«Человеческое, слишком человеческое» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 17
Пианист, который играет произведение великого композитора, сыграет лучше всего, если заставит нас забыть автора и если будет казаться, будто он рассказывает историю из своей собственной жизни или именно сейчас что-то переживает.
Люди по привычке подчиняются всему, что хочет иметь власть.
(...) Счастье неясных писателей — в том, что читатель трудится над ними и приписывает им ту радость, которую ему доставляет его собственное усердие.
Искусство делает выносимым вид жизни, окутывая её дымкой нечистого мышления.
... В некоторых случаях <...> можно остаться философом только благодаря тому, что — молчишь.
(...) Ценность жизни для обыкновенного, повседневного человека основана исключительно на том, что он придаёт себе большее значение, чем всему миру.
Никто не ответствен за свои дела, никто не ответствен за свое существо; судить — значит быть несправедливым. Это сохраняет силу, даже когда личность судит сама себя.
Многим людям, а может быть огромному большинству людей, чтобы сохранить в себе самоуважение и известную уверенность поведения, безусловно, нужно умалять и принижать в своём представлении всех своих знакомых.
Чувствовать, что другой страдает, - этому надо учиться; и этому никогда нельзя научиться вполне.
Для этого он дал человеку надежду: она в действительности есть худшее из зол, ибо удлиняет мучения людей.
