотографию в заветное место. Но увидев расстроенное лицо подруги, обняла ее за плечики:
– Не обижайся, Ленок, но для меня лучше моего Вадьки мужчины не существует! Вот влюбишься, тогда и поговорим!
– Это ты на меня, Мариночка, не обижайся, ведь у каждого своего вкуса. Да и не осуждаю я тебя – вовсе нет. Ты моя самая лучшая подружка, хочется, чтобы ты была счастливой.
– А я и есть счастливая! Самая счастливая! Какие наши годы, Ленка. Только сейчас и можно влюбляться! Не в тридцать же, когда старухами будем! – сказала она, смеясь, и закружила Лену огромной по кухне.
Раскрасневшиеся, они рухнули на стулья и еще долго не могли успокоиться от беспричинного веселья, какое только и бывает в беззаботной юности.
– Ленок, а к ребятам тебе надо присмотреться, – уже серьезно сказала Марина. – Оба очень достойные кандидатуры в мужья. Сережка москвич, сын маминой университетской подруги, мальчик сентиментальный, стихов много знает, два языка. Родители его в дипломаты готовили, а он в военное училище поступил. Мои и его родители мечтали породниться, но мы с ним только друзья – товарищи. Ну, а Володька…Я его мало знаю, но, если бы не мой Вадька, я бы в него точно влюбилась. Из семьи потомственных военных, и как мне показалось, очень надежный, с таким не пропадешь. Один недостаток – нравится женщинам и знает об этом. Будет, как мой Вадим «налево» ходить. А в тебя он, Ленка, влюбился. Поверь моей интуиции. Так что смотри, не теряйся! – со смехом сказала Марина, обнимая подругу.
– Скажешь тоже, влюбился! – фыркнула Лена, покраснев.
Девушка и сама чувствовала, что оба юноши испытывают к ней симпатию, и скоро ей предстоит свидание с одним из них.
Глава 2
Лена с нетерпением ждала предстоящей субботы. Нельзя сказать, что она влюбилась в симпатичного, общительного курсанта, но он привлек ее своей мужской харизмой, настойчивостью, и что греха таить, ей нравилось быть «принцессой». А Володя владел редким умением для молодого человека создавать атмосферу, когда девушка чувствовала себя настоящей принцессой, когда ею восхищаются и перед которой «преклоняют колено».
С Володей они договорились встретиться у входа в парк Сокольники. В этот день стояла чудесная погода, когда воздух кажется прозрачным, вся природа по-весеннему обновляется и радуется этому новому обновлению. Встретившись, как старые знакомые, Лена с Володей долго гуляли по зазеленевшим аллеям и узким тропинкам парка, беспричинно смеясь, как дети. Все вокруг вызывало у них бурный восторг – и белочка-попрошайка, схватившая с Лениных рук кусочек печенья, и тут же, неподалеку его зарыв, чтобы полакомиться потом в одиночестве или отнести в гнездо; или деловито пробежавший еж с прошлогодней шишкой на спине; или пожилая пара, молча медленно шедшая впереди по аллее, бережно поддерживая друг друга. И Лене, и Володя чувствовали, что что-то новое, до сих пор неиспытанное зарождалось внутри каждого, и оно – это неизведанное и теплое, обещало настоящее счастье.
Потом они поехали на Ленинские горы слушать соловьев, чье завораживающее пение привлекает в это место влюбленных с середины мая со всей Москвы. Им повезло, и они наслаждались нежными, волшебными звуками, заполняющими все пространство вокруг несколько часов подряд, не отпуская рук друг друга.
Уже поздно вечером, расставаясь у Лениного подъезда, оба понимали, что влюблены по уши. Взяв хрупкие озябшие ладошки девушки в свои большие и теплые, Володя стал покрывать их нежными поцелуями, горячо шепча:
– Леночка, я тебя очень-очень люблю…Влюбился, как только увидел. Ты сама была как весна с букетиком фиалок.
А потом вдруг неожиданно опустился перед девушкой на одно колено и, не отпуская ее рук, волнуясь, произнес:
– Леночка, я хочу, чтобы ты стала моей женой, обещаю, что все сделаю, чтобы ты была счастлива. И если ты будешь рядом со мной, то я обязательно стану генералом, а ты генеральшей!
Лена молчала, опустив глаза. Володя поднялся и робко за плечи притянул ее к себе, ища влюбленными глазами ответ в ее взгляде. Потом тихо спросил:
– Ты согласна?
Ее сердце знало ответ на его вопрос, но рассудок подсказывал – «не торопись сказать – да, пусть немного помучается, да и тебе надо все взвесить».
– Мне надо подумать, я только первый курс заканчиваю, да и мама…как она к этому отнесется, – оправдывала она свой половинчатый ответ.
– Леночка, солнышко мое, скажи «да»! Через месяц мы поженимся! Ты будешь счастлива со мной, клянусь! – умоляющим голосом сказал Володя, прижимая ее крепче в себе.
Лена неуловимым движением сбросила его руки со своих плеч и устремилась в открытые двери подъезда. Все произошло в одну секунду, и, растерявшись, Володя не успел ее удержать.
– Я подумаю! – уже взбегая по ступенькам, – весело прокричала Лена. «Ну, чтобы быть генеральшей, надо выйти замуж за лейтенанта», – подумала она уже у двери свой квартиры.
***
Когда она вставила ключ в дверь квартиры, та тотчас же отворилась. Мама в наброшенном на ситцевую ночную сорочку байковом халате, встретила ее восклицаниями:
– Леночка, я уже обзвонила всех твоих подруг! Двенадцать часов ночи! Я уже не знала, что и думать! Куда обращаться!
– Мамочка, поздравь меня – я выхожу замуж! – торжественно с порога объявила та и бросилась обнимать и целовать мать. Ирина Сергеевна застыла от неожиданности, а опомнившись и пытаясь отстранить от себя дочь, нотками строго родителя сказала:
– Леночка, детка, тебе только-только исполнилось девятнадцать. Какой замуж?
– Мама, ты уже несколько подзабыла, но я родилась, когда тебе едва исполнился двадцать один год, – ответила Лена, и, не раздеваясь, прошла на кухню. – Проголодалась ужасно!
Ирина Сергеевна пошла вслед за ней.
– Лена, не надо сравнивать, мы были совсем другие, более взрослые и ответственные. Мы выросли в трудное послевоенное время, – говорила Елена Сергеевна, хлопоча у плиты.
– Мамочка, так говорят все мамы своим взрослым дочерям, – ответила та, жуя яблоко и усевшись за стол.
– Взрослая! Да ты до семнадцати лет без любимого плюшевого мишки не засыпала! Ты кашу не знаешь, как сварить, а туда же – замуж! Потом, по статистике почти все ранние браки заканчиваются разводом.
– Ну, научиться готовить не проблема, – парировала Лена, и встав, обняла мать за хрупкие плечи, прижавшись пылающей щекой к ее спине. – Сейчас попьем с тобой чай и обо всем спокойно поговорим.
Она усадила маму на старенький венский стул, а сама деловито нарезала хлеб, щедро намазала его сливочным маслом и достала тонкие фарфоровые чайные чашки из старинного облезлого буфета, перешедшего к ним от бабушки.
Ирина Сергеевна, натягивая ворот халата на тонкой шее, с тревогой и беспокойством смотрела на действия дочери, ей даже показалось, что ее «маленькая девочка» повзрослела за этот вечер года на два, не меньше.
– И кому же так несказанно повезло? – с иронией спросила она через несколько минут, с любовью и нежностью смотря на дочь.
Лена поставила чашки на стол и внимательно посмотрела на мать, как будто впервые увидев. Глядя на ее тонкий пробор в густых смоляных волосах с редкими серебряными нитями, на матово-бледное лицо с огромными серыми глазами с едва означившимися морщинками под ними, она невольно ею залюбовалась.
– Мамочка, какая ты у меня красавица! – восхищенно воскликнула Лена, снова бросившись к ней на шею.
– Ты мне зубы не заговаривай, невеста! Давай, рассказывай про своего суженного! – смущенно рассмеявшись, ответила женщина, понарошку отталкивая от себя дочь.
– Ах, да, я уже и забыла, что замуж собралась! – подыгрывая матери, ответила Лена. – И вообще, зачем замуж? Нам так хорошо вместе, – ластилась она к матери как маленькая девочка.
– Ну, рассказывай, невеста без теста! – сказала та, гладя мягкие шелковистые волосы дочери.
– Во-первых, он самый замечательный. Красивый, умный и такой юморной! Через месяц оканчивает военное училище. Во-вторых, Володя из очень хорошей семьи – мама детский врач, а отец полковник медицинской службы, живут в Харькове.
– Да, – с грусть сказала Елена Сергеевна. – История повторяется. Леночка, мы в Москве постоянно живем только десять лет, а до этого ты за два года сменила три школы. Будешь как и я мотаться по гарнизонам, не имея собственного жилья, не получив нормального образования? – задала она дочери риторический вопрос. – Да я только ближе к сорока начала ощущать себя профессионалом в своем деле, хозяйкой в собственном доме… – волнуясь, говорила она дочери.
– Но мамочка, с папой вы прожили десять счастливых лет и жили бы до сих пор, если бы он не погиб! – перебила ее Лена, уловив нервическое состояние матери.
Андрей, муж Елены Сергеевны, трагически погиб, исполняя «воинский долг», когда ей едва исполнилось тридцать, а дочери было десять лет. Через несколько лет, уже в Москве, она стала встречаться с коллегой по работе, но ответить на его любовь так и не смогла. Однолюбкой оказалась, а просто замуж…зачем? Они жили вдвоем с дочкой со светлой памятью о муже и отце, обожая друг друга. Леночка никогда не доставляла ей хлопот – росла умненькой жизнерадостной девочкой, ходила в школу бальных танцев в местный ДК культуры, много читала и даже выучилась вышивать.
– Самое главное, Леночка, выходить замуж за военного надо по большой любви, – уже успокоившись, задумчиво проговорила Елена Сергеевна. – Только во имя любви можно терпеть и преодолевать предстоящие трудности: каждый раз начинать все сначала, сменив не один гарнизон, быть готовой к тому, что вода, доченька, будет течь не из крана, а ее надо будет принести из колодца или из колонки во дворе. Там же могут находиться и все остальные удобства, к которым ты так привыкла. Но и не это главные трудности, а то, что не видеть мужа по несколько недель, так как он выполняет очередное задание, потому что есть «такая профессия – Родину защищать», а ты будешь ждать, не зная, когда вернется и вернется ли. – На глаза Елены Сергеевны навернулись слезы и, приложив огромное усилие, чтобы не заплакать, она продолжала:
– Там меня рядом не будет, и тебе, Леночка, придется рассчитывать только на себя, муж тебе в быту не помощник. Ты к этому готова в свои девятнадцать?
– Мама, наверное, ты, как всегда во всем права. Ты сама с папой прошла через все это. И, как и все матери, ты желаешь мне счастья. Но я сама хочу прожить свою жизнь со всеми ее трудностями и проблемами, о которых ты говоришь. И прожить именно с этим мужчиной!
– Леночка, ну вы едва знакомы. И потом – любишь ли ты его? – с тревогой в голосе спросила мать, ища взгляд дочери.
Этот вопрос застал Леночку врасплох:
«А действительно любит ли она его? То, что Володька любит, у нее сомнения не вызывало. А она? Еще минуту назад она была уверена, что любит, по крайней мере, влюблена – каждую секунду и минутку она думала только о нем. Впервые сильное чувство переполняло ее, душа ее пела, улыбка не сходила с прелестных губ, и вся она светилась от счастья и необъяснимого восторга. Что это, если не любовь с ее стороны? Любит ли она Володю, как Маринка своего Вадьку?», – все эти мысли мгновенно роем пронеслись в ее головке. Но отвечать и анализировать ответы на них она не захотела. "Конечно, люблю!" – ответила она себе.
На Лену слова мамы возымели обратное воздействие. Она еще больше уверилась в своем решения выйти замуж за будущего лейтенанта Володю, уехать с ним чуть ли не в Сибирь как жена декабриста и стойко преодолевать «эти самые трудности». Ну а институт, в конце концов, можно окончить и заочно.
