Kitabı oku: «Смерть на корпоративе», sayfa 3
Катя-Катеринка, ягодка малинка
Остаток ночи он провел в гостинице в Матвеево-Кургане. Проснулся утром от неприятного чувства, что за ним кто-то наблюдает. Молодая женщина курила сидя за столом. Она обернулась, широко улыбнулась ему, поздоровалась.
– Я давно вас жду. Вы же детектив? А я жена Тимофея Ивановича. Меня Катей зовут. Вы не сердитесь, пожалуйста, за мое вторжение, у меня есть для вас важная информация.
Трубников молча встал, забрал одёжки, полотенце, ушёл в ванную комнату. Вернулся, открыл окно, слишком много дыма. Не присаживаясь, спросил у гостьи, как она вошла?
– Просто вошла, вы сердитесь? Я же работаю здесь, у меня ключи служебные. Нет, если вы пожалуетесь, то меня уволят. Я же извинилась! И у меня важная информация!
– Я слушаю вас.
– У Громова, я буду называть его Алик. Я его всегда так звала, он не возражал. У Алика были от Тимофея секреты. А от меня-то у него никаких секретов! И все же! Однажды он провёл ночь не со мной, а с мужчиной! Меня за дверь выставил, урод! А к нему с Ростова приехал ещё один такой же урод! Только не подумайте обо мне плохо! Я под дверью не подслушивала! Они оба на повышенных тонах говорили, спорили, я думала, что подерутся. Ругались сильно! Я посмотрела карточку его в регистратуре: Антон Черноусов и адрес в Ростове. На пять лет младше Алика, но тоже франт! Я сперва испугалась, что Алик стал голубым. Нет. Они оба ругались из-за денег, оба одновременно ушли. Я в номер. Постель даже не разобрана. У меня от сердца отлегло. Это у них деловая встреча была! Нет, вы только подумайте! Деловая встреча в гостинице ночью! Ругались они отчаянно, не поделили какие-то деньги.
– Антон Черноусов, – прочитал Трубников на бумажке его адрес, – а раньше он сюда не приезжал?
– Нет, впервые! Я здесь всех постояльцев знаю! С Тёмой рассталась, перебралась сюда. Здесь работаю, здесь и живу. Я же была права? Это же очень важная информация?
– Когда приезжал Черноусов?
– Во вторник, 15 февраля. Приехал вечером, уехал затемно. Кушать в номер не заказывали. Вы на меня все ещё сердитесь?
– Екатерина, у вас же двое детей! Мальчик уже большой, но девочка совсем маленькая! Ваша мама живет в Яблоньках. Переезжайте к ней! Каждый день детей сможете видеть! Разве сами не тоскуете?
– Очень тоскую!
– Так в чём же дело? В деньгах? Много вы здесь зарабатываете?
– Деньги Тимоша дает. Он не жадный, я не гордая. Я свободолюбивая! Тошно мне в Яблоньках! Такая тоска! Вы сегодня во сколько вернётесь? Что на обед закажите? У нас кухня хорошая!
– Я на одну ночь. За информацию, спасибо. Сообщите об этом полиции.
– Тю!
Трубников вышел в коридор, вслед ему протяжным голосом неслось: «Когда вы вернётесь?»
– Бедный Волонсевич, – подумал он, – а за Черноусова спасибо. Надо дать задание Лукашову, чтобы выяснил, кто это?
Благоухание духов не сочетается с ведром и шваброй
Трубников вошёл в кабинет Волонсевича, когда там мыла полы уборщица Жанна. Она была одета в красивое черное платье, золотые сережки в ушах. Благоухание духов плохо сочеталось с ведром и шваброй. Но больше всего детектива поразило лицо уборщицы, столько в нем было вдохновенного благоговения, счастья! Выражение лица Волонсевича было противоположным. Он снова встал навстречу детективу, предложил кофе с пирогом, начал извиняться за то, что вчера не позаботился о его ночлеге.
– Нет, спасибо, до Ростова не так уж и далеко. Вы позволите мне поговорить с уборщицей?
– Жанна, – обратился к уборщице Волонсевич, – это детектив, ответь на его вопросы.
– Вы были на корпоративной вечеринке?
– Была. Меня пригласили.
– Далеко от вас сидел Громов?
– Рядом сидел.
– Что пил и кушал?
– Не помню. В чужие тарелки смотреть не привыкла. Хотя помню, он джем абрикосовый кушал. Целую баночку сам скушал!
– Жанна! – с укором сказал Волонсевич, – столы от яств ломились! Тебе джема жалко? Не хватило?
– Такого больше не было, кто-то свой принес, с косточками. Он ел, выплевывал и смеялся. А я не жалуюсь. Я очень хорошо покушала! Пирожки с вишнями вкусные были.
– Где вы были, когда он упал на пол?
– Я у самой двери уже была, уходить собиралась. Он не упал, он сполз на пол. К нему сразу Мещерякова подбежала, закричала.
– До этого Мещерякова подходила к нему?
– Разве упомнишь! Ели, пили, танцевали! Все туда-сюда ходили! Лёнчик пришёл, вдоль стола прошёл и обратно. Пирожок в рот сунул. Альберт Иванович не сразу сполз на пол, а когда натанцевался. Валентина Васильевна помогала на стол накрывать ещё до обеда.
– Спасибо, Жанна, больше вопросов нет.
Она домыла полы и ушла. Трубников обратил внимание на удрученное состояние Волонсевича:
– Ещё месяца два назад я запланировал поездку в Беларусь по делам агрохолдинга, а как теперь? На Украине стреляют, на первом этаже следователи кофе пьют, уезжать не собираются. Придётся всё-таки поехать, авось, ничего. Постараюсь поскорее обернуться.
– А с кем же дети?
– Со мной сестра живет, она присмотрит.
– Мне бы поговорить с главным инженером, как его зовут?
– Алексей Евгеньевич Павлов. Позвоню ему, прибежит.
Павлов не заставил себя ждать. Поздоровался с детективом, сел за стол.
– Во сколько же вы начали корпоративный обед?
– Запланировали на 14 часов, начали чуть позже. Женщины завозились, долго на стол накрывали. Громов пришёл где-то на час раньше, у себя в кабинете сидел. Жанна за ним ходила, приглашала его к столу. До этого, где был? Не знаю. Наверное, дома. Дома у себя, дома у очередной подружки? Он очень любил женщин, они его тоже. Как говорится: «Ищите женщину», когда речь идёт об убийстве. Хотите посмотреть его кабинет? Пойдёмте.
Они пришли в просторный кабинет. Все блестело чистотой. На подоконнике много герани, что весьма удивило Трубникова.
– Громов любил герань?
Павлов засмеялся.
– Нет, Громов любил женщин, которые любят цветы. У нас у всех на подоконниках цветы с тех пор, как Жанна пришла. Громову было безразлично, что у него на подоконнике. Впрочем, не знаю, но сомневаюсь, что он любил герань.
– У него были отношения с уборщицей? – удивился детектив.
– Не знаю. Дочка у Жанны маленькая, в детский сад с моей ходит. Наши дети дружат.
Трубников осмотрел стол, выдвинул и задвинул ящики стола – пусто.
– Они все забрали, поэтому и кабинет не опечатали. Следователь Скуратов, что на первом этаже. Вы не знакомы?
– Нет, это же следователь из Матвеево-Кургана, а я из Ростова, мы не знакомы.
– А я сподобился побывать на допросе.
– Вы тоже под подозрением?
– Все, кто за столом сидел, под подозрением. На душе гадко после допроса.
– Когда Громов вошёл в зал, вы уже были там?
– Да, его долго не было, позже всех пришёл.
– Каким он был: улыбался или нервничал?
– Как всегда. Самоуверенный и самодовольный. Не вошёл, а вплыл в зал, торжественно и важно. Нет, не нервничал. За ним семенила Жанна, села рядом. Он ей вина налил, а она не пьет.
– Познакомьте меня с мамой Громова, пожалуйста. Она рядом живет?
– Вряд ли она что-то сможет сказать. Горе сломило ее. Плачет. Осталась одна. Я сначала позвоню ей, примет ли она нас?
– Когда похороны?
Не знаю. Кремация в понедельник. Она хочет подзахоронить сына к отцу на старом кладбище. В прошлом году муж, сейчас сын. Жалко ее.
– Она давно здесь живет?
– Давно, только наполовину. Обычно летом здесь, а зимой в Ростове. Там квартира у них. А сейчас всю зиму почти здесь, поближе к сыну. Поехали, она примет вас. А я с вашего позволения по своим делам. Работы много. Технику к весне готовить надо. Уже март! Раньше в это время и на той стороне к посевной готовились. А сейчас засеяли поле минами! У многих родственники на Украине, пешком ходят туда-сюда! А там мины! Сколько раз объяснял, бесполезно!
– Позвонил Владимир Лукашов:
– Антон Николаевич Черноусов, образование высшее, разведен, от первого брака есть сын, – индивидуальный предприниматель. Раньше 10 лет работал кадастровым инженером, сейчас тоже занимается вопросами межевания земельных участков. В меру упитанный, рост метр восемьдесят. Волосы светло-русые, глаза серые. У него есть девушка, зовут Наташа, она любит театр и филармонию. В воскресенье они собираются в драматический.
– Спасибо, Володя. Пойдешь в театр вместе с Сашей Шаповаловым.
– Приехали, – сказал Павлов.
Они остановились возле скромного одноэтажного дома, который мало чем отличался от дома Леонида и Маши. Разве что окна почище. Во дворе такая же летняя кухня, но все выглядит аккуратнее. Ухоженность и чистота. Павлов представил Трубникова и откланялся.
Я одинокая женщина! Не надо ко мне приходить!
Ирина Даниловна хорошо сохранилась для своих 56 лет, но впечатление портили заплаканные глаза, мешки под глазами. Было видно, что она больно переживает смерть единственного сына. К его удивлению, вместе с матерью Громова к нему вышла Мещерякова.
– Валюша приходит, чтобы поддержать меня в трудное время, – объяснила Ирина Даниловна, – помогает по хозяйству, спасибо ей. Присаживайтесь. Сейчас будем обедать, Валюша сварила супчик с грибами. Я уже несколько раз давала показания следователю, теперь вам. Чувствую себя плохо, мысли путаются, болит голова. Сначала пообедаем, потом вы начнете задавать вопросы. Буду рада помочь вам.
Я не понимаю, кому и за что понадобилось убивать моего сына? У него не было врагов! Он умел ладить со всеми! Алик был таким талантливым! Талантливый, умный и очень добрый человек! Как переменчива жизнь. Кажется, ещё вчера у меня были муж и сын. Семья! Дом – полная чаша! Нет, мы не богачи! Какое там! Только покушать ни в чем себе не отказывали, одеться могли побогаче других. Деньжата были, но после похорон сплыли, а теперь ещё и Алика хоронить. Волонсевич сказал, что поможет.
Я осталась совсем одна! С тех пор, как умер Алик, я перестала спать по ночам, а днём хожу разбитая, с головной болью. Снотворное пить боюсь, чтобы не привыкнуть. Спасибо, Валюше, забегает иногда, не оставляет меня. Она ведь дружила с Аликом.
– Прошу к столу, – позвала их Мещерякова, – пойдёмте, Николай Федорович, я дам вам чистое полотенце, помоете руки. Я приготовила суп с грибами, блины с вареньем, все же масленица. Масленица, прощеное воскресенье, вы православный или атеист?
– Православный. Жена в церковь ходит, посты соблюдает. Я тоже стараюсь, но не получается, я мясо люблю.
Трубников помыл руки и сел за стол. Суп оказался вкусным.
– Если православный, то надо посты соблюдать, – рассуждала Мещерякова.
– Валюша, ты права, но я не согласна. Я полагаю, что гораздо важнее научиться прощать и любить. Супчик вкусный, спасибо. А вам нравится?
– Очень, спасибо, – ответил детектив. – Вы сказали, что у Альберта не было врагов, а друзья? С кем он дружил?
– Со всеми, – ответила Ирина Даниловна, – с Валюшей, с Волонсевичем, с Павловым… В Ростове у него тоже друзья были. Не знаю, придут ли на похороны. Я ещё не знаю, когда похороны, сначала кремация. Я не хотела, но иначе нельзя подзахоронить к отцу. Им же рядом вместе будет легче. И мне будет легче ухаживать.
– Друзья в Ростове? Здесь друзья – это люди, с которыми он работал, а в Ростове?
– С которыми отдыхал. Он с детства любит шахматы. А здесь играть не с кем, разве что с детьми. Бывает, уйдет, всю ночь напролет в шахматы играет! Очень талантливый мальчик! Сыночек мой! На кого же ты меня оставил? Как я теперь жить буду?
– А друзья по соседству жили? У вас же квартира в Ростове?
– Да, есть маленькая двушка. Я не знаю, где живут его друзья. Я и имен-то не знаю. Недавно хотела позвонить, пригласить на кремацию. Искала, искала телефоны… Одного только нашла Позвонила ему. Он узнал, что Алик умер, аж, вскрикнул! Обещал прийти. Миша, а фамилию не знаю. Он с ним часто в шахматы играл. Видела его один раз мельком. Стояла у окна, когда Алик к нему в машину садился. У Алика своя машина есть, но они же вместе поехали в шахматный клуб. Всю ночь напролет! Мой сыночек был очень умным! С детства шахматы любил! Разряд имел! Лучше бы я умерла, только бы Алик жил. Валюша, принеси винца. Выпьем за упокой! Тяжело на сердце.
Мещерякова ушла. Громова тяжело вздохнула, тихим шепотом начала говорить:
– Валюша влюблена в Алика! Вы не поверите! Она же ему в матери годится, но она бегала за ним, как девочка! Стыд потеряла! Даже сюда приходила, якобы по работе. Вечером в воскресенье! По работе! Алик – добрейший человек! Ему просто было жалко дурочку! Он ее апельсинкой угостит, а она уже возомнит себе, что он отвечает взаимностью. Одинокая женщина! Ей 46 лет, уже пора бы угомониться. Я не привечала ее. Но сейчас совсем другое! Горе объединило нас. А за Аликом многие бегали! Выбрать не успел.
Пришла Мещерякова с бутылкой кагора и штопором. Поставила три бокала. Трубников открыл бутылку, разлил дамам и себе.
– Эти бокалы Саша привез из Праги. Ещё в советское время ездил туристом. Привёз шесть бокалов и радовался, как ребёнок. Почти все поразбивались. Как же я дальше жить буду? Каждый предмет, каждая мелочь в доме напоминает мне о Саше и Алике! Все вызывает боль! За что мне всё это, Господи?
– Ирина Даниловна, вы можете продать дом в Яблоньках, квартиру в Ростове, уехать к себе на родину, – сказала Мещерякова.
– На родину? Валюша! Я приехала в Ростов учиться сразу после школы! В моем городке уже и родственников не осталось, а если и есть, то связи потеряны! Кому я нужна? И кто будет ухаживать за могилкой? Кроме меня некому. Каждый должен выпить свою чашу до дна! Кому, что уготовано! От судьбы не уйдешь.
– Спасибо за обед, – поднялся Трубников, – все было очень вкусно, главное, вовремя! Извините, но мне пора.
– Спасибо, что заглянули на огонек. Заходите ещё, Валюша, проводи. Кремация в понедельник в Ростове на 14 часов назначено. Приходите, если хотите попрощаться, хотя вы же не были знакомы.
– Обязательно приду, хотя и не был знаком. За вами заехать?
– Нет, спасибо, Меня Алеша Павлов повезёт. Он тоже будет. Хоть бы вы поскорее нашли убийцу! Неизвестность угнетает. Что произошло на корпоративе? Как такое могло случиться? Никто ничего не понимает, но всем не по себе. Мне страшно. Кто убил? За что? Ведь Алик был добрейшей души человек!
Мещерякова проводила детектива до калитки, зябко ежась.
– Вы бы пальто накинули, все же зима! Скорее домой, спасибо.
Но она не уходила, стоя у самой калитки, не пропуская его пройти. Он удивленно посмотрел на нее:
– Вы что-то хотите сказать? Мне зайти к вам? Я знаю, где ваш дом. У самого озера. Так ведь?
– Нет, – отшатнулась от него Мещерякова, – дом у самого озера! Однако вы уже успели ознакомиться с селом! Не хочу я ничего сказать. Не надо ко мне приходить. Я одинокая женщина! Не надо меня компрометировать визитами. Если что, то в рабочее время. Где мой кабинет, вы знаете.
