Kitabı oku: «Двое в тиши аллей», sayfa 16
Цена любви
Слепыми были зеркала,
Ловили радужные дуги,
Когда, расплавившись друг в друге,
Сгорали мы почти дотла…
Екатерина Каргопольцева
– Инга Акимовна – зайдите ко мне, – сказал начальник планового отдела Виталий Михайлович (на самом деле его звали Хаим Моисеевич, но он тщательно скрывал еврейские корни) и красноречиво посмотрел на неё поверх массивных черепаховых очков, – у меня до вас весьма важное дело.
Инга Акимовна работала здесь давно, обладала великолепными математическими способностями и аналитическим складом ума, потому насторожилась, увидев, как вызывающе дерзко сверкнул лукавый взгляд шефа, с вожделением потирающего волосатые ладони.
Так-то он не был липучим, поскольку искренне любил и одновременно побаивался свою уютную многотонную супругу, Сарочку Адировну, но иногда на него находило хулиганистое романтическое настроение, когда мужчина был способен на безумные поступки.
Вот и сейчас, его настроение не предвещало ничего хорошего.
– Подойдите поближе, Инга Акимовна. Какая же вы… стройная, юная, просто ба-ги-ня… да-а-а! Завидую мужчине, которому дозволено держать в руках эту миниатюрную талию, вдыхать аромат сладких персей, вкушать любовный нектар с этих роскошных губ…
– Ага, да, – Виталий Михайлович плотоядно облизнулся, изобразил жестом изучающее женский рельеф движение души, – я и говорю, уважаемая, Сарочка моя с дочуркой отбыла с курсовкой на тёплые моря. Сами понимаете – курсовка, это три, целых три недели одиночества. Вот… какие же у вас прелестные кудряшки, право слово, какая великолепная грудь… а улыбка, а кукольные ручки… и вообще, вы просто прелесть… нежный утренний цветочек.
Начальник, выпучив глаза, бесцеремонно разглядывал Ингу Акимовну, мысленно проделывая с ней непристойные действия, оскорбительный смысл которых цинично отражался на взбудораженном близостью объекта вожделения облике.
– Можно сразу к делу, Виталий Михайлович, у меня столько работы, – попыталась женщина вернуть размечтавшегося авантюриста на землю.
– Не перебивайте! Мне, милейшая, тоже непросто… сидеть тут, уговаривать вас. Сами должны понимать: три недели без женской ласки – испытание не для слабонервных, а вы такая… такая хорошенькая, такая ловкая, такая нежная, романтичная. Поворотитесь-ка тылом. Да не стройте из себя недотрогу. Я же не просто так. Глядишь – премия прилетит… шикарная. Я же не про любовь, девочка – про секс. Ещё немного поживёте без мужчины… и завянете. Вам ведь уже… во-о-от, об этом и говорю. Подумайте, взвесьте. Опрометчивый шаг. Сами знаете, чреват последствиями. А я к вам хорошо отношусь… и вообще, – алчущий плотской любви самец говорил всё более уверенно.
– Вечером задержитесь… немного… обещаю чудесную развлекательную программу… в обмен на романтическую благосклонность. Три недели снисходительности… и вы в дамках. Ну-у-у…
Без пяти пять Инга Акимовна собрала сумочку и незаметно, украдкой ретировалась. Сердце её бешено колотилось.
Хаим Моисеевич, конечно, был мужчина представительный, но ощутить на своей груди его волосатые руки, а на губах влажные плюшки разлапистых губ было немыслимо, – каков, негодяй, однако – жена за порог, а он…
Спустя несколько минут настроение Инги пришло в норму. Она вспомнила, как партизанскими тропами по третьему этажу через соседний подъезд убегала из логова развратника-прелюбодея.
Спешить было некуда. Женщина решила прогуляться через парк, который в эту пору выглядел необыкновенно привлекательно. Давно у неё не было такого отвлечённо восхитительного настроения.
Инга даже подумала, что наверно зря убежала. Какой-никакой, а мужчина: при деньгах, при солидной должности, и относится к ней как к женщине с должным уважением. Он ведь не стал хлопать её по заду, лезть под юбку, пускать влажные пузыри. Виталий Михайлович с открытым забралом сказал, что имеет здоровый сексуальный аппетит, что хочет любви, пусть и представляет её несколько извращённо. Мир меркантилен. Всем от всех чего-либо надо. Увы!
Женщина задумалась, направляясь в сторону парка. Солнце ласково щекотало открытую кожу чувствительной шеи.
– Зря вы так, Инга Акимовна, я к вам со всей душой. Соглашайтесь на чашечку кофе. Неужели не устали от одиночества? Я же не насильник какой, – сказал Хаим Моисеевич, приглашающее похлопывая по пассажирскому сиденью, на котором покоился букет длиннющих бордовых роз, – обещаю море романтики и всю мою нерастраченную нежность преподнести вам, багиня, в качестве бонуса… за понимание и за смелость.
Инга чуть не заплакала, но сумела выдавить из себя улыбку и отрицательно покачать головой.
Если бы начальник сделал ещё один подкат, если бы сказал что-то ласковое, тёплое, приободряющее. В конце концов, он не крокодил, а цветы и настойчивость говорили сами за себя.
В плановом отделе два десятка женщин, половина которых намного моложе, а Виталий Михайлович выбрал её, именно её.
Женщина смотрела вслед удаляющейся машине, а внутри закипала волна негодования, подкреплённая слёзным шквалом. Проморгаться так, чтобы никто не заметил, было совсем непросто.
Инге было тридцать семь лет: странный возраст, когда всё позади. Пятнадцать лет одиночества.
Почему?
Первая любовь закончилась скоропалительным браком по залёту. Потом муж, почти не скрывая измен, порхал с цветка на цветок, пока она болезненно вынашивала плод совместной любви. Беременность закончилась выкидышем, сильнейшим воспалением придатков и разводом.
Потом была вторая любовь и второй брак: бурный, драматический, мучительный. Игорь бесконечно восхищался её красотой, любил бесконечно повторять, – какая же ты у меня прелесть. Хорошенькая и глупенькая жена – такое аппетитное сочетание. Я тебя обожаю!
В итоге супруг воспылал страстью к её лучшей подруге, которая оказалась умнее и расчётливее, и ушёл к ней жить.
А в травмированном сердце Инги навсегда поселился холод.
Ей интересовались, её добивались, но печальный опыт предыдущих интимных отношений блокировал способность любить. Ни одному из претендентов Инга не предоставила шанс добиться благосклонности, потому что считала себя неудачницей.
Впрочем, Инга привыкла жить одна. У независимости есть неоспоримые преимущества. А секс… зачем он нужен, если нет любви!
А если с любовью, тогда как? Нет, хватит с неё страстей и обжигающей боли от нежного прикосновения стрекательных клеток любовных щупалец. Каждый раз воодушевление и эйфория заканчиваются трагедией.
Лучше жить размеренно, без падений и взлётов, встречая и провожая ежедневно одни и те же предметы, одни и те же события, одни и те же чувства: привычные и безопасные.
И всё же.
И всё же… как хочется хотя бы ещё разочек испытать полёт немыслимого влечения до головокружения, аффекта, до трепета и сладких судорог, когда душа отделяется от сотрясающегося в восторженном экстазе тела и парит в чарующей невесомости.
Из глаза Инги успела выкатиться всего одна слезинка сожаления. Женщина раскрыла сумочку, достала носовой платок, чтобы промокнуть непрошеную влагу, от которой расплывалось окружающее пространство, когда почувствовала сильный толчок в спину.
Устоять на ногах не удалось. Инга упала на колени, сумочка выскользнула из рук и исчезла из поля зрения вместе с тенью обидчика.
Документы, деньги, мамин гранатовый браслет, который Инга хотела отдать в ремонт. Обидно.
Следом за грабителем метнулся черноволосый юноша, который спустя несколько минут с широкой улыбкой протянул ей сумочку.
– Внимательнее нужно быть, дамочка. Время теперь неспокойное. Молодёжь распробовала наркотики, за дозу готовы ограбить и жизни лишить. Да… посмотрите, всё ли на месте. Кажется я вовремя. Меня Ринатом зовут.
– Спасибо, Ринат, вы мня спасли. В кошельке почти вся месячная зарплата. Не фатально и всё же. Обидно. Работаешь, работаешь, а он хлоп по спине и приватизировал результаты труда за целый месяц.
– Я вас провожу, – не спрашивая, а утверждая законное право, сообщил Ринат. Мало ли что ещё может случиться с такой прехорошенькой…
– И глупенькой женщиной. Где-то я уже это слышала. Спасибо, сама доберусь.
– Не обсуждается. Мне как спасителю положен бонус. Давайте не будем менять правила. С вас две чашечки кофе, с меня задушевный разговор. Вот и кафе в пяти шагах.
Инга задумалась, но отказать не посмела.
–Интересно, – размышляла она, – сколько мальчишке лет? Как же он похож на Игоря, на того Игоря, прикосновение которого некогда сводило с ума, а поцелуй надолго уносил в мир прекрасных иллюзий.
Чёрные волосы, гладкая смуглая кожа, настойчиво буравящий ландшафт её женственных изгибов взгляд, музыкальные пальцы, породистый абрис лица, обворожительная улыбка. Хаим Моисеевич проигрывал юноше по всем параметрам.
Кофе так кофе. Почему нет? Ринат интересный собеседник. Хоть какое-то разнообразие в жизни. Догадывается ли мальчишка о моём истинном возрасте? Тридцать семь лет – совсем старуха. Ему лет двадцать пять, не больше.
Инга представила на секундочку его изящную, но сильную руку на своей груди и едва не застонала от неожиданно нахлынувшего желания интимной близости, чего не случалось с ней… сколько же лет не чувствовала она ничего подобного?
Наверно целую жизнь.
Мальчишка оказался настойчивым, в меру наглым, что скорее импонировало, чем раздражало.
Ринат не переставая что-то захватывающее рассказывал, накрыв руки Инги тёплыми пальцами, глазищами нежно высверливал мозг, постепенно растворяя её сознание и рассудок как сахарный песок в кипятке, не оставляя шанса оставить ей крупинку здравого смысла.
Немыслимо. Что с ней такое происходит?
– Поедешь со мной на море?
– Почему с тобой?
– Ещё скажи, что я тебе не нравлюсь. Потому, что ты особенная и я тоже особенный. Неужели ты ничего не чувствуешь? Это любовь, уверяю тебя. Я сразу понял – мы созданы друг для друга. Веришь?
– Да… то есть, нет. Почему я должна тебе верить?
– Вот, смотри, – Ринат достал из кармана три отполированных камешка тёмного цвета с невзрачными снежинками на поверхности, – они тоже особенные. Это обсидиан. Ты похожа на этот замечательный камень. Вот, смотри.
Юноша опустил камешки в стакан с минеральной водой, где они начали стремительно обрастать пузырьками воздуха, которые тут же наполнялись радугой, переливами света и цвета.
– Вон тот камешек – это ты, этот – я…
– А третий, третий – кто?
– Догадайся сама.
Ингу трясло, лихорадило. Мальчишка шёл рядом, то и дело хватал её за руку, отчего изнутри от кончиков пальцев до низа живота прокатывались жгучие волны невыносимого желания близости, справиться с которым было попросту невозможно.
Женщина чуть не заплакала, но согласиться на ещё одну любовную авантюру не могла: осторожность и печальный опыт прошлого были сильнее нахлынувших эмоций, поэтому у двери подъезда она собрала волю в кулак, чмокнула Рината в щёку и скрылась за дверью, где минут пять не могла остановить взбесившееся сердце.
Успокоившись, Инга поставила чайник, распахнула настежь окно и сладко потянулась, поймав себя на мысли, что не прочь была бы оказаться с Ринатом в постели. От этой глуповатой мысли ей стало так хорошо, что она застонала, прикрыв от наслаждения глаза, а когда открыла, не могла поверить в реальность происходящего.
На её груди были замкнуты тонкие кисти Рината, который целовал её в шею.
– Ты как, ты зачем, ты почему, – пыталась она закричать, но её рот был плотно запечатан поцелуем, а рука юноши хозяйничала у неё за пазухой… потом в трусиках, где моментально всё намокло и захлюпало, несмотря на то, что она этого не хотела.
Или всё же хотела?
Инга уже ничего, совсем ничего не понимала. Как он влез в окно второго этажа, зачем? Что он с ней делает. Почему нет желания и сил сопротивляться?
Когда Ринат отвалился от Инги в пятый или шестой раз на мокрую от пота простыню, пропахшую развратом и сексом, женщина попыталась разглядеть его профиль, форму сосков, груди, осмыслить происходящее, хотя бы контурно, но возвратиться в реальность не получалось.
Рядом с ней возлежал бог, власть которого была безмерна. Игна протянула руку в сторону его промежности, сграбастала пульсирующее копьё, которое только что яростно разрывало её чувствительную плоть, и вновь застыла в сладострастном восторге.
Наверно Ринат был прав – они особенные и это точно любовь.
– Я сейчас, – чмокнула она юношу в губы и, не стесняясь, прошла через всю комнату голышом к зеркалу.
Инга рассчитывала увидеть в нём отражение старухи, чтобы понять, осмыслить, правильно ли поступает.
На неё смотрела счастливая молодая женщина с божественным профилем, озорным взглядом, опухшими от поцелуев алыми губами, набухшими от желания сосками, с влажными завитками влажного кустика между ног, с просвечивающим сквозь прозрачную кожу мраморным рисунком кровеносных сосудов.
Она любима, она любит, она живёт. Это так здорово!
Ринат поманил её рукой, вновь повалил и мял, мял, пока оба в изнеможении не провалились в сладкий сон, где и дальше происходило то же самое.
Любимый сладко посапывал. В окно заглядывала нереально яркая Луна. Инга чувствовала наполненность жизни эмоциями, радостью, надеждами, счастьем.
Она опять, опять, опять поверила в сказку! Ринат был настоящий, реальный, из плоти и крови. Он вдохнул в Ингу… всё: уверенность в завтрашнем дне, молодость, безграничную веру в справедливость, желание отдавать, дарить, делиться блаженством.
Инга не понимала, как Ринату удалось растопить её заледеневшее сердце.
Женщина лихорадочно приводила свои мысли в порядок. Нужно что-то сделать для любимого, такое, что запомнится ему на всю жизнь.
Затем Инга ненадолго забылась, но и во сне была счастлива. Толика сна освежила голову, – нужно приготовить любимому завтрак. Что он любит, что?
На часах было половина пятого утра. Супермаркет на Пролетарском проспекте работает круглосуточно. Инга выскользнула из постели, приняла душ и ринулась в бой.
Такси, несколько минут шопинга. Кусочек говяжьей вырезки, баночка сметаны, пакет шампиньонов, полкило помидор. Что ещё? Ах. Да – зелень, ломтик слабосолёной сёмги, кофе в зёрнах, набор пирожных, сливки, хлеб. Вино. Вино обязательно.
– Мой, мой, только мой, – восхищалась Инга. Самый счастливый день в моей жизни. Как хорошо, что я отказала Виталию Михайловичу. Нужно будет перед ним извиниться, сказать ему что-нибудь приятное. Если бы не он, встреча с Ринатом могла никогда не состояться.
– Страшно подумать, страшно подумать! Ринатик, солнышко…
Инга ехала домой и представляла, как ловко подаст любимому завтрак в постель… как он, изголодавшись по нежности, одарит нерастраченной страстью.
По телу забегали мурашки, что-то сладкое забурлило, заклокотало, наполняя изнутри ликующей радостью.
Инга чувствовала как ловко и нежно входит Ринат в грот блаженства, как изливается горячим потоком, как…
Дверь в квартиру была приоткрыта. Женщина не обратила на это внимания.
Она посмотрелась в зеркало, уверенными движениями поправила причёску, пришпилила непослушную прядь заколкой в форме сиреневой ветки, смело скинула с себя трусики и принялась колдовать на кухне.
Тишина в доме дарила массу преимуществ. Можно было размеренно и функционально мечтать, успевая учитывать каждую значительную мелочь. На будущем нельзя экономить.
Когда завтрак был готов, Инга сбросила с себя остатки покровов, придирчиво оглядела помолодевшее за ночь тело в зеркало, взяла поднос и уверенно двинулась навстречу счастью.
Постель…
Постель была пустынна, отчего у Инги засосало под ложечкой. Поднос накренился, содержимое с грохотом соскользнуло на пол.
– Ринат, любимый, – невнятно пискнула Инга, – ты где?
Собственно она уже всё поняла и всё знала.
Телевизор, музыкальный центр, ваза с золотыми украшениями, столовое серебро, томик Пушкина со всеми сбережениями – такова цена любви.
Инга стояла бесконечно долго посреди странного беспорядка, махала руками, как дирижёр, не в силах осознать в полной мере нелепость ситуации.
Её опять трясло, опять от страстного желания, на этот раз – раздавить негодяя, как слизняка.
– Впрочем, – подумала Инга, – за всё в жизни приходится платить. И потом… да-да, почему бы нет, отличная идея, чёрт возьми… жить-то теперь совсем не на что!
Инга залезла в сумочку, нашла номер телефона Хаима Моисеевича и позвонила.
– Это Инга Акимовна. Ваше предложение ещё в силе? Да, на весь курс. Хорошо, приезжайте. Бутылочка вина у меня есть. Жду… с нетерпением…
Чего хочет женщина
Остановиться, оглянуться
Внезапно, вдруг, на вираже,
На том случайном этаже,
Где вам доводится проснуться.
Александр Аронов
Автобус не следовал по маршруту – летел, резко притормаживая, закладывая немыслимые виражи.
Водитель забыл о реальной цели своей деятельности, о безопасности. Или что-то где-то происходило, о чём пассажиры не ведали: создалось впечатление, что ситуация выходит из-под контроля.
Никто не возмущался, но нервничали все.
Яна занимала сидячее место. Ей тоже было неуютно: того и гляди расшибёшь нос о переднее сиденье или кто-то возвышающийся ненароком причинит боль, но разрушить солнечное настроение, сегодня она получила диплом инженера, завтра собеседование, практически гарантированное трудоустройство, не удалось даже лихачу.
Девушка сгруппировалась, рассчитала алгоритм равновесия при торможениях и прыжках, превратив возмутительное испытание в подобие развлекательного аттракциона. Весьма интересно было наблюдать за эмоциями и действиями пассажиров в экстремальной ситуации.
И тут Яна увидела парня с блаженным выражением на лице, который с лёгкостью необыкновенной балансировал, словно не напрягаясь совсем, как эквилибрист на канате под куполом цирка. Возможно, тоже воспринимал непредвиденное обстоятельство как увлекательную игру.
Их взгляды на мгновение встретились. Слишком мимолётно, чтобы успеть обменяться чем-то важным, но интуиция или нечто иное возбудили коротенький импульс, заставивший включить молотилку воображения на полную мощь.
Яна мельком, отвлечённо, что-то чувственное о нём подумала под впечатлением от загадочной улыбки, случайно совпавшей с собственным настроением, и запустила движок возбуждения чувственных галлюцинаций.
Юноша стал неожиданно серьёзным, более того – сошёл на той же остановке, подал руку и сказал нечто хорошее, доброе, отчего Яна зарделась как старшеклассница, которой ветер, задрав подол юбки, случайно обнажил трусики в горошек.
Она не была готова немедленно спуститься из чувственного мира облачных фантазий в обыденную реальность, потому поспешила коротко, буквально кивком головы, поблагодарить, пряча смущённый взгляд, и пошла совсем не в ту сторону, куда было необходимо.
Юноша проводил протяжным взглядом изумительно стройную фигурку, завораживающую изяществом упругой поступи, соблазняющей пышной россыпью волос и гармоничным телосложением с акцентом на ножки, талию и неповторимую форму бёдер, мечтательно приосанился, с наслаждением пропев про себя пару фраз из полузабытого шлягера про то ли девушку, то ли виденье.
Неважно, о чём он при этом подумал, но вдруг решился догнать Яну.
– Надеюсь, вас не затруднит, милая незнакомка, уделить минуточку внимания.
Яна напружинилась, инстинктивно принимая позу нахохлившегося воробышка, которому угрожает опасность. Она с удовольствием пообщалась бы, но только не сейчас, на пике парения фантазий… как ни странно, о нём: боялась себя разоблачить, да и незачем заводить новые знакомства, пока не отошла от предыдущего негативного опыта влюблённости. Улыбка – не повод давать волю клюнувшим невзначай в чувствительную область души ощущениям.
В Сергея она тоже влюбилась с первого взгляда. И чем всё кончилось! Вспомнить стыдно.
– Извините, спешу!
– Я не отниму у вас много времени. Нужно найти Проектируемый проезд, дом шестнадцать. Судя по всему здесь нет никаких улиц, хаос какой-то. Поможете разобраться?
– Задачка не для первоклашек. Видите ведь – кругом перекопано. Сама с трудом нашла свой адрес. Я здесь недавно. Родители квартиру купили. Шестнадцатый должен быть на чётной стороне. У меня девятый. Значит, искать надо где-то там, за асфальтом, в западном направлении.
– Спасибо! Думаю, разберусь. Здесь остановка, на другой стороне продуктовый магазин и аптека. Вышка связи. Запомнил. Разрешите вас проводить. У меня уйма свободного времени. К другу приехал, да слишком рано. Договорились на восемь вечера. Меня Денис зовут.
– Яна, – неуверенно, стоит ли первому встречному называть настоящее имя, представилась она, – мне недалеко. Справлюсь сама.
– Окружающая этот индустриальный пейзаж территория похожа на зону боевых действий. Мало ли что может случиться с прехорошенькой девушкой по дороге домой. Страшно подумать. Как вас муж одну не боится отпускать!
– Забавный метод знакомиться. Ваши вопросы похожи на сбор оперативной информации. Вы наверно разведчик. Интересно, с какой целью добываете столь интимные факты из скромной девичьей жизни: интригуете или подготавливаете плацдарм для диверсии? Ужас как не люблю участь мишени, особенно, если прицелом располагает изобретательный шутник. Нет, я не замужем. И не собираюсь в обозримом будущем, ибо всвязи с изменением социального статуса назрел целый список первоочередных задач, требующих немедленной реализации, то есть избытка времени.
– Судя по тону замечания, сердце красавицы гложет горечь искренней обиды. Избранник, по всей видимости, не оправдал доверие, показал оборотную сторону души и характера. А ведь это здорово. Своевременно обнаруженный дефект даёт надежду, что его можно исправить. Я тоже любил, но, как и вы, в данную минуту бесконечно одинок. Но мне и подруге удалось сохранить взаимное доверие, переведя отношения в статус “дружба”. Это отнюдь не намёк. Просто мне почудилось в ваших глазах не просто любопытство, нечто большее.
– От скромности не заболеете. Не продолжайте, знаю, что у вас в голове: то ли девушка, то ли видение. Угадала? “Тебе, девочка, плохо, но мне с тобой может быть очень-очень хорошо, если…“ Не удивляйтесь, иногда мне удаётся услышать отголоски чужих мыслей. Или так кажется. Неважно. Хотите – оставьте номер телефона. Мне нужно подумать, прежде чем решиться на диалог в качестве подружки. Ждите ответа, заявка зарегистрирована. Вам туда, мне в противоположную сторону. Вы сама любезность.
– Не спешите так, не отталкивайте. Давайте просто помолчим на брудершафт. Логика вашего поведения безупречна. Было бы странно начать знакомство с объятий и поцелуев. Думаете, я дурно воспитан? Вовсе нет. Мне много не надо. Можно заглянуть в ваши медовые глаза? Восхищён. Позвольте всё же проводить. Обещаю – навязываться не стану. Честное пионерское. Буду мысленно посылать в эфир интимные флюиды. Безмолвно беседовать. Возможно, чего-то по ходу полемики придётся пояснять, даже спорить. Без единого слова. Я умею, Яна. Вдруг наши души сумеют о чём-нибудь объективно приемлемом договориться, минуя уши, на уровне родства астральных тел? Верите в судьбу?
– Не очень. Однажды поверила, но, увы, ошиблась. Мужчины – воплощение распущенности и коварства.
– У меня странное предчувствие, вполне оптимистичное, восторженное, можно сказать минорное. Подобное ощущение весьма редкостное восприятие действительности, а столь яркое и вовсе впервые. Отмахнуться от него не позволяет характер, склонность исследовать каждое движение души. Тем более такой… заманчиво чарующей, окружённой ореолом мистической тайны. Вы ведь не бездушная эгоистка, просто защищаетесь посредством равнодушия и иронии. Одобряю подобную тактику.
– Вы меня совсем не знаете, а чужие души – сфера интересов тёмных сил. В себе бы разобраться. Я девушка приземлённая: дипломированный специалист по техническим устройствам. Планирование, проектирование, конструкторские разработки – вот перечень моих совсем не романтических интересов. Любовь как физиологическая функция временно заблокирована. Если удовлетворила вашу любознательность, можем начинать молчать, – сдержано молвила девушка, мысленно опережая реальный диалог в сторону динамичного развития отношений вплоть до совсем не скромных объятий, – не могу же я запретить вам идти рядом.
– Начать молчать, – повторил Денис, – странный фразеологический оборот, не находите? Как бы, начать закончить говорить. Пожалуй, лучше начать, чем закончить. Последняя реплика: вы – чудо, Яна!
Яна знала – ничего в жизни не происходит просто так: любое событие предопределено искренним, пристрастным движением души, реальными поступками или желаниями, о которых мы не всегда можем догадываться, а иногда сознательно прячемся от них. Интуиция направляет ход действий, подсказывает, как поступить, но не помогает принять решение.
Чувствительное сердечко трепетало в смутном предчувствии значимого события, однако не умело понять – радоваться или огорчаться упрямой настойчивости юноши, который за столь короткий срок успел стать небезразличным.
Присутствие Дениса вызывало чересчур интенсивные иллюзии, распознать вектор которых не позволял избыток противоречивых эмоций, начиная от безпричинного восторга, заканчивая тревогой, рождённой неудачным жизненным опытом в ближайшем прошлом.
Червячок смущения, подкармливаемый нелогичным, отчасти коварным поведением недавнего возлюбленного, пытался шевелиться в подсознании, но сила чувственного влечения к новому объекту симпатии позволила-таки прогрызть в душе отверстие, через которое поступали соблазнительные фантазии. Новизна ощущений и яркость эмоциональных фейерверков не оставили шанса отказаться от соблазна побыть хоть немного рядом с персонажем, вызвавшим настороженное любопытство, от стремления распознать, в чём причина необъяснимой потребности приблизиться на предельно допустимую дистанцию.
Яна мечтала вдохнуть запах его тела: весьма чувствительное обоняние сложно обмануть. Она точно знает, чем пахнет любовь в самом начале. Но сегодня, сейчас, для ощущения полноты жизни, чтобы почувствовать себя счастливой, достаточно восхищения на расстоянии.
Стыдно, обидно ошибиться, поспешить наделать глупостей, потому лишь, что самой себе хочется доказать, что достойна любви. Оказаться отверженной, ненужной – очень-очень больно. Непреодолимая потребность любить по взаимному влечению и властному велению души на волне вероломного вдохновения способна обосновать что угодно, превращая бесформенное чувственное нечто, даже обыкновенную впечатлительность, в белое пушистое облако. Иногда нечто зыбкое хочется обнять, приласкать, исключительно от скуки, выдавая желаемое за действительность, чтобы хоть на мгновение прогнать гнетущее безмолвие одиночества.
– Кафе и театр можете не предлагать. Не люблю присутственные места, где нужно кого-то изображать, соблюдать формальные требования, носить правильную одежду, держать подобающую осанку, подчиняться тупым ограничениям и условностям. Тем более что проводить совместный досуг с человеком, которого совсем не знаю, считаю преждевременным, неправильным. Хотите – можем начать с малого. Пошлите фотографию или смайлик на мою почту, я отвечу. Потом назначьте свидание. Я буду обрадована, польщена. Возможно, соглашусь. Желание познакомиться, необходимо прочувствовать, переспать с ним наедине, а не вот так, с наскока, чтобы потом сочинять угрюмые стихи про то, как счастлив, что болен не мной, когда тискает очередную жертву. Тьфу! Там я уже была, больше не желаю по собственному желанию лезть в капкан.
– Разве я сделал предложение вслух, – искренне удивился Денис, – ах, да, вы же умеете читать мысли. Не хотите в театр – не надо, можно просто погулять, В парке аттракционов, например. Там весело. Познакомимся, обменяемся впечатлениями, заглянем друг к другу в душу. Что для этого нужно? Заказывайте тему, пусть это будет мечта, я попытаюсь сделать вас счастливой.
– Советую начать с доверия. Это нечто, чего невозможно предъявить как квитанцию или пропуск. Его нужно за-слу-жить. Поступками, поведением, вниманием. Для этого необходимо провести много-много времени… наедине, проявить изрядное дружелюбие, убедить в абсолютной порядочности, выказать симпатию, общность мировоззрения.
– Стоп! Стоит ли ступать на тропу столь явных противоречий? Для того чтобы заслужить доверие, нужна интимная близость, пусть без прикосновений, достаточно откровенности и обоюдного влечения общаться, так?
– Приблизительно.
– Чтобы остаться наедине необходимо убедиться в бескорыстном доверии, так? А чтобы заслужить доверие, надо сколько-то времени провести наедине, изучая поведение и мотивы интереса. Что было после, что вначале? Вы себя или меня хотите запутать? Давай упростим условия задачи, определим философское или численное значение хоть одного неизвестного фактора.
– На самом деле головоломка выходит. Подумаю на досуге. Какие наши годы. Мы ещё тысячу раз поменяем жизненные ориентиры в таком сложном уравнении как отношения мужчины и женщины, где нет, и не может быть постоянных величин. Эмоции и чувства не подвластны математическому анализу. Любовь не имеет гравитации, она – призрак, нечто, не имеющее твёрдой оболочки. Попробуйте вывесить в заданной точке неба облако. Кстати, вот мой дом. Прощайте. Я на созвоне.
Яна взмахнула рукой, в которой держала сумочку, в направлении башни с невероятным числом этажей, хотела показать свои окна, задрала голову ввысь и поскользнулась на куске мокрой глины, прилипшей к деревянному настилу, ведущему к подъезду.
По стечению обстоятельств именно на этом отрезке был выломан сектор перил.
Денис оказался сноровистым, сильным. Мгновенная реакция позволила предотвратить почти неизбежное падение девушки в жидкое месиво.
Яна оказалась запертой в его цепких объятиях. На мгновение она отключилась, вдохнув полной грудью интимный запах Дениса. Это точно был аромат любви, она не могла ошибиться.
Поддавшись греховному искушению, девушка напряглась всем телом, выгнулась, тая в облаке головокружительного азарта с закрытыми глазами, наблюдая на ментальном экране взрывное вращение блестящих конфетти, которое с ускорением парило, выстраиваясь в концентрические окружности. Голова шла кругом. По телу снизу вверх устремились горячие волны. Нечем было дышать, ни о чём не хотелось думать, кроме желания зависнуть в восхитительном ощущении на удивление вкусного блаженства.
Яна всхлипнула, резко приходя в сознание, испугалась внезапного чувственного порыва, который мог невольно выдать истинное отношение к Денису, что было совсем некстати. Девушка не могла, не хотела оказаться лёгкой добычей ловкого обольстителя.
Но сумочка: увлечённую инерцией падения её отбросило в жидкое месиво из воды и глины.
– Диплом! Там у меня всё: документы, ключи, косметика, деньги. Сделай же чего-нибудь, Денис! И отпусти меня, наконец! Нельзя быть таким бесцеремонным.
