«Терпеливый снайпер» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 2
На одном была изображена кабанья голова в пилотском шлеме, а вокруг красивыми витиеватыми буквами шла надпись: "Кабан, который не летает, - всего лишь кабан".
... на стене под трубопроводом я прочла изречение "Жизнь жестче любого хрена" ...
Это было, разумеется, еще до того, как власти оградили виадук пластиковыми щитами, чтобы люди не сигали вниз. Ну скажи, не суки они? Даже умереть, как тебе хочется, не дают.
Что касается характера, то я не из тех барышень, кто визжит, дрожит и вцепляется в плечо красавчика ковбоя, - вечно одно и то же, нежные такие сучки! - когда апачи налетают на форт.
И этот взгляд красновато светится странным, рассеянным и самоуглубленным счастьем, которое так хорошо мне знакомо: я видела его в глазах Литы, когда, выравнивая сбитое дыхание после бурных ласк, мы лежали рядом, тесно, близко, вплотную, и смотрели друг на друга в упор. Что касается улыбки, то ее ни с какой другой невозможно спутать, и она была свойственна одной Лите – рассеянная, смутная, наивная и почти невинная. Улыбка ребенка, который во время игры – сложной или трудной и, может быть, даже опасной – вдруг оглянулся на взрослых, ища у них одобрения, ожидая, что его похвалят или приласкают.
И я не стараюсь сделать мир лучше. Потому что знаю - любой другой будет ещё хуже. Вот он - мой мир, и я на него нападаю.
Мир, который очень давно сбился с пути и даже не пытается отыскать верное направление.
- Просто перед битвой ты молод,... - А после - состарился, независимо от того, победил или проиграл.
Подлость ближнего умеряет подлость собственную.
Таково уж свойство человеческой натуры: сдавший свои позиции нуждается в себе подобных, как предателю хочется, чтобы все вокруг предавали. Это утешает, это оправдывает в собственных глазах и позволяет спать спокойно. Большую часть жизни человек ищет зацепки и объяснения, чтобы совесть не мучила. Чтобы выбросить из головы компромиссы и капитуляции. Подлость ближнего умеряет подлость собственную. Этим и объясняется опасливое отношение к тем, кто не сдался, неловкость перед ними, иногда переходящая в откровенную злобу.
