Kitabı oku: «Волчья стая – Кровавый след террора», sayfa 2
Именно это интервью с президентом Республики Узбекистан Исламом Каримовым я вспомнил спустя пять месяцев, 16 февраля 1999 года, после того как в Ташкенте прозвучали взрывы. Не открою ничего нового, если скажу, что сила политика, а тем более политика, стоящего во главе государства, заключается в том, насколько он обладает даром предвидения. Не предугадывания ситуации, а именно ее предвидения и прогнозирования на основе четкого анализа множества факторов и фактов. Практически разрабатывая и теоретически обосновывая концепцию безопасности своего государства, президент Каримов был озабочен тем, чтобы Узбекистан не оказался в некой политической изоляции. Любые меры по борьбе с внутренней оппозицией воспринимались Западом как нарушение узбекским руководством прав личности. В средствах массовой информации по любому такому поводу начиналась сущая истерия. Да что там истерия! Назову вещи своими именами ~– эта была натуральная травля правительственного режима. Узбекистану навешивались ярлыки полицейского государства, где «на корню душат демократическую оппозицию». Но именно он, президент Ислам Каримов, как никто иной понимал, что все эти выпады против его страны лишь развязывают руки тем истинным противникам современного Узбекистана, кто, уже не скрываясь, всерьез заговорил о свержении существующего конституционного строя, о провозглашении в республике исламского государства. Президент Каримов понимал, что удар возможен и стране придется его отражать. И этот удар был нанесен по Узбекистану 16 февраля 1999 года.
Глава шестая
Ташкент, 16 февраля 1999 года, первая половина дня.
Из пункта А, то бишь из дома № 22 по улице Абдуллы Каххара, находившегося неподалеку от ташкентского аэропорта, в пункты Б,В, Г и Д одновременно выехали четыре автомашины, начиненные взрывчаткой, – «Волга-ГАЗ-21» и три «Запорожца». Все они направились в центр города. В центре машины рассредоточились. Одна из них направилась к зданию Министерства внутренних дел, две других к площади Мустакилик (Независимости), четвертая – к высотному зданию Национального банка Узбекистана (НБУ). Первый взрыв прогремел на улице Педагогической, возле здания МВД.
Из документов следствия:
«Место взрыва – улица Юсуф Хос Хотиба (бывшая Педагогическая). Время приведения взрывного устройства в действие – 10 часов 40 минут.
Взрывное устройство – заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 200 килограммов. Исполнительный механизм – часовой с таймером замедления, уложенный в салоне автомобиля марки «ЗАЗ-968М» цвета «рубин».
Параметры взрыва – ударная волна действовала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.
Размер взрывной воронки – диаметр по верху 3,1 метра, по низу воронки —2,7метра, глубина воронки 1,2 метра».
Спустя пятнадцать минут прогремел еще один взрыв, на сей раз возле клуба «Аладдин», откуда есть прямой проезд к площади Мустакилик.
Из документов следствия:
«Место взрыва – проспект Шарафа Ваши-дова, в 20 метрах от станции метро «Площадь Мустакилик».
Время приведения взрывного устройства в действие – 10 часов 55 минут. Взрывное устройство – заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 200 килограммов, уложенный в салоне автомашины «ЗАЗ-968М» белого цвета. Параметры взрыва – ударная волна действо вала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.
Размер взрывной воронки – овальной формы 1,8 – 3,1 метра, глубина – 0,75 метра».
Всего через три минуты раздался еще один оглушительный взрыв, на этот раз непосредственно возле здания Кабинета министров Республики Узбекистан.
Из документов следствия:
«Место взрыва – угол здания Кабинета министров.
Время приведения взрывного устройства в действие – 10 часов 58 минут. Взрывное устройство – заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 400 килограммов, уложенный в салоне автомашины «Вол-га-ГАЗ-21» голубого цвета. Параметры взрыва – ударная волна действовала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.
Размер взрывной воронки прямоугольной формы – 2,7—3,2метра, глубина – 1,2 метра».
Президент Узбекистана Ислам Каримов уже находился на площади Мустакилик, когда раздался четвертый, но, как потом выяснилось, не последний взрыв этого дня.
Из документов следствия:
«Место взрыва – улица Амира Тимура, в торце здания Национального банка внешнеэкономической деятельности Узбекистана. Время приведения взрывного устройства в действие – 11 часов 20 минут. Взрывное устройство – заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 200 килограммов, уложенный в салон автомашины «ЗАЗ-968М» белого цвета.
Параметры взрыва – ударная волна действовала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.
Размер взрывной воронки – диаметр по верху 3,2 метра, по низу воронки 2,7 метра, глубина – 1,2 метра».
И наконец, последний взрыв грохнул через сорок минут, на той самой улице Абдуллы Каххара, откуда, как выяснило следствие, машины отправились в свой смертоносный путь.
Из документов следствия:
«Место взрыва – частный дом № 22 по улице Абдуллы Каххара.
Время приведения взрывного устройства в действие – 12.00.
Взрывное устройство – заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 1000 килограммов, уложенный в гараже дома № 22.
Параметры взрыва – ударная волна взрыва действовала на расстоянии 300 метров от эпицентра взрыва.
Размер воронки – диаметр по верху 6,7метра, по низу воронки 3,2 метра, глубина воронки – 2,3 метра».
Таким образом, меньше чем за полтора часа в столице Узбекистана было взорвано две тонны самодельного взрывчатого вещества. Приехавшие на место взрывов работники милиции, прокуратуры, службы национальной безопасности (СНБ) пребывали если не в растерянности, то уж во всяком случае в недоумении – почему террористы выбрали для взрывов именно эти объекты? Если совершенно очевидным (разумеется, с предполагаемой точки зрения террористов) казался объект – здание Кабинета министров, где в 11 часов должно было начаться важное государственное совещание, то оставалось совершенно непонятным предназначение четырех других взрывов, особенно частного дома на улице Абдуллы Каххара. Ситуация осложнялась тем, что в этот день не удалось задержать ни одного из участников террористического акта. К вечеру, когда была уже создана оперативно-следственная группа, версий скопилось примерно столько же, сколько и членов группы. И все же наиболее вероятной представлялась такая версия: «совершение террористического акта, направленного на физическое устранение президента и всего руководящего состава Республики Узбекистан, свержение в стране конституционного строя».
Глава седьмая
Наманган, декабрь 1991 года.
В этот день религиозные фанатики захватили здание бывшего Наманганского обкома партии. Ворвавшись толпой под предводительством Тахира Юлдашева, они первым делом потребовали приезда сюда президента Узбекистана. В центре зала был натянут под потолком огромный транспарант, на котором было начертано: «Да здравствует исламское государство!» На это сборище жителей Намангана сгоняли чуть ли не силой. Тем, кто пытался отказаться, ссылаясь на занятость или недомогание, грозили страшными карами. Возражать бандитам было небезопасно.
Сохранилась оперативная видеозапись того события: в зале, потупив глаза, сидят пожилые, явно напуганные люди; провозглашая свои лозунги, экстремисты заставляют скандировать их весь зал. И зал, подавленный этим напором, вторил: «Да здравствует исламское государство!» Просматривая недавно видеозапись, я обратил внимание, что сидящие там старики лишь едва-едва шевелили губами, только делая вид, что повторяют лозунги. Все происходящее вовсе не вызывало у них одобрения. Страх, однако, был сильнее. А вот молодежь с восхищением взирала на своего нового кумира – Тахира Юлдашева.
Из документов следственной группы Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан:
«Юлдашев Тахир Абдухалилович, 1967 года рождения, уроженец Наманганской области, узбек, гражданин Республики Узбекистан. В среде религиозных экстремистов известен под кличками Бай и Директор. В 1991—1992 годы в целях установления в Узбекистане исламского государства начал выступать активным сторонником ваххабизма. В связи с этим он вместе с Джумой Ходжи-вым (кличка Джума Намангани) выступил одним из организаторов, а впоследствии руководителем экстремистской организации «Тавба», члены которой участвовали в создании боевых вооруженных групп. Провозгласил себя лидером так называемой «Партии исламского возрождения Узбекистана» и «амиром». С целью избежания уголовного наказания в 1992 году выехал за пределы Республики Узбекистан, организация «Тавба» перешла на не– легальное положение. Членами этой организации в 1994—1997 годах осуществлен ряд разбойных нападений и убийств представителей власти, работников правоохранительных органов и граждан Узбекистана. Проживая постоянно на территории Афганистана, Тахир Юлдашев постоянно проводит работу по вербовке в Узбекистане молодежи для обучения в лагерях боевиков в Афганистане, Таджикистане, Чечне, подготовке их к диверсионно-террористической деятельности. Свои действия Т. Юлдашев координирует с О.Назаровым (Обид-кори), Т. Эргаше-вым (Тулкин-кори), Шамилем Басаевым и Хаттабом.
В мае, июле, ноябре 1997года и в декабре 1998 года в Турции, Азербайджане и Афганистане участвовал в обсуждении путей захвата власти в Узбекистане.
В отношении Юлдашева Т.А. вынесено постановление о привлечении его к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных уголовным кодексом Республики Узбекистан: умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, разбой, терроризм, возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, посягательство на конституционный строй, организация преступного сообщества».
Создание экстремистских преступных организаций, так называемой «Партии исламского возрождения Узбекистана», грабежи и разбои, побег в Афганистан – все это было позже. А тогда, в конце 1997 года, Тахир Юлдашев упивался своей властью над толпой. Его угрозы подействовали, никто не посмел ослушаться. Возглавив поначалу небольшую группу одурманенных наркотиками и водкой молодежи, Тахир не сомневался, что к ним примкнут и остальные. Непокорных он не опасался, те, кто попытался возражать, уже получили пару увесистых тумаков, и перед их лицами недвусмысленно засверкали остро отточенные ножи. И свою речь он начал тоже с угроз, чтобы все собравшиеся почувствовали силу:
– Когда мы создадим в Узбекистане исламское государство, мы разберемся со всеми, кто не верил в наше дело, с теми, кто не ходил в мечеть. Нам долгие годы закрывали рот, не давали говорить то, что мы думаем. Но теперь мы скажем все. Мы требуем, чтобы сюда приехал Ислам Каримов. Он же называет себя мусульманином, а здесь собрались все мусульмане. Вот пусть он приедет сюда и слушает нас. Мы выдвигаем пять условий, которые власти должны выполнить. Первое условие – сюда должен приехать Каримов. Второе условие – он должен поклясться на Коране в верности исламу и здесь, сейчас провозгласить исламское государство. Третье условие – посещение мечетей должно стать обязательным для всех мусульман, в том числе и для
руководителей государства, которые должны молиться вместе с народом. Четвертое условие – пятницу объявить праздничным нерабочим днем. И пятое условие – немедленное открытие религиозных школ.
После каждой произнесенной фразы Юлдашев поднимал глаза к небу и восклицал «Аллах акбар!», внимательно следя сквозь раздвинутые пальцы, весь ли зал повторяет за ним это заклинание.
О том, что происходит в Намангане, президенту Каримову доложили сразу же. Будучи по природе человеком решительным и волевым, он и на этот раз решение принял мгновенно: «Еду в Наманган». Помощники и руководитель службы безопасности президента пытались отговорить его от этого небезопасного шага, но президент распорядился: «Готовьте самолет». Уже через час он прибыл в Наманган.
Экстремисты, пьянея от собственной безнаказанности, сразу выдвинули еще одно условие: мы хотим говорить только с президентом, в зал пусть он войдет один. Ислам Абдуганиевич лишь пожал плечами и молча двинулся вперед. Одному из его телохранителей все же удалось проникнуть в зал, но это обстоятельство президента, казалось, ничуть не смутило. Внешне он выглядел совершенно невозмутимым, спокойно выслушал все возгласы и требования немедленно распустить парламент и подписать указ о провозглашении исламского государства. Ни один мускул не дрогнул на лице президента, когда обнаглевший Тахир Юлдашев заявил , что президент не выйдет из зала, пока не выполнит все эти требования.
А зал продолжал бесноваться, и первые слова Ислама Каримова потонули в невероятном шуме. Но президент говорил нарочито тихо и в конце концов заставил себя слушать.
– Я не боюсь никаких угроз и пугать меня не надо, – начал Ислам Абдуганиевич. – Чтобы уйти сейчас отсюда, я мог бы обмануть вас, сказать, что согласен на все ваши требования, подписать указ и спокойно уехать, а потом отменить документы. Мог сделать и иначе – уехать отсюда, вызвать войска, милицию, и здесь бы быстро навели порядок. Но я президент, и я мужчина, я не бросаю слов на ветер, а привык держать свое слово.
Я действительно, как президент, подписываю государственные указы, – продолжал Ислам Каримов, убедившись, что все его внимательно слушают. – Но подписать указ об изменении в стране государственной власти – не в моих полномочиях. Эти вопросы решает Верховный Совет. Мы соберем заседание Верховного Совета, а вы пришлите в Ташкент своих представителей. Обещаю, что на заседании мы внимательно выслушаем все ваши аргументы и сообща примем решение. Так будет правильно, судьбу государства не должен решать один человек.
Нельзя, несправедливо называть народ стадом. Но там, в наманганском зале, было стадо. Стадо, покорное и, несмотря на выкрики, молчаливое, оцепеневшее от ужаса и страха и потому со всем согласное. И только когда заговорил президент, заговорил спокойно, размеренно, продумывая и тщательно взвешивая каждое слово, эти покорные рабы снова превратились в нормальных людей, сбросив с себя оцепенение. Потому что человек, стоявший перед ними, говорил не с толпой, а с каждым отдельно.
Молчаливые расходились в этот день по домам наманганцы. Наверное, каждый из них задавался вопросом, как он мог попасть в зависимость от этих крикунов и какой бедой могло бы все это обернуться, если бы вовремя не приехал президент.
Поняв, что переворот не удался, Тахир Юлдашев поспешил бежать из Узбекистана. Но Ислам Каримов знал, что без боя Тахир и его приспешники не сдадутся. Знали это и в правоохранительных органах республики.
Глава восьмая
Ташкент, 17 февраля 1999 года.
Утро следующего после взрывов дня оказалось для меня, с точки зрения репортера, абсолютно потерянным. Ни в МВД, ни в прокуратуре, ни в СНБ я не сумел застать никого из тех, кто бы мог дать хоть сколько-нибудь полезную информацию. Вышедшие в этот день и поступившие в Узбекистан российские газеты пестрели самыми разнообразными, в основном кричащими, заголовками и изобиловали не столько фактами, сколько догадками и предположениями.
«Президента Узбекистана пытались взорвать» – под таким заголовком публиковала свою версию газета «Сегодня», которая сообщила читателям: «Десятки убитых, стоны раненых, частично разрушенный центр Ташкента – таковы предварительные результаты серии мощнейших взрывов, потрясших вчера утром узбекскую столицу. Официальная вер сия случившегося – неизвестные лица предприняли неудавшуюся попытку покушения на главу государства Ислама Каримова. Однако имеющаяся в распоряжении «Сегодня» информация, в том числе и от уцелевших свидетелей взрывов, позволяет с полной уверенностью утверждать, что акция носила скорее устрашающий характер. Вероятно, ее целью было не устранение президента, а демонстрация силы и организационных возможностей. По мнению специалистов спецслужб, в Ташкенте все было организованно настолько масштабно, профессионально и тщательно, что если бы акция была направлена непосредственно на ликвидацию президента, его шансы выжить были бы равны нулю – за несколько минут до взрывов кортеж Каримова дважды проезжал в непосредственной близости от заминированных автомашин».
«…Вчера в Ташкенте прогремело не шесть, а семь взрывов… – говорилось в газете «Сегодня», – общее число жертв идет не на десятки, а на сотни…»
Свою версию случившегося высказал в статье «Террористы нанесли удар по центру Ташкента. Каримов обещает обрубить им руки» московский «Коммесантъ»: «Вчера в правительственном комплексе Ташкента прогремело несколько взрывов. По основной версии, мишенью терактов был президент Ислам Каримов.
…По сведениям из правительственных источников, вчера в аэропорту задержали группу подозреваемых. Официальные власти уже обвинили в организации теракта исламских экстремистов и их покровителей за рубежом. Однако наблюдатели обратили внимание на то, что взрывы в столице Узбекистана последовали вскоре после выхода Узбекистана из Договора о коллективной безопасности СНГ. Да и врагов за последнее время президент Узбекистана нажил немало. И не только внутри страны, но и за ее пределами».
Прочитав еще несколько подобных же сообщений, я приуныл: похоже, моим российским коллегам уже ясны и мотивы теракта, и скрытые политические механизмы, которыми он был приведен в действие, и даже количество жертв. За разъяснениями я отправился в информационное агентство «Жа-хон» Министерства иностранных дел Узбекистана, при котором вот уже несколько лет аккредитован в качестве зарубежного корреспондента. Но и в МИДе мне ответили, что кроме обращения президента Каримова к народу с площади Мустакилик и кратких официальных сообщений, уже опубликованных в местной печати, никакой иной информацией не располагают. В МИДе еще раз подтвердили, что взрывов было пять, число погибших и раненых уточняется. Собственно, ничего иного я и не ожидал услышать всего через сутки после трагедии. Уточнив еще раз, где конкретно произошли взрывы, я решил сам побывать на местах событий.
Почти вплотную к зданию МВД примыкает жилой дом, где в цокольном этаже расположена сто матологическая поликлиника. В этот день врачи были заняты непривычным для себя делом – убирали выбитые из всех окон стекла, пытались хоть как-нибудь привести помещение в порядок. Разумеется, ни о каком приеме посетителей и речи быть не могло. С одной из врачей я разговорился. Елена Львовна в тот день работала с восьми часов утра.
– Почти сразу после того как начали работу, у нас вышел из строя один электроприбор. Позвонили, вызвали электрика. А он все не шел, и мы страшно злились, – рассказала Елена Львовна. – Появился электрик только в половине одиннадцатого. У меня в это время был пациент, довольно сложный случай, и я целиком была поглощена своим делом. Потом что-то громыхнуло, мне даже показалось, что не очень-то и сильно. Уже после я сообразила, что взрыв показался несильным оттого, что уши заложило. Только помню, кто-то прикрикнул на электрика: «Ты чего там натворил?!» И сразу раздался звон разбитого стекла. Еще толком не сообразив, что произошло, мы все выбежали на улицу. Я все беспокоилась за своего пациента, тянула его за рукав, а он, растерявшись, никак не мог выбраться из стоматологического кресла. Уже на улице я обнаружила, что у него идет кровь, и увидела порезы, а также огромные куски стекла, которые почему-то оказались у него в спине. У меня даже страха не было, только удивление: я же, подумала, стояла над ним и заслоняла его, как же эти стекла могли попасть не в мою спину, а в его. Но размышлять было некогда, я стала осторожно извлекать эти стекла, одновременно пытаясь остановить кровь. Уже через несколько минут, во всяком случае очень быстро, подъехали машины «скорой помощи» и пожарные. Мы все стали обходить ближайшие дома – вы сами видите, их здесь вокруг очень много. Во всех домах были выбиты стекла, в некоторых – вместе с рамами. К счастью, погибших не было, а раненых, в основном от осколков стекол, было довольно много. Им всем оказывалась первая помощь, и их увозили в больницы. Видели мы и то место, где произошел взрыв. Говорят, что там стояла начиненная взрывчаткой машина, но мы увидели только воронку и куски какого-то железа. Может быть, это и было то, что осталось от машины. Но потом там поставили оцепление и больше никого не пускали.
Попрощавшись с врачами, я, уходя, бросил взгляд на настенные часы. Они покосились, и время на них значилось, судя по всему, вчерашнее – 10 часов 40 минут. Часы остановились в момент взрыва.
Подойти непосредственно к правительственному комплексу мне так и не удалось. Вооруженные милиционеры из оцепления были непреклонны.
– Ну и что, что вы журналист, – урезонивал меня офицер. – Там ведутся работы, саперы приехали, вдруг взрывчатка осталась. Вам что, собственная жизнь не дорога?
Впрочем, даже с того места, где стояло оцепление, видна была зияющая воронка. Перейдя по подземному переходу к улице Шарафа Рашидова, я увидел, как заколачивают фанерой окна без стекол в здании, где находится клуб «Аладдин». Та же картина была и у здания Национального банка. Только на улице Абдуллы Каххара мне вновь удалось поговорить с одним из очевидцев. Старик был словоохотлив, ему не терпелось поделиться хоть с кем-нибудь не только увиденным, но и своими размышлениями по поводу случившегося. Узнав, что разговаривает с журналистом, мой собеседник, видно, настроился на обстоятельную беседу и первым делом повел меня вдоль по улице, чтобы показать дом, в котором живет.
– Видишь, сынок, это совсем рядом, – говорил он мне. ~~ В тот момент, когда взорвалось, я был на улице, но слышал, как стекла задребезжали. Забежал в дом, смотрю —вроде все в порядке, ну я снова на улицу выскочил и пошел смотреть, где же такое случилось. Сначала подумал, что у кого-то из соседей газ взорвался, ну или еще что-то вроде этого. Но когда увидел вот этот дом, двадцать второй, то понял – здесь дела посерьезнее.
Вообще, в этом доме последнее время какие-то молодые ребята жили, – продолжал свой обстоятельный рассказ старик. – Хозяева – хорошие люди, они где-то под Ташкентом работают, там и живут теперь, а дом сдали: чего пустому стоять, опять-таки деньги всем нужны. Эти, ну жильцы новые, все на машинах приезжали, иностранных. Ну, сейчас таких машин в Ташкенте полно, так что ничего удивительного. А вчера утром, еще до того как дом взорвался, тут еще один какой-то парень все ходил, что-то высматривал, с соседями о чем-то говорил, вроде искал кого-то. Потом возле двадцать второго дома остановился. Как раз машина туда подъехала, из нее тоже молодой вышел. Они о чем-то поговорили. Тот, что приехал, в дом вошел, недолго там пробыл и уехал. А второй еще немного покрутился, потом свернул за угол. И вдруг я вижу, он, представляешь, на дерево полез. Да так ловко, быстро. Я еще подумал, надо бы милицию позвать, вдруг воровать вздумал и высматривает, как во двор залезть. Но в этот момент и рвануло.
–А того парня, что на дерево лез, вы потом видели? – спросил я старика.
–Нет, больше не видел, да и не до этого было. Ты же сам видишь, что здесь было. Одно кафе полностью разворотило, из домов люди повыбежали. Крик, гам, не поймешь, что случилось. Потом, конечно, милиция приехала, пожарные, «скорая». Говорят, теперь те дома, что разрушены, за счет государства ремонтировать будут. Как думаешь, не обманут?
–Думаю, не обманут, – успокоил я его и попрощался.
Вечером мне все же удалось встретиться в прокуратуре с руководителем созданной в республике опера тивноследственной группы. «Рашитжон Хамидович Кадыров, заместитель Генерального прокурора Узбекистана, государственный советник юстиции третьего класса» – прочел я на табличке при входе в приемную.
–У меня, к сожалению, очень ограничено время. Сами понимаете, сейчас каждая минута на счету. – сказал он и добавил: – Это не просто слова, так оно на самом деле. У вас, наверное, есть вопросы.
–Сегодня в некоторых газетах опубликованы различные версии по поводу произошедших вчера взрывов. А какие основные версии существуют у специалистов розыска?
–Что касается газетных версий, при всем моем уважении к прессе, я не думаю, что сейчас время для домыслов, – ответил господин Кадыров. – Многое неясно, мы обязаны проверить все, и я не вправе делиться с вами сомнениями. Ситуация слишком серьезна и, не скрою, неожиданна. Одно могу сказать твердо – мы работаем круглые сутки и будем так работать до тех пор, пока во всем не разберемся. Даже за эти тридцать с небольшим часов нам уже удалось кое-что…
–А нельзя ли поконкретнее?
–Нет, пока ничего конкретного сообщить не могу, не имею права. Следствие сейчас только делает первые шаги, любая утечка информации способна нанести непоправимый вред.
–Но вы же понимаете, господин Кадыров, что ваших обтекаемых ответов совершенно недостаточно для интервью. Нужны факты.
–А я и не собирался сегодня давать вам интервью. Просто уважил вашу просьбу о встрече. Если вы действительно хотите написать правду, а не собираетесь пичкать читателей собственными вымыслами, то давайте встретимся, когда следствие будет закончено. Обещаю, что ничего не утаю.
–Беру с вас слово, – без всякого энтузиазма произнес я, понимая, что ухожу из прокуратуры ни с чем.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧАСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
Глава первая
УЗБЕКИСТАН-ИЗРАИЛЬ
Признаюсь откровенно, слова зампрокурора Узбекистана Рашитжона Кадырова о журналистских домыслах и вымыслах меня задели. Не в том плане, что во мне заговорили корпоративные амбиции, а в том, что один из руководителей мощнейшей правоохранительной службы недвусмысленно дал понять, что любая неточная информация может нанести вред следствию. И тут мне в голову запала шальная, на первый взгляд, мысль – провести собственное, журналистское, или, если угодно, частное расследование. И чем больше я об этом думал, тем сильнее овладевала мной эта идея. Конечно, я и не надеялся, что смогу разыскать реальных исполнителей теракта. Для этого нужно быть профессионалом розыска самого высокого класса. В сказки о том, как умный дилетант, наморщив лоб и чертя на листке бумаги логические схемы, разыскивает злостного преступника, я уже давно не верю. А вот вычислить тех, кто стоял за терактами в Ташкенте, можно попробовать. В наш информационный век желающие поделиться информацией с тем, кто готов внимательно слушать, еще, слава Богу, не перевелись. И я решил предпринять собственный поиск.
Понимая, сколь непросто это будет, я старался прежде всего разобраться в том, что мною движет. Профессиональные или личные амбиции? Вовсе нет! Тогда что же? Наверное, коротко и не ответишь.
Я родился и вырос в Узбекистане, здесь получил образование, работал сначала в ташкентской многотиражной и андижанской областной газетах. Потом двадцать лет – день в день – проработал в республиканской газете «Правда Востока», заведовал отделом, был членом редакционной коллегии, стал лауреатом премии Союза журналистов, мне присвоили звание «Заслуженный работник культуры Узбекской ССР». Перечисляю здесь свои регалии без всякой тени смущения, ибо это – в данном контексте – не бахвальство по поводу личных заслуг, но свидетельство отношения власти к еврею, да еще к тому же и беспартийному, который на протяжении сорока лет ни разу не испытал в Узбекистане, что такое антисемитизм. И дело здесь, конечно же, не во мне одном. Наверное, следовало бы вспомнить и о тех десятках тысяч евреев, которые в годы Второй мировой войны нашли кров и хлеб в узбекских семьях, и о многом другом, что характеризовало нормальную безбедную жизнь евреев в Узбекистане. Но обобщениям я предпочитаю конкретные жизненные примеры. Среди многих тысяч эвакуированных в годы войны попала в Ташкент и тринадцатилетняя девочка Рива, чей дом в Харькове рухнул от фашистской бомбы прямо у нее на глазах. И этой девочкой была моя будущая мама. Мой самый близкий друг детства – по национальности узбек. Мы все десять школьных лет просидели за одной партой и умудрились ни разу не поссориться больше чем на полчаса. Его родители, а у них было десять собственных детей, называли меня «сынок», а моя мама никогда не покупала к 1 сентября один школьный портфель, а брала два и второй предназначался моему другу, который в нашем доме был полноправным членом семьи. Мой отъезд в Израиль не имел никакого касательства к существующему в Узбекистане общественно-политическому строю. Перед самым отъездом я получил официальное письмо из Президиума Верховного Совета республики, в котором меня уведомили, что звание заслуженного работника культуры за мной сохраняется, несмотря на изменение гражданства и постоянного места жительства. В Ташкенте у меня остались верные друзья, на здешних кладбищах – могилы моих родителей и родственников. И мне далеко не безразлично, что происходит в той стране, которая меня воспитала. А нелюди, посягнувшие на жизнь и благополучие тех, с кем я когда-то жил рядом, мне ненавистны так же, как и всем нормальным людям, живущим в Узбекистане. Но для того, чтобы бороть ся с бандитами, надо не только их разыскать, но знать тех, кто вложил в их руки оружие.
Перед самым отлетом из Ташкента мне удалось дозвониться до председателя неправительственного комитета по правам личности – Узбекской секции Международного общества прав человека Марата Захидова. Он уезжал на какую-то правозащитную конференцию в Германию, в Ташкент вернулся под вечер и на мою просьбу встретиться ответил ворчанием, что, мол, человеку с дороги отдохнуть не дают. Наконец Марат уступил моим настояниям, заявив, правда, что если я не угощу его хорошим кофе, то разговор вообще не состоится. К слову сказать, к чашке с ароматным кофе он даже и не прикоснулся. В Узбекистане Марат умудрился снискать себе славу человека неудобного и въедливого, вечно вмешивающегося в то, во что его не просят. Его и впрямь не надо просить. Если он сталкивается с нарушением прав человека, то хватку Захидова можно сравнить разве что с бульдожьей – да не обидит Марата такое сравнение.
Когда мы встретились, я не стал терять времени на предисловия, а спросил его напрямую:
–Марат, ты веришь, что за этими взрывами стоят религиозные экстремисты?
–Я не хочу в это верить, но вполне допускаю, что такое возможно.
–А почему не хочешь верить?
Понимаешь, это старая история. Насколько я знаю, ты еще жил в Ташкенте, когда у нас начали создаваться различные общественные, в том числе националистические и религиозные организации, партии, движения. Я не открою Америки, если скажу, что любая власть дряхлеет, когда не испытывает давления со стороны нормальной, здоровой, а главное – конструктивной оппозиции. И создание у нас в Узбекистане всяких движений и партий я воспринял как проявление истинной демократии. Возмущался, когда чиновники чинили им препятствия – а бывало и такое – в регистрации или в проведении каких-нибудь митингов. Но чем плотнее я общался с лидерами этих движений, тем больше убеждался, что их цели и хметоды ничего общего не имеют с истинной демократией. Они сами жаждали власти и считали, что для ее достижения все средства хороши. По своим убеждениям и даже по образу жизни я – интернационалист, если тебя не шокирует это затертое советской идеологией слово. Да, я узбек, всеми своими корнями я связан с Узбекистаном, с узбекским народом и считаю, что неограниченные возможности для национального самосознания – это величайшее благо демократии. Но я не приемлю самоопределения, которое ущемляет интересы других народов. Наша же так называемая оппозиция пошла именно по этому пути. Ты думаешь, они так уж сильно ненавидели русских, украинцев, евреев? Наверняка – нет. Просто считали, что скорее соберут вокруг себя народ, если будут играть на национальных струнах. Не воздействовать, а именно играть. И начали они эти свои «игры» с молодежи, то есть с тех, чьи души и умы еще не окрепли. Это людям с жизненным опытом понятно было, что их истинные устремления – власть, а молодежь-то все принимала за чистую монету. Похоже, что угрозу, исходящую от этой псевдооппозиции, первым осознал Ислам Каримов. Надо сказать, что он не побоялся пойти на открытый конфликт с ними даже накануне президентских выборов, хотя из соображений личностных ему было бы проще со всем соглашаться. Но Каримов открыто заявил, что националисты хотят ввергнуть нас в пучину средневековья, затормозить развитие современного государства. Президентские выборы показали, что его позиция оказалась единственно верной – Ислам Каримов получил подавляющее большинство голосов.
