«Русская канарейка. Желтухин» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 6

Выкроек она не знала. Царственным движением руки, широким жестом сеятеля в поле набрасывала материю на стол, вынимала из чехла большие ножницы и – к черту мелки-булавки-стежки-прихватки! – на глаз, по наитию вырезала силуэт платья, затем молниеносно приметывала и  усаживала  его на фигуру. Эта неопрятная карга, своими бородавками пугающая малых деток, изумительно чувствовала форму. Заказчиц и их робкие пожелания в расчет не брала: эдакий вздор, отрезной верх  – при ваших ногах-колонках?! при вашем животе-подухе?! Не делайте мне головную боль! И отмахивалась – великий стратег, ваятель Фидий, единорог перед битвой. Вот так, так и так. Ну, пожалуй, плечики можно поднять, чуток выровнять ваш горб, мадам Черниточенко…

Каждый сам себе Куяльник, каждый сам себе курорт!

Как говорят в Одессе, не будем объяснять за картину художника Рембрандта, её репродукцию видали все.

<...> двадцатый век в очередной раз выморгнул соринку из своего бездонного, чудовищно выпученного, равнодушного глаза.

– Как только тебе там опротивеет, хотя бы и к концу первого дня, мы найдем другую школу.

Она улыбнулась в ответ, глядя на него снизу вверх:

– И там мне дадут другую кличку, папа?

*

«Они» – это был весь мир, другой мир: здоровый, ушастый, равнодушный, подловато-изворотливый, сбивающий на переменках с ног.

- Эт что за пыр-на-графия!!! Ух, идам я вам прост-ра-ции!

Дорога начиналась дома.

А за­чем, ду­мал Илю­ша: со­рок лет – это ж ка­кая даль не­за­гляд­ная! Это ж ком­му­низм дав­но бу­дет, не то что – ябло­ки.

За­каз­чиц и их роб­кие по­же­ла­ния в рас­чет не бра­ла: эда­кий вздор, от­рез­ной верх – при ва­ших но­гах-ко­лон­ках?! при ва­шем жи­во­те-по­ду­хе?! Не де­лай­те мне го­лов­ную боль!