Kitabı oku: «Я тебя не жду», sayfa 2

Глава 2

Фархад

Бесчисленное количество бумаг. Рубашка давит горло, а молоденькая секретарша ставит чашку кофе на стол улыбаясь и поглядывая. Не реагирую. Не до неё сейчас. Новые партнёры мудрят. Нужно разобраться. Тут легальный бизнес, всё должно быть так, чтобы не придрались на вполне осязаемый срок.

Мой удел цифры. Любые спорные ситуации, только через мои руки и не важно, что целый штат на подхвате. Отец вышколил до автоматизма. Если ты не держишь ситуацию в своих руках, то её держит кто-то другой. Сначала ситуацию, а потом и тебя за жопу.

Не всегда был таким. В подростковом возрасте домашние думали, что я разнесу всю округу своим нравом, похлеще Армана иногда выходило. То авария в пьяном состоянии, то дебош на трезвую голову. Как удержался на плаву, не знаю. Спесь долго ещё не слетала. У меня всё было что хотел. Бабки, бабы, положение и весь мир перед носом, живи не хочу. И я куролесил как мог.

А потом отцу надоело и меня взяли за узды, жестко и непреклонно. Он тогда сказал:

– Хватит, детство на этом закончилось.

И закончил его одним махом.

Сейчас с улыбкой вспоминаю все мои трепыхания. Я шел наперекор в любом вопросе, даже если согласен был, зубы показывал на каждое предложение. А потом… Раз и всё.

Это с молоком матери – семья святое. До тебя… как-то раз, и доходит.

Мой отец был прекрасным психологом, не обладая конкретным образованием в этой сфере, но умел так разложить действительность, что сам начинаешь в это верить.

До этого, именно отец сидел в кресле, я был больше на побегушках, сразу как поступил на первый курс. Говорят, что средние дети растут сами по себе, на старших возлагают ответственность, младших любят, а средние… просто есть. Они все не знали такого человека, как наш отец. Хотя да… с младшим не повезло, как был шалопаем, так и есть. Заниматься его воспитанием у меня нет ни сил, ни желания.

Женить бы его… Пусть угомонится и займётся тем, чем надо.

Женитьба… Легко и сложно. Семья – та самая база, которая тебя сдержит от всевозможной херни в жизни. И у нас ни так просто жениться. Ни, потому что есть какие-то табу или прочая романтизированная хренота. Нет.

Мы блять впитываем понятие о том какая должна быть жена с молоком матери. И пусть матери у меня практически не было, я её не помню живой, но я чётко знал какая мать должна быть у моих детей.

Жену не выбирают из-за принципа «люблю её» жена – это мать. Жена та женщина к которой хочется вернуться, которую приятно видеть рядом, слышать её голос, делить с ней дом, детей, радость и возможное горе. Поэтому проще выбрать «нашу» она сразу знает, что от неё ожидают. А мне хватило всего этого с лихвой. В своём доме не намерен бороться с самим собой. Дом не для этого.

Мы не вечны и не идеальны, к сожалению. И мне сносило крышу, сносило лихо. Теперь…

– Галиев на линии, очень просит разговор с вами, -звучит приятный голос секретарши.

Отрываю голову от бумаг и смотрю на девицу. Красивая девка, такую только трахать и трахать по кабинетам. Автоматически улыбаюсь ей, она глаза в пол, вроде как смутилась, но мне ли не знать, насколько там рот рабочий и смущение напускное. Глупая, думает, что получила билет золушки в сказку.

Она вдыхает глубже, взгляд бросает, тоже улыбается. Я знаю, как действую на баб. Это приятное проклятие. Пожалуй, только это. Ноги разлетаются только так. Легко, просто, предсказуемо.

– Соедини.

Кивает и выбегает, плотно закрыв за собой дверь дав мне возможность насладиться красивым видом на свою задницу.

Закуриваю. Галиев как в кассу звонит. Словно чувствует мои мысли.

Пара секунд и нас соединяют.

– Фархад, вот уж не думал, что задержишь меня на подлёте! – Шутит в своей манере.

– Дела, дела, – обтекаемо отвечаю и с кресла поднимаюсь, поясница в трусы катится, сколько бы не пахал в тренажерном зале, один хрен после офиса болит.

– Знаю, мой мальчик, знаю…

Морщусь. Его обращение бесит, на дыбы ставит, заткнуть хочу, но молчу. Чертовы требования, которые я сам себе навязал обязывают. Не могу отказаться, сам подписался, сам и тащу.

– Так я и звоню тебе дорогой, чтобы скрасить твои рабочие будни. Молодой и прыткий. Нужен буфер тебе, спокойный и ладный… дома. Всё, знаешь ли, тянет ближе к дому, когда тебя красавица ждёт. Так не будешь всё время в топку дел закидывать.

Хмыкаю.

Старый лис одну и туже песню поёт пару месяцев как… Так припёрло его, что не знает, как бы впихнуть.

– Конечно. Правда в ваших словах.

Он моего «вы» давно недостоин, но я упрямо соблюдаю условности, рано показывать истинное положение дел. К сожалению, рано.

– Дата, Фархад, мне нужна дата, – голос более жёстче, игры в доброго друга отца заканчиваются, – у вас там одни правила, у нас другие. Я не могу держать девку вечно! Это её оскорбляет в глазах людей! На семью нашу тень накидывает. Сам понимаешь.

Прищуриваюсь. Давит на истоки, пробует с какой стороны меня куснуть будет слаще. Сука.

– Десятое июля.

– Идеально.

Галиев отключается, а я затягиваюсь глубже.

Вот и всё. У меня будет жена, всё как по канонам, как надо. Наша, красивая, в традиционном плане вышколена по самые не могу, будет слушать меня и в рот заглядывать, рожая каждый год… если захочу.

Пепел падает под ноги, а ощущение, что полосует до сих пор. Агония никуда не делась, она просто притаилась за углом и вот сейчас опять накинулась, отгрызая смачный кусок моего самообладания.

Грёбанное противоречие, словно тянет что-то. Тянет и сука болит. Всё ещё кровоточит из-за неё! А уже не должно…

Тушу окурок и сажусь в кресло. Глаза снова на бумаги опускаю.

Привычка делать размашистые пометки на полях с института. Когда всех учили пользоваться компом, наш препод давил на «работу руками». Говорил, что так чётче мысли формируются и забыть сложнее. Чёртов старикашка с замашками деспота был прав как никогда.

Как бы не погружался в работу, мозг ухищряется подкидывать совсем ни то, что нужно. Перед глазами девчонка кареглазая с копной тёмных волос. Нежная, мягка, молоденькая совсем. Наша девочка…

В какой-то момент переключаюсь и думаю о том, что не представляю как с ней жить. Просто ни знаю как. Вспоминаю невесту и ничего не чувствую, она как сестра младшая. Оберегать, баловать, по голове гладить, подарочки дарить…

Не вижу в ней женщины. Стыдно признаться, но в штанах на неё даже не дёргается. Жена твою мать… как с ней спать то с этой женой. Ребёнка ещё заделать крохе этой. Пиздец полный.

Она бы лучше подошла младшему нашему. Там и уровень один и возрастом они больше подходят, может быть, на лайте всё прошло. Ни то что со мной, прожжённым циником, который привык трахаться до искр из глаз партнёрши. С этой то, как… Твою мать. Была бы возможность, ещё бы пару лет её промариновал, пусть подрастает там пока. Но увы, возможности уже нет. Придётся жениться.

Сцепляю зубы и выгоняю навязанные мысли. Галиева этого к чертям собачьим, пусть радуется мыслями о том, что может на меня влиять. Решил потыкать договорным браком и обычаями… старый хрен. Если бы не перспектива, сам чёрт не заставил меня взять её в жёны и с ним родниться лично, я бы лучше брата доломал. Но увы… сам это Дава не потянет пока, придётся мне. Арман в этой игре, к сожалению, не участник.

Кручу в руках паркер. Нахожу несостыковку в цифрах и делаю пометку. Ошибка это или специальная диверсия – выясню позже.

Нужно напрячь юридически отдел. Может быть паранойя, шестое чувство обострённое или ещё какая-то хуйня, но я чувствую глобальный пиздец. Что-то ни так. Нутром чувствую, понять не могу, где, но точно есть… И дело ни в цифрах. Тут что-то иное.

Откидываюсь на спинку, закладываю руки за голову и прикрываю глаза, прокручивая информацию. Галиев рвётся со своей дочуркой, Шариатов из кожи в вон лезет с этим контрактом, где-то по мелочи гадят на объектах, Бухаров пытается мутить за спиной с конкурентами. И вроде ровно всё, понятно и как всегда, но… Определяющее слово «вроде».

Внутри поднимается какая-то буря. Пылит и разум застилает, не могу зацепиться за ниточку, что-то ускользает постоянно.

Как итог, заканчиваю поздно. Прыгаю в машину и по знакомому адресу еду. На автомате еду. Ждёт или не ждёт, уже не спрашиваю.

Улица сменяет улицу, тяжелые мысли держат в захвате, как удавка на шее. В какой-то момент руки сами набирают номер.

– Разговор есть.

Давид на том конце трубки кого-то шлёт нахер и спустя пару секунд фоновый шум вечеринки сменяет тишина.

– А я-то думал, соскучился… – театрально хмыкает и затягивается шумно выдыхая.

Игнорирую. Заталкиваю желание дать пиздюлей за разгульную жизнь мелкого, пока я тут с жопой в мыле стараюсь для всех и для него тоже. Засранец.

– Мне нужна твоя голова в офисе. Завтра. Скину инфу, посмотри, подумай.

Голос ровный, но в голове разрыв эмоций. Никто не знает, насколько тяжело мне даётся мнимое спокойствие и холоднокровие. Будем верить, что я не сдохну от инсульта с такой жизнью. А пожить хочется ещё.

– Да блять! Я экзамен что-ли сдаю? Опять?!

Психует, а я руль крепче сжимаю, борясь за остатки самообладания. Дерьмовый характерец младшего выносит всех. Я совсем не исключение из правила. Иногда хочется просто дать ему по морде, чтобы очухался и перестал пушить там, где сука этого делать ни надо. Перед бабами канает, в делах семьи – нет. Придурок.

– Нужно мнение, – давлю интонацией, – твоё.

– Стареешь что-ли? – в очередной раз хмыкает.

Прищуриваюсь.

После смерти отца мы с нем на ножах. Забил на этот факт сначала, а потом решил, что так дело не пойдёт. Мы одна семья, прикрываем друг друга. Придется как-то подстраиваться.

– Не налакайся там вусмерть, иначе толков от тебя завтра будет ноль.

– Как скажешь, папочка.

Ядовито выплёвывает и отключается.

Салон тут же заполняет спокойная мелодия. Ползущая пробка даёт шанс вновь окунуться в мысли. А их слишком много, чтобы вывезти одному.

По привычке всё, по структуре, без сантиментов в голове, как по полочкам раскидываю. Плюсы, минусы, возможные риски, причинно-следственные связи, форс-мажоры. Мы люди, и мы делаем ошибки. Иногда фатальные, но всегда учимся на них. К сожалению, только на своих, на чужих – нет.

Когда у тебя в руках пульт от водопада с возможностью менять скорость падения воды – это прикольно. Когда ты понимаешь, что на самом деле это водопад управляет тобой с пультом в руках – это совсем другое.

В моей голове до хрена всего того, чтобы обычный человек не вывез даже на двух горбах. А я тащу один в горку и в припрыжку.

И у меня нет ни права облажаться, ни права от всего отказаться. Я не выбирал эту жизнь, но я иду этим путём. Потому что если ни я, то кто-то другой, поэтому лучше я. Большие бабки и влияние кружат голову до слетевших тормозов, так и вправляют мозг, потому что нет ничего менее безопасного, чем большое влияние. Оглянуться не успеешь, как тебя нагнули и трахнули. Не важно кто… конкуренты, менты, вчерашние друзья. Рука всегда на пульсе.

До места добираюсь достаточно быстро. Всё на автомате, как робот. Парковка, подземный лифт, коридор, знакомая дверь, бряканье связки ключей, щелчок замка и улыбка мягкая, нежная, такая же как лёгкий халатик на плечах. Она всегда так встречает. Прислоняется к косяку и в глаза смотрит улыбаясь, словно я восьмое чудо света.

– Ждёшь? – не без ухмылки.

На носочках бежит, с разгона сразу в руки прыгает.

– Конечно жду.

Лерка кружит вокруг, даря иллюзию покоя, теплоты. Наверное, пришёл опять к ней именно за этим. Суррогат, но мне отчаянно хотелось именно этого. Когда внутри один пепел, который ты щедро поливаешь смесью для розжига костра, в какой-то момент устаёшь от этого. Мне хватило одноразовых связей в жизни, да и на тот момент уже ничего не радовало. Я отчаялся, закрылся и выжигал себя каждый день. А потом вспомнил про неё, приехал без звонка. Она улыбнулась мне и обняла. Горячая и открытая. Как будто бы тумблер сорвало сразу же. Трахал её сутки, наверное.

Красивая как птичка. Нежная, открытая, сексуальная, ведётся на все эксперименты, ни разу меня не тормозя. За эти пару лет, что она со мной, я только один раз её оставил… Честен с ней всегда был, как тогда в самом начале, так и сейчас. Меня всё устраивало.

Увидел Лерку случайно, на открытые ресторанного комплекса, нужно было появиться, чтобы имидж поддержать.

Её выкрашенные в пепельный волосы первое что бросилось, глаза зелёные на всё лицо и губы мягкие. У этой девочки не было шансов с самого начала. Я просто её заметил и на этом всё. Единственный недостаток этой женщины – её рост. В остальном весьма и весьма.

– Ты сегодня очень загруженный, что-то случилось?

Заглядывает в глаза, сама пальцами водит по груди, немного щекотно, но я позволяю, она очень тактильна. Смотрю в глаза, делиться или нет вопрос не стоит, она не моя жена, которая, даже зная не скажет, но и Леру я уважаю. Пожалуй, только с ней у меня были самые честные отношения за всю жизнь. Нужно признать это.

– Мыслями в работе, прости.

– А я думала, что ты со мной о работе не думаешь, – чуть поджимает губы и глаза отводит.

Обижается, но скрыть хочет. Улыбаюсь. Мне с ней приятно. Ни жжёт, ни коли и ни болит. Идеально просто.

– Не дуйся, сейчас период такой. Много работы.

Переворачивается на живот и подбородком утыкается в мою грудь. Смотрит с обожанием и надеждой. Надеется глупенькая… Они все надеются. Но не рвёт с ней рядом, поэтому – нет. Это приятный период в нашей жизни. Я для неё блага, она для меня себя.

Запускаю руку в волосы, приятные и шелковистые пряди, её губы в очередной мягкой улыбке разъезжаются. Как кошечка.

– Не важно, мне всё равно приятно, что ты приезжаешь ко мне. В какой-то момент я думала, что наскучила и больше не приедешь.

Глаза стекленеют мгновенно. Тело как перед прыжком всё напрягается, Лера замолкает уже пожалев, что ляпнула, но обратно ничего не отмотаешь. Реагирую молниеносно.

Меня как обухом по голове бьёт. Сколько бы не старался ни думать, не могу. Всё равно настигает, всё равно догоняет и жалит каждый раз всё больнее и больнее.

– Прости, – потягивается и сразу в лицо утыкается, целует, словно пробудить пытается, – родной мой, любимый, прости меня. Я дура. Идиотка. Не смогла. Не сдержалась просто. Меня ревность грызёт, я вся съедена изнутри. Думала умру без тебя, думала, что не придёшь больше.

Лицо в слезах, у неё глаза огромные и боль там внутри. Смотрю на любовницу и самому противно. Слова как мимо ушей… Её боль откровенная не трогает совсем, меня моя захлёстывает с головой. В крови топит, выжимает сразу же.

Сажусь резко, она отскакивает, но тут же кидается на шею. Потрахался блять… Ещё мне истерики не хватало.

А самого внутри трясёт. Сама не зная, Лерка нутро сковырнула знатно. В мясо!

Думаю о том, что заигрался ею, возможно проще было бы спускать пар с секретаршей. Нет же… мне захотелось хотя бы отдалённой «семейной» идиллии. Душат её признания и то, что придётся разруливать, обижать правдой. Всё же хорошо было. Я ей квартиру купил, в театре её продвинул, она прима теперь, деньги, цацки, всё что хочешь. А она вот так… Мало ей оказывается. Решила, что может…

Головой качаю. Дура.

Приходя к Лерке, я эгоистично пользовался её телом, теплом и временной иллюзией счастливой жизни. Обычной такой жизни. Наши отношения были исключительно в этой квартире, нигде более. Она никогда, нигде не появлялась со мной и не считалась моей женщиной. Для всех мы незнакомые люди, которые если и пересекались, то исключительно случайно. Мне так было удобно, да и безопасно для неё, будем откровенны.

– Я больше не буду, – шепчет с надрывом, – больше не буду. Только не уходи.

Слёзы вытирает и улыбается натянуто. Как бы показывая, что это всё фигня и не будет ничего такого впредь. Временное помутнение.

– Всё, видишь, я не плачу и не прошу ничего. Просто не уходи сейчас. Я же вижу, что хочешь. Не надо…

– Не уйду, – звучит глухо, но она радостно кивает и ложится на плечо, начиная рассказывать про свою работу кажется, что-то видимо весёлое, потому что сама смеётся. Не слушаю.

Хуже этот вечер ни сделает, пожалуй, ничего.

Ночью мы ещё раз трахаемся. Лерка старается на все тысячу процентов, мгновенно превращаясь из милой и кроткой в прожжённую путану. Сосёт так, что на время я и сам забываю о чём думал, потом резво презерватив натягивает и извиваясь доводит меня до точки. Сама всё актёрство применят, симулирует отчаянно, я делаю вид, что не замечаю. Секс с привкусом тлена. Лучше бы рот не открывала. Одно дело догадываться, совсем другое слышать и видеть. Что-то сегодня изменилось в нас обоих. Что-то и навсегда.

Я знаю когда женщина реально получает кайф от секса и кончает, это дополнительные очки к мужскому эго. С Леркой просто и честно. Было…

Ненавижу ложь, она это знает, но сегодня так хочет показать, что ей всё равно, что она может проглотить всё это, что ничего не поменялось, что заигрывается сама не понимая этого… И мне становится противно.

Два года её знаю. Никогда не считал эту женщину игрушкой для секса. Уважал её за позицию, ведь чётко знал, что она не прыгает с члена на член, что в театре своём никем была пока я её не двинул дальше. А была никем, потому что не дала режиссёру или директору, кто там у них главный, я не знаю. Мне было приятно её трахать и знать, что такая красотка ждёт меня с распахнутыми ногами, только позови.

Сегодня по-бабьи глупо поступила. Я к ней прихожу ни для того, чтобы она меня грузила. Мозги мне и так трахают с избытком. Зачем мне баба, с которой больше проблем чем удовольствий? Она, когда я кончил, увидела всё и поняла. Не дура, поэтому, наверное, ещё хожу к ней. Терпеть не могу идиоток.

Терапия не помогла сегодня. Больше в угол себя загнал, ещё и кровоточить внутри начинает приправленная очередной порцией яда рана. Она не зажила и никогда не заживёт. Не стягиваются края! Просто плёнкой мнимого спокойствия накрывается на время и всё.

Пора заканчивать с блондинками, они не сделали мою жизнь приятнее, скорее наоборот. Моя невеста брюнетка, может быть, и сыграет службу. Бред, но я готов цепляться за всё что угодно.

Ранним утром куря на кухне уже не думаю о том, что вчера было. Времени на это нет. Впереди день в беготне, ещё и братец мозг вынет.

Только вот судьба совсем не спрашивает меня что хочу, она просто выкручивает суставы, все махом выкручивает до треска, до дикой агонии. Глубоко затягиваюсь, выдыхая через нос. Чёрный кофе обжигает не хуже едкого дыма. Лерка притаилась в комнате, не провожает. Я на взводе, и она знает, что лучше не трогать. Моя агрессия не трансформируется в похоть. Вот сразу как ярость схлынет, тогда да, но до этого этапа на её кухне я не просижу.

На мобильном высвечивается номер моего безопасника.

Неприятно кольнуло где-то в районе сердца, так рано он не звонит, на часах нет ещё и шести утра. Что-то бл*ть случилось!

Прикрываю глаза на миг, просто чтобы выдохнуть и приготовиться. Шестое чувство вопит недуром.

– Она позвонила, – первое что я слышу, принимая вызов.

Кто она уже не спрашиваю, я знаю кто. А ещё чувствую, как кровь в венах забурлила, как пульс галопом.

Следующее что осознаю это себя вскочившего со стула и хватающего пиджак с вешалки.

Глава 3

Оксана

Игла пропарывает вену. Больно. Вздрагиваю, смотря как кровь медленно заполняет шприц.

В голове всё ещё сумбур не желающий так просто раскладываться по полочкам в голове. Анархия.

Последние сутки как в тумане.

Бежала вдоль посадок каждый раз пригибаясь, если по трассе проезжала машина. Словно побитая собака боялась шороха. Всё время казалось, что он меня догоняет. Вот-вот и всё. Ад начнёт свой новый виток по спирали… Снова… снова. А я больше не могла. Наступил тот самый момент, когда готов себе вены перегрызть, лишь бы окутала спасительная тишина. Я была готова. Видит бог, я бы это сделала.

Не догнал.

Уставшая, выбившаяся из сил из-за перенапряжения, недосыпа и плохого питания, упала в какой-то момент, сознание потеряла так и не осмелившись выйти на дорогу, чтобы кого-то остановить и попросить помощи. Трусливая и беспомощная.

Упала на влажную траву.

Сознание путалось то унося, то возвращая в мир. Вынырнула из небытия и на спину перевернулась, смотря в небо. А там рассвет. Красивый… И лодыжка болью взрывается вместе с коленом.

Я бы так и лежала, окунаясь в болезненную темень и рывком открывая глаза. Если бы… ни случай, наверное. Просто случайность. Так тоже бывает. Судьба. Или… да не важно, как это назвать, но ЭТО просто происходит.

Слышу громкие голоса.

– Машка, бля, сыкуха! Тебя там маньяк караулит, стопудово!

Следом мужской басистый ржач и ответка:

– Иди в жопу, придурок.

Кто-то семенит по траве, а я аккуратно приподнимаюсь на локтях. Дыхание срывается, к горлу ком размером с бездну подкатывает.

Затянутая в черное платье и в огромной косухе, за посадку, отделяющую поле и трассу, прямо ко мне, матерясь, пробивается девушка. Рыжие кудряшки подпрыгиваю вверх – вниз. А я у меня дыхание спирает. Там на обочине группа людей из двух стоящих машин вывалилась. Все какие-то огромные, шумные, явно пьяные. И молодые… Определяю это по разговорам и музыке, разносящейся по окрестностям. Утро почти, по трассе всё больше и больше машин.

Озираюсь.

Мне страшно. Хотя, я точно понимаю, что это не ЕГО люди, что они просто остановились из-за вот этой рыжей… что вот она возможность…

Мозг лихо накидывает варианты, пока тело одна сплошная вата. Я вдруг представляю, что Паша рыщет, что он обязательно поймёт… что две машины на обочине повод для того, чтобы узнать, что там… найдёт, вычислит… что… сейчас будет только хуже. И, возможно, не стоит раскрывать своё присутствие.

Какой-то страх дикий лёгкие схлопывает.

И думала бы дальше. Если бы девушка, не увидев меня громко истошно завизжала.

Мы дернулись вдвоём. Она рот рукой зажимая в немом ужасе, а я назад упала на спину.

Пара секунд и на звук рванули те самые парни что были у машины. Больше никому не смешно.

Пока я повторно приподнимаюсь, девушка больше не кричит, а группа веселящихся у машины уже тут.

– Ёб твою мать! Ты чё?!

Парень встряхивает девушку и в глаза смотрит, меня не видно за сухой травой с прошлого года, и он не сразу понимает куда она кивает, а когда напарывается на мой взгляд, вцепляется в девушку мёртвой хваткой. За себя задвигает, словно я дикая лиса и прыгну на неё. Смешно и горько.

– Чё за хуйня!? – басит ошалевший парень.

– Вов, чё там? – кричат откуда-то вдалеке.

Подбежавшие следом стопорят около нас и так же внимательно смотрят , я же спустя пару ударов сердца сажусь на землю окончательно. Сердце так бахает, что горло узлом связывает. Тремор по всему телу.

Цепкий взгляд парня осматривает с ног до головы. Вижу, как его искажает гримаса брезгливости. Их всех. Кто-то из девушек демонстративно нос затыкает, словно смердящий запах чувствуют… Это до боли неприятно. Меня как будто бы полощат в дерьме.

– Блять, наркоманка, идём отсюда, – тот, что первый прибежал, хватает за локоть рыжую и тащит к машине.

У меня слёзы и паника. Она оглядывается, сама в шоке, парни, а это именно парни около двадцати лет хмуро смотрят и тоже двигаются назад к тачкам.

– Умоляю, дайте возможность позвонить, пожалуйста, – вырывает у меня.

– Да пошла ты, наркоманка сраная, – практически выплевывает один из них.

Я лишь на девушку смотрю. Мы как будто бы примагничены друг к другу, я молю её помочь, я боюсь этих парней, да что уж там, мне в принципе страшно.

– Пожалуйста, пожалуйста. Можете в руки телефон не давать. Просто наберите номер. Прошу вас.

Сажусь на колени, вся в грязи, но сейчас плевать. Пусть всё что угодно думают… Мне нужен всего один звонок. Сердечко в груди разрывается.

– Подожди, – вырывается она из захвата.

Ей меня жалко. Наверное, она тут одна такая, кому меня действительно жалко.

– Ты с дуба упала?! – огрызается парень.

– Отвали.

Отпихивает его и ближе ко мне идёт. Они начинают ругаться, мат летит. Меня к земле давят вынужденные обстоятельства, слезы потоком. Обидные вещи звучат, галдёж и в общем очень тяжёлая атмосфера. Не умею просить… не умею и всё тут! А сейчас приходится умолять. Я в патовой ситуации, я на дне. Не зря они решили, что я наркоманка. Выгляжу как будто бы живу на помойке.

Не хочу испугать, не хочу, чтобы она сорвалась с места и убежала. Мы внимание привлекаем, я вижу, как притормаживают водители, как всем интересно становится… И это уже гораздо опаснее, чем я могу думать. Я отчаянно нуждаюсь в помощи. Сейчас!

Тем временем она ближе подходит. Несколько парней делают тоже самое. Боятся её со мной оставить. Боже, как же ужасно я сейчас выгляжу. Вот так падают с неба на землю. Больно. Очень больно.

– Ты кто?

На корточки садится, парень сзади стоит, взглядом давит. Остальные подошли, лениво перебрасываясь фразами. Не слушаю их.

– Да так просто не расскажешь…

Хмыкает и телефон достаёт.

– Кому звонить будем?

Я хочу сказать, что парню, потом передумываю… не знаю, как сказать, боюсь спугнуть. Она вроде бы помочь хочет, но готова деру дать в любую секунду. А времени нет и …

– Мужчине.

– Поругалась с ним?

Отрицательно качаю головой. Телефон называю. Она не вызывает сразу, пронизывает меня карими глазами, пытаясь понять можно мне верить или нет.

– Это не дилер, – поспешно заверяю, смотря только на экран.

Телефон на громкой связи, гудки. Моё сердце прошибает рёбра.

В какой-то момент мне кажется, что он трубку не возьмёт, но внезапно я слышу отрывистое и злое:

– Да

Подаюсь вперёд, снова плачу, спазмом лёгкие снова. Голова кружится, все вперёд за мной подались. А я реву как идиотка.

– Это Оксана. Слышишь? Это я. Боже…

Секунда как вечность…

– Оксана?

Парни затихают, все слушают, где-то там гул проезжающих машин.

– Да-да. Это я . Это я…

– Где ты? – резко и отрывисто.

Шукрат всегда был грубым.

Поднимаю глаза на девушку в немом вопросе. Я действительно не знаю где территориально нахожусь. Когда очнулась не помню, даже урывков в памяти не осталось. Сразу после того, как меня запихнули в машину, я помню только руки на шее… и еще несколько моментов, но не знаю, где это было. Тут без шансов. Я не знаю где я…

Она смотрит на меня и тихо проговаривает город ближайший. Шукрат психует и заставляет её передать телефон мужику если такой есть, потому что с бабами он решать ничего не будет. Я так рада знакомому голосу, что ни сразу понимаю очевидное. Это личный номер Фархада… почему звонок принял Шукрат?

Морозом по коже. Что-то случилось? С ним???

Спустя ещё пару минут я продолжаю плакать, но уже от счастья. Так много наслоилось, моя нервная система не выдерживает.

У моего мужчины длинные руки и громкая фамилия, её знают… Даже тут за четыреста километров от дома…

Это можно назвать огромной удачей, потому что я бы не справилась сама.

Судьба…

– Не больно? – участливый голос медсестры вырывает из воспоминаний.

Неопределённо качаю головой. Что такое по-настоящему больно она не знает. А я, к сожалению, да. Это ни то, чем хочется поделиться с подружкой, а тем более с незнакомым человеком. Они и так всё знают, смотрят на меня с сочувствием, от которого меня воротит. Меня от самой себя воротит. А тут ещё эти полные скорби глаза. Мне бы хотелось, чтобы они все вели себя холодно-профессионально, как и все медики, но нет…

Надо же, не думала, что меня станет настолько задевать это. Одно радует, совершенно точно, в моём городе и моём окружении об этом никто не узнает. Я ни расскажу. НИКОГДА!

Бреду в палату. Запах медикаментов въелся в подкорку. Я тут вторые сутки. Выкачали тонну крови, влили не меньшее количество жидкости взамен. У меня дикий недобор массы тела, потому и кормят так, словно я уже умираю. А я есть не хочу. Воротит. От всего воротит. От белых стен, от сочувствия, от осознания, что вырвавшись я всё ещё там.

Это ни рядовая больница с кучей бабулек. Это хорошая клиника, я больше, чем уверена, что она самая лучшая из возможных, хотя, по сути, городок небольшой. Да и мне всё равно, если быть до конца честной.

Вечером первого дня, в мою палата вошёл Шукрат, подпёр плечом косяк и просканировал взглядом. Я подорвалась тогда, с кровати соскочила, рухнула правда обратно, потому что лодыжку я всё-таки не хило подвернула, когда упала у посадки.

– Не подпрыгивай так, это всего лишь я.

Сухо во рту становится, губы немеют. Смотрю во все глаза, дыхание сбивается, как перед экстремальным прыжком. За спину ему заглядываю, всё его ищу. Жду. Так жду его!

– Почему ты? Где Фархад? С ним всё хорошо? Не пугай меня, я даже позвонить не могу… Почему ты тут?

Шукрат выдыхает сквозь зубы. Я никогда ему не нравилась, ни тогда, когда в первый раз увидел, ни тогда, когда от своих же увёл. Привыкла к нему… просто, он такой вот нелюдимый и собственно людей особо не любит. Мы все неидеальные ангелочки.

– Нянька твоя, потому что, – сплёвывает практически.

Не удивляюсь. Фархад ему доверяет. Но сейчас другое важно.

Не опускаю взгляд, а наоборот пытливо смотрю, уступать не намерена, жду, когда скажет.

– Чё тебе надо? Тебе тут что, плохо?

Округляю глаза. Грубость от него не новость, но он увиливает от ответа. С чего бы вдруг?

– Он занят, – наконец говорит.

– Занят настолько, что не хочет поговорить со мной даже по телефону? Я чего-то не знаю? Что ты скрываешь от меня? Я же вижу, что недоговариваешь. У него всё впорядке?

Психует и огрызается тут же:

– Сами разбирайтесь. Моя задача тебя отнянькать и увезти отсюда. Ты на моей ответственности. Отдыхайте ваше сиятельство, ваш благочестивый сон охраняет пара крепких парней на выходе из палаты. Даже сикать при них можно, без них нельзя. Ни ногой из больницы, поняла меня?

Киваю насторожённо и спрашиваю, замерев:

– Его нашли?

Шукрат вгрызается в меня взглядом.

– Соскучилась? – ехидно замечает.

А меня передёргивает натурально. Шукрат реакцию ловит, чуть прищуривается. И сканирует, сканирует.

– Нет. Не чувствую себя в безопасности, пока знаю, что он где-то рядом, – говорю чистую правду.

Я как на иголках до сих пор. Мне всё время кажется, что он где-то тут, совсем рядом, наблюдает за мной. Чёртов маньяк!

– Он не рядом. – Жёстко рубит словами, – А вот я – да. Так что не вздумай что-то выкинуть. Я сопли вытирать не умею, а вот сделать жизнь невыносимой – всегда пожалуйста. Слушаешь меня беспрекословно, говоришь и делаешь, что я скажу. Всё понятно?

– Понятно.

После он уходит, вручая мне мой телефон, вдруг сообщая, что тот номер, на который я звонила, теперь его. А перед самым выходом говорит, что Фархад позвонит сам.

Я улыбаюсь его удаляющейся спине. Обхватываю себя руками и на кровать откидываюсь спиной, смотря в потолок. Сердце в груди радостно подпрыгивает. Я так хочу его слышать, хочу к нему. В безопасность хочу.

Знаю, что обнимет крепко, к себе прижмёт до боли. Вдохну его запах глубоко, до головокружения. И расскажу если спросит, всё – всё расскажу. Расскажу, как очнулась, расскажу, как мне плохо было, как мечтала сбежать, как думала, что не увижу его и что боялась сильно за него, что люблю скажу. Всё-всё ему скажу.