«Метро 2033» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 6
Люди всегда умели убивать лучше, чем любое другое живое существо.Ты знаешь, в метро ведь, в сущности, всегда ночь, поэтому в метро время не имеет смысла, если за ним тщательно не следить. Разбей свои часы, и ты увидишь, во что превратится время, это очень любопытно. Оно изменится, и ты его больше не узнаешь. Оно перестанет быть раздробленным, разбитым на отрезки, часы, минуты, секунды. Время – как ртуть: раздробишь его, а оно тут же срастется, вновь обретет свою целостность и неопределенность. Люди приручили его, посадили его на цепочку от своих карманных часов и секундомеров, и для тех, кто держит его на цепи, оно течет одинаково. Но попробуй освободи его – и ты увидишь: для разных людей оно течет по-разному, для кого-то медленно и тягуче, отсчитанное выкуренными сигаретами, вдохами и выдохами, для кого-то мчится, и измерить его можно только прожитыми жизнями. "— Как же, как же. Референдум. Народ скажет да — значит да. Народ скажет нет — значит, народ плохо подумал. Пусть народ подумает еще раз, — все язвил Андрей."Человек теперь виделся ему как хитроумная машина по уничтожению продуктов и производства дерьма, функционирующая почти без сбоев на протяжении всей жизни, у которой не было никакого смысла, если под словом "смысл" иметь ввиду какую-то конечную цель.— А как тогда было вообще жить? — поинтересовался Артем.
Он любил задавать этот вопрос старикам, и послушать потом, как они, бросив все дела, с удовольствием принимаются вспоминать, как же это было тогда. Их глаза затягивались мечтательной поволокой, голос начинал звучать совсем по-другому, и лица будто молодели на десятки лет. ... — так вот, если их бог и имеет какие-то качества, или там отличительные свойства — это уж точно не любовь, не справедливость, и не всепрощение. Судя по тому, что творилось на земле с момента ее… эээ… сотворения, богу свойственна только одна любовь — он любит разнообразные интересные истории. Сначала устроит заваруху, а потом смотрит, что из этого выйдет. Если пресно выходит — перцу добавит. Так что прав был старик Шекспир: весь мир — театр, вот только вовсе не тот, на который он намекал.— Я вот довольно много разных книг читал, — сказал он, — и меня всегда удивляло, что там все не как в жизни. Ну, понимаете, там события выстраиваются в линию, и все друг с другом связано, одно из другого вытекает, и ничего просто так не происходит. Но ведь на самом-то деле все совершенно по-другому! Ведь жизнь — она просто наполнена бессвязными событиями, они происходят с нами в случайном порядке, и нет такого, чтобы все шло в логической последовательности. ...- ...а как по-вашему, Иван Михалыч, есть он все же, Бог-то? Он меня тогда очень удивил. Для меня, говорит, этот вопрос даже не стоит. Я сам из верующей семьи, привык к мысли, что он есть. С психологической точки зрения веру анализировать не пытаюсь, потому что не хочу. И вообще, говорит, для меня это не столько вопрос принципиального знания, сколько повседневного поведения. Моя вера не в том, что я искренне убежден в существовании высшей силы, а в том, что я выполняю предписанные заповеди, молюсь на ночь, в церковь хожу. Лучше мне от этого становится, спокойнее.... он начал понимать, то вселенское чувство одиночества, которое питало человеческую веру.Гимн:
- Этой песне лет сто уже, если не сто пятьдесят, — покачал головой Мельник. — Ее сначала для одной войны сочинили, потом под другую приспособили. Она тем и хороша, что под любую войну подходит. Сколько человек будет жить, всегда будет мнить себя силой света, а врагов считать тьмой. - Я себя хорошо помню, когда мне семнадцать было. Тоже все пытался понять: как, да зачем, да какой смысл? Потом это проходит. Смысл, брат, в жизни только один: детей сделать и вырастить. А там уж пускай они этим вопросом мучаются.Любая вера служила человеку только посохом, который поддерживал, не давая оступиться и помогая подняться на ноги, если люди всё же спотыкались и падали.
Я не считаю своим долгом давать отчет об истоках своего имени кому бы то ни было.
Сдавайся, сапиенс! Ты больше не царь природы! Тебя свергли! Нет, ты не должен подохнуть сразу же, никто не настаивает… Поползай ещё в агонии, захлёбываясь в своих испражнениях… Но знай, сапиенс: ты отжил своё! Эволюция, законы которой ты постиг, уже совершила свой новый виток, и ты больше не последняя ступень, не венец творенья… Ты – динозавр. Надо уступить место новым, более совершенным видам. Не надо быть эгоистом. Игра окончена и надо дать поиграть другим. Твоё время прошло. Ты – вымер. И пусть грядущие цивилизации ломают свои головы над тем, отчего же вымерли сапиенсы… Хотя это вряд ли кого-нибудь заинтересует…
Как же, как же. Референдум. Народ скажет да — значит да. Народ скажет нет — значит, народ плохо подумал. Пусть народ подумает еще раз
«Тот, у кого хватит храбрости и терпения всю жизнь вглядываться во мрак, первым увидит в нем проблеск света»
«червивых мозгов»… Как возможно добраться до Полиса, до легендарного Полиса в одиночку, через все явные и тайные опасности, поджидающие путешественников в темных и глухих туннелях? Артем вдруг пожалел о том, что,
Человек теперь виделся ему как хитроумная машина по переведению продуктов и производства дерьма, функционирующая почти без сбоев на протяжении всей жизни, у которой не было никакого смысла, если под словом "смысл" иметь ввиду какую-то конечную цель.
Каким простым, каким коротким казался ему путь, когда он, сидя на дрезине на Алексеевской, разглядывал в свете фонарика свою старую карту, пытаясь наметить дорогу к Полису... Перед ним тогда лежал неведомы мир, о котором ему достоверно ничего не было известно, и поэтому можно было выстраивать маршрут, задумываясь о продолжительности дороги, а не о том, во что она превращает идущих по ней путников. Жизнь предложила ему совсем другой вариант, запутанный и сложный, смертельно опасный, и даже случайные попутчики, разделявшие с ним небольшие отрезки его пути, часто платили за это жизнью.
... показалось, что, если сейчас он хотя бы попробует осмыслить произошедшее, препарировать чудо холодным скальпелем рацио, магия сразу же рассеется ...
"Du stirbst.
Besitz stirbt.
Die Sippen sterben.
Der einzig lebt — wir wissen es Der Toten Tatenruhm."
