«Сокровище африканских гор» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 9

Я сама была с вами в лодке и видела Фрези Грант, девушку в кружевном платье, не боящуюся ступить ногами на бездну, так как и она видит то, чего не видят другие.

Я ощущал ее личность так живо, что мог говорить с ней, находясь один, без чувства странности или нелепости...

Это был выразительный взгляд влюбленного на божество.

Я слышал стук своего сердца в груди, шее, висках; оно стучало все быстрее и тише, быстрее и тише.

Рыжай женщина, презрительно подбоченясь, смотрела свысока на темноволосую и курила, отбрасывая руку от рта резким движением хмельной твари.

Не один раз наблюдал я это совершенное поглощение одного существа другим - женщиной или девушкой. Мне случалось быть в положении, требующем точного взгляда на свое состояние, и я никогда не мог установить, где подлинное начало этой мучительной приверженности, столь сильной, что нет даже стремления к обладанию; встреча, взгляд, рука, голос, смех, штука - уже являются облегчением, таким мощным среди остановившей всю жизнь одержимости единственным существом, что радость равна спасению. Но я был на большой расстоянии от прекрасной опасности, и я был спокоен, если можно назвать спокойствием упорно размышление, лишенное терзающего стремления к встрече.

Я выслушал Брауна без смущения. В моей душе накрепко была закрыта та дверь, за которой тщетно билось и не могло выбиться ощущение щекотливости, даже, строго говоря, насилия, к которому я прибегал среди этих особых обстоятельств действия и места.

Но на этой дороге я не получу ничего, потому что мое желание не может быть выполнено никем. Оно просто и точно, но оно не сбудется никогда.

Ночь прошла скверно. Я видел сны, - много тяжелых и затейливых снов. Меня мучила жажда. Я просыпался, пил воду и засыпал снова, преследуемый нашествием мыслей, утомительных, как неправильная задача с ускользнувшей ошибкой. Это были расчеты чувств между собой после события, расстроившего их естественное течение.

Я вздрогнул, - так стукнула в виски кровь. Вздох - не одного изумления, - большего сложнейшего чувства, - задержал во мне биение громко затем заговорившего сердца.