«Ветка сакуры. Рассказ о том, что за люди японцы» kitabından alıntılar, sayfa 2
Компромисс в представлении японцев - это зеркало момента. Японцы считают само собой разумеющимся, что соглашение имеет силу лишь до тех пор, пока сохраняются условия, в которых оно было достигнуто. Там, где англичанин скажет: «Раз возник спор, обратимся к тексту соглашения и посмотрим, что там записано», японец будет доказывать, что, если обстановка изменилась, должна быть пересмотрена и прежняя договоренность.
[Японские] «речевые обороты, предназначенные для выражения благодарности несут в себе, как ни странно, оттенок некоего сожаления. Например, слово “аригато” [ありがとぅ], которое обычно переводят как “спасибо”, буквально значит: “вы ставите меня в трудное положение”. Другой сходный оборот “сумимасэн” [すみません] означает: “ах, мне теперь вовек с вами не рассчитаться”. Таким образом, уже выражая благодарность, японец как бы с сожалением признаёт, что остался перед кем-то в долгу». (с. 116)
Известный заголовок лондонской газеты: "Туман над Ла-Маншем. Континент изолирован" - пусть курьезное, но разительное воплощение английского эгоцентризма.(стр. 25)
Тайна искусства состоит в том, чтобы вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым.
В мире мехaнической цивилизaции, в мире бетонa и стaли человек все больше испытывaет тоску по природе. Поэтому искусство, утверждaющее близость к ней своим подходом к мaтериaлу, искусство, которое поэтизирует, a не отрицaет огрехи мaтериaлa, огрехи трудa, стaновится очень созвучным нaшей современности.
По свету ходит картина Японии: мужчины и женщины в кимоно церемонно кланяются друг другу в тени пагод. Обольстительные гейши играют на древних струнных инструментах, прерываясь лишь для того, чтобы блеснуть изысканным остроумием. Маленькие застенчивые люди спешат с чайной церемонии на аранжировку цветов, в то время как на заднем плане обиженные самураи совершают над собой харакири...
Стереотипы живучи, и на то есть свои причины. В конце концов, американские бизнесмены действительно разъезжают в распластанных лимузинах, курят огромные сигары, то и дело вступают в револьверные перестрелки с гангстерами и исчезают на просторах Дальнего Запада. А разве мало англичан, которые носят котелки биржевых брокеров и складные зонтики, которые гордятся своей "жесткой верхней губой", то есть невозмутимостью и корректностью; которые выходят из своих "роллс-ройсов", чтобы играть в крикет или строить планы восстановления империи, в то время как их дамы в огромных шляпах, украшенных безвкусными цветами, ведут жаркие дебаты, требуя восстановления смертной казни через повешение или протестуя против плохого обращения с английскими собаками в Японии?
Эти картины, возможно, карикатуры. Но беда карикатур состоит в том, что они напоминают оригинал гораздо больше, чем нам (если мы являемся оригиналом) хотелось бы признать. К тому же людям вообще свойственно тяготение к стереотипам, как ко всему привычному, устоявшемуся, непреходящему. Поэтому мы подсознательно противимся всему, что расходится с японским стереотипом.
Взращенный жемчуг – это одаренность умельца и мастерство хирурга, это упрямая стойкость крестьянина и терпеливая целеустремленность селекционера. Клеопатра хотела когда-то прославиться тем, что растворила жемчужину в кубке с вином и выпила его. Но куда более достойна славы история о том, как человек раскрыл секрет рождения жемчужины, как он приручил и заставил служить себе одно из капризнейших живых существ! Ежегодный урожай подводных плантаций – девяносто тонн драгоценного жемчуга – олицетворяет умение японцев находчиво возмещать скудость недр своей страны.
Для того чтобы внутри моллюска образовалась жемчужина, необходима целая цепь случайностей. Это происходит, во-первых, лишь когда под створки раковины попадает песчинка; когда, во-вторых, посторонний предмет целиком войдет в студенистое тело устрицы, не поранив при этом ее внутренних органов; наконец, в-третьих, когда песчинка эта затащит вместе с собой кусочек поверхностной ткани моллюска, способной вырабатывать перламутр. Такие клетки начинают обволакивать инородное тело радужными слоями, постепенно образуя перл.
Японцам не свойственно обвинять человека в том, что он не прав вообще. В их суждениях прежде всего четко обозначается область, в которой он совершил ту или иную погрешность, то есть нарушил предписанные в данной области правила. Универсальных мерок не существует: поведение, допустимое в одном случае, не может быть оправдано в другом.
Китайцы «положили начало традиции, которая перешла в Японию, — придавать форму жемчужины всем другим драгоценным камням. Ранг каждого сановника в феодальном Китае обозначался шариком на его головном уборе. Такие шарики вытачивали из нефрита, бирюзы, коралла, и, разумеется, высшим среди всех них считался шарик жемчужный. Иероглиф “юй”, который встречается в самых ранних письменных памятниках и обозначает понятие “сокровище”, “драгоценный камень”, образуется путём добавления точки к иероглифу “ван”, то есть “повелитель”, “владыка”. Понятие “драгоценность”, таким образом, графически выражалось как “шарик, принадлежащий повелителю”». (с. 75)
